Тьма за Дверью

Дверь с виду была самая обыкновенная: деревянная, выкрашенная под красный дуб, весьма неудачно, между прочим, без резьбы и узоров. Ручка тоже ничем особым не выделялась: металлическая, слегка согнутая, чтобы было удобнее за нее держаться.

Но расположена она была весьма необычно для простой двери: на поляне посреди леса. Обычный дверной проем с дверью, но без дома и в лесу. А рядом другие двери, тоже деревянные. И в этом не было ничего удивительного, потому что двери эти самые что ни на есть волшебные. И за ними могло ждать что угодно. Проблема была только в том, что он никак не мог решиться их открыть. Ведь у него всего три попытки.

Вдохнув глубже, собравшись с духом и приведя мысли в порядок, мальчик все же схватился за ручку и потянул дверь, но та даже не шелохнулась. Тогда стал толкать вперед, приложившись к ней всем своим весом, но вновь это ему ничего не дало.

– Ф пе’фый ‘аф? – мальчик обернулся на вопрос и застыл, уставившись в пустые глазницы, но поспешил перевести взгляд: неприлично так таращиться на зомби. Мертвец, явившийся из тумана, подошел, ковыляя и держа в одной своей руке вторую. Посиневший и опухший язык вываливался изо рта.

– Фто? Фоффем плохо фыгляфу? – мальчик ему в ответ кивнул.

Зомби вздохнул.

– По’а менять, – значит, не зомби это. Может, некромант, или дух какой.

– Так ф пе’фый ‘аф? – мальчик покачал головой.

– А ‘аньфэ полуфалоф? – вновь получив отрицательный ответ, добавил: – Ну, де’фиф, – и, проковыляв к двери, с которой ему не удалось совладать, мертвец с легкостью открыл ее и исчез во тьме за ней.

Вздохнув, мальчик побрел к другой двери. Он достаточно долго блуждал между ними, выбирая, какую из них попытаться открыть. Когда он в первый раз проходил Испытание, ему удалось открыть лишь одну из трех дверей, и за ней его ждала непроглядная тьма. Но он так и не решился шагнуть в нее. Ни в тот раз, ни в последующие года.

– Будешь ириску? Еще есть карамель, – вывел его из раздумий знакомый голос. Это была Сладкоежка. На год младше, но прошедшая Испытание еще три года назад, а потому уже полноправная ведьма, несмотря на свой юный возраст.

Он покачал головой.

– Ах, точно, нельзя же, – и она поспешила сунуть протянутую конфету обратно в карман: сладости у нее были всегда, потому ее так и назвали.

– Помнишь же, что двери, которые ты не смог открыть, не считаются? Если только она не последняя, – спросила Сладкоежка у него, прежде чем пройти в дверь, и мальчик закивал. К сожаленью, он лишь в прошлом году признался, что некоторые двери у него даже не открываются. Получается, в прошлые разы он, на самом-то деле, не испытал свою судьбу.

Итак, у него есть все три попытки.

Эх, была не была, и он схватился за ручку ближайшей к нему двери. Круглая, металлическая, холодная, почти ледяная. Повернулась! Мальчик потянул к себе дверь. И перед ним в очередной раз предстала кромешная тьма. Вытянув руку вперед, он помахал ею, но его кисть просто исчезла в темноте. Наколдовав в руке огонек, он бросил его во тьму, но та его просто поглотила. Тоже случилось и с другими огоньками. Из темноты доносился вой ветра, а к ногам вывалился снег. Прикрыв глаза, мальчик стоял у раскрытой двери, решаясь шагнуть в нее, как вдруг его оттолкнули вбок, а дверь закрыли. Вернее, попытались: из тьмы вырвалась когтистая лапа, хозяин которой изо всех сил стремился прорваться, но оттолкнувший его человек всем весом навалился на хлипкую деревянную дверь.

– Помоги лучше! – выкрикнул он мальчику. Вскочив, он щелчком пальцев поджег лапу. Из-за двери донесся жуткий вой, полный боли, и лапа исчезла, давая, наконец, захлопнуть дверь.

