Конечно, я вернулась мыслями к Хибари Кёе в следующий четверг, когда на следующий день мне предстояло принести ему отчет о посещаемости. В этот раз все было не так гладко. Точнее, все оказалось не так страшно, потому что никто в кабинете комитета меня не собирался избивать, но появилась проблема. Три ученика, пропустивших три учебных дня без уважительной причины.

Уважительная причина — это, само собой, дело решаемое. Ты можешь лежать дома и играть в игры на телефоне, но если твоя мама врач, то безделье, заверенной справкой, превратится в уважительный пропуск по болезни.

Как оказалось, двое моих одногруппников пропустили учебу именно по этой причине, но доказать свою болезнь не смогли. Вышли эти товарищи с больничного именно сегодня утром, в четверг, и я сразу же попросила их найти справки как можно скорее. Конечно, сразу же их никто на избиение не поведет, но ГДК обязательно отметит их пропуски у себя и будет требовать с меня их справки, а находиться в обществе Хибари Кёи и пересекаться с ним по такой независящей от меня ерунде, не хотелось.

Я вспомнила, как чувствовала себя в кабинете ГДК, какую гнетущую атмосферу там ощутила, и по моей коже прошелся холодок.

Нет, мне определенно, нужно поспособствовать тому, чтобы мои ленивые одноклассники завтра же утром принесли справки.

Но это еще ладно.

Один из моей группы пропал без вести и не отвечал ни на мои сообщения, ни на звонки. Я честно старалась найти нитку, которая приведет меня к нему и даже собиралась зайти к нему в гости домой, но это было уже слишком, и я отказалась от этой идеи. Впрочем, не до конца. Отчитываться лишний раз перед Хибари Кёей не хотелось, и я все еще иногда подумывала наведаться к Ясуно-куну, который учился из-под палки, домой. Но найду ли я его там?

В остальном, жизнь моя уже сформировалась под гнетом обязанностей старосты и текла вполне себе обыкновенно и нестрессово с понедельника по среду. Джиро был моим верным помощником и претензий к его работе у меня не возникало. Он, кажется, сжился со своей ролью зама и стал чувствовать себя увереннее, внося вклад в организацию класса. Нам приходилось с ним взаимодействовать несколько раз на дню, поэтому иногда, где-то раз в неделю, мы вместе обедали на школьном дворе, пока еще было тепло. К нам периодически начал присоединяться Рё, который считал своим долгом спросить у нас как дела в новых ролях ну и, дать непрошенных советов, конечно же.

Судя по всему, он был рад, что кто-то заменил его на этом поприще и вполне успешно.

— Ну как побывала в аду в прошлую пятницу? — поинтересовался Накамура, кинув на меня ироничный взгляд.

Сначала я не сразу поняла, что он имел в виду, но сложив все факты, вспомнила, что речь шла о Хибари Кёе.

Пожав плечами, я сказала:

— Нормально. Будда помог не испустить душу в тот момент, когда он мне предъявил за то, что я забыла расписаться на бланках.

Накамура хохотнул, а Сарутоби замялся.

— Черт… Прости, Ивасаки-чан, я совсем забыл сказать тебе об этом…

— Забей, Джиро, — отмахнулась я. — Теперь я навсегда это запомню и таких проблем больше не возникнет.

Сарутоби, который явно ощутил от моего рассказа свою вину, облегченно выдохнул. Накамура прекратил смеяться, и на его лице возникла издевательская улыбочка.

— Этот Демон не называл тебя травоядным? — поинтересовался он.

— Хм, нет, — сказала я, отпив апельсиновый сок. — Пока эта участь меня не коснулась.

— Повезло-повезло, но это пока, — пообещал мне парень. — Вякнешь что-нибудь при нем не то, попросишь не ущемлять учеников твоего класса и начинается. «Какое дерзкое травоядное. Забить тебя до смерти?»

Накамура прыснул, но мне было не до смеха, и я вздохнула.

— И как на такое правильно ответить?

— Да никак! Терпеть и молчать.

— Извиниться, — тихим голосом добавил Джиро, выглянув на меня исподлобья.

Мы с Накумрой синхронно повернулись к нему. Я с легким удивлением на лице, Рё — с легким раздражением.

— Ну нет, это уж слишком! — недовольно фыркнул Накамура. — Извиняться перед этим ублюдком. Да никогда! Что за дурацкие советы? У тебя вообще есть мужская гордость?

