В космосе ты рано или поздно закончишь у пиратов: либо их жертвой, либо одним из них.

К ужасу всей Вселенной (пусть та об этом даже и не догадывалась), Аста была из последних. Конечно, то, что она угроза для всего живого, понимали лишь пираты, приютившие ее; остальные либо вовремя оценив ситуацию, смывались, либо не выживали, чтобы рассказать об этой угрозе, и в весьма редких случаях бывали те, кому «повезло».

Кассан, в чьи обязанности входило присматривать за ней, особенно если капитана с ними не было, в очередной раз проклиная Тот День, бежал туда, откуда донеслись выстрелы. Бежал туда, куда его звал знакомый ему призыв.

Боль. Гнев. Ужас. Ярость. Страх. Но как все возникло, так же быстро и исчезло.

– Аста! – и огненный выстрел прожег стену в волоске от его головы.

– Привет, Кассан, – небрежным движением девушка вернула бластер в кобуру, не отрывая взгляда от вещицы, которую она перекатывала между пальцами: кристаллический шарик, горевший огнем.

Бросив мрачный взгляд на прожженную энергетическим сгустком дыру в металлической стене: Кассан знал, что Аста не промахивается; даже когда впервые взяла в руки огнестрельное, она не допустила ни одного промаха, – старпом пиратской команды оглядел помещение.

Тела сотрудников научной станции, которую они решили ограбить по наводке, что здесь можно будет достать редкие и ценные реагенты, лежали тут и там: пробитые насквозь лазерными выстрелами, а от некоторых остались лишь обугленные ошметки. На них с трудом можно было разобрать остатки от их формы – серебристая ткань, принятая среди научных исследователей Империи. Неудивительно, что у нее случился срыв. Но Кассан прекрасно знал: могло быть и хуже, если б она не нашла очередную блестящую побрякушку, приковавшую к себе ее внимание.

– Что насчет Вартага? – увидев безжизненное тело уже бывшего соратника, спросил ее Кассан. Не похоже было, что тот попал под горячую руку. Он лежал у входа с прожженной головой в другой стороне от остальных тел.

– Он ударил меня, – наконец повернулась к нему Аста, запрятав шарик в один из карманов своего пояса, и он увидел разбитый нос и бежавшую золотую струйку.

Золотистые следы были и на пальцах Вартага, подтверждая ее слова. Значит, он ее ударил, она прострелила ему голову, а потом уже заметила сотрудников лаборатории и потеряла голову, впадая в безумие.

– Да-а-а, – довольно оскалившись, протянула Аста. Вспыхнувший в ней ком ужаса и гнева тут же сгорел в воспоминаниях о найденном огненном шаре. – Так все и было.

Но страх все еще витал в воздухе. Страх вперемешку с чувством долга и грузом обязанностей.

Зашевелилось одно из тел – один из «везунчиком», как их называл Кассан, которым удалось пережить срыв Асты: даже обезумев, она никогда не промахивалась, если, конечно, замечала куда стрелять, – и выживший набросился на отвернувшуюся девушку. Ошибка. Она успела обернуться и сунуть гранату в его рот, изрыгавший подобие боевого клича для храбрости. Он не успел опомниться, как кольцо было сорвано, и прогремел взрыв.

Асту отбросило к Кассану, но он даже не шелохнулся: девушка, хохоча и лишь слегка пошатываясь, встала. Обугленная одежда дымилась, а ее кожа была покрыта уже тускнеющими огненными жилами, оставшимися от поглощенной энергии.

Во Вселенной не так много рас с желтой кровью, способных дать потомство вместе с людьми, да еще такое, чтобы не осталось внешних признаков, бросавшихся в глаза. Но кем бы она ни была на свою вторую половину, то была весьма и весьма прочная по своей сути раса.

В приподнятом настроении, слегка пританцовывая, Аста направилась дальше по коридору. Кассан же задержался ненадолго, прислушиваясь, и, убедившись, что других выживших нет, последовал за ней.

– Остался Вартаг. Не видели его? – встретил их вопросом Фарлок.

– Он ударил Асту, – пояснил Кассан.

После секундного замешательства Шинг бросил ящик, который нес, и направился к девушке. Раздражение. Ярость. Угроза.

– Ты, психов… – но он не договорил: Аста прострелила голову и ему.

