Ты не помнишь даже точно, как зовут меня.
Я свечусь, как ангел, в этом странном саду зла,
Я меняю свою юность на твои слова:
«Ты красивая!»
303 каратиста — Утро
Каждый новый роман я меняю свой аромат.
В этот раз флирт да раж, ты ведь любишь его, говорят.
303 Каратиста — Парадайс
Это с самого начала была плохая идея. Вообще-то, подумал Сергей, сидя за барной стойкой вполоборота и наблюдая за стоящим в трёх-четырёх шагах от него Арсением, у этого придурка никогда не бывает хороших идей. Каждое его «Сергуль, ну ты чего, обломишься, если?..» заканчивалось швахом. Цугцвангом. Бастой, пупсики. Пиздецом, если по-русски. Саморазвитие с Арсением Поповым: после очередной пакости в голове возникают всё новые синонимы, описывающие сложившуюся ситуацию.
Арсений, будучи омегой, имел одну мерзотную привычку (по-честному, таких привычек не пересчитать, но эта, по мнению Сергея, самая ебучая): он любил флиртовать с альфами, причём делал это чересчур откровенно и без всякого шанса на «ты всё не так понял, это просто слова». Арс пользовался своим красивым лицом, притягательным запахом и ладным телосложением напрямую: улыбался, чуть понижал голос, томно прикрывал глаза… этих дешёвых ужимок хватало для того, чтобы падкие на шелестяще-блестящий фантик альфы начинали пускать слюни, распрыскивая вокруг себя (в прямом и переносном смыслах) феромоны похоти, возбуждения и восхищения. Восхищение собой Арсений тоже любил, причём принимал его как со стороны других людей, так и своё внутреннее обожание самого себя.
Именно ради горящих глаз и желания, направленных в свой адрес, Арсений и флиртовал со всеми подряд. Хорошо, не прям так чтобы уж со всеми подряд. Он называл это эстетической избирательностью, а самого себя — эстетическим гурманом. Со стороны Сергея (как и со стороны любого адекватно мыслящего человека) это выглядело скорее как выборочный проститутский флирт.
Раз в три месяца Арсений переходил черту флирта: он целенаправленно шёл куда-нибудь, где можно с кем-то познакомиться на одну ночь, собственно знакомился и уходил уже не один. Это происходило перед самым эструсом и цель преследовалась одна: пережить первые, самые тяжёлые, сутки не в одиночку. Здесь нужно признаться: на такие встречи Сергей всё равно ходил с Арсением, но сидел неподалёку и особо не отсвечивал. Делал он это по собственной воле и только за тем, чтобы убедиться: его лучший друг не напоролся на какого-нибудь конченого маньяка (впрочем, процент гарантии такого одобрения мал: не всегда по внешности можно судить о человеке, но пока что ни одного ебаната, на памяти Сергея, у Арса не было). Не то чтобы бог миловал, скорее с Серёжиной помощью.
Всё остальное время Арсений таскал Сергея с собой по всем увеселительным мероприятиям на тот случай, если флирт зайдёт слишком далеко, и альфа захочет «продолжить знакомство в более интимной обстановке». (От всех этих клишированных фраз и штампов Арсения мутило, если бы он сам не сыпал ими, как стендаперы дерьмовыми шутками.) Тогда Арс включал «код красный»: как бы невзначай поправлял волосы и касался мочки левого уха подушечкой среднего пальца. В этот момент — почти что из воздуха — появлялся Сергей. Он приобнимал Арсения за талию и говорил всегда одну и ту же фразу: «Вот ты где… опять к чужим альфам лезешь?». Сбитые с толку «самцы», уже настроившие свой локатор на быструю еблю с красивым омегой, принимали Сергея и Арсения за пару, иногда, бывало, извинялись и съёбывали в закат. На этом охота заканчивалась, и они оба покидали скопление людей, расходясь по домам.
Однако не всегда альфы готовы были так просто дать заднюю. Вспомнить, например, тот случай, когда очередной продинамленный неудачник (невообразимый бугай размером как минимум с президентского бодигарда) едва не нагнул самого Сергея вместо Арсения в туалете ночного клуба. И плевать, что он, вообще-то, тоже альфа, пусть и рядом не такой огромный и стереотипный перец, как этот накаченный протеином тип. Отказа месье не принимал, Арсения «хотел-не-мог» и в целом ебал все остальные причины, по которым этот секс не мог состояться. Арса тогда пришлось в буквальном смысле отвоёвывать: Сергей укусил бугая в руку со всей силы, и, пока тот приходил в себя от шока и неожиданности, Серёжа уже успел схватить Арсения и драпнуть с ним куда подальше. Может, кусаться и не совсем по-мужски и уж точно не по-альфосамецки, но, понимаете, когда тростинка сходится против дубинки, выбора особого не остаётся.
