Снежность

Она остановилась у края вычищенной чуть не до блеска площадки, предваряющей распахнутые по ее приказу ворота. За воротами, казалось, лежал совершенно другой, невероятный, волшебный мир – мир свободы, приключений и сбывшихся сказок.

– Ваше высочество!

Она не ответила, завороженная сверкающим танцем снежинок в солнечных лучах.

– Ваше высочество, прошу, наденьте же плащ – простудитесь ведь…

Не отрывая глаз от манящего неизведанностью завратного мира, она позволила капитану гвардейцев набросить ей на плечи подбитый мехом плащ. Тяжелая ткань прошуршала по палевым складкам платья, и принцессе подумалось о завернутых в хрустящую бумагу подарках, что совсем скоро появятся под исполинской елью, растущей в центре главного зала.

– Ты мог бы перестать обращаться ко мне «ваше высочество», хотя бы когда мы одни, – заметила она.

– Мы никогда не бываем одни, ваше высочество. Это было бы вопиющим нарушением этикета, – отчеканил капитан гвардейцев, бросив взгляд на скучающих по ту сторону ворот стражников.

– Да им хоть демонов из Ада вызывай прямо на главной площади, хоть любовным утехам предавайся перед самым носом – не заметят ничего, что выходит за рамки приказа, – хихикнула принцесса.

Капитан гвардейцев покраснел – остра же на язык наследница престола!

– Ваше высочество…

– И вообще – я хочу прогуляться по городу, и ты будешь меня сопровождать. Один, – подчеркнула принцесса.

– Я полностью в вашем распоряжении, ваше высочество, – капитан гвардейцев церемонно поклонился.

Принцесса скорчила шутливо-недовольную гримасу – она терпеть не могла церемоний.

***

– Позволено ли мне будет спросить, куда мы идем, ваше высочество?

– Ты невыносим, Эдвард! Замерз – так и скажи.

Капитан гвардейцев промолчал, хотя в офицерском мундире и впрямь было холодновато.

Они перепробовали все сладости на городской ярмарке, развернувшейся в преддверии скорого наступления Нового года, прокатились на призывно подмигивающей яркими огнями карусели, заглянули на представление бродячего цирка. Предложи ему кто-нибудь другой подобное времяпрепровождение, капитан гвардейцев ни за что не стал бы предаваться таким «детским», по его мнению, забавам, но принцессе он не смог бы отказать, заставь она его хоть в черной магии практиковаться, да и, говоря начистоту, когда она была рядом, его не интересовали окружающие их декорации. Была какая-то особая прелесть в непосредственности принцессы – пожалуй, за это он ее и полюбил… А теперь не имел понятия, что делать с этой любовью. Принцесса же не любила заглядывать далеко вперед – ей было интереснее в настоящем. К тому же, наследница престола обладала непостижимой способностью без малейших усилий со своей стороны получать богатые дары от судьбы, словно само мироздание было очаровано ее озорной улыбкой. Капитан гвардейцев подозревал даже, что она, вопреки всем устоям, сумеет сделать его своим мужем, если, конечно, к тому моменту он не перестанет ее интересовать – в их королевстве не были приняты ранние браки.

– Ты думаешь о том, что будет когда-нибудь потом, – безошибочно угадала его мысли принцесса, – вместо того, чтобы быть со мной сейчас.

– Ваше высочество…

– Да перестань же наконец! – принцесса негодующе топнула ногой. – Еще раз скажешь «ваше высочество», – она умело передразнила его церемонную манеру, – и я решу, что ты забыл мое имя – вот тогда уж точно будет нарушение этикета. Ну, как меня зовут, отвечай!

– Алиса, – голос капитана гвардейцев окрасился неизмеримой нежностью. – Вас зовут Алиса.

– Прекрасно – надеюсь, через минуту ты об этом не забудешь, – удовлетворенно улыбнулась принцесса и, как бы в знак того, что капитан гвардейцев вернул себе ее расположение, взяла его под руку.

– Так куда мы все-таки идем? – снова спросил он, в последний момент прикусив язык, чтобы не прибавить по привычке обращение «ваше высочество», так раздражающее ее высочество. Городские шпили сверкали на солнце далеко позади, вокруг живописно искрились сугробы, а слой снега на выложенной камнем дороге стал заметно толще – здесь его явно не убирали.

– Лепить снеговика, – невозмутимо ответила принцесса. – Видишь ли, если я буду делать это во дворе замка – дворянство поднимет бунт, решив, что наследница престола безумна. Ну, так мама говорит. А расстраивать маму я не хочу. Поэтому будем лепить снеговика здесь.

Принцесса остановилась. Городские шпили окончательно скрылись за сверкающими сугробами. Впереди полыхал под ясным зимним солнцем затянувший озеро лед. Капитан гвардейцев вспомнил, как летом они купались в этом озере – тогда принцесса впервые поцеловала его. От этого воспоминания стало жарко.

– Ну не стой же столбом, Эдвард, помогай! – принцесса уже слепила маленький снежный комочек и теперь с достойным уважения усердием катала его в сугробе, чтобы снежок «набрал массу». Получалось плохо – сухой снег невероятно красиво переливался на солнце, но совершенно не хотел лепиться.

Капитан гвардейцев покорно взял в руки горсть снега.

***

Снеговик получился на славу. Капитан гвардейцев даже подозревал, что принцесса применила волшебство, заставив снег смерзаться – королевский род славился магической одаренностью.

– Ну вот – красавец! – принцесса, явно довольная результатом, погладила снеговика по круглой белой голове. Капитан гвардейцев поймал себя на мысли, что не прочь был бы оказаться на его месте. – Последний штрих, – принцесса высыпала из сумочки горсть крупных черных пуговиц; следом за ними выкатилась большая морковка. – Приказываю тебе охранять озеро до следующего лета! – торжественно повелела она обретшему лицо снеговику.

– У вас варежки совсем промокли – замерзнете, – заметил капитан гвардейцев.

– Искусство требует жертв, – беспечно отозвалась принцесса.

Капитан гвардейцев, с усталой улыбкой покачав головой – ведете, мол, себя, как дитя малое, взял ее руки в свои, стараясь дотрагиваться ледяными пальцами только до ткани плаща, чтобы принцесса не замерзла еще больше, стянул с них ставшие бесполезными варежки и коснулся губами нежно-кремовой с розовым подтоном кожи.

– Таким ты мне нравишься больше, – улыбнулась принцесса, чувствуя, как отогреваются и впрямь успевшие немного замерзнуть руки под нежными прикосновениями горячих губ.

– Я и себе таким больше нравлюсь, – со вздохом признался капитан гвардейцев.