– Ты, что, слепой? – отругал его спаситель, давая подзатыльник. – Такую тварь не увидел, да еще огнем приманил, балда!

– Я здесь! – донесся ответ из тумана. – Звали?

И рядом с ними оказался хиленький паренек, тащивший мешок, пожалуй, размером с него самого.

– О, Пират! Давненько не виделись.

– Я не… – начал его спаситель, но был прерван криком, что вполне могли услышать и на другом конце света:

– БАЛДА-А-А-А!!!

И вскоре явился хозяин голоса, столь же огромный, сколь громкий был голос.

– Одноглазый.

– Великан, – кивками поприветствовали они друг друга. – Ты обещанный лук принес?

– Так это тебе что ли? – и Балда вытащил из мешка овощ, вручая его Одноглазому.

Двое вздохнули.

– Скажи, что ты хотя бы гребешок взял.

– Конечно! – и паренек протянул Великану моллюска.

– Гребешок для волос, Балда! Деревянный! Тот, что бабушка зачаровала!

– То есть я зря этого моллюска всю ночь пытался выловить?!

Великан устало вздохнул, Одноглазый поступил также и, словно желая заткнуть Балду, готового разразиться гневной тирадой, спросил:

– Вы Норку видели по пути сюда?

– Какую? – тут же отвлекся паренек. – Лисью? Нет. Мышиную сложно увидеть, так что не знаю. Кроличью – да.

Продолжая перечислять, Балда сгибал пальцы. А Великан просто покачал головой, без слов отвечая на вопрос Одноглазого.

– Ладно, Балда, пойдем уже, – начал детина, потянув друга к соседней двери. – Не стоит мешать…

– Ничего я не мешаю! У меня и ложки-то нет, видишь?

– Пареньку не мешай. Не видишь, малыш еще совсем.

– О, так ты безымянный? – Балда удивленно поглядел на мальчика, и, получив в ответ кивок, запричитал: – Жалко-жалко, что я теперь это знаю. Ну, ладно, держись!

Балда без усилий перекинул мешок себе за спину, словно тот был набит пухом. И все трое ушли, оставив его одного среди дверей.

Две попытки. У него осталось еще две попытки. Но какую дверь выбрать на этот раз? Размышляя, он остановился у двери с чугунным кольцом в центре. В этот раз дверь ушла от него, стоило прикоснуться к кольцу, и сама потянула его за собой.

В очередную тьму.

И в следующий миг он понял, что просто висит на этом кольце над бурлящим морем, с накрывавшими его волнами. Грозовые тучи, закрывшие небо, не вселяли надежду. И чтобы не соскользнуть с кольца, он приковал его к себе магией. Да только это не помогло, и он свалился вниз, прямо к волнам, вместе с кольцом, оторвавшимся от двери.

Мальчик тут же сжал зубы и прижал язык к небу, чтобы не потерять листок, что хранил со дня, как отправился в путь на свое Испытание. Нельзя открывать рот, как бы сильно не горело в груди. Он попытался выплыть наверх, но волны тут же накрывали его. А потому он мысленно приказал кольцу вернуться на место, и его потянуло наверх.

Ему больших усилий стоило подтянуться к проему и выбраться наружу. Да только кольцо так и осталось прикованное как к нему, так и к двери. Теперь ему пришлось приложить усилия, чтобы отодрать кольцо от двери, из-за чего он рухнул на землю.

Над ним нависла высокая фигура. На его поясе висели куклы, вырезанные из дерева, каждая из которых была привязана петлей, так походившей на висельную… Кукольник! И это вовсе не куклы, а заключенные им души. Сестра Ясноглазка рассказывала, что нельзя смотреть ему в глаза.

– Ты ведь младший сынок Лося, верно? – проскрипело над ним.

Мальчик кивнул, не поднимая взора.

– А тебя самого-то как звать?

Он промолчал. Имя, что дают при рождении, ты должен хранить в тайне – таковы правила их мира. Лишь давшие его могут знать и произносить; и произнести кому-то свое имя – это несравнимый знак доверия. А Имя, что ты можешь назвать другим, ты получишь, лишь пройдя Испытание. Так что до поры до времени звать тебя будут по отцу или матери, или по братьям или сестрам, что уже считались взрослыми.

