Дворец твой блестел.
Звенел.
Каждый вечер наполняясь осколками упавших вниз драгоценностей,
Он с утра говорил, что ты всё ещё принц.
И тебе становилось горько.
А когда всё звенело вновь - радостно.
Значит, ты ещё жив. Ты не связан. Ты принц, прикованный к трону, но ты можешь заставить дворец рассыпаться.
Она была самой красивой. Самой блестящей.
Той, что в тысячу раз затмила дворец.
При дворе говорили, будто утренний воздух с птичьей трелью поприветствовал всех.
Игрива. Соблазнительна. Справедлива. Простая и твёрдая.
Как ветка ивы, касаясь озера. Как гладкий камушек, омытый морем.
Она научила смотреть на неё, а не на море блеска,
Касаться только её, смеяться только с ней;
Она научила дворец жить просто, без звона, чтобы слышать снаружи, как смеются дети.
Она танцевала тебе под луной и пила с тобой из единого кубка.
Она знала, что полюбишь её, как любит она тебя.
И, ни о чём не жалея, ступила в чертоги владений твоих,
Будто боясь не успеть, ворвалась без раздумий,
Заставив забыть обо всём, чем жизнь продлевал ты каждое утро
До встречи с ней.
И ты любил её. Любил её так, что порой задыхался.
Ты ловил её взгляд, пел вместе с нею, ел с её рук и спал не под крышей.
И лишь на троне - тоска на сердце.
Будто что-то не так. Будто спишь ты в сладком дурмане.
И когда ты увидел её, входящей в залу,
В красном платье, что сверкало на солнце пламени ярче,
Ты вдруг понял, как выйти из этого странного сна.
Ведь больше всего ты любишь смотреть, как падает вниз блестящий на солнце предмет,
Как меньше становится он,
Как ломает его о камни.
Ты - кот, что точным движением лапы толкает к краю бокалы,
А они разлетаются,
С дребезгом осколки мелкие по углам.
Ты был им всегда.
И помнила она об этом, летя с обрыва,
Смотря на лицо твоё, что становилось всё дальше.
Полное жизни.
Она улыбалась.
И жалела лишь, что ты вспомнил обо всём слишком рано.
Что не забыл обо всём у неё в объятьях.
И дворец вновь наполнился блеском.
Звоном.
Но ты, ради собственной жизни ломая его раз за разом,
Больше не чувствовал счастья.