Когда Санджи рождается, он отличается от остальных братьев. Самый маленьких, хилый, краснолицый после истошных воплей ─ совершенно нормальный ребёнок ─ победа матери и величайшее разочарование отца. Нормальный, но необыкновенный ─ чуть позже из неровного черного пятна на плече появляются различимые символы: 19 и 91. Настоящий счастливчик в мире, где большинству родственных душ отводится меньше четверти века.
Когда Санджи шесть, он думает, что с ним что-то не так: у всех его братьев и старшой сестры чистые плечи, а у него ─ два непонятных числа. Санджи прячет размашистые цифры под плотной повязкой, чтобы избежать гнева отца, ведь стоит Джаджу заметить чёрное пятнышко на руке неудавшегося отпрыска, его глаза наливаются яростью. Братья смеются над ним ─ меченным неудачником; сестра отводит взгляд. У него появляется мысль: срезать испорченную кожу и стать нормальным. Тогда мальчик хватает свой меч одной рукой и заносит над злосчастным клеймом, однако вскоре клинок выпадает из зыбкой хватки. Не смог ─ трус, а братья бы справились ─ корит он себя, стирая с щёк крупный жемчуг слез.
Когда Санджи шесть, мама позволяет улечься подле неё на больничной постели и ласково гладит по светлой макушке. Её большая мягкая ладонь прогоняет все страхи и переживания из головы сына, её добрый голос вселяет надежду. Сора раскрывает ему значение чисел: первое число ─ это возраст, в котором Судьба повстречает тебя, второе ─ возраст, когда Она распрощается с тобой, разница этих чисел ─ время, что определенно для двоих. Санджи смотрит на свои числа и спрашивает:
─ А у меня много или мало? ─ Сора улыбается и отвечает:
─ Очень много, ─ потом Санджи узнает, насколько это много на самом деле. Но сейчас его интересуют другие важные вопросы: а Она будет кучерявой? а Она будет любить готовить? а можно будет привести Её к тебе, мамочка? а сколько мне ещё ждать? ─ Это ты узнаешь позже, ─ улыбается женщина, думая, что, пожалуй, Санджи лет отсыпали с лихвой в компенсацию за остальных детей.
Когда Санджи девять, он не отчаивается. Да, он застрял на пустом безжизненном острове вместе с грубым старикашкой, еда давно кончилась и иссохший желудок прилип к позвоночнику, а ни один корабль так и не показался на горизонте, но знает, что выживет ─ иначе и быть не может! Он ещё не встретил свою Судьбу, а числа никогда не врут! Он ещё встретит свою девятнадцатилетнюю Леди и проживет с ней до глубокой старости, и никакой глупый голод ему не помешает!
Когда Санджи девять, он полон надежд. Он смог сбежать от деспотичного отца, смог пережить восьмидесятидневное заключение на необитаемом острове, значит, сможет стать настоящим поваром, найти Олл Блю и свою Судьбу! Старикан над ним посмеивается, покачивает головой, накручивая длинный ус на палец, и говорит:
─ Брысь за работу, фантазёр! Пока ты тут о девчонке мечтаешь, картошка сама себя не начистит, ─ и посмеивается ─ тут только и остается, что нахмуриться и недовольно размахивать кулаками:
─ Нет! Всё не так! Дурной старикан!!! ─ и все повара посмеиваются над ним вслед за Зеффом.
Когда Санджи тринадцать, он решает взять судьбу в свои руки. Подросток уже смекнул, что долгожданная Судьба может оказаться значительно старше него, но это не могло стать проблемой для настоящего романтика, вроде него, ─ он решил уже сейчас держать ухо востро и приглядываться ко «взрослым» клиенткам Барати. И он пытается изо всех сил очаровать «девятнадцатилетних леди» (стоит заметить, что представления о девятнадцатилетних представительницах противоположного пола у Санджи были весьма размыты, и за них он мог принять девушек старше него самого лишь на пару лет, так и вполне зрелых дам) и узнать про их числа на плечиках, но пока что всё, что ему удается ─ получить новых тумаков от злого старика.
Когда Санджи тринадцать, он учится правилам поведения с дамами. Старик, конечно, чаще всего несёт какие-то старперские бредни, однако иногда в его словах проскальзывают крупицы истины, и их Санджи с особым воодушевлением впитывает.
─ И запомни, Баклажан, не нужно липнуть к девушкам: такое поведение их пугает, ─ бурчит Зефф, а он пропускает очередной нравоучительный бред мимо ушей.
Когда Санджи девятнадцать, он задумывается о том, что это может быть не девушка. Впервые его сердце так сильно рвалось из груди навстречу не к прелестной грациозной обворожительной леди, а к непримечательному грубому неотесанному придурку, который проиграл бой заведомо более сильному противнику, который, несмотря на тяжелые раны, рвался в битву, который считает, что север ─ это там, где холоднее, идиота кусок. Это откровение обескураживает, сбивает с толка, и Санджи гонит его из своей головы, а мысли то и дело кружат около зелёной головы. Тогда парень со скрипом признает, что, возможно, есть небольшая вероятность, что его Судьба окажется мужчиной.
