На плечи падают первые хлопья снега, и Эл жалеет, что не накинула что-то тёплое.
Сенсей, вообще-то, запрещает выходить куда-либо одной, но ей слишком любопытно, какие они - другие охотники на демонов.
Она идёт на цыпочках, перебегает к разным местам, в которых, если что, можно спрятаться. Выдыхает тихое "вау!", когда видит поместье бабочки. Про него часто говорят, и сенсей, кажется, собирался посетить это место. Эл рискует, и ей это известно, но она посмотрит только одним глазком, а потом - быстро домой. Сенсей даже ничего не узнает.
Эл оглядывается каждые несколько минут, чувствует, как по спине бегут мурашки, когда половицы скрипеть начинают. Прислушивается, когда кажется, что кто-то не так далеко от неё что-то говорит.
- Дыхание цветка, первый стиль.
Дыхание? Неужели кто-то тренируется?
Эл приоткрывает дверцу, смотрит на парня, который упорно замахивается деревянной катаной и повторяет названия стилей. Так вот как выглядят цугуко столпа цветка.
А у неё с дыханием большие беды - сенсей постоянно цыкает языком, когда глядит на её бездарные попытки. Не быть ей хорошим охотником.
- И долго ты будешь мою спину взглядом сверлить?
А?
Эл забывается, теряет опору и выпадает на улицу. Поднимает голову, опираясь о ладони - парень смотрит на неё сверху вниз, катану на плечо закинув, чуть хмурится.
- Кто ты?
- Совсем никто, - отвечает Эл, отряхивая одежду.
Парень откладывает катану, помогает подняться, стягивает пыль с её волос.
- Ты не похожа на кого-либо из поместья.
- Я не отсюда. А ты... ты очень хорошо обращаешься с катаной.
- Спасибо, - кивает тот. - Столп цветка возлагает на меня большие надежды.
Эл даже немного завидует. Она знает, что на неё бы сенсей в жизни полагаться не стал. Сенсей открыто говорит ей об её проблемах, а остальное Эл в состоянии понять сама.
- Но ты так и не сказала, кто ты. - протягивает он руку. - Я цугуко столпа цветка, Шима Рензо. А ты?
Эл протягивает свою руку, хочет скрепить рукопожатие.
- Приятно познакомиться, а я-
Эл только сейчас слышит шаги за спиной и привлекающее внимание покашливание.
- Так ты, значит, стили отрабатываешь?
Эл вздрагивает, одёргивая руку, и разворачивается на голос.
Сенсей, скрестив руки на груди, смотрит крайне недовольно, переводя взгляд то на неё, то на её нового знакомого.
Эл тут же кланяется так низко, как только может.
- Простите, сенсей, я-
- Что из моих слов тебе было непонятно?
Эл готовится к тому, что сенсей за ухо выволочет её отсюда и, всучив катану, запрёт дома. Эл готовится ко всему, но явно не к тому, что кто-то закроет её рукой, ограждая от сенсея.
- Шинадзугава-сан, надо же быть мягче с учениками.
Эл поднимает голову - видит хаори с узорами крыльев бабочки, копну шелковистых волос.
- Спасибо Вам, - заикаясь, нарушает тишину.
Эл огибает столпа цветка, кланяется уже ей.
- Я ещё завтра загляну, - звучит со стороны сенсея.
Сенсей берёт Эл за шкирку и утягивает за собой. Эл послушно уходит за ним, машет на прощание столпу и новому знакомому.
Выволочка ей обеспечена.
***
У Эл болят ладони, сукровица из мозолей почти льёт, но она упрямо сжимает рукоять катаны и бьёт чучело, отрабатывая стили.
Дыхание уже лучше даётся ей, хоть во взгляде сенсея и не видно надежды на то, что Эл хотя бы к следующему десятилетию сможет овладеть хотя бы тремя стилями.
Эл безнадёжна. Эл бы легла в канаву и умерла, чтобы не мучиться.
Эл некуда больше идти, на самом деле. Сенсей - всё, что у неё теперь есть. И, чтобы у неё осталось хотя бы это место, Эл нужно постараться. И ещё немного. И ещё чуть-чуть. И пока руки не откажут.