За долгие годы дружбы Сергей побывал на стольких «охотах на кузнечиков», что уже сбился со счёту. И тем не менее — надоело. Надоело ещё после третьего раза в эту игру «зайка моя, я твой зайчик, альфа моя, я твоя омега», но по какой-то причине Сергей каждый раз говорил себе и Арсу «это последний» и всё равно продолжал ходить с ним «плюс один». Точно не от скуки и нехватки дел. Может, от большой дружеской любви и реального страха, что однажды этот педик довыёбывается так, что его всё-таки нагнут в сортире (даже если это будет клозет с итальянскими люстрами и шведской плиткой), а укусить зарвавшегося альфу за руку будет некому. Ну как тут этого еблана отпускать одного? (Впрочем, вопрос о том, кто ещё зарвался: пока что воображаемый альфа, потерявший берега, или Арсений, намеренно спровоцировавший его на это?)
Иногда идти особенно не хотелось, и тогда Сергей размышлял: может, пусть? Так Арс хотя бы урок усвоит и, возможно, прекратит распалять альф ради собственного удовольствия. Но стоило только представить, что всё зайдёт дальше положенного против воли друга, как тут же появлялась мотивация. Он вставал и шёл, повинуясь выбору без вариантов.
Ещё терпимо было лет десять назад, когда Арсений особо звёзд с неба не хватал и перебивался как-то где-то небольшими театральными постановочками: выходил на сцену с двумя-тремя фразочками, гордился своими маленькими успехами и мучил альф раз в два-три месяца. Сергей, вспоминая те моменты, натурально уссывался: как этот чмошник с волосами до плеч, в джинсах-клёш и узких рубашках вообще мог кого-то завести? O tempora, o mores! Ведь тогда это всё выглядело последним писком моды и свежим веянием массовой культуры.
За это время многое поменялось. Например, постепенно Арсений начал отвоёвывать себе роли побольше, совсем поверил в себя и стал посещать различные кинопробы. Его пока что никуда не брали, но ЧСВ всё равно задралось выше крыши, и он плавно входил в те самые узкие круги известности. В его жизни появлялись околознаменитости, иногда какие-то важные персоны. Всё это поднимало и без того раздутую самооценку, и число отшитых альф росло вместе с самомнением.
Помимо узких кругов на Арсении появились (и прочно обосновались) узкие брючки и джинсы самых разных кроев и материалов, порой ярких цветов, но с обязательным условием: дыры на все колени, чтобы каждая бабулька, проходя мимо, жалела внучка и мечтала нашить ему заплатки на эту срамоту. (Порой, смотря на задницу Арса, облепленную тканью как персик кожуркой, Сергей очень даже понимал всех этих альф, желающих «продолжить общение»).
И всё-таки это была паршивая идея: плестись на вечеринку для псевдоактёров. Неделю назад Арса позвали на прослушивание (на этот раз на роль Печорина). По мнению Сергея, кастинг можно было закрыть сразу после Арсения: кто ещё мог бы сыграть великолепного засранца, уверенно входящего в чьи-то жизни, оставляющего после себя пепелище и вереницу сломанных судеб? (С актёром поведёшься — пафосу не оберёшься.) Да Арс родился для этой роли: он только и делал, что мучил альф своей недоступностью, уверенно ломая им если не жизни, то планы на вечер-ночь точно.
Таких обаятельных засранцев набрался целый бар. А вместе с ними — потенциальные Бэлы, княжны Мери, Веры, Грушницкие, Вернеры и прочие сомнительные личности. Каждый второй (или третий, Сергей как-то особо статистику не собирал) посчитал своим долгом притащить с собой друга: больше народу — веселее пьянка. В итоге небольшой уютный бар, не рассчитанный на такое количество людей, гудел как переполненный пылесос и тяжко стонал, когда кого-то из перебравших слабаков вычищало в беленький чистенький унитаз.
Сергей теребил в руках стаканчик с безалкогольным мохито, игнорируя странный взгляд бармена. Все только и делали, что бухали, даже у Арса в руках — какая пошлятина — сверкал запотевшими стенками ополовиненный стакан «секса на пляже», но Сергей Дионису не поддавался вот уже несколько лет как, ему трезвость стала другом, а не досадным упущением.