Сарутоби под его возгласом сжался, опустил плечи и как будто бы стал меньше. Вздохнув, я бросила Рё:

— Не обижай моего зама, пожалуйста. Если с ним что-то случится, я вряд ли одна справлюсь.

Джиро благодарно на меня посмотрел. Определенно, я находилась в замкнутом треугольнике общения. Сарутоби был приятным парнем, но слабым психологически, и некоторые его мысли и советы вполне могли ввести меня в депрессию и разочарование в мире. Накамура в противовес был более резким, решительным, но его советы могли сделать из меня мишень для разъяренного ГДК. Неудивительно, что с его умением вскипать, как чайник, Хибари Кёя называл его дерзким травоядным.

«Не следует никого слушать, — сделала вывод я. — Как-нибудь разберусь сама. По крайней мере, меня еще ни разу не назвали травоядным и не попытались избить. Это успех».

— Короче, мои выводы после первого контакта с ГДК, — резюмировала я, сделав глоток сока. — Я потратила много нервных клеток, в какой-то момент даже немного разозлилась, потому что он смотрел на меня, как… как на пакет с мусором…

— О, да! — перебил меня Накамура и рассмеялся. — Да! Именно это чувство у меня и было, когда я с ним разговаривал! Такое ощущение, что если у тебя нет своего комитета дисциплины, ты дерьмо! Вот же ублюдок!

— Еще я один раз ступила, потому что волновалась, — продолжила я, дав ему выговориться. — И на этом всем. По сути, ничего страшного не произошло кроме моих ожиданий. Но меня интересует одна вещь.

Я замолчала, пытаясь правильно высказаться. Не то чтобы эта вещь меня настолько сильно волновала, но определенно стоила внимания и была уже на грани чего-то нечестного. Мы все разные люди: кто-то адекватный, кто-то не очень, кто-то чертов псих. Но даже у психов есть люди, которым они доверяют. Мне нужно его доверие. Просто не чувствовать каждый раз, когда я захожу, этот холод и безразличие. С таким человеком крайне сложно вести диалог.

— Как ему понравится?

— Что?! — не выдержал Накамура.

Сарутоби в этот момент отпил воды, но так и не доделал глоток, уставившись на меня в сильном удивлении.

— Как человек, — сразу же уточнила я. — Хибари Кёя, несмотря на его силу, такой же обычный человек, как и мы. Ему свойственны недостатки и слабости. А мы все способны хорошо относиться к людям. Мне бы его хорошее отношение пригодилось.

— Зачем тебе водить дружбу с таким человеком? — хмуро спросил Рё. — Я бы отказался от таких контактов.

— Ну, потому что Хибари Кёя довольно полезен, — тут же выдумала я. — Никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться сильный друг. Я говорю не о намеренном использовании человека, а о… взаимовыгодном сотрудничестве, например.

— И чем ты ему можешь помочь? — иронично заметил парень.

Этот вопрос завел меня в тупик, и мне понадобилась целая минута, чтобы обдумать возможные варианты.

— Могу помочь с английским, например.

Накамура рассмеялся.

— Ты думаешь, у него есть проблемы с оценками?

Хорошо, согласна, идея высосана из пальца. Но раз ничего предложить ему взамен я не могу, то что тогда?

— Ладно, я не знаю, — сдалась я. — Может, и правда не стоит особо об этом задумываться. Пусть идет все так, как идет.

— Тебе же будет лучше, — осадил меня Рё.

И с ним я была большей частью согласна.

***

В пятницу у меня на руках было две справки — медзаключения врачей, которые могли позволить моим одноклассникам пропускать уроки сколько угодно. Бумажка ведь есть! Но тревожил меня один неприятный момент: тот самый одноклассник, к которому я намеревалась сходить домой и выяснить причину его отсутствия, не заявился в школу, никак со мной не связался и даже не думал оповещать классного руководителя.

Всю свою короткую жизнь меня возмущали безответственные люди. Исчезнуть и наплевать на всех, с кем ты хоть как-то связан — это верх моего неодобрения. И теперь в моем черном списке класса появилось первое имя.

Скрипнув зубами, я недовольно уставилась на имя этого бездаря в моей контактной книжке и проверила смс-сообщения. Как и ожидалось, весть о себе человек не подал. Ну и к черту!