– Видать, и сегодня не получишь, – и Кукольник ухмыльнулся, обнажив почерневшие зубы и с хохотом прошел через одну из дверей.

Да, он прав, согласился с Кукольником про себя мальчик, как только смолкло эхо его зловещего смеха. У него осталась одна попытка, и если в этот раз дверь не откроется, то это уже засчитается. Его последний шанс. И тогда опять придется ждать до следующего года.

Над ним снова нависла фигура, но уже меньше и не такая пугающая.

– В беде друг познается, – пропел над ним голос, помогая ему встать.

Вот уже и Поэт пришел, как всегда успевший приложиться к своей неизменной бутылке. С улыбкой мальчик слегка ему поклонился, выражая свою благодарность.

– Но не каждый будет другом, что протянет руку, – предостерегающим тоном проговорил Поэт мальчику. И, пройдя через одну дверь, он вышел через другую.

– Ох, – вздохнул он и испил из своей бутыли. – Лишь с другом красным могу пройти я, – с виноватой улыбкой напомнил ему Поэт, опять исчезая за дверью, но уже не вернувшись.

Вновь оставшись один на поляне среди дверей, мальчик оглядел их. У него остался один единственный шанс, а потому, отчаявшись, – какая уже теперь разница, к какой двери он подойдет, – мальчик закрыл глаза, крутанулся несколько раз и, слегка пошатываясь, сделал несколько шагов, пока не стукнулся лбом о дверь. И вновь она открылась перед ним сама, исчезая в той же тьме, что он всегда видел: даже когда другие открывали двери, он не мог разглядеть, что там.

Эта тьма его пугала, сковывала. Его всегда пугала ночь, а потому самым первым заклинанием, что он научился творить, были огоньки. И потому все прошлые года, когда ему все же удавалось открыть дверь, он замирал перед ней и в итоге предпочитал сдаться и убежать, чем шагнуть. А сегодня, хоть он и открыл две двери, вели они отнюдь не на Пир.

Возможно, ему и не суждено пройти Испытание.

Сжав в руке кольцо, сделав глубокий вдох и вновь закрыв глаза, он шагнул вперед. Даже если он не окажется на Пире, теперь ему уже не нужно будет возвращаться, так что он просто отправится домой. Но чтобы он себе не говорил, ему было страшно разомкнуть глаза и посмотреть, где же он.

Но все же открыл. И увидел Пир.

Костры горели. Гости плясали, пили и болтали. Мальчик даже смог разглядеть знакомые лица. Вон там его родители. У другого костра он разглядел фигуру, что напоминала его сестру. Великан громогласно хохотал, а Балда скакал вокруг костра, не расставаясь с мешком. Одноглазый плясал вместе с норкой в платье, что была размером с человека и ходила на задних лапах.

Он прошел через дверь! Он смог, у него получилось. И раз он прошел, то что-то должно было в нем измениться. У его отца в свое время появились рога, что теперь каждый год росли с весны и опадали к концу осени, прямо как у обыкновенных лосей, из-за чего он и получил свое имя.

Однако в себе он не чувствовал никаких изменений. Только разве что кольцо будто стало тяжелее. И, посмотрев, он понял, что это теперь была лампа. Нет, старинный фонарь! У него теперь есть старинный фонарь!

Но радость не продлилась долго: ему еще должны дать Имя!

Имя всегда дает тот, кто первым понял, что раньше ты еще не бывал на Пиру, не зная об этом заранее: а потому все близкие и те, кто встретился ему у дверей, не могли дать ему Имя. Но он должен его получить до заката, а небо уже начинало темнеть, хоть горизонт еще и горел огнем. А потому в отчаянии мальчик бросился в толпу, пытался привлечь к себе внимание. Но одни гости были увлечены разговорами, другие празднеством, третьи уже прощались, а многие уже лежали, заснув.

Мальчик бежал от одного к другому, но все отмахивались от него. Он наткнулся на сестру, но она не могла сказать своим друзьям, что ее брату нужно Имя.

И вдруг крепкая рука его остановила.

– Куда так бежишь, а, Огонек?