Теплота мехового клубка

«Когти могут впиться в ногу, но нога-то ведь не сердце. Кошки так не ранят, как людишки иногда.» — Flëur

Рождество несомненно является одним из тех праздников, которые делают людей более дружелюбными и лояльными к друг другу. Даже отъявленные грубияны начинают ходить по украшенным снегом и различными праздничными побрякушками улицам с очаровательными улыбками на лицах.

В такие праздники, как этот, добротой пропитывается каждая снежинка, душа и даже сам воздух, который настолько холодный, что если поглубже вздохнуть, слипаются ноздри. Глаза людей светятся счастьем и слезятся от порывов колкого зимнего ветра, руки приятно ломит от количества пакетов с лежащими в них подарками, а поясницы и мягкие места чуть ниже самих поясниц болят от постоянных неуклюжих падений на обледенелых тротуарах.

Всюду носятся маленькие и не очень маленькие дети с покрасневшими лицами, устраивают снежные битвы до промокших курток, катаются на чём придётся с горок, лепят снеговиков и бегают стайками на каток. Взрослые же мчатся с работ в магазины, маневрируют сразу с несколькими тележками перед собой между рядами, повторяя про себя вызубренный на кануне список продуктов, и сгребают с полок то, что им требуется.

А позже все они собираются в красиво украшенных домах, пускают слюни на рождественский ужин, до которого ещё нужно дотерпеть, дарят друг другу ласку, любовь, подарки и радость, говорят по душам, смотрят фильмы и наслаждаются обществом близких людей.

Но вся эта красота и радость не про нашего героя. Его разбитое, но давно уже не болящее сердце стало чёрствым по отношению к таким событиям. Он не наряжал свой дом и ёлку, не дарил и не ждал подарков, не поздравлял людей...

Дом Алана Роина был несомненно красив, богато обставленный, он производил впечатление музея, казался нежилым и забытым. Светлые бежевые и кофейные тона преобладали, но, кажется, никак не исправляли ту скуку, что навевали многочисленные комнаты, вычищенные до блеска, антикварные вещи, стоящие на полках, тумбах и комодах, старинные картины художников, известных лишь в узких кругах, множество дорогущих ваз, подаренных кем-то и когда-то, почти всегда наглухо задёрнутые портьеры и никогда не включающиеся телевизоры...

Сам хозяин этого дома, словно призрак, всегда ходил по нему тихо и медленно. Такая нерасторопность — это результат работы, которая не требовала выхода из дома, и приездов несколько раз в неделю клиннинговой службы и службы по доставке продуктов. Писатель — благородная профессия, скажите вы, но, к сожалению, именно она позволила усугубиться одиночеству Алана и его неприязни к людям. Стоило кому-нибудь зайти к нему в дом, молодой человек закрывался в собственном кабинете, садясь за ноутбук или чтение, и дожидался, когда пришедшие уйдут. Ему не нужно было даже выходить, чтобы заплатить за услугу, которую ему оказали — он делал это удалённо, сразу на несколько недель вперёд. Если Вам вдруг стало интересно, то, нет, Алан никогда не боялся, что у него что-то украдут, кому вообще в голову взбредёт брать что-то из его дома под прицелом камер? Но мы отвлеклись.

Сегодня был день праздника, день Рождества, и, конечно же, Алан не собирался его праздновать. Молодой человек считал, что всё это глупо, что этот день равен всем остальным трёхсот шестидесяти четырём и не стоит даже лишнего движения мизинца его левой руки. Да и само Рождество с его неповторимой атмосферой уже который год проходили мимо нашего затворника, не в силах противостоять зашторенным окнам, крепкой двери и закрытому сердцу.

Утро Алана сегодня было, как и все остальные: он проснулся ровно в восемь, умылся, выполнил прописанную ему зарядку, сходил в душ, привёл себя в порядок, поел и принялся за работу — и так уже много-много дней подряд, в то время как снаружи происходила праздничная кутерьма. Весь его день мог пройти по обыденному плану, если бы не одна мелочь...