- Ара-ара, совсем ты себя загоняла, - слышит Эл после вспышки боли в голове.
Свет бьёт в глаза, ладони болят ещё сильнее.
Эл садится резко, чувствует, как что-то холодное со лба шлёпается прямо на колени. Мокрая тряпка, наверное.
- Эй, а ну ложись обратно, пока я Шинобу-сан не позвал.
Эл удаётся сосредоточиться на голосе. Она промаргивается, поднимает взгляд.
- Ты?
Шима прикладывает ладонь к её лбу, вздыхает.
- Я, конечно, знал, что столп ветра никого не жалеет, но не думал, что это касается и его учеников.
Эл мотает головой.
- Я сама себя до такого состояния довела. Хотела быстрее овладеть ещё парой стилей.
- Ну и глупая.
- Хэй! Не издевайся только из-за того, что тебе даётся легче, чем мне!
Шима поднимает руки в жесте "сдаюсь".
- Даже не собирался. Обижать девушек не мой конёк. А теперь ложись. Давай-давай, пока снотворным не напоил.
Эл послушно ложится, кладёт себе на лоб тряпку и тихо шипит. Ладони перебинтованы, от них пахнет мазью.
Неприятно.
- Тебе бы хоть иногда отдыхать, незнакомка-чан.
- У меня есть имя.
- Н-да? - летит слегка саркастично, пока Шима размешивает лекарства в стакане. - Ты мне так и не представилась.
А, точно. Вот глупая.
- Эйнсворд, - протягивает она руку, - Эйнсворд Элания.
Шима присвистывает, легко, чтобы не давить на мозоли, пожимая её руку.
- Уж извини, но я это не выговорю. Вот что, будешь пока Эйнс-чан. Идёт?
- Мне подходит, Шима-сан.
- Отлично. А вот это выпей. - протягивает он стакан. - И никому ни слова, что я приходил. Я сейчас типа должен отрабатывать стили. Да и, как я понял, твоему сенсею я не шибко понравился.
- Сенсею никто не нравится.
- Это само собой.
Убегает он быстро, чтобы не быть замеченным. Эл смотрит ему вслед и уголки губ поднимает.
Похоже, у неё появился друг.
***
Эл падает на колени и пытается отдышаться. Руки скоро закровят, но ей так поровну на это.
У неё только что получился шестой стиль. Учитывая, как долго она не могла до этого овладеть дыханием, такой прогресс для неё - самое настоящее чудо.
- Подъём, - чеканит сенсей, явно снова складывая руки на груди. - Плюс один стиль - ещё не повод расслабляться.
- Даже не думала, - выдыхает Эл, покрепче сжимая катану.
Руки потом снова в кровь. Обморока не случается, это главное.
- Столп ветра просто издевается над тобой, - звучит от Шима-сан, пока он обрабатывает и бинтует её руки. - Канаэ-сенсей всегда хвалит меня и никогда не кричит.
- Сенсей такой человек. - пожимает Эл плечами. - Я знаю, что безнадёжна, так что он не оскорбляет меня.
- Ты действительно странная, Эйнс-чан.
- Странно полагать, что Шинадзугава-сенсей будет вести себя так же, как столп цветка.
- Ну, это да. Вроде, крепко.
- Спасибо.
***
- Эйнс-чан, - протягивая чай, начинает Шима-сан, - почему ты вообще решила стать охотником?
Эл принимает чай и пожимает одним плечом, поднимая взгляд в небо.
- Достаточно распространённая причина - мою семью убили демоны. Сестру можно было спасти, но она умерла на полпути к лекарю. Я даже толком не помню, где её потом закопали.
На пару минут воцаряется давящая тишина.
- Прости.
- Не стоит. - мотает Эл головой. - Всё в порядке. Мне просто больше некуда податься. Сенсей теперь - моя семья. Как старший брат, например.
Шима-сан протягивает понимающее "м".
- Даже не знаю, завидую я тебе больше или сочувствую. Я, знаешь, никогда не хотел быть охотником, просто мне единственному из всей семьи, за исключением одного из старших братьев, далось хоть какое-то дыхание.
- А что за брат? - неуверенно спрашивает Эл.