Далис, отнюдь не первый год знакомая с выходками Асты, лишь вздохнула и продолжила сторожить вход вместе с Райлусом, который в отличие от нее все-таки дрогнул и теперь боялся шелохнуться. Тиот вместе с Базоном и Кодаром при выстреле на миг застыли на месте, но, как ни в чем не бывало, тотчас вернулись к погрузке оставшихся ящиков. Лишь Оргоз и Тарш, присоединившиеся к ним сравнительно недавно: их привел Вартаг пару месяцев назад, – так и остались стоять, уставившись на труп. Их наполнял ужас от произошедшего.

Кассан, что даже и бровью не повел при выстреле Асты, спокойно заговорил:

– Никто не хочет объяснить мне, что Вартаг делал в седьмом секторе?

Оргоз и Тарш дернулись, чуть не выронив свой груз. Испуг.

Прорвавшись на станцию, они заблокировали необходимые им уровни и, разделившись, взялись за очистку. Но седьмой сектор должен был быть в числе закрытых.

– Я могу понять, что там делала Аста, – продолжил Кассан тем же спокойным голосом. – Она, полагаю, отправилась на поиски розовых кроликов, синих единорогов или зеленых аркофов…

– Зеленых аркофов не существует, – перебивая, сделала ему замечание Аста, не сдержав смешка.

– Да, они фиолетовые, знаю, – на миг отвлекся на нее Кассан. – Но суть не в этом. Суть в том, что Вартаг должен был быть во втором секторе.

Страх нарастал в новичках. Тайна. Разоблачение.

Два выстрела – два трупа. Кассан тоже никогда не промахивался, но в отличие от Асты это стоило ему долгих лет.

– Есть что сказать, Фарлок? – опустив пистолет, Кассан направил на него свой взгляд. – Как он объяснил тебе свой уход из порученного вам двоим сектора?

И прежде чем Фарлок схватился за свое ружье на поясе, Аста прожгла ему лазерным выстрелом запястье, а Кассан – колено. Он рухнул, крича от боли. В гневе он выплюнул что-то на своем родном идорском.

– Уже давно, – слегка посмеиваясь, Аста постучала дулом бластера по своему виску, а потом уже обратилась к Кассану: – Он сказал…

– Я понял, – не нужно было знать языка идорцев, чтобы осознать: это были самые худшие ругательства или нечто подобное. Хотя признавал Кассан, в этом языке каждое слово походило на ядовитый плевок.

Кассан не спеша подошел к свернувшемуся от боли Фарлоку, продолжавшему изрыгать проклятья на родном языке, прижимая к груди обугленный обрубок. Весьма красочно же он выражался.

– Ты знал?!

– Мы все умеем считать, Фарлок. И когда добываешь двадцать ящиков, а продаешь девятнадцать – это заметно. Но капитан весьма лоялен к подобным вещам, пока это не доставляет хлопот: для него это мелочи, – тем более, если основную работу вы все же выполняете. Так что приходилось закрывать на это глаза.

– В чем тогда проблема, если капитана все устраивает?!

– Понимаешь, когда вы с дружками утаскиваете одни-два плохо – по-вашему – лежащих ящика, чтобы продать на стороне, думая, что так получите больше, – это одно. Но когда вы сговариваетесь и, пока команда занята одним делом, пытаетесь провернуть другое… – Кассан покачал головой. – Та наводка… она ведь в действительности была от тебя, верно?

И, приставив к его голове дуло, добавил:

– В этот раз вы нас подставили, Фарлок, – вот в чем проблема.

Еще один выстрел – еще одно безжизненное тело.

К этому времени остальные почти завершили погрузку. Далис и Райлус отступали, подхватив оставшиеся ящики, а Аста, вытащив из ранца, запустила по коридору одну из своих «игрушек» – знакомый всем металлический шар. И затем еще несколько. Они, потрескивая и мигая, покатились по заданным направлениям, чтобы в скором времени подорваться и начать цепную реакцию из оставленных Астой по пути «сюрпризов».

– Уже придумал, что скажешь капитану? – встретила его Далис, когда он поднялся по трапу.

– Правду, – ответил ей Кассан. – Я избавился от крыс.

Бегло оглядев команду, занятую подготовкой к взлету, Далис коротко бросила:

– Нашел?