***

Вечерний звонок в дверь стал слишком громкой неожиданностью для человека, который не только никого не ждал, но и сидел в тишине уже очень долгое время. Прикинув в уме, кому он мог понадобиться в это время, Алан, встряхнув не слишком длинными кудрявыми волосами, чтобы отогнать лишние мысли, решил не открывать. Он никого не ждал, а значит для того, чтобы вставать и открывать дверь не было никакой необходимости — это могли быть дети, которые за время, пока он думал, успели убежать или слишком дружелюбные соседи, которые хотели его поздравить или, не дай Бог, пригласить к себе или...

Ещё раз встряхнув головой, Алан откинулся на спинку кресла и в усталом жесте потёр лицо руками, застыв в таком положении на несколько секунд. Звонок раздался вновь, дважды. Настойчивость незваного гостя была неприятным известием.

Выйдя из кабинета и тихо спустившись по лестнице на первый этаж, хозяин дома схватился за ручку двери, забыв при этом накинуть цепь, сокращающую расстояние, на которое эта самая дверь могла открыться.

***

— О, здравствуйте! — слишком громко и удивлённо поприветствовал Алана молодой паренёк. По одежде в которую тот был одет, мужчина определил его, как доставщика, который держал в руках странной формы чёрную пластиковую коробку. В ответ получив лишь вопросительно поднятую бровь и скрещенные на груди руки, парень продолжил. — Я тут это, очень спешу, в общем, распишитесь, — Он, расстегнув молнию, запихнул в куртку руку и достал оттуда планшет с прикреплёнными к нему листочками. Доставщик очень торопился — мялся с одной ноги на другую, поглядывал на наручные часы и округу, даже машину не заглушил.

— Я ничего не заказывал. — хрипло сказал Алан и хотел уже было отойти и закрыть дверь, ведь на улице было далеко лето, а его футболка не являлась гарантом защиты от холода.

— Что? У вас нет ручки? — спросил паренёк, прищурившись, он не услышал хозяина дома, — А, впрочем, неважно, просто возьмите, я очень спешу к семье! — протараторил он, а затем резким движением протянул странную коробку Алану, от чего тот, проявив нормальную человеческую реакцию, схватил её. Через секунду, когда писатель хотел возмутиться такому непрофессионализму и отдать явно чужую посылку, доставщик уже мчался по скользкой дорожке к своей машине.

— Эй! Это какая-то ошибка! Я ничего не заказывал! — хрипло крикнул Алан прыгающему в машину пареньку, но тот, словно вновь не услышав, прокричал в ответ:

— С Рождеством! — И поехал вверх по украшенной праздничными огнями улице.

С застывшим на лице шоком, Алан смотрел на удаляющееся авто. После, глянув на уже тёмное небо, затянутое облаками, которые, казалось, были готовы хоть сейчас выбросить на город тонны снега, и поняв, что окончательно замёрз, он нахмурился и захлопнул дверь ногой. Посылку он решил оставить на диване в гостиной, чтобы именно там она дожидалась нерадивого доставщика или своих заказчиков. Но как эта мысль пришла в голову молодого человека, так она оттуда и выскользнула — в коробке что-то шевелилось.

***

Как бы Алан Роин не противился, а уже через минуту кое-как, но смог осознать то, что коробка оказалось переноской, и что в его доме, где-то под диваном, сидел зашуганный, наверняка грязный и замёрзший кот. Окрас и породу мужчина увидеть не успел, да и что тольку, он не разбирался в котах. Да, когда-то давно в детстве был у него один, но за ним ухаживали родители. Сейчас же он не представлял, что делать? Куда и кому звонить? Выдворять животину на улицу мёрзнуть — идея, конечно, но Алан так не поступит, не растерял ещё чувства ответственности пусть не за своё, но за чужое имущество(?). Когда за ним вернуться? Что делать? Держать у себя?