Впрочем, злиться долго я не привыкла. Как-то довольно быстро пришлось уяснить, что чужие действия, на которые я не могла повлиять, не должны оказывать влияние на мое настроение. Поэтому к концу урока я уже была в обычном настроении, уже обдумывая, как буду выгораживать прогульщика перед ГДК. Учитывая, что в прошлый раз я бледнела, тупела и страшилась, этот раз должен быть более для меня удачным. По крайней мере, я на это надеялась.

Остальное время до конца учебного дня пролетел для меня так быстро, что я не успела толком понять, как из класса вышли все люди, и мы остались с Джиро наедине. Тот сразу же принялся за работу: взял тряпку и пошел в туалет.

И мне тоже пора. Чем быстрее я отчитаюсь перед Хибари Кёей, тем быстрее уйду на заслуженный отдых. И надо было действительно поторапливаться, потому что потом была встреча в клубе, в котором я состояла.

С принятием внутри, со вздохом снаружи, я забрала с парты Сарутоби бланки посещаемости и, расписавшись, проверила еще раз заполнение, чтобы не возникало лишних вопросов. Вроде все было на месте. Бланки, классный журнал, даже выписка о текущей успеваемости учеников, на случай, если ГДК затребует. Все было. Если я что-то забыла, то на мне можно уже ставить клеймо.

Взяв документы себе под мышку, сунув, на всякий случай, ручку в карман пиджака и проверив в зеркале сохранность школьной формы, я с готовностью вышла из кабинета, махнув на прощание рукой Сарутоби. Тот тихо пообещал мне удачи, на что я хмыкнула.

Миновав расстояние от старшей школы до средней, я нашла кабинет Дисциплинарного Комитета, вокруг которого всегда было тихо и пусто. Видимо, людей на каком-то неощутимом уровне отталкивает от врат Ада, которые нашли в нашем мире материальное воплощение.

Выпрямив спину и расправив плечи, я понадеялась, что это сделает меня увереннее и постучалась в дверь.

— Войдите, — сказал уже знакомый холодный голос.

Оказавшись внутри, я вновь почувствовала эту гнетущую атмосферу опасности, и вся моя напускная уверенность иссякла. Волнение ощущалось, но благо, уже не так сильно, как в первый раз.

За столом вновь сидел Хибари Кёя, в этот раз он сидел на диване напротив. Я могла увидеть его перед собой, потому что он сидел лицом к двери. На столике перед ним стоял дымящийся чай, а напротив него и спиной ко мне сидел один из членов Дисциплинарного Комитета. Я поняла это сразу, поскольку громадную фигуру и отличительную прическу членов Дисциплинарного Комитета узнать было легко.

Кстати говоря, я никогда не задумывалась, почему Хибари Кёя выбирает себе таких громадных напарников. Самое интересное, что сам ГДК не может похвастаться ростом, в отличие от своих подчиненных. Его рост — средний рост парня его возраста, зато другие члены Дисциплинарного Комитета обгоняют его в мускулатуре раза в два точно. И где он их нашел?

Хибари Кёя посмотрел на меня своим коронным тяжелым взглядом. Стало неприятно. Решив побыстрее закончить с делами, я задержала на лице спокойную улыбку и подходя к дивану, протянула ему бумаги:

— Добрый вечер, Хибари-сан! Как обычно, посещаемость класса и текущая копия листа успеваемости. Двое человек отсутствовали несколько дней, их справки от врачей находятся сверху, так что ничего сверхъестественного. В этот раз все подписано, — сообщила я, стараясь внести максимальную ясность.

Кроме одной. Я ни слова не сказала Хибари Кёе об исчезнувшем однокласснике.

ГДК принял бумаги, не глядя на меня. Видимо, я его не очень интересовала, и это было прекрасно. Боковым зрением осмотрев обстановку, я уловила какой-то намек на неформальность. ГДК сидит со своим заместителем Тецуей Кусакабэ, пьет чай и наверняка обсуждает кого бы избить в следующий раз. Разве не прелесть?

В этот раз по опыту я решила не уходить раньше того момента, пока Хибари Кёя не проверит документы сам и не отпустит меня. Тот бегло просмотрел росписи на бланках, проверил соответствие имен на справках с именами в школьном журнале, потом педантично еще раз пробежался по списку и остановился на одном месте. Больше его глаза не двигались, и я уже знала, на каком месте он задержался.

Потом все-таки его глаза посмотрели на меня и это был уже новый взгляд: проницательный, который видит тебя насквозь.