За шумом людских выкриков и громкой музыки Сергей ничего не слышал, поэтому всматривался в Арсения, стоящего рядом с каким-то мужчиной напротив, повнимательнее. Роста они оба почти одинакового, судя по всему, этот тоже пробовался на роль Печорина: красивое лицо, тёмно-русые волосы, по которым прыгали световые лучи от диско-шара под потолком, тёмно-коричневая кожаная куртка, чёрные приталенные брюки и расстёгнутая на две пуговицы светлая рубашка.
Арсений не флиртовал (или делал это не так прямо): не смеялся, прикрывая глаза, не ласкал губами трубочку от коктейля, не старался как-то дотронуться до альфы. Однако, при всём этом, стояли оба в тесной близости и явно этого не смущались. Второй Печорин (Сергей в душе не ебал, как звали этого красавца с обложки «VOGUE») на удивление смотрел Арсению в глаза и кивал. Похоже на совсем светскую беседу, и сократили своё личное пространство они, очевидно, для того, чтобы не орать друг на друга, а доносить реплики сразу на ухо собеседнику. Всё выглядело даже слишком невинно. Если бы Сергей не знал, что Арс ненавидит омег, он бы подумал, что тот схлестнулся в словесном поединке именно с омегой. Но разговор всё продолжался и продолжался, «код красный» Арсений явно не собирался использовать и похоже вообще забыл, что обещал Сергею «всего на часик и по домам» (да и про самого Сергея тоже забыл). Прошло, судя по часам на руке, уже два «часика», стакан в руках Арса не пустел, кен напротив него не переставал улыбаться, а терпению Сергея подходил конец.
Подойти бы и обломать им все кусты малины. Если так захотелось попиздеть по душам — шли бы заканчивать вечер в тихое кафе, а не стояли бы посреди шумного бара, пытаясь переорать внешние звуки. Арсений особо и не соблазнял как-то этого мужика, но смотрел всё равно заинтересованно и с прищуром, как будто выбирал себе пару на ближайший эструс. Так, минутку… Сергей прикрыл глаза, пытаясь вспомнить, когда у Арса закончился последний эстральный цикл… вроде для нового ещё рано: последний закончился месяц назад. Насколько это нормально: помнить даты течки лучшего друга, но не помнить дни рождения близких? В целом, наверное, не очень нормально, но, как говорят великие умы, по сути по хуй.
Время уже недетское (да и взрослым тоже пора бы спать). Сергей решил дать Арсу ещё пять минуточек, а потом… Здесь два варианта: либо он подойдёт к Арсу как друг и вежливо сольётся, мол, пирожочек, дальше ты сам крутись с этой фифой, вы друг друга достойны; либо он включит в себе альфа-самца (в прямом смысле слова, опять же), подойдёт к Арсению и чисто из вредности поцелует его (куда придётся, потому что его метр с кепкой против метра восемьдесят восемь Арса — это, конечно, иногда забавно, но по большей части неудобно). Конечно, поцелуй должен закончиться привычной фразой: «Вот ты где…» (и дальше по плану). Тогда всё, на что там надеялся Арсений с этим хером, точно накроется медным тазом — это хорошо. Арсений будет припоминать выходку Сергея всю оставшуюся жизнь — это плохо. Слушать его старческое нытьё нет никакого желания. А в их тандеме титул вечно ворчащей и недовольной бабки забрал Сергей, и что — Арс будет отнимать его хлеб? Но желание всё испортить чисто из вредности так велико…
В итоге Сергей мялся не пять, а десять минут, но в конце концов решил, что он не сука (ну, может, и сука, но не последняя точно) и просто сольётся. Этот жених Барби вроде особо руки не распускал и вызывал, помимо хрустящего на зубах сахарочка, какое-то доверие. Обычно уже спустя пять минут все альфы лизали Арсения словами и глазами, пытались сократить дистанцию и уничтожить личное пространство, а в этот раз Арс сделал всё сам, но дальше беседы друг другу на ухо они не зашли, а ведь прошло приличное количество времени… Либо этот второй Печорин альфосексуал, либо гетеросексуал, либо и то и другое вместе, либо вообще слепой и, к тому же, имеет большие проблемы со слухом и обонянием. Потому что в Арсении прекрасно всё: и голос, и запах, и внешность, и даже внутренний мир, напоминающий не то лабиринт Фавна, не то Страну Чудес, не то ещё какую-нибудь галиматью, придуманную авторами под тяжёлыми наркотиками, но от того не менее завораживающую и влекущую.
