На винокурне «Рассвет» стояла глубокая и тихая ночь. Не спал лишь Дилюк, занятый документами по поставкам вина, что занимали его всю последнюю неделю, не давая спокойно вдохнуть. Неожиданно тишину разрушил глухой и слабый стук в дверь. Напрягшись, хозяин винодельни встал с рабочего места, думая о том, кого же принесла нелёгкая в такое время. Открыв тяжёлые двери, он с изумлением увидел капитана Ордо Фавониус, который посещал винокурню лишь по очень важным, и самое главное редким, поручениям ордена. Именно поэтому увидеть Кэйю Альбериха посреди ночи было удивительно. Хотя больше поражал вид: он едва держался на ногах, одежда была порядком потрёпана и даже разорвана в некоторых местах, а в руках отсутствовало какое-либо оружие.
— Дилюк, я….
Кэйа не успел договорить предложение и упал прямо на порог винокурни. Рагнвиндр наклонился к телу, осматривая его. Чуть ниже рёбер на правом боку зияла глубокая рана. Кровотечение было обильным. Дилюк тут же схватился за чужое запястье. Пульс был. Хоть и не отчетливый.
— Чёрт, как же тебя угораздило…
Дилюк осторожно взял тело на руки и поднялся на второй этаж. Распахнув дверь в гостевую спальню, и оставив Альбериха на кровати, мужчина вернулся вниз к комнате Аделинды. Постучав в дверь, он тут же услышал быстрые шаги. Открыв дверь, горничная воскликнула:
— Святые Архонты, мастер Дилюк, что-то случилось?
— Аделинда, принеси в комнату наверху таз с водой, чистые бинты и одежду. А затем немедля отправь кого-нибудь за Барбарой. Скажи, что у нас сэр Кэйа с глубоким ранением.
— Всё будет сделано, мастер Дилюк, — девушка тут же выбежала в коридор выполнять поручение.
Рагнвиндр же сразу поднялся в гостевую комнату. Зайдя, он приставил стул к кровати, сел и взял Кэйю за руку. Ночь обещала быть длинной и беспокойной…
Открыв глаза, капитан Ордо Фавониус подумал, что все ещё спит, так как он лежал в чужой постели, что, вопреки всем ходившим о нём слухам, было весьма редким событием. Он уже было хотел приподняться на кровати, но почувствовал тяжесть на своей руке. Несмотря на полумрак в комнате, Кэйа, обернувшись, с удивлением обнаружил, что на его руке, полулёжа рядом с кроватью, спал Дилюк. Одетый в легкие брюки и рубашку, он выглядел по-домашнему тепло. Движения Кэйи заставили его проснуться.
— О, ты, наконец, очнулся, я думал, что скоро рыцарям Ордо Фавониус придётся устраивать похороны своему капитану, — Дилюк неловко приподнялся с чужой руки, на которой, судя по следам от рубашки на лице, пролежал достаточно долго.
— Мастер Дилюк, оказывается, умеет шутить? Я удивлён, — тут Кэйа снова пошевелился и сморщился от боли в правом боку. Он заглянул под рубашку — там оказалась хорошо наложенная повязка.
— Если ты хочешь узнать, что произошло, то я расскажу, но после того, как ты расскажешь, что ты вчера делал так поздно ночью рядом с моей винокурней, — Рагнвиндр нахмуренно сидел на стуле. Но из-за его слегка помятого вида после сна, невозможно было относиться к его угрюмости серьезно.
— Ох, мастер Дилюк, уж не думаете ли Вы, что я замышлял что-то недостойное рыцаря Фавония? Это всего лишь было задание магистра Джинн. Она сообщила мне, что недалеко отсюда заметили лагерь хиличурлов. Я не мог допустить, чтобы такие чудесные виноградники повредили. А еще я знаю, что Полуночный герой сейчас слегка занят, — Кэйа усмехнулся. — Ну, а если Вы все еще сомневаетесь в моих словах, вы всегда можете обратиться к магистру, — несмотря на дискомфорт, мужчина продолжал слегка ухмыляться.
