Будь моей сволочью~

Уже довольно продолжительное время Лю Цингэ выводил Шэнь Цинцю из себя вдвое сильнее обычного. Этого несносного главы пика Байчжань стало слишком много на его тихом пике Цинцзин! И чего у себя не сидится? Ошивается здесь, понимаете ли... Ещё и трупы монстров ему под дверь таскает, словно кот какой! Того и гляди скоро территорию пометит!

Неужели такова его новая тактика, чтобы свести Шэнь Цинцю с ума?

Не мог же он… изменить своё мнение по поводу него?

Быть того не может!

С чего бы?

И этот донельзя разрежающий… Лю Цингэ. Опять. Припёрся.

— Чего ты хотел? — взвинчено бросил Шэнь Цинцю, даже не поворачиваясь в сторону вошедшего в его бамбуковую хижину человека. Кто же ещё это мог быть, как не Лю Цингэ? Никто не посмеет позволить себе бесцеремонно врываться в его обитель! Кроме этого барана тупоголового. Красивого ублюдка, который уже захватил все его мысли.

Лю Цингэ же, который мгновение назад пытался сформулировать то, что находилось в его сердце, не сразу понял, что вопрос адресован именно ему. Он растерянно посмотрел на затылок Шэнь Цинцю и отозвался:

— Это я.

— Я знаю, демон тебя побери, что это ты!

— Что случилось? — вопросил Лю Цингэ, изо всех сил игнорируя зарождающееся в его груди возмущение, чтобы не нарушить и без того хрупкую атмосферу. Стоит принять тот факт, что его змея всегда выпускает клыки в свою защиту. А за опасность при этом принимается абсолютно всё.

— Ты со мной случился!.. — выпалил Шэнь Цинцю, но тут же пожалел о своих поспешных и довольно двусмысленных словах и потянулся к вееру, который висел у него на поясе, чтобы скрыть нахлынувшее вдруг смущение. Но Лю Цингэ перехватил его руку и ловко вытащил веер сам, после чего спрятал тот за своей спиной.

— Эй! — запротестовал Шэнь Цинцю и принял попытку вернуть себе бесстыдно украденный у него веер. Какое нахальство! Но его борьба с Лю Цингэ привела совсем не к тому результату...

Он оказался в его объятиях!

Как так вышло? И почему так тепло и… совсем не мерзко?.. Почему не хочется разрывать эти объятия?..

Какого хрена!

Лю Цинге посмотрел на Шэнь Цинцю так нежно и трепетно, а держал так бережно, но в то же время надёжно, что тот почувствовал себя странно и не смог удержаться от вопроса:

— Что за отравой тебя опоили?

— Тобой, — без промедления ответил Лю Цингэ, не прерывая зрительный контакт. Уголки его губ чуть приподнялись, явив лёгкую улыбку.

Лицо Шэнь Цинцю же скривилось, будто бы его заставили выпить целый кувшин с невероятно горьким лекарством.

Что этот тупоголовый только что сказал? Из какого дешёвого романа он вычитал эту тошнотворную хрень?

Они вместе что ли из ума выжили?

Шэнь Цинцю вырвался из чужих рук и поправил свои одежды и причёску, при этом он не прекращал настороженно следить за Лю Цингэ. В какой-то момент его взгляд и вовсе бессознательно начал изучать человека напротив.

Куда делась ненависть этого упрямца? Разве не было у них взаимной неприязни друг к другу? Они же так долго конфликтовали! А это… совсем не было похоже на обычного Лю Цингэ. Это искажение ци с ним сотворило? Сделало ещё большим болваном?

Понимает ли сам Лю Цингэ, о чём говорит?

Какая глупость!

Да и он сам хорош!

И когда только влюбиться успел! Быть может, и сам Шэнь Цинцю пережил искажение ци, но не заметил этого?

— Я хотел попросить... — начал Лю Цингэ, но Шэнь Цинцю прервал его, примерно догадываясь за чем тот вообще пришёл.

— Уйди.

— ...выслушать меня о моих чувствах. Шэнь Цинцю, просто послушай!

— Когда придёшь в себя, тогда и поговорим, — отрезал Шэнь Цинцю и сложил руки на груди. — Я не собираюсь разговаривать ни о каких чувствах с тобой.

Да что же это? Лю Цингэ нахмурился и сжал кулаки. Он сдерживался от того, чтобы не начать драку прямо сейчас. Нутро заполнила жгучая волна ярости. Почему эта зараза такая противная? Лю Цингэ точно не ошибся, когда в тот день рассмотрел на этом лживом лице беспокойство? Не ослышался ли, когда эти ядовитые губы молили: "Не умирай!"?

