И нежно ручку целовал

– Ну чё там?

Студенты уставились перед собой, вчитываясь во всплывшие перед глазами тексты задания в стихотворной форме. Один из них тихо матюкнулся.

– У нас всёрно бут звучки, нах читать?

– Хз.

Они ещё немного помолчали. И ещё немного. И ещё. На чтение отводилось не так много времени, но они растягивали его, как могли, зная, что как только их глаза дойдут от первой до последней строчки, программа подтвердит начало их экзамена.

– Ты чёньть поня́л, Костян? – спросил первый студент и поморщился. Программа в ушах противно оповестила: «Ваша речь не соответствует заданному временному периоду. Пожалуйста, говорите правильно во время прохождения экзамена».

– Да, – ответил Костя. – Почти. Нам нужно посетить бал.

– Эт хде танцульки под класси́к музло? – спросил первый и опять поморщился, вновь услышав голос следящей системы.

– Именно, – Костян, наконец, перевёл взгляд на своего напарника. – Ты чё, перебрал вчера?

– Та всегот полстахи скотча… Да не начли мы ещё, скок можна поправлять?!

– Мих, харе, – осадил его Костян и тоже скривился, услышав отповедь электронного голоса. – У меня вчера тоже был атас полный, я спал хорошо если час. Но давай поднажмём мозгами. Перевести в текстовый режим! – раздражённо бросил он программе.

– Лан, сорь. – Миха повторил команду уже для своего устройства. – Я после вчерашней… вчерашнего плох сообража. А эта ИИха раздражает. Ты ж зна, я ваще не по этим этикетам.

– Ну да, слыхал. Давай лучше решим, кто из нас будет беседовать с дамами, а кто – пробовать блюда.

– Еда? – оживился Миха и ещё раз вчитался в текст задания. – Не зна, как ты поня́л все эть стишки, но готов… испробовать весь банкет, – он усмехнулся от своих же манерных интонаций.

– Испробуй. Только, – Костян замялся, – говори нормально. А то местный повар вместо рецепта сделает пару взмахов ножичком.

– Та знаю.

– Это второе задание, ниже. Нужно выбрать самое вкусное и попросить рецепт. И не попасть под вжик-вжик.

– А-абидка! Я троих ван пальцем… побеждаю.

Парни заржали, но практически сразу приняли серьёзный вид.

– Подберу-к я нам гардеробчик. Не скучай.

Костян кивнул и уныло уставился в стихотворный текст задания. Нет, размышлял он, ему здесь явно не место. Если б не родаки… Миха хотя бы разбирался в шмотках, у него маман – дизайнер. И в бабах. И в тусах. Он умел хамелеонить под среду, правда больше всего ему нравилось зависать в клубах, где никто не делает замечаний по поводу его стиля.

Сам же Костян мечтал играть в группе, а потому, пожалуй, страдал больше Михи без опохмела.

– На, – Миха вернулся, неся с собой два чёрных чехла. – Всё ж гардеробчик здесь, да-да гардеробна́я, прошу прощения! – что надо, моя б обзавидовалась. Чё-т поня́л ещё?

– Почти. Кроме одного места. Ты ж ведь по дамам у нас?

– По дамам? Я по местным бабам, а не по этим.

– Я просто не понял, чё значит строчка: «Он к даме подходил и нежно ручку целовал пред разговором».

– Чё написно, то и значт. Перед речью цёмнуть ручку.

– Это я понял, но не дверь же мне целовать?

– Ты чё, вчора тож прибухнул? Канеш, не дверь!

– А тогда чё? Ручки раньше были у дверей, шкафов. А ещё раньше ручками писали, но это было позже. Тогда писали… не помню, чем, но только не ручками. Потому остаётся только дверь. Или шкаф.

– Пажди. Это ж не средневековье.

– А чё это тогда?

– Э-э-э… Эт чуть позже, но не средневековье. Ручки точно уж есть.

Парни крепко задумались. Потом переоделись. Потом снова задумались, глядя на свои отражения, спроецированные объёмными голограммами.

– Слух. Я чё подумал… – Миха понизил голос практически до шёпота, хотя в комнате и так никого, кроме них, не было. – Может надо цёмать… руку?

– Руку? А при чём здесь рука?

– Ручка – это… мини-рука!

– А-а-а… Чё? – Костян тоже заговорил шёпотом. – Подожди, это ж незаконно!

– Ну такж не бабам цёмать, а себе! Гля.

Миха сделал серьёзное лицо и поднёс к губам руку. Поцеловав ладонь, проникновенно глядя при этом на Костяна, он сказал: «Муа», – и подул в сторону друга.

– Ты больной? – отшатнулся тот. – Не дуй в меня!

– Эт воздушный поцелуй, чел, раньше так делали.

– Ну не знаю… Кретинство какое-то.

– Кретинство – это цёмать двери или… писа́лки.

– Не, я на такое не готов. Давай меняться.

– Лан, хор, – Миха вздохнул и ещё раз поправил на себе костюм перед входом в другую эпоху. – Постараюсь не отдавить дамам лапки. Включить звуковой режим!

Играла музыка. Сверкали люстры. Мельтешили наряды. Возможно, в любой иной ситуации студенты Константин и Михаил чувствовали бы себя Костяном и Михой, но сейчас это было просто непозволительно.

Костян старательно пробовал блюда и старался успокоиться под звуки, исходящие со стороны музыкантов. Он не был фанатом классики, но, признаться, сейчас она его действительно успокаивала, однако полностью расслабиться у него всё же не получалось. А, потому, и понять, что ему из еды нравилось больше – тоже.

Миха же был и вовсе будто другим человеком. Нет, он всё так же производил впечатление своего парня, впрочем, как и везде, однако сейчас он был даже не своим парнем, а своим… джентльменом? Вроде так называли мужчин в эти времена. Костян лишь облегчённо выдохнул, даже не заметив, что аж задержал дыхание. Всё же Миха крутой. По неизвестным причинам большую часть времени он предпочитал говорить, как прибухнувший гопник или даже мажорик по вызову, совершенно не задумываясь, как это выглядит и понимает ли его кто. Иногда казалось, что он и вовсе меняет стиль речи чуть ли не каждый месяц, хотя, на самом деле, всё зависело больше от настроения и менялось не так сильно, как могло бы показаться. Поговаривали, что там какая-то неприятная история с бабушкой, но Костян не знал подробностей. Однако, как говорить правильно, Миха знал. И сейчас мастерски это демонстрировал.

По крайней мере, Костяну так казалось. Он был совсем не уверен в том, что вокруг происходит и всё ли у них правильно выходит, а потому периодически посматривал в сторону своего напарника.

– Мадмуа́зель, – Миха тем временем проникновенно смотрел в глаза какой-то дамы, делая тот самый жест, который они обсуждали. – Можете уделить мне несколько минут вашего времени?

Он был уверен в своём обаянии. Он даже вспомнил всё, что ему вдалбливала бабка долгие годы. Подумаешь, бал! Тусы – они везде тусы, а бабы – везде бабы. И пускай многие могли с ним на эту тему поспорить, но здесь и сейчас…

Щёку его обожгла горячая пощёчина, а дама разъярённо прошипела:

– Что за манеры! Хам! Мой муж вызовет вас на дуэль, так и знайте!

Миха ошеломлённо глядел в сторону удаляющейся дамы и, пока запоздалый ИИ исправлял «мадмуа́зель» на «мадмуазе́ль», а «мадмуазе́ль» на «мадам», растерянно перевёл взгляд на напарника.

И когда их взгляды пересеклись, в них читалось одно и то же: пересдача.