— Я обязательно это сделаю, — Рагнвиндр все еще сомневался в сладких речах Кэйи и не скрывал это. Слова о занятости Полуночного героя он умело проигнорировал. — Что ж, вчера ты вломился в мой дом среди ночи и упал на порог без сознания. Позже я увидел рану на твоем боку и позвал Барбару. Бедная девушка испугалась, хоть рана и не была смертельна. После лечения она сказала, что тебе нужен покой и хороший сон. Сейчас рана должна была почти затянуться, — параллельно со своим коротким рассказом, он встал и начал зажигать свечи — солнце не так давно село и начало смеркаться.
— Да, я чувствую, что боли почти нет. Так вот, я почти закончил зачистку лагеря, когда меня задел топор последнего митачурла. Как я добрался до «Рассвета» я почти не могу вспомнить… — тут Кэйа резко смутился, что было несколько удивительно для человека вроде него. — Хочу сказать спасибо, что не выбросил раненого меня среди ночи. Хотя ты бы мог просто закрыть передо мной дверь, — он кривовато улыбнулся Дилюку, который закончил со свечами и обернулся. — Но, несмотря на это, ты провёл последние часы у кровати больного, судя по отпечаткам на твоём прекрасном лице, — тут он не скрывал ухмылки и взгляд его глаза, не скрытого под повязкой, насмехался.
— Я всего лишь не хотел, чтобы капитан Ордо Фавониус умер в моём доме. В отличие от вас, рыцарей, я слежу за своей репутацией, — Рагнвиндр проигнорировал последние слова собеседника и, тяжело вздохнув, обратно сел на стул.
Кэйа лишь усмехнулся и всё-таки немного приподнялся. Тщательней осмотрев себя, он обратил внимание на свою одежду.
— Я сомневаюсь, что в твою одежду меня переодела Барбара, — в его голосе слышались игривые нотки.
Дилюк, нахмурившись еще больше, отвернулся. Было видно, как покраснели его уши, и вспыхнуло лицо.
— Ох, неужели ты смутился? Мы ведь росли вместе и…
— Ты мне больше не брат, и ты знаешь это, — мужчина резко прервал речь Кэйи.
Встав со стула, Дилюк собрался выйти из комнаты и оставить раненого одного, но когда он уже взялся за ручку двери, Альберих окликнул его:
— Постой. Сделай мне небольшое одолжение, выслушай меня. Один единственный раз.
Дилюк отпустил ручку и остановился.
— Пожалуйста.
Рагнвиндр развернулся и сел на стул.
— Хорошо, я слушаю.
Кэйа на секунду задержал свой взгляд на чужом лице.
— Знаешь, о чём я думаю, когда меня серьёзно ранят на заданиях? Я сожалею о том, что мы не поговорили после той ночи. Поэтому я сейчас хочу воспользоваться моментом. И извиниться, — тут Дилюк хотел возмутиться, но Кэйа продолжил. — Не перебивай меня, пожалуйста. Я не буду извиняться за то, кто я есть, но я хочу извиниться за другое. Прости, что я сообщил тебе правду о себе в ту ночь. Прости, что меня не было рядом в ту ночь. Прости за то, что я предал тебя в <i>ту</i> ночь. Крепус был отцом не только для тебя. И я по сей день скорблю по нему. Можешь не верить моим словам, можешь продолжать ненавидеть меня и дальше, но то, что я говорю — правда, — Кэйа почувствовал долгожданное облегчение от слов. Он знал, что Дилюк никогда не сможет простить его и относиться к нему как раньше, но сейчас ему было легко как никогда. Тяжкий груз стольких лет больше не тяготил его.
— Я не ненавижу тебя.
Альберих удивлённо посмотрел на него.
— В ту ночь… Я был разбит. Я был готов сжечь всё от ярости, гнева и обиды. Обиды на тебя, рыцарей Фавония, собственного отца, что скрывал правду и себя самого, что горел в собственном пламени. Даже спустя годы, я до сих пор чувствую невероятную обиду на тебя. Но не потому, что ты предал меня и моего отца. А потому что тебя не было рядом в ночь его смерти, — Дилюк смотрел прямо на Кэйю. — Но я никогда тебя не ненавидел. Ты слишком важен для меня. Я не представлял свою жизнь без тебя. И даже сейчас, спустя столько лет, я думаю лишь о том, как мне тебя не хватает все эти годы, — было ощутимо, что эти слова давались очень трудно. Всё, что скапливалось все эти годы, всё, что поедало его изнутри сейчас вышло наружу.
Буквально на минуту возникла тишина, которую вскоре нарушил Кэйа.
— Я люблю тебя.