Сергей отставил недопитый стаканчик с мохито на барную стойку — говно ваше мохито, бармен, пивали мы и вкуснее — и слез с высокого стула (в случае с его ростом — спрыгнул). Арсений его приближения не заметил, и потому, когда Сергей, подойдя, уложил ему ладонь на плечо, вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Увидев перед собой друга, Арсений снова расслабился и улыбнулся:
— Сергуль, это Милош, познакомься. Он из Сербии и тоже пробовался на роль Печорина. Мы с ним тут разговорились о всяком...
Сергей кивнул Милошу. Тот дружелюбно улыбнулся и протянул руку для пожатия. Пришлось пожать (хотелось не очень, но он же не хуйло какое-то, а очень даже воспитанный почти питерский интеллигент).
— Очень приятно познакомиться, Сергей, — с неопределяемым акцентом проговорил Милош. Ну что за имя такое вообще? Видимо, родом оттуда же, откуда и этот акцент. — Я украл Вашего Арсения? — Улыбаясь, вежливо спросил он. Ответ его как будто сильно не заботил, но при этом карие глаза сканировали Сергея внимательным взглядом, а обоняние (судя по расширившимся крыльям носа) пыталось сопоставить запахи на Арсении с запахом подошедшего альфы. Совпадение есть, но минимально и в принципе приемлемо для их социальной ситуации.
— Мы друзья, — ответил Сергей, рассматривая элегантную родинку под левым глазом Милоша и поднимая глаза выше. — Так что предлагаю Вам украсть его на вечность. Гарантий не даём, обмену и возврату не подлежит.
— Ай, — осёкся Милош, прикусив губу. Пытался уложить в голове обычаи этих странных русских, которые, даже любя друг друга, всё равно не могут отказаться от сарказма и подначек. Он заметил, что это будто бы привилегия самых близких, значит, Сергей Арсению не просто знакомый. — Зачем так грубо? Арсений прекрасный собеседник.
— Не сомневаюсь, — кивнул Серёжа. Повернувшись к Арсению, он сказал: — Я пойду. Пиши, если что.
— Ладно… — растерянно улыбнулся Арсений. — Только напиши мне, как домой доедешь, хорошо?
— Ага.
Сергей ещё раз пожал Милошу руку на прощание — чуть крепче, чем следовало, и тот невесомо кивнул: понял-принял-обработал, Ваш Арсений в надёжных руках. «Ну, сладкий перчик, я тебе верю, — думал Сергей, покидая бар. — Но, если ты мне напиздел, глаз на жопу натяну и моргать заставлю».
По приезде домой Сергей написал короткое смс: «Я дома. У тебя всё нормально?». Арсений тут же ответил: «Хорошо! Всё супер, не переживай. Позвоню завтра утром. Спасибо». Вежливый какой.
Сергей заснул, пытаясь особо не анализировать сложившуюся ситуацию: чё там Арсений удумал? Если бы хотел переспать с этим Милошем, пошёл бы в более активное наступление, хотел бы поболтать — нашёл бы место поудобнее. Но нет, почему-то продолжал стоять в баре, ни два, ни полтора: и на секс вроде не рассчитывал, и на что-то большее точно не метил. Уж Сергей-то Арсения знает: тот дышит флиртом и одноразовыми связями, он одновременно со всеми и ни с кем.
Ещё много лет назад, когда они только познакомились, Арсений патетично-драматично напился и признался, что «обжёгся любовью, моё сердце разбили, и больше я не хочу никому его доверять». Арсу тогда, конечно, было не больше двадцати трёх лет, но это не отменяло того факта, что мыслил он как девчонка, излагался как девчонка и ныл по синьке тоже как девчонка. Причем девчонка-омега, потому что девчонки-альфы таким если и страдают, то крайне редко и не так упоённо. С тех пор прошло лет десять, а Арсений по-прежнему ни с кем даже не пытался по-серьёзному сойтись — вместо этого рассыпался на интрижки и вроде как его даже всё устраивало.
Одни проблемы от этого Арсения. Сергей из года в год продолжал удивляться самому себе и задавать один и тот же вопрос: какого хера он по-прежнему с ним дружит?
(Такого, что ты сам не лучше, и Арс единственный, кто так долго продержался с тобой. Ваша припизднутость удивительным образом сконнектилась, но давайте не выносить это за скобки.)