Прерывая его ответ, Аста прыжком оказалась рядом с ним, успев на шаттл в последний момент, и уставилась на Кассана, повиснув на его плече. Он не стал одергивать руку или отводить взгляд. Усмехнувшись, она направилась к своему месту, как только прозвучало предупреждение от пилота. «Двуличный лжец», – все же успела она бросить в его сторону.

Но ее едкое замечание быстро растворилось в общем настрое. Ведь вылазку можно было назвать удачной: вот что, в основном, думали остальные. Товар они раздобыли. От крыс избавились. Аста убила лишь одного из них, кого действительно было жалко терять; но Шинг нарывался уже давно. Да и всю обратную дорогу она была необычайно спокойна, хоть, как и всегда, нервировала всех: напевала бессмысленную песенку, вырезая кинжалом узоры на металлической руке Тиота. Он был совсем не против: простоватый по своей сути Тиот всегда позволял ей украшать свои протезы на ее своеобразную безумную манеру (порой даже специально искал ее, когда обзаводился новым).

Однако Кассан не нашел того, ради чего на самом деле и была затеяна эта вылазка. И с этой новостью он должен был предстать перед Красноглазым Альдасом.

Но когда он явился в каюту капитана, Аста уже была у него: сидела на столе, упершись ногами в подлокотники его кресла и сбривая его щетину старинной бритвой. Сосредоточившись на процессе, она не заметила прихода Кассана. Но даже когда все ее внимание, казалось, было поглощено одним, она все равно оставалась сгустком беспорядочных мыслей, просто теперь они были чуть тише, чем обычно.

Капитан перекатывал между пальцами кристаллический шар, найденный Астой на станции, словно зачарованный наблюдая за переливающимся огнем внутри, пока холодное лезвие проходило по его щекам и подбородку. Его очки – круглые с красными стеклами, за которыми он скрывали свои глаза, – лежали на столе. Из-за них его и прозвали Красноглазым, хотя в действительности его глаза были темными сгустками с фиолетовыми кольцами – единственное, что выдавало в нем тиасское происхождение, о котором мало кто не знал. И именно этим фиолетовым взглядом, на миг отвлекшись от кристалла, Альдас даль понять Кассану, чтобы он проходил в каюту.

Стараясь не привлекать к себе внимания, Кассан уселся в кресло: отвлекать Асту, особенно, когда у нее в руках лезвие, было чревато последствиями. Его рука машинально дернулась к щеке: бритью она училась на нем и большинство порезов оставила случайно, но отнюдь не все. И пусть следов от них не осталось, воспоминания резали не хуже.

Его взгляд остановился на капитане и Асте, прибывавших в некой гармонии. В такие моменты Кассан ненавидел Асту. С Того Дня она постепенно – шаг за шагом – отбирала себе все внимание Альдаса. И хуже всего Кассану было от осознания: это именно он нашел ее. Этот сгусток из отчаяния и ужаса – испуганный, потерянный, зовущий.

Аста тут же обернулась, направив на него лезвие бритвы, словно еле сдержавшись от броска. Двуличный лжец, зазвенело в воздухе.

Кассан вновь не стал отводить взгляд, отвечая на брошенный вызов. Звенящее напряжение между ними росло, становясь громче.

– Хватит, – отчеканил капитан. Его ледяное спокойствие ударило по ним, привлекая к себе их внимание.

Аста расплылась в улыбке и вернулась к своему занятию, напевая; а закончив, с довольной улыбкой выпрямилась. Капитан улыбнулся ей в ответ и взглянул на своего помощника. Кассан лишь покачал головой, отвечая на немой вопрос.

И Аста расхохоталась. Воткнув лезвие в стол, она слезла с него и вытащила из брошенного на пол ранца пробирку со светящейся красной жидкостью.

Лжец, вновь разнеслось в воздухе.

VI. Шестой. Оно было в шестом секторе, а не четвертом. IV. И пока он обыскивал четвертый, Аста улизнула туда и, заметив Вартага, последовала за ним к седьмому.

– Что это? – спросила она.

Восемь имперских лабораторий меньше чем за год. И в трех из них было это. Что это? Для чего? Зачем? Ее переполняли вопросы. И ей не нравилось, что она не знает ответов.

Безумная, но не безмозглая.

Опустив в пепельницу огненный шарик, Альдас протянул к ней раскрытую ладонь:

– Молодец, Аста, – капитан одарил ее улыбкой. – Ты заслужила отдых.

В ней росло негодование от осознания, что ответов она не получит. Но все же – хоть и неохотно – она вложила пробирку в протянутую руку.