— Где Ясуно Рэй?

Я вздохнула:

— Ясуно Рэй лежит в больнице. Похоже, что-то серьезное.

— Неужели? И где подтверждение от родителей или медицинское заключение?

Его вопрос застал меня в тупик, но в подобных ситуациях я успела выучить, что если врешь, то ври до конца. Щепотка лжи всегда чувствуется сильнее, чем полностью лживый рассказ. Сейчас я чувствовала себя как циркач, который ходит по канату в цирке, но если уж начала придумывать и взяла ответственность за того, кто не удосуживается даже предупредить, то закончу и это.

— Ясуно Рэй лежит в больнице Токио, а родители заняты. Что я могу с этим сделать? — развела руками я, сохраняя спокойствие. — Не писать же ему самой справку? Я предупредила его о возможных проблемах.

Взгляд Хибари Кёи задержался на мне. Он как будто бы высматривал признаки лжи на моем лице, но так их и не нашел. Отвернувшись, он сказал:

— Если до следующей пятницы он не принесет справку, я забью это травоядное до смерти. А пока поставим на учет. Тецуя.

Хибари Кёя посмотрел на своего подчиненного, и тот словно вздрогнул, резко оторвавшись от своих мыслей. Все это время Кусакабэ Тецуя молчал, слушая нас, но явно невнимательно. Похоже, что он завис в своих мыслях и решил не мешать своему боссу. В любом случае, на его оклик он воспрянул довольно быстро.

— Да.

Он поднялся с места и оказался у двери, а потом повернулся и сказал мне:

— Пошли, — слова прозвучали небрежно. Не в сравнение к короткому и емкому «Да» с налетом уважения и покорности, которое он не кинул, нет, скорее даже подал на тарелочке ГДК.

Мне от такого стало на мгновение неприятно, но я быстро выкинула это из головы и двинулась за Кусакабэ Тецуей, не особо радуясь, что меня в это все ввязывают.

Выйдя из кабинета, я ощутила привычное облегчение и, похоже, сам Кусакабэ почувствовал себя свободнее. Вопреки всему, даже небрежному ко мне отношению, к заместителю ГДК неприязни, либо какого-то другого неприятного чувства я не испытывала. С ним не было ощущения опасности, даже наоборот. Видимо, во мне проснулись какие-то непонятные женские инстинкты, но за его спиной я ощущала себя, как за каменной стеной. Иронично, не правда ли?

— Зачем я вам нужна? — поинтересовалась я, поравнявшись с Кусакабэ.

— Мне нужно досье на этого ученика. Доступ к досье есть у классного руководителя и старосты. Ты — староста, — не очень довольно разжевал мне парень.

Я косо на него посмотрела и заметила, что у того лицо выглядит грозным и… уставшим. Видимо, ГДК своих не жалеет и сдирает с них шкуру, заставляя день и ночь работать на себя. Какой ужас.

Выйдя из средней Нами спустя минуту мы оказались в старшей и, поднимаясь по ступеням, я решила еще раз поинтересоваться:

— Кусакабэ-сан, позвольте вопрос. — И когда он косо на меня посмотрел, продолжила: — Вы, другие члены Дисциплинарного Комитета и сам Хибари-сан — старшеклассники. Но почему тогда Дисциплинарный Комитет базируется в средней Нами?

— Вопрос не ко мне. Хибари-сан так решил, значит, так надо.

Сомнительно подняв одну бровь, я промолчала. Неужели ему самому никогда не было это интересно?

— Просто я подумала, что это довольно… интересно, — бросила я, вместо слова «странно». — В средней школе, как правило, много учеников. К тому же, мало свободных кабинетов в отличие от нашей, старшей Нами. Да и, более шумно, чем у нас.

Сказано это было с желанием вынести свои мысли вслух, не больше. Кусакабэ не ответил, хотя мне даже показалось, что даже не услышал мои слова.

«Ладно, — решила я. — Поговорю с ним как-нибудь в другой раз».

Мы дошли до кабинета и нашли в нем Сарутоби, который все еще обходил парты и совершал мелкую уборку. Как-то мы открыли дверь и зашли, он резко поднял голову, и я на глазах увидела, как он побледнел.

— Без паники! — сказала я, выставив руки в останавливающим жесте. — Кусакабэ-сану нужно досье Ясуно Рэя. Где у нас хранятся все досье?