Рагнвиндр резко поднял голову и изумлённо посмотрел на Кэйю. Он взял чужую руку и притянул к своей щеке, заставив мужчину слегка наклониться к кровати.
— Да, я люблю тебя. Все эти года, еще со времён, когда мы были мальчишками. И я обещал себе, что я никогда не расскажу тебе о своих чувствах, но я… Я так больше не могу, — тяжело вздохнув, он крепко прижал руку к своей щеке, по которой покатилась слеза. — Ты можешь ничего не говорить и никогда не вспоминать, но, пожалуйста, дай хоть минуту побыть рядом с тобой и я больше никогда не позволю себе так прикасаться к тебе… — всхлипнув, он ближе прижался лицом к руке и прикрыл глаз.
— Кэйа, — Дилюк внезапно обхватил его лицо второй ладонью. Она была невероятно теплой. — Посмотри на меня, — Альберих приподнял голову и открыл свой глаз. — Я не хочу ничего забывать. Я никогда не смогу забыть тебя и твоё признание. Потому что я тоже тебя люблю.
По лицу Кэйи текли слёзы, когда он растерянно посмотрел на Дилюка. Прислонившись своим лбом к чужому, Рагнвиндр произнёс:
— Я не был влюблен в тебя с наших подростковых лет, но все последние года я горел своими чувствами к тебе. Я не хочу представлять свою жизнь, в которой не будет тебя. Я хочу, что бы ты был в ней, я хочу видеть тебя за стойкой своего бара каждый день. И я больше никогда тебя не отпущу, слышишь?
Кэйа приподнял свою голову. Он долго смотрел на лицо Дилюка, прежде чем прикоснуться к его губам. Сердце щемило от боли и, одновременно, облегчения. Какое-то время они просто соприкасались губами, не совершая никаких движений. Немного погодя Дилюк, будто очнувшись, взял себя в руки и углубил поцелуй. Податливо раздвигая губы и впуская чужой язык в свой рот, Альберих горел и плавился под чужим напором. Он простонал в поцелуй. Слегка грубые движения языка, что давил на дёсны и его собственный язык, вкус соленых слёз и невыносимо горячие руки, которые удерживали лицо Кэйи — всё это сводило его с ума.
Неожиданно Рагнвиндр со вздохом отстранился.
— Стой, твоя рана…
— Думаю, что ничего страшного не случится, если мы будем осторожны. Иди ко мне, — улыбаясь, Кэйа раскрыл свои объятия.
Встав со стула, Дилюк осторожно залез на кровать, сев на чужие бёдра. Снова соприкоснувшись губами, мужчины не могли оторваться друг от друга. Пылкие поцелуи Рагнвиндра перебрались на шею, а руки зарылись в гладкие волосы на затылке. Он едва слышал томные и тихие стоны Кэйи, потому что не мог отвлечься от его шеи. Придерживая чужой затылок, Дилюк сильно обхватил губами очередной кусочек кожи и сильно втянул в рот, оставляя покрасневшее пятно.
— Ох… — Кэйа тяжело простонал и убрал руки со спины мужчины, потянувшись к пуговицам лёгкой рубашки. Едва расстегнув её до пупка, Кэйа запустил свои руки под ткань, обхватывая чужую талию. Вздрогнув, Дилюк выдохнул в шею.
— Извини, они всегда немного прохладные.
— Это неважно, мне нравится, — Рагнвиндр поднял лицо и выдохнул эти слова в пылающее лицо. — Чёрт. Хочу тебя раздеть, — он аккуратно расстегнул рубашку и выдернул ее полы из легких штанов.
— Мне очень нравится видеть тебя в своей рубашке, я не уверен, что хочу ее снимать, — хмыкнув, мужчина оглаживал тело Кэйи, смотря на него горящим от желания взглядом.
— Ох, я еще с детства знал, что ты еще тот собственник… — Альберих ухмыльнулся, протягивая руку к чужому лицу. Схватив ее на половине пути, Дилюк прижался легким поцелуем к костяшкам на пальцах. Целуя каждую фалангу по очереди, он не разрывал зрительного контакта.
— Боже, я… — мужчина простонал от чувственных поцелуев, что горели на его пальцах.
Немного приподнявшись, Рагнвиндр протянул руки к завязкам на чужих штанах. Распустив их, он слегка спустил штаны, открыв вид на бельё, на котором виднелось небольшое темное пятно. Кэйа простонал в голос, когда тёплая рука погладила его член сквозь белье.