Писатель был в явном замешательстве, он сидел на полу в собственном доме, и его голова просто раскалывалась от тысяч мыслей, а сердцебиение было быстрым от испуга — кот выскочил из переноски, словно молния, пометался по ковру, цепляясь за него когтями и нырнул под диван, Алан тогда так и упал с корточек на пол.

***

Выцепить кота не вышло, тот сидел у самой стены, почти безостановочно шипел и мяукал. Алан подумал о том, что животное, вероятно, голодное, поэтому решил его выманить едой. Кошачьего корма у него в доме не водилось, поэтому он решил мелко нарезать половину от куриной грудки, параллельно пытаясь заинтересовать кота, чтобы тот вышел:

— Кис-кис-кис. Кушать иди! — Алан специально растягивал шипящие звуки, как будто на интуитивном уровне знал, что это привлечёт животное. Почти тут же писатель почувствовал, что в его ногу что-то впилось, и подскочил на месте, чем спугнул бело-серо-коричневый комок шерсти, который облокотился на его конечность лапками, чтобы заглянуть, что человек ему готовит, обратно под диван. Тихо вздохнув и проглотив ругательство, молодой человек напомнил себе о том, что кот — это не рыбка, его в террариум не засунешь.

***

Погоня за котом по всему дому была фееричной, если не сказать легендарной, Алан давно так не бегал. Привыкший спокойно и тихо ходить по своему дому, он порою задыхался, в то время как кот рвал свои когти от него чуть ли не по стенам и высокому потолку. Животное ужасно боялось людей. Сложнее всего для молодого писателя было то, что в каждой комнате, куда забегало животное, нужно было включать свет, а значит отвлекаться и давать коту какое-никакое время на то, чтобы улизнуть. Но его поимка, ровно как помывка с сушкой удались. Хотя о последних Алан будет вспоминать ещё долго, причём не самыми добрыми словами. Кошка (а это была именно она) расцарапала ему руки и оказалась до ужаса грязной, что помогло ей испоганить одежду писателя. О сушке так и вообще отдельную историю можно сочинять. Кошка смотрела на фен такими шальными глазами, да как, в принципе, и на всё вокруг, что их цвет определить не удавалось, а уж стоило аппарату для сушки волос включиться, так животное вновь драпануло со всех лап. Предусмотрев такое поведение, Алан заранее закрыл дверь в комнате и забил все места, куда могла протиснуться кошка различными подушками и пледами, так что деться той было некуда.

***

Сейчас же сам писатель сидел в гостиной у камина с горящим в нём огнём и листал старый альбом. За всей этой беготнёй, как оказалось позже, он забыл включить отопление на первом этаже. Кошка знатно изломала привычный распорядок дня Алана, поэтому мужчина решил провести оставшуюся часть вечера за воспоминаниями, не самыми приятными, стоит отметить. Когда он ещё не был таким богатым и известным в мире писателей, таким — тихим, замкнутым, недоверчивым и, наверное, грубым — а только-только заканчивал работу над своей первой книгой, если бы только ему кто-то сказал, что он будет представлять из себя через пару-тройку лет, рассмеялся бы, не поверил.

Всегда весёлый с кучей друзей, подруг и родных, душа любой компании и начинающий писатель; у него была любовь очень сильная и крепкая, можно сказать, нерушимая к девушке по имени Анна. Она была для него всем, его настроение напрямую зависило от её, его жизнь зависела от неё. Они познакомились тогда из-за глупого стечения обстоятельств — свидание вслепую, о котором он даже не знал, думая, что друг просто решил отдохнуть в кафе. Алан влюбился в неё сразу, ему нравились её волосы, смех, шутки, глаза — всё, ему казалось, что она была идеальной.