А может оно и лучше? Подраться и разойтись?

Нет, нельзя отступать. Как бы он мог оставить этого человека, того, кто стал дорог его сердцу? Это было бы неправильно. Кем он будет, если прекратит борьбу и оставит его совсем одного барахтаться в болоте из недопонимания и ненависти?

Лю Цингэ выдохнул, отгоняя лишние сейчас мысли и эмоции.  А после вернул Шэнь Цинцю веер и заверил:

— Это не займёт много времени.

— Будто бы проблема в этом, — выплюнул Шэнь Цинцю и отпихнул Лю Цингэ в сторону. — Я отказываюсь слушать!

— Тогда мне показать? — Лю Цингэ осторожно обхватил Шэнь Цинцю за талию, вновь оказавшись непозволительно близко.

Губы Шэнь Цинцю чуть заметно задрожали, но он тут же сжал их в тонкую линию, а после и вовсе прикрыл нижнюю половину лица вновь обретённом веером. Сердце бешено стучало в его грудной клетке, а в ушах звенело.

Эти прикосновения так… обжигали его заледеневшую душу.

— Ты… — произнёс он, голос предательски дрогнул, — совсем рехнулся?

Да о каких чувствах может идти речь?! Что ещё можно испытывать к Шэнь Цинцю, как не ненависть и отвращение? Даже он сам именно то и чувствует по отношению к самому себе!

Почему-то в этот момент Шэнь Цинцю показалось, что он столкнулся с сильнейшим противником, победить которого был не в силах даже при помощи всех известных ему честных и бесчестных приёмов.

Он вдруг почувствовал себя проигравшим. И полностью разбитым.

— Я люблю тебя, — на выдохе томно произнёс Лю Цингэ, наклонившись ближе к чужому лицу. Если бы не препятствие в виде веера, то эти слова могли бы достичь губ Шэнь Цинцю, а после и вовсе превратиться в лёгкий поцелуй.

И когда этот гад научился быть таким соблазнительным? Кто его научил?

Шень Цинцю наконец не выдержал и треснул Лю Цингэ по лбу уже закрытым веером.

— Пусти.

Лю Цингэ послушно, пусть и явно не желая того, отстранился и тут же нахмурился, уставившись в пол. Уши пылали, а в голове толпилась целая куча мыслей. Его отвергли только что? Или нет? Спрашивать стало страшно. А что, если действительно отвергли? Что он тогда будет делать? Просто забудет и уйдёт? Или останется рядом, но в тени, так, чтобы не беспокоить, но при этом и защищать?

— За что? — вдруг услышал он тихий голос Шэнь Цинцю. — С каких пор ты такой?

— Разве нужна причина?

— Не надо мне тут!

 Лю Цингэ поднял руки в примирительном жесте.

— Если честно, я не знаю. Но после того, как ты спас меня, я будто бы с другой стороны тебя увидел. Ты, конечно, всё равно та ещё сволочь, но… будь моей сволочью.

У Шэнь Цинцю дёрнулся глаз. Последнее три слова он решил проигнорировать.

— С какой ещё стороны?

— Эм… настоящей?

Настоящей?! Он издевается?

— Очень сомневаюсь, — Шэнь Цинцю усмехнулся. Слишком горько, чем хотелось бы. Слишком жалко. Но он надеялся, что Лю Цингэ этого не заметил. Но в действительности могло ли это ускользнуть от его внимания?

— Я полностью искренен, — решительно заявил Лю Цингэ. — А ты?

Искренность? Да разве же можно так просто быть с кем-то искренним! Чепуха какая! Шэнь Цинцю уже обжигался из-за этого. Да и действительно ли нужна Лю Цингэ его искренность? Что он хочет увидеть? Его гнилую натуру? Его слабые стороны? Его душевные раны?

Его чувства? Чувства…

Что он чувствует?..

Шэнь Цинцю молчал. А Лю Цингэ не знал, как истолковать его молчание. В груди вдруг защемило. Есть ли смысл и дальше тут стоять, если ответа так и не последует? Возможно, Шэнь Цинцю нужно время для раздумий?.. Лю Цингэ вздохнул и отвернулся, собираясь покинуть пик Цинцзин. И тут же вздрогнул, когда почувствовал прикосновение к своей руке.

— Не уходи.

Шэнь Цинцю вдруг понял, что готов совершить эту ошибку ещё раз, готов поверить в искренность Лю Цингэ и даже готов ему довериться.

Не заслужил ли Шэнь Цинцю хоть немного любви?

Если этот Лю Цингэ так хочет на одну проблему больше — пускай берёт и не жалуется потом!