Когда Санджи девятнадцать, он впервые подумал о том, что числа могут ошибаться. Ему предназначено жить, как минимум, семьдесят два года, но вот сейчас он стоит перед шичибукаем ─ и ничто его не спасёт. Он готов отдать свою жизнь ради своего капитана, всей команды, ради их цели и общей мечты. Однако числа никогда не ошибаются, и у изможденного Зоро выходит вырубить Санджи и стереть весь его пыл. И чуть позже у Санджи впервые разорвется сердце: всё, что было раньше, все отказы, все потери, все переживания в тот час меркнут перед этим моментом. Он видит перед собой покрытого кровью парня, и всё другое покидает его сознание, оставляя в опустевшей голове жуткий нарастающий гул тревоги. Санджи только и может произнести:
─ Зоро… ─ Зоро тянет к нему руку и опасно накреняется ─ ещё чуть-чуть и грохнется на землю, но кок успевает подхватить его. Ни один страх в его жизни не был силён, как то, что оковал его мышцы, когда Зоро задрожал от боли. Ужасные мысли пробираются в его голову, но Санджи отгоняет их, он кричит:
─ Чоппер!!!
Когда Санджи двадцать один, он пересмотрел свои взгляды. Раньше он мог игнорировать свои чувства, мог скептически относиться к совпадению меток, мог продолжать притворяться тем, кем не являлся, но теперь это казалось бессмысленным, отягощающим. Пребывание на Момоиро изменило его, парню пришлось принять некоторые свои постыдные черты, которых раньше он стеснялся, и это была одна из них. Теперь он уже не сомневался, что его Судьба не робкая или волевая, смелая или осторожная, разговорчивая или молчаливая леди, а… мужчина. Нет, не какой-то конкретный! По крайней мере было еще слишком мало доказательств, чтобы что-то утверждать! Числа могут быть простым совпадением! А чувства… Санджи всегда был слишком легким на подъем, когда дело касалось чувств, особенно романтических чувств. К Водоросли у него простая, безобидная влюблённость ─ далеко не первая и не последняя ─ так ему кажется. Только, стоило спустя двух лет разлуки увидеть знакомое, но погрубевшее лицо, рёбра стали слишком узкими для разбушевавшегося кровяного насоса, и от этого так стыдно, как не должно быть при обычной влюблённости.
Когда Санджи двадцать один, он решает отказаться от поиска своей Судьбы. Ради горячо любимой команды, ради старого-доброго Барати и сварливого старика, но никак не ради этих ублюдков, что по иронии той же неумолимой судьбы считались его семьёй. Да, в какой-то степени он проиграл, ─ парень предаёт свои идеалы, мечты, но, если такова цена за спасение дорогих ему людей, Санджи готов заплатить её. Однако, оказывается, это решение не устраивает ни его упрямого капитана, ни кого-либо ещё из команды. Недовольным оказывается и Маримо, только узнает об этом Санджи многим позже в хмуром взгляде и ревнивом вопросе:
─ Чего же ты не остался со своей трехглазой девкой, а, эро-кок? ─ буравит своим серым глазом, и отчего-то так спокойно становится, будто огромная скала свалилась с плеч.
─ Не дождёшься, дуро-мечник, ─ отвечает Санджи, понимая, что, в общем-то, поздно кого-то там искать.
Когда Санджи сорок, он не изменяет себе. По крайней мере умению мастерски игнорировать слона в комнате и отрицать очевидные факты. Этот тупоголовый мечник постоянно ошивается в его ресторане только потому, что он настолько туп, что уже нацать лет как не может перестать блуждать вокруг и выбраться в открытый мир, к своему вольному подводному народу. А сам Санджи ─ щедрая душа, просто не может выставить бедного потеряшку за порог в этот огромный запутанный (для некоторых) мир. Приходится делиться кровом и смириться с тем, что хмурый Охотник на пиратов отпугивает клиентов и привлекает других безмозглых фехтовальщиков, которые мечтают забрать себе титул сильнейшего. Санджи просто выше этого.
Когда Санджи сорок, он продолжает искать. Такое представление он разыгрывает для слишком любопытных знакомых и невольных свидетелей. Для друзей, конечно, всё выглядит иначе: упрямый кок просто не хочет признавать, что его пара ─ «придурошный Маримо». Но самого «Маримо», кажется, это совершенно не волнует ─ он спокойно продолжает подкалывать эро-кока во время каждой попытки разыграть спектакль. Потому что он, в общем-то, не такой уж и придурошный ─ знает своего кока вдоль и поперёк, как и положено порядочной «второй половинке», Судьбе. Он изо дня в день терпит весь развернутый Санджи фарс, даже находит его забавным, а вечером неизбежно «блудится» прямо к спальне величайшего во всех морях шеф-повара.
Когда Санджи шестьдесят, он всё же смирился с действительностью. Должно быть, он уже совсем дряхлый старик: для него просыпаться с первыми лучами солнца и слушать ворчливое бухтение такого же занудного старика, которого он разбуди своей быстрой зарядкой, ─ приятная скучная рутина. Ох, когда-то он терпеть не мог рутину! А сейчас кажется, что нет ничего в мире милее привычных мелочей с его вечно недовольным Зоро.
─ Ну, чего вскочил в такую рань, кок? ─ стонет мечник и шумно ворочается в постели привлекая к себе внимание.
─ Как был балдой, так и остался, ─ сетует Санджи, но, вопреки своим словам, улыбается. ─ Пора было за столько лет и запомнить, что еда сама себя не приготовит. Да в таком количестве. Неужели забыл, что сам король пиратов приезжает? ─ но, вместо ответа мечник мычит:
─ Ммм, кок, иди сюда, ─ хватает рукой мужа, прижимает к себе и смазано целует перед куда-то под скулу перед их маленьким утренним прощаньем. ─ Постарайся там.
─ Когда это я не старался!? ─ ворчит Санджи и поправляет одеяло на мужчине перед тем, как уйти к своим важным делам.
Когда Санджи шестьдесят, он знает, что, в общем-то, всё ещё впереди. По крайней мере, тридцать один год у них ещё есть, а это вдоволь времени, чтобы вдоволь поворчать, а потом засыпать в объятиях друг друга.