— Ох, капитан, Вы уже так возбуждены, разве это подобает рыцарю? — Дилюк тихо задал вопрос, снова прижавшись губами к покрасневшему уху.
Мысли были словно желе, а мозг плавал в удовольствии. Прошла небольшая пауза, прежде чем Кэйа ответил на вопрос:
— Рыцарям Ордо Фавониус нечего скрывать, — мужчина попытался усмехнуться, но тут горячая рука пролезла в белье, сжав его сочащийся предэякулятом член.
— Думаю, что стоит снять с тебя всё то, что мешает мне увидеть это, — с сожалением Дилюк вытащил свою руку, аккуратно слез с бёдер и встал на ноги.
Взявшись на пояс штанов, он заставил Кэйю чуть приподнять таз. Быстро сняв с него штаны с бельём, Рагнвиндр принялся за свою одежду. Он снял уже расстёгнутую рубашку и брюки с нижним бельём и кинул на стул. Обнажённый, мужчина снова вернулся в кровать, нависнув над Кэйей, который окончательно растянулся на простынях.
Вновь прижавшись к чужим губам, Дилюк не смог удержать стона в поцелуй. Распалившись, Альберих прикоснулся к его горячей плоти, что давно требовала внимания к себе. Прохладные пальцы коснулись головки, что исходила естественной смазкой, затронули чувствительную крайнюю плоть и, наконец, крепко обхватили ствол. Дилюк стал чаще дышать и, в конце концов, прервал поцелуй.
— Кэйа, чёрт, — мужчина крепче прижался к чужому телу и горячо выдохнул в шею.
— Как тебе больше нравится? Мне ускориться? Или ты любишь помедленнее, а, Дилюк? — теперь уже он владел ситуацией. И Дилюк был в его руках. Стонущий, горящий в собственном пламени, распаленный действиями человека, что любил его. Ничего не скрывая, отбросив свою маску безразличия. Только его.
Кэйа приостановил движения на члене и посмотрел на Рагнвиндра, ожидая ответа на свой вопрос.
— Я жду ответа, ну же.
— Нет, постой, лучше приляг обратно.
Подождав пока выполнят его просьбу, Дилюк приподнялся и огладил тонкое тело. Не смотря на то, что Альберих был меньше по размерам, в его теле ощущалась сила даже сейчас, после ранения. Помимо раны, скрытой под повязкой, худое тело было осыпано уже затянувшимися шрамами, по которым прошлись горячие руки, а затем прижались сухие губы. Перейдя поцелуями на грудь, Рагнвиндр прихватил губами сосок, обхватив другой пальцами.
Слыша томные стоны Кэйи в тишине комнаты, Дилюк сходил с ума от происходящего, которое не так давно казалось несбыточным. Его ласки стали чуть медленнее, когда он добрался до паха. Вдохнув мускусный запах пота, что исходил от паха, мужчина прижался легкими поцелуями к низу живота, обхватывая красивые крепкие бёдра ладонями. Всё ещё держась на них, он склонился над членом, головка которого значительно потемнела от возбуждения. Кэйа, почувствовав дыхание у своего паха, горячечно выдохнул. Млея от ласк, он положил свои руки на голову Дилюка, пропуская огненные пряди сквозь пальцы.
Рагнвиндр мягко прикоснулся губами к головке члена, впуская ее в свой рот. Руки в его волосах сжались крепче, а сверху издался еще один стон. Мужчина не мог бы сказать, что ему нравится вкус, но это было вполне сносно. Слегка смочив головку, он выпустил ее изо рта, принявшись сплёвывать скапливающуюся слюну на член, чтобы облегчить движения рукой. Достаточно увлажнив член, Дилюк обхватил головку губами, постепенно заглатывая его глубже. Помогая себе рукой, он взял неторопливый темп.
Кэйа ощущал себя <i>восхитительно</i>. Удовольствие прошивало его насквозь. Он стонал и плавился под умелыми ласками чужого рта.
