— Я не ожидал тебя тут встретить.

Чжун Ли стоял на красном мостике, окидывая взглядом всю праздничную набережную Ли Юэ. Город кишел улыбающимися людьми, торговцами и их пёстрыми товарами, по улицам расхаживали жители города. Где-то из толпы выделялись люди в неместной одежде: наверняка из открывшейся Инадзумы или Мондштанда. Он рассматривал каждый фонарик, висящие на столбах гирлянды; внимание привлёк необычный товар торговца из Мондштанда — разноцветные шарики на больших ёлках. Множество шаров притягивали его задумчивый взгляд больше всего. В душе разливалось тепло, ведь перед ним было олицетворение счастья и скорого праздника, когда часы пробьют полночь.

— Возвращался из Инадзумы. И вот, подумал, дай-ка загляну к своему старому другу.

Тарталья не мог предвидеть, что Чжун Ли будет стоять на мосту этим вечером, но чувствовал всеми фибрами души. Его направляло сюда что-то. Он старался не обращать внимание на это, послушно следуя видению: пройтись по предновогоднему Ли Юэ было очаровательно и не менее прекрасно, как то, к чему привело чутьё. Люди без войны, без жажды боёв, счастливо бегают от дома к дому. Удручающая и неродная для него обстановка, особенно после лабиринта, где он смог высвободить в себе зверя битв. Но тут ждал старый друг.

— Только ради меня? Не любишь праздник, Чайльд? — Чжун Ли обернулся в его сторону. Тарталья медленно подступал к нему, остановившись сбоку. Он вёл себя сдержанно, но глаза искрились от радости. Они не виделись достаточно давно, чтобы скучать по каждой ноте голоса друг друга, по каждому прикосновению.

— Эти людишки забавны, но не в моих интересах, — он опёрся локтями на ограждение, внимательно наблюдая за мимо проходящей парочкой по каменной дороге набережной.

— Я вхожу в твои интересы?

— Э-э-э, — Тарталья запнулся. Его удивило, как же быстро тот сдался в бою с ним. Это те сражения, в которых всегда проигрывал он. И только всегда великому Чжуну Ли. Стоило это признать. — Да, получается, — у Чжуна ответ вызвал приятную ухмылку. С губ слетело лёгкое хихиканье совсем случайно.

— Не желаешь пройтись немного?

— Буду очень признателен.

Они шли бок о бок в этот сказочный момент. Радостный гул на улице не затихал ни на минуту. Это случится только тогда, когда часы пробьют полночь, когда, затаив дыхание, люди будут ждать заветного мгновения — масштабного фейерверка. Всё вокруг подсвечивалось всеми самыми тёплыми цветами: они улавливали мягкий аромат цитрусовых с прилавков, освещённых яркими фонарями, вокруг преимуществовал красный цвет и особенно выделялись разноцветные шары на новых традициях города — новогодних деревьях.

Чжун Ли всегда любил людей. Решив уйти на покой и оставив их без Бога, он всё равно наблюдал за ними, не скрывая своего восторга. Находясь среди них, он с трепетом ожидал, как жители Ли Юэ вот-вот ступят на порог новой эры.

Для Чжуна Ли этот праздник ничего не значил. Из года в год он просто прогуливался по городу, а потом устраивал у себя дома ужин, изредка приглашая знакомых. Для него оборот цифр ничего не знаменовал, он на своём пути повидал много войн и тысячи подобных праздников. Но провести этот вечер с кем-то всегда являлось честью для него. И явился Тарталья. Ему он был несомненно рад.

— Могу ли я узнать, что ты делал в Инадзуме? — Чжун Ли любопытно повернул к нему голову и посмотрел прямо в его тусклые голубые глаза. Тарталья напрягся.

— Трудное дело, — он помрачнел, — был указ от Царицы, поскольку сбежал один из предвестников с Сердцем Бога. Меня отправили на его поиски. В последний раз он засветился там после взбучки в Инадзуме. Он получил Сердце Архонта и сбежал, просто пропал. Мы нашли лабиринт…

— Мы? — Чжун Ли его перебил, хватаясь за необъяснённую деталь.

— Ну как мы. Сначала туда попал я. Затем меня нашли Люмин и Паймон. Ещё местная рокерша, Синь Янь, прибыла. Мы здорово повеселились в лабиринте.

Тарталья расхохотался, вспоминая их битвы и первую реакцию, когда они обнаружили его внутри. Инадзума открылась для него с другой стороны.

— Интересно. Нас свела Люмин и до сих пор она фигурирует в нашем общении. Она всё ещё ищет брата?

Они проходили мимо праздничного прилавка с напитками и едой. Тарталья сразу же купил две порции необычного напитка, похожего на варёное с какими-то пряностями вино. Нежный аромат корицы исходил от чаш. Продавец шустро объяснил, что они будут пробовать глинтвейн, алкогольный напиток, и начал увлечённо рассказывать про винокурню Рассвет с самым лучшим вином. Чжун Ли и Тарталья мигом ушли от него, оставив привилегию выслушать продавца остальным людям. Напиток оказался очень вкусный. Тарталья подмигнул своему собеседнику, радостно напоминая, что это он купил им эту вкуснятину. А потом продолжил рассказывать.