Джиро через секунду отмер и бесшумно выдохнул, но я, привыкшая к его поведению, это заметила.

— Досье вроде бы внутри стола сенсея.

Я кивнула ему в благодарность и открыла внутреннюю тумбочку. Там аккуратно были рассортированы досье по буквам. Достав нужное, я отдала его Кусакабэ. Тот достал откуда-то листок бумаги, что-то написал туда ручкой и забрал его вместе с досье.

Когда он вышел из кабинета, я недовольно поджала губы. Это плохо. Надо до следующей пятницы вернуть Ясуно в школу и еще дать ему алиби с доказательствами. Иначе и мне достанется.

— Что-то случилось? — тихо поинтересовался Сарутоби.

— Проблемы, — вздохнула я, потерев переносицу. — Небольшие проблемы, которые могут стать… существенными. Но ничего, выход есть, — пробормотала я.

Выход всегда есть.

Впереди были выходные и выходить на них с тяжелым сердцем было неправильно. Придя вовремя в клуб настольных игр, я кинула сумку на стул и присела за одну из парт, обменявшись приветствиями с его членами.

Вообще клуб настольных игр был для меня способом развлечься и провести время. Так уж получилось, что участие во внеклассной деятельности у нас довольно ценится в школе. Если ты не состоишь в клубе даже в самом неуважаемом, то отношение к тебе учителей будет довольно прохладным. О тебе уже заранее будет складываться превратное мнение, как о бездельнике.

До поступления в старшую школу я состояла в клубе английского языка, где занятия представляли собой продолжение школьных. Мне все давалось легко, поэтому вскоре в клубе я почувствовала скуку и терпела до конца учебного года.

Зато с поступлением в старшую школу я решила изменить направленность и выбрала клуб настольных игр, заранее переговорив с одноклассниками, которые в нем состояли. Клуб был слабеньким и скорее даже номинальным, но зато бесплатным. Если в клуб английского приходилось платить взносы, то здесь настольные игры кто-то приносил из дома. Редко когда приходилось что-то покупать. Разве что — чай и печенья, но это было по желанию.

Здесь играли во все: шахматы, шашки, сёги, уно, мафию, го, каруту и другие игры. Единственное исключение — карточные игры, которые были запрещены. В основном, все рассаживались по партам и начинали отсиживать положенное время, имитирую бурную деятельность.

Клуб был слабеньким, потому что носил обобщенное название «настольные игры». Помимо него в школе был клуб шахмат, клуб сёги и каруты. Члены этих клубов отправлялись на соревнования, потому что занимались этими играми серьезно, в отличие от нас, которые участвовали в отборочных школы и никогда ничего не занимали.

Моя деятельность в клубе была в качестве рядового участника. Я приходила и обычно выбирала игру в шахматы. Желание научиться анализировать и просчитывать действия соперника, выстраивать стратегии и обыгрывать, обманывая, была мною возведена в какой-то ранг сверхъестественных способностей. Но, одно дело шахматы, а другое — реальная жизнь. Шахматы научить этому меня не могли, да и играла я средне.

В основном, тут же состояли такие же участники, как я: все искали способ найти максимально слабый клуб, чтобы существовать в нем и не тратить много времени. Настольные игры идеально для этого подходили: встреча раз в неделю длительностью не больше часа, бесплатность и доступность. Так и продолжалось бы, пока спустя месяц с начала учебного года к нам однажды не пришел глава клуба — Асахино Дрей со свернутым пакетом в руке.

— Мы сегодня будем играть в кое-что интересное, — поведал он, демонстрируя всем пакет. — Но все обязаны молчать.

В пакете оказались карты для покера и в тот день, заперев дверь кабинета изнутри, мы учились правилам и провели несколько пробных игр. Вот это было уже интересно, и покер прижился. Еще спустя месяц игр я научилась не выдавать лицом расстроенных чувств, когда мне выпадали плохие карты и несколько раз до последнего не скидывала, выходя тем самым с ужасными картами к победе.

Покер научил меня блефовать и поэтому к любому вранью я уже относилась, как к искусству. Отсюда и умение держать лицо в тяжелых ситуациях. Самоконтроль — классная штука.

— Чего такая кислая? — поинтересовался Асахино Дрей, когда я в этот раз зашла в кабинет клуба, застыв от его вопроса в дверях.

— Не могла дождаться, пока приду и разгромлю тебя в покере, — улыбнулась я, предварительно прикрыв за собой дверь. — Ну что? Начинаем?