- Один из первых детей нашей большой семьи, Таке-нии. Погиб, когда я только родился. Так, если ты сейчас начнёшь рассыпаться в извинениях, то даю слово, что уйду и больше в жизни с тобой не заговорю.
Эл прикусывает язык и кивает.
- А можно отказаться, раз ты не хочешь убивать демонов?
- Они не послушают. Родителям не нужен ещё один сын, им нужен кто-то, кто обеспечит всем остальным счастливое будущее с меньшим количеством демонов. Если бы у меня был выход, то я бы уже давно им воспользовался.
Эл придвигается к нему, осторожно хлопает по плечу пару раз.
- Я думаю, что ты станешь классным охотником. Очень сильным.
Шима-сан усмехается уголком губ.
- А какая у тебя мечта, Эйнс-чан?
- Не знаю. Может, стать столпом.
- Значит, ты обязательно им станешь. Это я тебе обещаю. - он осторожно берёт руку Эл, чокается с ней чаем. - С Рождеством.
***
Стать столпом - непозволительная роскошь для Эл. Непозволительная и неисполнимая, потому что она слабая, потому что близится следующее Рождество, потому что Шима-сан уже давно освоил дыхание, а она застопорилась на последнем стиле.
Потому что она безнадёжна.
Эл кусает губы, колотит себя по рукам, тренируется снова до упаду, до мяса вместо ладоней, потому что ей необходимо стать сильной, потому что ей физически плохо от собственной слабости.
- Действительно глупая, - вновь звучит от Шима-сан, когда он оглядывает её. - Не надоело ещё все свои дни в постели проводить?
- Я тренируюсь вместо постельного режима.
- Я знаю, потому и спрашиваю. - Шима-сан стучит ей по лбу. - Тут что, совсем ничего нет? Ты действительно на моей памяти первая девушка, которая так рвётся быть самой сильной.
- Без этого охотники долго не живут.
- А если у тебя не получится стать охотником?
- Не знаю, - честно отвечает Эл. - Найду себе мужа. Или пойду в квартал красных фонарей.
Шима-сан присвистывает.
- Ты точно глупая. Но хорошенькая, тебя там с руками и ногами оторвут.
- Мог бы поддержать, вообще-то.
Шима-сан спохватывается, прикладывает ладонь к сердцу.
- Простите, простите, что это я. - аплодировать начинает с сарказмом, гласные растягивает. - Какая прекрасная леди, ах, она станет чудной ойран. Мимо неё никто не сможет пройти, я поражён до глубины души и хотел бы прямо сейчас попросить хоть одну ночь с ней!
Эл прикладывает ладонь ко лбу, цыкает языком. Слышит тихое:
- Ай-яй!
Видит: сенсей, треснув по затылку, тянет Шима-сан за ухо. Как сенсей не признает, что это забота, так и Эл не признает, что ей это даже нравится.
***
После смерти столпа цветка поместье бабочки словно погрузилось на какое-то время во мрак.
Эл боязно там находиться, она не смеет тревожить своим присутствием Шима-сан или кого-то ещё.
Эл несколько месяцев посвящает усиленным тренировкам и поискам того, что могло бы хоть немного порадовать её друга.
Скоро Рождество, уже третье Рождество, которое они знают друг друга, и Эл не хочется нарушать некую традицию - хочется взять себя в руки и прийти, даже если её потом прогонят.
У Эл пальцы исколоты и плечи дрожат, потому что она снова забыла тепло одеться. Эл идёт тихими шагами, оглядывается.
Выходит на улицу, выдыхает облако пара. Видит: он на том же месте, где обычно тренируется.
- Здравствуй? - присаживается рядом и прокашливается. - Как ты?
- Не знаю. - пожимает Шима-сан плечами. - Пусто как-то внутри. Я думал, что Канаэ-сенсей проживёт чуть дольше.
- Извини.
Извини, что все эти месяцы ты один это переживал из-за моих глупых страхов. Извини, что я не помогла тебе справиться с этим. Извини.
- Позволишь подарить тебе кое-что?
Шима-сан словно отмирает: поворачивает голову, смотрит чуть более осознанно и кивает.
- Удиви меня.
Эл протягивает ему свёрток, скрещивает за спиной пальцы на удачу.
- Хаори?
- Тебе не нравится?