– Оставь нас, – сомкнулись пальцы Альдаса. – Нам с Кассаном есть что обсудить.

С горящим взглядом она обрушила свой гнев на Кассана, выдержавшего нанесенный удар не без помощи возникшего в нем торжества: все же было то, что никогда не достанется ни Асте, несмотря на все внимание капитана к ней, ни кому-либо еще, – доверие.

Безграничное. Безоговорочное. Непоколебимое.

Хоть капитан ни разу не доверил Кассану свое бритье с тех пор, как стал в этом нуждаться, на что у него были причины: шрам на щеке, оставшийся от некогда приставленного кинжала, не переставал об этом напоминать. И Аста зацепилась за подкинутое его памятью воспоминание и, расхохотавшись в очередной раз, покинула каюту, оставив негодовать уже Кассана.

– Я не могу ее контролировать, – заявил Кассан, стоило дверям за ней закрыться.

– Ты и не должен, – спокойно ответил ему капитан. – Единственный, кого тебе следует держать под контролем, – это ты сам.

И словно невзначай добавил:

– Аста сказала, ты ей разрешил застрелить Шинга.

– Я не!.. – он запнулся. – Я не говорил этого.

На миг, всего лишь на миг – и этого оказалось достаточно.

– Кассан, – фиолетовый взгляд припечатал его к месту, а недовольство капитана прошлось морозом по его спине. – Будь осторожен.

– Да, капитан, – отозвался он, склонив голову от полученного ледяного удара.

– Есть что сказать? – холод продолжал растекаться вокруг.

В свое оправдание, повисли непроизнесенные слова в тишине между ними. Но Кассан все же их уловил.

– Она ведь уже все рассказала.

– Ты знаешь, каковы ее рассказы.

Да, знает. Вспышки смеха и гнева. Образы, обрушивающиеся беспорядочным потоком.

Альдас потянулся к пепельнице и, поставив рядом пробирку, взял сигарету. Кассан подошел и привычным движением поднес зажигалку. Прикурив, Альдас откинулся назад.

– Так что произошло? – и Кассан рассказал.

Он говорил, поднимая с пола оставленный ранец. Аста успела собрать немало, но достаточно ли? Привычными движениями он прошелся по ящикам и, вытащив аппарат, пристроил к нему пробирку, не прерывая своего рассказа.

– Они были в форме?

– Или в чем-то похожем. Сложно сказать, – перед глазами всплыли воспоминания об обугленных останках. – Но то, что у ее срыва была причина, не делает ее безумие чем-то нормальным.

– У всех есть слабости, Кассан. И извлекать из них выгоду – полезное умение.

– Ей сносит крышу каждый раз, когда… – и он замолк. Как ни погляди, но Аста остается хорошим бойцом и отличным стрелком даже со съехавшей крышей. Особенно со съехавшей крышей.

– Быть нянькой не должно входить в обязанности первого помощника, – пробурчал Кассан.

– Если не справляешься, могу назначить Далис на должность старпома.

Кассан в испуге обернулся, чуть не выронив из рук аппарат с пробиркой, но тут же расслабился, увидев усмешку на лице капитана.

– Что случилось потом? – и Кассан продолжил свой рассказ.

– Что ж, в этот раз они зашли слишком далеко, – капитан согласился с его решением.

Взгляд Альдаса скользнул к его рукам, державшим готовое устройство. Потушив сигарету, он расстегнул жилет и рубашку, обнажая правое плечо, покрытое чернью.

С каждым годом все становилось только хуже: когда Кассан только попал под крыло Альдаса, эта чернь («старая рана», как ее когда-то описал ему капитан) покрывала лишь запястье, но уже тогда казалось, что пальцы плохо его слушались. Сейчас же она ползла по ключице и шее, а словно обугленная рука порой висела безвольным грузом, из-за чего капитан все реже выходил на дело, передавая все больше обязанностей Кассану, себе оставляя в основном переговоры и планирования.

Конечно же, это не осталось незамеченным в их кругах. Кассан знал, какие уже ползли слухи, и они ему не нравились: все ссылались на возраст Альдаса, в действительности намекая на его рассудок. Ведь хоть внешне капитан оставался молодым: седина едва затронула его волосы, – все же он был стар. Тиасская кровь в его жилах давала о себе знать не только глазами. Про него часто говорили, что он пережил всех своих врагов: половину перебил сам, а другая умерла от старости. Двухсотлетний Пайр, с которым часто пересекались их пути, не упускал возможности рассказать, что, будучи еще неопытным юнгой, уже слышал старинные рассказы про Красноглазого Альдаса, а потому считал его выдумкой, пока не столкнулся с ним лицом к лицу.