Дрею явно понравился мой ответ, и он начал раздавать карты. Я уселась на свое место, где уже сидела целая компания игроков.

Сложности заканчиваются, начинается покер.

***

К концу следующей недели я начала нервничать. Все еще держа в голове слова, сказанные Хибари Кёе, я думала, что все спокойно решится. Но как оказалось, нет. Ясуно Рэй не появлялся и не выходил на связь. Один раз я отправилась к нему домой, но дверь мне никто не открыл, и я всерьез задумалась о том, что теми словами себя закопала.

Желание выгородить другого человека, который, по сути, никогда того не заслуживал, сыграло против меня. Благими намерениями выстелена дорожка в Ад.

Поджав губы, я размышляла, что мне делать с той проблемой, которая росла на глазах. Есть три выхода: попытаться отодвинуть избиение Ясуно Рэя, пока он не вернется; признаться в своей лжи, получить нагоняй от Дисциплинарного Комитета и постараться оправдать Ясуно Рэя и снять с себя обязанности старосты быстрее, чем наказание настигнет и меня.

И чем ближе подходила пятница, тем более заманчивым для меня казался третий вариант. Я вполне могу не относить ГДК документы. Просто не приходить, а в понедельник уйти с должности. И все равно, что я продержалась старостой всего три недели. Правда, три недели — это смешно.

Разные части меня разрывали сознание на кусочки. Вечно боящаяся всего Хиро хотела спрятаться от опасностей и проблем, которые создала себе сама, самоуверенная Хиро хотела завести с Хибари Кёей разговор и наболтать еще чего-нибудь и плести эту выдумку до тех пор, пока Ясуно Рэй не появится. Последняя Хиро, у которой было внутреннее ощущение меры и ответственности, говорила, что я не туда зашла и лучше признаться в своих ошибках сразу.

После уроков в пятницу я медленно, специально растягивая время, забрала документы у Джиро и несколько раз расписывалась, перечитывая текст, сверяя все с журналом. Идти в кабинет Дисциплинарного Комитета было самоличной сдачей с повинной. По крайней мере, последняя Хиро взяла вверх, решив, что лучше признаться, чем держать в голове это неприятное воспоминание в прошлом.

«Лучше жить честно», — решила я. Хотя это ни разу не оправдывало моей лжи, хоть она была и во благо.

В кабинет Дисциплинарного Комитета я постучалась, а потом и вошла после приглашения. Передо мной все та же картина: Хибари Кёя, который сидит за своим столом и разбирает документацию. Вид у него сегодня был совершенно обычный. Я не помнила момента, когда на его лице появлялись какие-либо эмоции.

— Добрый пятничный вечер, Хибари-сан, — пробормотала я, налепив улыбку. — Я опять с документами и отчетами о посещаемости.

Положив ему на край стола листы, я отошла, выжидая, что он скажет.

Хибари Кёя забрал их в руки и внимательно пробежал глазами по каждой важной строчке, а потом спросил:

— Какие новости с Ясуно Рэем? Кажется, я хотел увидеть его справку до конца этой недели.

Я чуть сильнее улыбнулась. Вот же черт! Он все помнит. Последняя надежда на то, что Хибари Кёя забудет об этом, канула в лету. Чуть вздохнув, я пожала плечами.

— Понятия не имею, Хибари-сан. Он так и не появился в школе ни разу.

— Значит, я забью это травоядное до смерти, — сказал он, отложив бумаги в сторону.

Такая ситуация меня совершенно не устраивала, поэтому я все с той же улыбкой сказала:

— Может быть, не стоит делать о нем поспешные выводы? Мы не знаем, где он и что с ним происходит. Избивать человека, не разобравшись, не совсем гуманно.

ГДК вдруг резко посмотрел на меня, и это был тот самый проницательный взгляд, который видит тебя насквозь. От такого я почувствовала себя во всех смыслах голой, но когда после внимательного рассмотрения на лице Хибари Кёи вдруг появилась хищная ухмылка, мне стало сильно не по себе. Страх на мгновение схватил меня за живот, и мне пришлось прикусить язык, чтобы быстро отрезвить себя.

— Не знаем, где он, — повторил он так, словно поймал меня с поличным. — Ты, травоядное, говорила мне, что он лежит в больнице в тяжелом состоянии.