Кажется, когда-то в то время он даже хотел сделать ей предложение... Молодой человек всегда потакал её желаниям и просьбам, неважно хотела ли Анна сию же минуту пойти гулять — она была очень активным человеком, ни минуты на месте — или хотела она прочитать его первую книгу первее всех... А потом с помощью одних из самых близких друзей скопировать ее текст, кое-как дописать и издать под собственным соавторством... Алан до последнего не хотел верить в то, что произошло, а когда принял и успокоился, он засудил их всех. Анна и его бывшие друзья чудом избежали маленького, но срока. Алан Роин содрал с них очень много денег, неприлично много, а после стал затворником, очертсвенел, охолодился, перестал верить улыбкам людей и улыбаться сам...

К своему сожалению, молодой человек почти сразу отметил то, что ошейника с контактами хозяев у животного не было. Сначала Роин раздумывал над тем, чтобы свезти мохнатое чудовище в приют, но потом посчитал, что разбираться с хозяевами самой кошки он хочет ещё меньше, чем терпеть её у себя дома — она останется у него на неопределённый срок.

Закутавшись в плед и сидя с ненавистным альбомом в руках, Алан не думал о кошке, да и вообще не знал, где она территориально находится. Все комнаты, кроме той, где сидит мужчина, заперты, беспокоиться не о чем. Разве что... Быстрая мысль промелькнула в голове мужчины, словно маленькая яркая рыбка среди других — серых. Его карие глаза округлились.

«А что если она захочет в туалет?»

Подскочив от подобной догадки, скинув с себя плед и альбом, Алан принялся искать кошку. Та нашлась в одном из коридоров и пыталась закопать, хоть было и нечем, мокрую и явно пахнувшую лужу на светлом ковре.

— Не успел... — жалобно протянул писатель, понимая, что ковёр теперь только на выброс, и своими словами привлёк внимание со стороны провинившейся. Тихо мяукнув, она ещё рьянее начала пытаться закопать незакапываемое.

***

Сначала мужчина хотел заказать лоток и наполнитель через интернет, а потом вспомнил, что близится ночь и сегодня Рождество. Никто ничего ему не привезёт, а если и привезёт, то что и в каком состоянии? Даже тот самый курьер был ужасно невнимателен, хотя вёз живое существо. Оставался вариант — ехать самому. Решаться на этот поступок лишь из-за кошки не хотелось, но капитального ремонта после её пребывания в доме не хотелось тоже. Писателю пришлось выбирать меньшее из зол.

***

Руль и сидение были холодными и непривычными, машина завелась не сразу, яркие огни и украшения чужих дворов мозолили глаза, а холодный голос навигатора, диктующий путь до ближайшего открытого зоомагазина, раздражал. Впервые Алана за долгое время что-то расстраивало и раздражало. Кошка пору... нет, кошка тут была не при чём. Нерадивый доставщик, вот, кто виноват в изменении устоявшейся жизни писателя.

— Кошка-кошка-кошка... Единственная дама, умудрившаяся заставить меня куда-либо ехать за столько лет... — проговорил Алан, дожидаясь зелёного света на светофоре. — Хотя, не могу же я постоянно называть её так. — Имя, да, это то, чего ей и не хватало, раз она будет жить с писателем, значит нужно придумать имя. Но что подойдёт?

***

— У вас оплата картой или наличными? — спросила дружелюбная возрастная продавщица. Алан ничего не ответил, лишь приложил карту к терминалу и взял покет с необходимыми покупками за ручки, но тут его взгляд зацепился за мешок с кормом позади женщины. На нём был изображён почти такая же кошка, как та, что находится у него дома: белая шерсть за исключением тёмно-коричневых носочков лап, ушей, мордочки и кончика хвоста и ярко-голубые глаза.

— Как называется порода кошки, что изображена на пакете корма позади Вас? — тихо поинтересовался у продавщицы мужчина, чем удивил её. Она охнула и обернулась.

— Тайская кошка. — ответила женщина и, воспользовавшись случаем, протянула чек. Алан взял его.

— Спасибо. — поблагодарил он скупо, выходя из магазина.

— Пожалуйста! С Рождеством Вас! — донеслось ему в ответ.