Плотно сжимая щеки, мужчина уделял особое внимание головке, постепенно пропуская член дальше. Немного высовывая плоть изо рта, он играл языком с головкой, всё ещё держа устойчивый темп рукой. Альберих уже непрестанно стонал, а рука все крепче и крепче сжималась в чужих огненных прядях. От легкой боли Дилюк мычал, приятно сжимая горло. Одной рукой он опустился к тугим сжавшимся яичкам и, ускорив темп, подводил Кэйю к черте, что было заметно по подрагивающим бедрам и хныкающим звукам. Спустя пару движений, чаще толкаясь в глотку, Альберих, дрожа, со всхлипом кончил, прижав голову Рагнвиндра к паху. Его будто оглушило. Оргазм захватил всё тело на несколько секунд, показавшись ему бесконечно долгим моментом. Удовольствие, что прошибло тело насквозь, словно вытащило все кости.
Дилюк, наконец, отстранился от паха. Его глаза были слегка влажные, а от покрасневших губ потянулись ниточки спермы. Часть семени попала на простыню, оставляя потемневшие следы. Но большую часть, оставшуюся во рту, он сглотнул и приподнялся к лицу Кэйи. К удивлению, тот схватил его за голову и глубоко поцеловал, буквально вылизывая его рот, пробуя собственный вкус. Прервав поцелуй, мужчина сказал:
— Я только что…
— Это неважно. Мне нравится. Это было великолепно. Я хочу, чтобы тебе тоже было также хорошо. Я хочу увидеть, как ты кончишь от моих рук, — Кэйа прикоснулся рукой к возбужденному члену, влажному от количества предсемени. Рагнвиндр со стоном прижался ближе, почти ложась на чужое тело, жарко выдыхая в шею.
Прижав его к себе, Альберих запустил одну руку в волосы и начал неспешно ласкать чужую плоть. В отличие от его собственного, член Дилюка был чуть короче, но толще. Плавно двигая по его стволу рукой, лаская бархатистую кожицу и задевая крайнюю плоть, Кэйа подводил мужчину к оргазму. Потерев большим пальцем уретру и снова возвращаясь к движениям на головке, он постепенно ускорял движения рукой. Крепче обхватывая Рагнвиндра, который всё больше и больше вздыхал от удовольствия и приближающейся разрядки, Кэйа поцеловал его в макушку. Чувствуя нарастающую дрожь скорого оргазма, он поднял мужчину за подбородок и утянул в поцелуй.
Спустя пару движений, Дилюк крепче прижался к чужому телу, переживая собственный оргазм. Удовольствие, что ошеломляющей волной проходилось по телу, он чувствовал впервые. Мужчину буквально выворачивало от ощущений, что дарил ему этот человек. Кэйа все еще немного двигал рукой по уже опадавшему члену. Рагнвиндр стонал в поцелуй. Наконец оторвавшись от чужих губ, он вдохнул воздуха, на его глазах виднелись слёзы.
— Боже, Дилюк, — Альберих тут же прижался губами к его вискам, по которым текли слезы. Он вытер руку о влажную простынь. — Всё хорошо… — мужчина поглаживал Дилюка, которого всё ещё потряхивало. Он целовал его лицо, вновь ощущая на языке соль.
— Всё, что я говорил ранее — правда. Я люблю тебя. И я не собираюсь тебя отпускать, — Рагнвиндр приподнял голову. Он был чрезвычайно серьёзен, несмотря на его вид — обнаженный и покрасневший от слёз, прижимающийся к чужому телу.
— Я тоже тебя люблю. И я никуда не собираюсь уходить. Тем более сейчас, когда могу увидеть обнажённого мастера Дилюка, отходившего от оргазма, — ухмыльнувшись, Кэйа прижал голову мужчины к своей груди. Тот промолчал, вслушиваясь в ускоренное после оргазма сердцебиение. От чужого тела рядом было <i>чертовски</i> тепло.
— Чувствую себя уставшим, — Альберих зевнув, прикрыл глаза. Он и правду уже готов был провалиться в сон до следующего утра. Ничего не сказав, Дилюк привстал и укрыл из обоих лежащим рядом одеялом. Снова улегшись обратно, он понял, что и сам сейчас свалится от усталости.
Почти засыпая, он услышал, как Кэйа сказал:
— Знаешь, теперь я даже не буду жалеть, если после ранения останется шрам. Будет напоминаем об этой ночи.
Но мужчина ничего не ответил, так как уже задремал.
Свечи догорали. На улице стояла тёмная ночь. Кэйа посмотрел в окно на яркий серп луны, что освещал комнату и, крепче обхватив Дилюка, следом за ним провалился в глубокий сон.