Меня окатило волной недовольства от того, что ГДК опустился до обзывательств. Впрочем, все, что я могла сделать — это сдержаться и вести себя как обычно.

— Да, именно так и было, — не стала спорить я. — Но я должна признаться, что вас ввела в заблуждение.

— Неужели? — хмыкнул он. — И в чем же?

— Я предполагала, что он в больнице, — начала я. — Но в итоге, Ясуно так и не объявился, поэтому я уже не совсем уверена в своих словах. Я не знаю, где он и что с ним. И поэтому, гм… — мне пришлось сделать паузу, потому что сложно было придумать, как правильно донести свою мысль, — может быть, стоит повременить с наказанием? Как только он объявится в школе, я обязательно передам вам от него вести.

Хибари Кёя отвернулся. На его губах все еще играла странная улыбка. Мне сложно было понять, что все это значило, но выглядел он так, словно он уверился в том, о чем думала раньше.

— Слабые травоядные сбиваются в стадо и выгораживают друг друга. Интересно.

Меня настигло на мгновение праведное возмущение, но я не сказала ни слова и быстро его погасила. А что я могу ему возразить? Что скажу? Скажу, что не прав? Что его картина мира ошибочна? Разве у меня получится его переубедить? Нет. Я могу только стараться относиться к этому с нейтральным пофигизмом.

Вздохнув, я все же пробормотала:

— Я с вами не согласна, но прошу вас повременить с наказанием для Ясуно Рэя.

ГДК вновь поднял на меня глаза, в которых промелькнуло предвкушение и блеск интереса.

— Ты мне указываешь?

Поняв, что от моего ответа зависит многое, я сказала:

— Указывать? Кто я такая, чтобы указывать Главе Дисциплинарного Комитета? Я могу только порекомендовать и посоветовать. И надеяться, что вы сочтете мою рекомендацию стоящей.

— И почему я должен прислушиваться к травоядному, которое мне врет?

Спрашивал он совершенно спокойно, уже без блеска в глазах, а как бы давя по факту. С каждым его вопросом контролировать себя мне становилось сложнее. Не по тому, что он называл меня травоядным и ставил явно ниже себя в цепочке рангов, а потому, что не видел очевидных вещей, которые я пыталась до него донести.

И, к тому же, взглянув на ситуацию с его узкого угла зрения, я вдруг засомневалась сама. И правда, почему? Я соврала ему один раз, и теперь у него есть право во мне сомневаться. Так почему он должен меня послушать?

— Не думаю, что какой-либо из моих аргументов сможет вас убедить, — сказала я то, что пришло мне в голову. — Но мы все совершаем ошибки и заслуживаем второго шанса.

Закончила я все с легкой улыбкой, стараясь изо всех сил демонстрировать дружелюбие и открытость, хотя внутри хотелось кинуть ГДК что-то тяжелое в голову. Я не понимала до конца, зачем он выводил меня на этот конфликт. Хотел посмотреть мою выдержку? Услышать извинения и признание в собственной ничтожности?

Слова Хибари Кёи меня ничуть не удивили:

— Я не даю второго шанса тем, кто меня хоть когда-либо обманул, травоядное.

Я нейтрально пожала плечами. В одну минуту мне стало уже все равно. Пусть делает, что хочет.

— Тогда я пойду, больше мне сказать нечего.

Развернувшись на пятках, уже у двери я услышала его прощальные слова:

— Вранье тоже требует наказания. В следующий раз забью тебя до смерти, травоядное.

Повернув к нему голову, я спокойно закончила:

— Как скажете.

Закрыв за собой дверь, я наконец-то отпустила себя и, сцепив зубы, сжала руки в кулаки. Упрямый узколобый идиот. Как же сложно общаться с такими людьми!

Выдохнув через минуту, я уже менее напряженно с каким-то даже чувством облегчения вышла из стен школы. Несмотря на весь исход ситуации, я сделала все, что могла, а главное — спасла свою совесть. Я не сказала прямо, но Хибари Кёя понял, что я соврала, а раз понял, что больше вины моей ни в чем нет. Я честно старалась выгородить Ясуно и воззвать к голосу разума ГДК, но это невозможно.

Оказавшись дома, я приняла горячую ванну и окончательно расслабилась. В голове снова возникли планы на следующие дни и нагнетающая пластинка в голове сменилась на энергичную.

Что мне смысл до Хибари Кёи и Ясуно Рэя? Я сделала все, что могла, а остальное — уже не в моей власти.