Шима-сан поднимается на ноги, натягивает нежно-розовое хаори и оглядывает себя.
- Не совсем мой цвет, но спасибо, Эл-чан!
Эл поднимает бровь, не зная, что её удивило больше - обращение почти по имени или то, что Шима-сан смог сказать "л".
- Я же могу называть тебя по имени? - тут же поправляет он себя, присаживаясь обратно.
- Конечно, Ши- Рензо.
- Вот и умница. - улыбается он и протягивает руку, растрепливая волосы. - Извини, я не готовился к этому рождеству и не знаю, что подарить. Хотя, - снимает с шеи медальон, - держи, это тебе.
- Я... я не могу это принять.
- Можешь-можешь. Тот факт, что это досталось мне от Таке-нии, ещё не значит, что это какая-то там семейная реликвия. Считай, просто безделушка. Но вы, девушки, кажется, любите такое.
- С огнём играешь - стукну скоро.
- Обязательно, Эл-чан, обязательно.
***
Перед отбором - дурно и нервно. Перед отбором - страшно до дрожащих коленок, до потных ладоней и возможности поседеть во второй раз.
Перед отбором она недолго сжимает ладонь Рензо и смотрит на него с мыслью:
"Скажи, что всё будет хорошо."
"Скажи, что мы оба выживем."
"Пожалуйста, не молчи."
- Ты станешь столпом, Эл-чан, - нарушает Рензо тишину, - а я... я обязательно найду решение своей проблемы. Клянусь.
Эл кивает, отходя от него.
- Мы обязательно встретимся после отбора.
Эл, пока никто не видит, наталкивает в ножны катаны глицинию и глотает оставшееся на самой горе.
Кричит в лицо каждому демону, что сожрать её нельзя - опасно для жизни.
Эл падает после последнего дня, так и не узнав, что же случилось с Рензо.
Эл между заданиями, гордо щеголяя в новенькой форме, бегает к поместью бабочки, но каждый раз слышит одно и то же: Шима Рензо не приходил с тех пор, как получил форму и катану.
Он жив - эта мысль греет сердце Эл.
Он жив - а остальное не важно.
Он жив - и в Рождество они тоже встретятся.
Не в это - потому что вот оно, с фейерверками, подарками и одиночеством - так в следующее. Или ещё через год. Главное - они найдут друг друга.
Непременно.
***
В лесу холодно до дрожи и до жути тихо. Под ногами скрипит снег с редкими ветками, и Эл немного, совсем чуть-чуть, боязно.
Она тихо повторяет себе, что сейчас выйдет. Вот сейчас. Или встретит кого-то из охотников. Обязательно.
Тихая молитва не уходит за пределы леса, боги не слышат её, но Элла не отчаивается. Она оглядывается из-за каждого шороха и замечает вдалеке яркое пятно, стоящее точно под лунным светом.
Замечает _его_.
Его она узнаёт по розовому хаори, над которым давно-давно пришлось просидеть несколько ночей.
Какая неожиданная встреча.
Уголки губ поднимаются, будто сами собой, Элла срывается с места и пытается докричаться до него.
- Рензо! Сколько лет! Эй!
Она чуть не сшибает его с ног и налетает ровно в тот момент, когда Рензо оборачивается. Крепко стискивает его в объятиях.
- Говорила же, что мы обязательно встретимся после отбора. Хэй, чего молчишь? Скажи хоть что-нибудь. - поднимает взгляд, зацепляется за розовые - такие же розовые, как хаори - вихры. Проводит по ним пятернёй, словно проверяя, не кажется ли. - Выглядишь точь-в-точь, как остриженная под мальчишку столп любви.
Рензо молчит, и это напрягает. Рензо молчит ещё минуту, только потом выдыхая неуверенное:
- Эл-чан?
- Действительно не узнал, глупый? Обидно, знаешь ли.
Элла отстраняется, берёт его лицо ладонями и чуть не давится своими словами. Смотрит на неловкую улыбку, на выглядывающие из-под верхней губы острые-острые клыки. Встаёт на носочки, заглядывает в глаза, читает: "три". И вместе с объятиями, в которые её утягивает Рензо, чувствует на горле ледяные ладони страха.
- Ну здравствуй, старый друг.