Приложив устройство в своих руках к пораженному плечу капитана, Кассан ввел препарат. Альдас дернулся. Жжение. Напряжение. Боль. Вещество растеклось по жилам, испещрив чернь сияющими красными нитями. Тяжело дыша, Альдас выпрямился и, прикрыв плечо, засучил рукав, открыв предплечье: препарат едва его достиг. Положив руку на гладкую поверхность стола, капитан зарылся здоровой рукой в свои волосы и отвернулся, приготовившись к следующему уколу. Инъекция – боль! – руку свело в судороге. Кассан застыл, вслушиваясь в дыхание капитана. Напряженные вдохи, осторожные выдохи. Постепенно его дыхание выровнялось, и капитан, взглянув на руку, осторожно разжал сведенные пальцы.

Не спеша и сохраняя осторожность в своих движениях, – Кассан уловил дрожь в пальцах, – капитан застегнул рубашку. Взгляд помощника опустился к устройству: препарата в нем осталось совсем немного – еще одно доказательство его опасений, – и, стараясь не выдать своего беспокойства, поспешил скрыть прибор от глаз капитана, сделав вид, что полез в шкаф за выпивкой. Взгляд привычно скользнул мимо бутылки семидесятипроцентного виски, и Кассан вытащил початую бутыль кулкрута.

Пока его первый помощник наполнял стаканы, Альдас потянулся за сигаретой, но в итоге взял кристалл.

– Ты когда-нибудь видел, как звезда пожирает планеты, Кассан?

Ужасающе завораживающее зрелище. Притягательно пугающее.

Картины сами всплыли перед глазами, поглощая его разум.

– Кассан.

Голос капитана раздался в глухом отдалении, но все же достиг его. И он ухватился за него, как за брошенный якорь, чтобы остаться на месте, как за маяк, чтобы выбраться из сгущающегося тумана, прежде чем разбиться о скалы собственных мыслей.

– Да, капитан? – отозвался первый помощник.

– Будь осторожен.

Кассан опустил взгляд и увидел, что капитан придерживал край бутыли в его руках, не давая переполниться стакану.

– Следи за собой, – дрожь беспокойства вместе с растекающейся заботой заставили Кассана отозваться с улыбкой:

– Как пожелаете, мой капитан.

Но все пошло наперекосяк, когда они явились на перевалочную станцию «Гивар», чтобы встретиться с тем, кто был готов выкупить добытый ими товар. Не успела встреча завершиться, как их накрыл отряд гвардейцев Империи.

Этого стоило ожидать: они ограбили научную станцию, и не одну. Пусть те и были на периферии и, казалось, что они подчищали за собой все следы (Аста с ее любовью к взрывам легко им это устраивала), рано или поздно за ними должна была начаться охота. Восемь лабораторий за год – это должно было привлечь внимание.

Им удалось отбиться и отступить, оставив гвардейцам весь товар: он уже был не так важен. Но капитан держал путь отнюдь не к порту, где ждал их корабль, а в сторону смотровой площадки.

Аста. Конечно же, Аста. Она была там, наблюдая за звездой, вокруг которой и крутилась станция: Аста любила все, что горело. Черта, что ей досталась от капитана.

Однако им не пришлось туда идти. Напевая и разглядывая шарик, добытый на научной станции, Аста шла по коридору навстречу им. Но прежде, чем они смогли привлечь к себе ее внимание, она застыла. И в следующий миг прогремел выстрел: имперский гвардеец, шедший к ней из примыкавшего коридора, свалился на пол.

Люди устремились прочь от возникшей разборки, мешая Альдасу и Кассану пробраться к Асте, положившей другого гвардейца очередным метким выстрелом. Еще два противника накинулись на нее, стараясь сбить с ног. Но она, смеясь, легко увернулась от них, попытавшихся отобрать ее огненную игрушку.

Толпа не давала им пройти, отталкивая их назад. И хоть они с капитаном теряли Асту из виду, пока был слышен ее хохот, они могли быть уверены в ее безопасности.

