«Скиньте то, что получилось, уже давно пора соединить части в одно целое». Сообщения такого типа Хиране отправляет в общий чат уже третий день подряд, начиная с пятницы. И все эти три дня её игнорируют. Не написали причины, даже не придумали хоть какой-то отговорки, а в последнее время Хиране видела, насколько глупыми были причины одноклассниц. Она отложила телефон в сторону, раздражённо взглянув на экран перед тем, как выключить. В конце предстоящей недели им уже нужно презентовать проект, а для этого нужно его собрать, ведь работа была у каждого своя. Мало того, что собрать надо, так ещё и распределить, где чьи слова, кому что выучить, как будет проходить презентация. Чёрт, неужели они не понимают, насколько это важно? Если они смогут победить, а на это есть все шансы, то получат щедрое вознаграждение (путёвки в научные лагеря на дороге не валяются), и в будущем это может сыграть немаленькую роль.

На следующий день в школе Амари приняла решение расставить все точки над «i». Когда она зашла в класс, то увидела, как Юко и Хотару склонились над телефоном и пытались там что-то разглядеть.

— Да я тебе говорю, он это, —настаивала Хотару, пытаясь приблизить картинку как можно больше. — Да необычно для него, но ты посмотри, как ему идут очки.

—Хотелось бы в это верить, — вздохнула Юко. — Но с чего бы Ойкаве-сенпаю вообще ходить на такие мероприятия? Ладно если б спорт, но экология...

— Он пришёл туда ради меня, — вставила своё слово Амари. Верить в то, что Ойкава мог быть прав, не хотелось. Но если всё, что говорили подруги, это правда, то они ведь сейчас смогут пройти небольшую проверку, так? — Это то выступление, на которое вы не пошли, ссылаясь на то, что работали над проектом. Но что-то я не вижу результатов этой работы.

— А с какой стати Ойкаве-сенпаю приходить на твоё выступление? — Хотару не замечала упрёков, касающихся проекта.

— Почему? Разве парень не может прийти посмотреть выступление своей девушки, чтобы поддержать её? — уверенно спросила Амари, наблюдая за реакцией. Если они сейчас на это никак не отреагируют, то это будет значить, что Ойкава ошибался.

Но, видимо, он был как минимум частично прав. Ответ не заставил себя долго ждать.

— Ты с ним что?! Да как ты смеешь? — Юко поднялась из-за парты, ударив ладонями по поверхности стола.

— А ты разве не должна быть счастлива за подругу? Не вы ли постоянно спрашивали, как там на тренировках и как мы с ним общаемся? Да вы же сами нас сводили, — Амари продолжала гнуть своё, но чувствовала, что эта палка скоро треснет. 

— Да потому что хотели узнать твоё к нему отношение, чтобы знать, как держать вас на расстоянии друг от друга, —уже ничего не скрывая, ответила одноклассница. — Подруга? Пф, ты кем себя возомнила? Да с тобой невозможно ведь даже поговорить. Какая бы ни была тема, ты словно профессор в университете, несёшь невероятную дичь, присыпанную научными терминами, от этого просто тошнит. Заучка, — обращение прозвучало максимально ядовито, — и как сенпай вообще нашёл что-то в тебе?

— Если она ещё не врёт, — Хотару вступила в разговор.

— А вот здесь в точку, — Хиране щёлкнула пальцами. — Я просто хотела узнать, правдивы ли слухи о вас. 

— Тогда тебе также следует знать, что с этого момента тебе объявлена война. 

— Видимо, про проект я даже спрашивать не стоит, — Хиране не обратила внимания на последнюю брошенную ей фразу. — Скидывать вы вряд ли мне что-то будете.

— Было бы что, — насмешливо улыбнулась Юко. — Мы даже программу не открывали. Ни презентаций, ни текста, ни картинок. Поэтому давай как-нибудь сама.

Хиране сделала вид, что ожидала такое и гордо прошла на своё место. Но на самом деле у неё затряслись колени, голова на миг закружилась от осознанного: всё, что говорил Ойкава — правда, а проект готов лишь на треть. И чтобы успеть к четвергу, у неё есть три дня. И три ночи. Придётся жертвовать уроками, сном и тренировками по волейболу. Хиране для себя решила, что сейчас не время убиваться насчёт потери друзей, пусть и фальшивых. Так она точно не подготовится. А вот на выходных можно будет выделить на это часок перед сном и всё как следует обдумать.

Тренировки по волейболу с этого дня стали для Амари короче. Она отпросилась у тренера уходить раньше каждый день, сразу после того, как заполнит необходимые документы и выполнит некоторые свои обязанности. Но пообещала, что это лишь на пару дней. Как бы то ни было, уходить из клуба насовсем не хотелось: она привязалась к ним. Ребята здесь были весёлые, с ними было легко в общении, обстановка непринуждённая. За эти месяцы Амари привыкла к ним, а в частности, к Ойкаве, с кем общалась больше других в силу раннего знакомства. Как ни странно, он больше не бесил, ну, или хотя бы не так сильно. Трудно было представить тренировку без подколов от него и в его сторону.

Также Амари мысленно попросила прощения у Тамане-сан за то, что не сможет загнать её сына домой пораньше. Не то чтобы она прям мастером стала в этом, из всех её попыток он лишь дважды её послушал, в остальное время она мягко намекала Иваизуми помочь ей. Говоря об Ойкаве, Амари понимала, что перед ним нужно будет извиниться. Но на следующей неделе, или в пятницу, после выступления с проектом, если Амари придумает, что сказать ему, когда придёт время. Признать неправоту не трудно, трудно подобрать для этого слова. Сейчас она с ним разговаривает только по делу, кинув при этом пару фраз, он отвечает тем же. После той ссоры Хиране не слышала шуток в свою сторону, он больше не называл её уже ставшим привычным «Кизу-чан», отчего стало даже неудобно, хотелось поскорее вернуть всё на круги своя. Пусть он лучше ходит и подкалывает всех, её в том числе, чем ходит с таким серьёзным лицом всё время, а не только во время игры. 

Тем днём, когда «дружба» девушек закончилась, был понедельник. А значит, что сразу после того, чтобы забрать брата из школы и пойти с ним обычным маршрутом, а не через парк, можно было приступить к проекту. Поэтому по приходу домой она сразу схватила первое съестное, что увидела на кухне, и закрылась у себя в комнате до поздней ночи. На сон у неё осталось около трёх часов, за всё это время она сделала много, но недостаточно. Стало ясно, что она не успеет написать обе темы с нуля и соединить их со своей. Но она всё равно будет работать до последнего. Она должна. Иначе никак.

Каждый последующий вечер и ночь проходили в нарастающем темпе. Сна и энергии было меньше, выполненной работы становилось больше. Голова и тело болели, потому что Амари временами забывала поесть. И если бы не мама, заставлявшая её выйти на кухню поесть, не говоря уже о том, чтобы прогуляться ненадолго, она бы там сидела, зарывшись в огромные тексты, документы, образцы. Конечно, кто в здравом уме будет делать работу, что обычно равномерно выполняется в течение нескольких месяцев, за три ночи? Но Амари некогда было об этом думать. Для этого ещё будет время. Когда-нибудь потом.

Последнее, что она видела перед тем, как уснуть, это то, что часы показывали 6:37 утра четверга. А это значит, что спать осталось чуть менее получаса и что день выступления наступил.