***

Приучить Ошибку к лотку было не сложно. Да, Ошибка, именно так решил назвать писатель, кошку, которая поселилась у него... на неизвестный срок. Не слишком типичное имя для животного, но оно как нельзя лучше подходит ей, ведь, по-сути, именно так она попала к писателю, по ошибке.

Ночью Алан оставил дверь своей спальни открытой, чтобы услышать, если вдруг что-то произойдёт. Он не хотел верить в то, что частично надеется, что кошка придёт к нему спать, как и не хотел верить в то, что ему нравилось её гладить и слышать урчание. Алан не верил, что улыбался и чувствовал тепло где-то внутри себя из-за какой-то кошки. И оправдал то, что, когда почувствовал мурчащую тяжесть на своих ногах ночью, не согнал её, только потому что устал. Никаких других причин.

***

Никто не явился за кошкой через пару дней. И через неделю тоже, когда писатель перечитал уже кучу литературы про тайских кошек и побывал на десятках форумов кошатников, чтобы сделать жизнь питомицы более комфортной и заставить её окончательно не бояться людей. Через пару недель тоже никто не явился, тогда Ошибка уже, кажется, никогда не оставляла Алана одного... Лишь через два месяца хозяина дома разбудил долгий звонок в дверь. Он поднялся почти сразу, попытавшись не потревожить сон кошки, но та открыла свои глаза ещё даже до того, как кто-то пришёл.

— Доброе утро! — визгливо, словно пенопластом по стеклу провели, поприветствовала сонного Алана худощавая женщина. Она была одета в странную одежду, больше напоминающую комок сшитых вместе тряпок разных оттенков грязно-розового и бордового, на голове у неё красовался потрёпанный берет в цвет одеяния, прикрывающий седые грязные волосы. В костлявых руках она сжимала лаковую, облупившуюся, сумку.

— И вам доброе. — улыбчиво отозвался мужчина, закутавшись в домашнюю кофту не только от прохлады улицы, но и будто бы от неприятного взгляда дамы, что осмотрела его с ног до головы.

— Мне сказали, что не так давно Вам по ошибке привезли мою кошку тайской породы. — всё ещё визгливо, но с деланным дружелюбием полувопросительно произнесла дама, пытаясь заглянуть за чужую спину в глубь дома.

— Нет, ну у меня, конечно, есть тайская кошка, но она точно не Ваша, мою мне подарили на Рождество друзья. — ответил Алан, уже давно для себя решив, что Ошибку уже никому не отдаст. Он не мог знать наверняка, но если кошка так сильно боялась людей, вероятно её бывшие хозяева — люди не высшего воспитания. Животное, словно почувствовав, что говорят именно о ней, тоже подошла к порогу. Женщина недовольно сощурилась и глянула на кошку, в колючем взгляде промелькнуло узнавание:

— Роксана, иди ко мне, девочка. — смягчила голос уже давно нежданная гостья, но кошка лишь фыркнула и потёрлась головой об ноги мужчины.

— Извините, но Вашей кошки здесь нет. — Пожал плечами Алан и обратился к своей питомице:

— Оши, давай в дом заходи нормально. — Кошка понятливо мяукнула, словно ответила, и исчезла за одной из стен.

— Оши? — переспросила писателя неприятная женщина, скрестив руки на груди.

— Сокращённо от «Ошибка», всего Вам доброго, надеюсь Вы найдёте свою кошку. — попрощался мужчина с улыбкой и, не дожидаясь ответа, закрыл дверь.

Пройдя в гостиную, он включил на телевизоре музыкальный канал. Комната была залита солнечным светом. Солнечные лучи приятным теплом ложились на мужское тело, часы показывали десять с лишним утра, и настроение Алана было прекрасным.

— Завтракать или валяться? — поинтересовался писатель у Оши, пройдя на кухню.

— Мяяяяя~у! — ответила кошка, стоя у миски и щурясь от удовольствия.

— Понял тебя. — со смешком отозвался её хозяин.