Как вдруг огненная вспышка поглотила все вокруг: в ней исчезли маячившая Аста, пытавшиеся совладать с ней гвардейцы и все, кто был рядом с ними. Но их было недостаточно, чтобы утолить огненный голод, и пламя продолжило свой путь. Альдас успел отвернуться от идущей к нему волны и потащить Кассана вниз, накрывая его собой.

И пламя, казалось, обдало жаром всю станцию.

Когда Кассан пришел в себя и смог хоть что-то сообразить, вокруг был дым, гремела аварийная тревога, горели красные огни. Звук бил по ушам не хуже кувалды, а бегавший по стенам красный свет не давала сфокусировать взгляд. Все это мешало, но он смог понять: капитана не было рядом, – и, изо всех сил игнорируя мольбы собственного тела, он встал и направился вперед.

На глаза наворачивались слезы – то ли от едкого дыма, витавшего вокруг, то ли от запаха горелой плоти, то ли от боли в груди, нараставшей с каждым шагом. Она росла, прожигая легкие и в то же время скрючиваясь в сжимающийся комок, стягиваясь в груди, не давая дышать.

И вот Кассан застыл, забыв обо всем.

Капитан был там, где он и думал: вместе с Астой. Покрытый ожогами, почерневший от копоти, в остатках обугленной одежды, слипшейся с кожей, Альдас сидел на полу, прижимая к себе испещренную огненными жилами Асту. К нему вел кровавый след, что он оставил, а сейчас под ним росла темно-красная лужа: его бок был пронзен куском металла.

Но Кассан застыл отнюдь не от ужаса при виде того, в каком состоянии был его капитан.

Он провел под боком Красноглазого Альдаса столько лет, но впервые видел, чтобы его капитан плакал. Тихо, без всхлипов, но слезы бежали из-под красных стекол по его щекам, срывались с подбородка и с шипением испарялись, когда попадали на Асту.

Отчаяние – вместо привычного ледяного спокойствия.

– К… капитан? – с трудом, все еще не веря собственным глазам, Кассан подошел и рухнул на колени рядом с ним.

– Да, Кассан? – даже не подняв на него взгляда, откликнулся Альдас.

Не зная, что сказать, первый помощник оглядел Асту и увидел, как огненные жилы, покрывавшие ее, тускнели, обращаясь в нечто, походившее на золото. Только тогда – наконец, прислушиваясь сквозь поглощавший его разум болезненный туман, – он осознал: впервые Аста была такой… пустой.

– Что… что с ней происходит?

Почему нет безумной улыбки до ушей, возбужденного хохота? Почему она не пританцовывает и не напевает, переполненная энергией?

– Так умирают аурисы, – одной рукой прижимая ее к себе, в другой Альдас держал ее бездвижную руку. – Она поглотила слишком много энергии.

И, притянув Асту ближе, легко коснулся губами ее лба, слегка покачивая, будто убаюкивая, как раньше, когда она, мучаясь кошмарами, могла заснуть лишь в его руках.

– Капитан… – Кассан потянулся к Альдасу, надеясь его поднять, уговорить его оставить остывающее тело Асты, но в руках не было сил, все слова застряли в горле, а комок боли в груди сжимался сильнее, стягиваясь в тугой узел, тянувший к себе все вокруг: словно от него отрывали нечто важное.

– Капитан! – из глубин дыма донесся знакомый голос. Кажется, Далис.

Но ни прожженный пират, ни его помощник не шелохнулись на зов.

– Кассан! – это и правда оказалась Далис. – Капитан?

В ужасе от увиденного она потеряла дар речи.

Альдас улыбнулся ей со смешком, перешедшим в болезненный кашель. Все же подавив его, здоровой рукой – раньше это была его здоровая рука, – он снял свои очки и надел их на Кассана.

– Команда ждет вас, капитан, – прошептал он и, бросив короткий взгляд на Далис, взглянул на Кассана. Его пальцы прошлись по щеке, словно вытирая ему слезы. Только тогда Кассан понял, что не мог произнести ни слова, потому что содрогался в беззвучных рыданиях.

– Следи за…

Фиолетовые кольца, горевшие во тьме, потускнели. А рука и голова безвольно опустились.

Кассан подался вперед к Альдасу, но за плечо его схватила Далис и оттащила от капитана, силой потянув за собой, игнорируя его крики, тонувшие в пустоте, поглощавшей его разум.