— Да, она всё ещё в поисках. Не знаю, куда отправится. Я сразу вернулся на корабле к тебе.

Он сперва не понял, что именно сказал не так, потому что Чжун Ли таращился на него своими янтарными глазами, немного смутившись. Но потом до него дошло, как дурно на него влияет его присутствие и лёгкий алкоголь — язык сразу развязывается. И он не отводил сейчас глаз, желая видеть то, как смотрит на него Чжун Ли.

— Не хочешь поужинать этим вечером вместе?

— Даже не можешь представить, насколько хочу, — яркая улыбка расползлась по лицу Тартальи, а Чжун Ли слегка улыбнулся. Они развернулись и направились в сторону дома, чтобы провести вечер вместе.

*

— Проходи.

Их сразу встретил просторный зал с широкой террасой, слегка прикрытой деревянными задвижными дверьми. Всё в стиле домов сказочно красивого Ли Юэ. В центре находился широкий стол, на котором уже стояло много еды, даже не остывшей. Тарталья был рад оказаться здесь, в личном месте Чжуна Ли. Именно тут он проводил минимум времени, но его регулярное присутствие, конечно, было заметно: где-то книги стояли не на своих местах, а на кровати в другой комнате шёлковое одеяло беспорядочно валялось.

Его больше удивила яркая ель, светящаяся разными цветами и вся в шарах. На её вершине сияла каменная звезда, пульсировала в трещинах жёлтым светом. Тарталью это поразило — ставить новогодние ёлки не в стиле Ли Юэ. Как и праздничный декор для Архонта на пенсии.

— Давно это так бывшие Повелители Камня празднуют? И что это за неместная традиция с деревом?

— О! Эту ель мне доставили из Мондштадта, я заказывал у одного купца. Наряжал сегодня утром.

Тарталья прошёлся дальше по комнате, мимолётно глянув на пейзаж за окном. Вид на портовую набережную города, окутанную праздничным сиянием. Всё горит, светится. Он перевёл взгляд на стол. И только два бокала стояли по оба конца. Это заставило задуматься, пока его мысли не опередил он. Чжун Ли медленно ступал к нему, пока не оказался слишком близко.

— Я ждал тебя, Чайльд. Только тебя.

Пробираясь пальцами в мягкие волосы Тартальи, он властно обхватил его талию, притягивая к себе. Тот не собирался стоять на месте, ожидая этого ничуть не меньше, чем самой их встречи: предвестник сразу же ответил на поцелуй, медленный и томительный, прижимаясь бёдрами к Чжуну Ли.

Твёрдый внешне как камень, Архонт таял в его объятиях, прикусывая чужие губы и тут же проходя по ним кончиком языка. Ровное дыхание порой срывалось, когда поцелуй в очередной раз набирал глубину и напористость. Равномерно, безо всякой хаотичной нервозности, свободной рукой Чжун Ли оглаживал чужую спину.

Чайльд, наслаждаясь привкусом корицы на губах, оставшимся после напитка, вдыхал аромат шелковицы, исходящий от тела Чжуна Ли, тихо постанывая от нежнейших прикосновений. Губы приятно ныли от долгого поцелуя, но им так не хотелось его прерывать. Несколько раз они отстранялись друг от друга, чтобы затем, рвано выдохнув, продолжить вновь.

Мир так подозрительно затих, словно они оба попали в бесконечность, но…

— Ура! — громкий выкрик с улицы всё же прервал поцелуй.

Яркий свет фейерверков за окном озарил всю комнату, и они, вдвоём усмехнувшись, прижались один к одному снова. Весь город охватила атмосфера праздника, в то время как в одном из домов Ли Юэ двое поддавались страсти, стремительно уносившей их из реальности.

— С Новым годом, мой милый Чайльд, — прижавшись лбом к его лбу, улыбнулся Чжун Ли. — Так принято говорить у тебя на родине?

Он улыбнулся так широко, как никогда раньше.

— С Новым годом, — прикрывая глаза, ответил Тарталья, сразу же обняв его так крепко, как только был способен.

Этих ощущений после Инадзумы ему не хватало. Через мгновение, когда удалось вернуть контроль над своей речью, но не над чувствами, у него вырвались важные слова:

— Не отпускай меня больше.

Чайльд замер в ожидании реакции, и Чжун Ли, прижимая его к себе, нежно поцеловал его в шею несколько раз. Скользя пальцами по затылку, он коснулся кончиком носа мочки уха и низко проговорил:

— Я тебя не отпущу.

Под светом праздничных фонарей они оба чувствовали, как обретают счастье в лице друг друга.