книжная полка

– Я убил человека, хен.

      На лице Чана не дрогнул ни один мускул, будто подобное было для него обычным делом. Такое спокойствие даже пугало. Сделав шаг навстречу, он взял в руки дрожащие и холодные ладошки парнишки, который прибежал в его комнату среди ночи.

– Ты в порядке?

      Какой глупый вопрос. Конечно, Чонин не в порядке. Беднягу трясло и бросало то в жар, то в холод. На бледном лице ярко выделялись алые щеки, глаза сильно покраснели от слез. И вот он стоит на пороге в одной пижаме и носках перед человеком, которому доверяет больше, чем себе.

– Я... – начал было Чонин, но слова застряли в горле и отказывались выходить наружу.

– Нет, так дело не пойдет, – покачал головой Чан, – нужен травяной чай.

      Поддаваясь мягкому, негромкому голосу, парнишка осторожно переступил порог знакомой комнаты. Он часто бывал у старшего вместе с другими ребятами. Вот например, последний раз обсуждали что-то по работе и задержались допоздна. Чонин тяжело вздохнул. Как можно думать о таких банальностях, когда на твоих потных ладонях застыли бордовые капельки чужой крови? О чем вообще думают убийцы? Сожалеют? Вряд ли.

      Пока несчастный Чонин сидел на кровати и накручивал себя все больше и больше, Чан успел приготовить ему ромашковый чай с медом.

– Держи.

      Горячая кружка обожгла руки, но Чонин будто и не почувствовал боли, послушно отпил ароматный напиток. Он старался делать это как можно медленнее, чтобы оттянуть неприятный разговор, но чай как назло закончился довольно быстро. Чан сидел напротив и внимательно наблюдал за каждым его глотком.

– Лучше?

– Да, – совсем тихо ответил Чонин, будто боялся нарушить тишину.

– Расскажи мне, – Чан немного придвинулся, – как это произошло.

      Бедного парнишу вновь прошиб холодный пот, а сердце забилось чаще. Сжав пустую кружку, он поднял взгляд.

– Час назад. Это было час назад, – повторил Чонин, дрожь понемногу унялась. – Я долго не мог уснуть, ну, ты знаешь, что у меня проблемы со сном. Таблетки не стал пить, от них потом голова болит. Вот.

– Сынмин уже спал? – спросил Чан.

– Да. У него сегодня был эфир, поэтому он вернулся поздно и сразу завалился спать.

      Чонин снова замолчал. Можно было бесконечно долго обсуждать события, которые произошли до, однако это ни к чему не приведет. Он прекрасно знал, что рассказать Чану всю правду не составит труда. Он доверял старшему безоговорочно. Просто признаться самому себе в содеянном достаточно сложно, особенно вслух. Чан понимал его, поэтому не торопил. Так они просидели еще несколько минут в полной тишине, глядя друг другу в глаза.

– Я долго ворочался, считал сраных баранов, овец, коров. Весь скотный двор. В итоге захотелось в туалет, поэтому я вышел из комнаты. В коридоре никого не было, по крайней мере, мне так казалось. Ты ведь в курсе, что на нашем этаже только одна уборная? В общем, я управился со своими делами и спокойно стоял мыл руки, как вдруг в отражении увидел позади себя человека, – у Чонина пробежали мурашки по коже.

– Фильм ужасов какой-то, – только и смог сказать Чан.

– Угу, – кивнул Чонин. – Я громко закричал от испуга и обернулся. Наверное, страх оказался таким сильным, что я не сразу узнал Сынмина. Хотя тот больше походил на призрака. Я спросил его, какого черта он подкрадывается, и получил за это пощечину.

– Вы ссорились?

– Повздорили немного, ничего серьезного. Ну знаешь, бытовая ссора. Я не думал, что он так обидится на меня, чтобы аж руки распускать. Короче, слово за слово, мы начали драться. Ума не приложу, что на него нашло.

– То есть Сынмин первый начал? – уточнил Чан.

– Типа того. И в какой-то момент он так разошелся, начал говорить гадости, мол, все тебя жалеют, потому что ты младший, и если бы не роль макнэ, никто бы внимания на тебя не обратил. Ну, понимаешь, это больная тема для меня. Я не удержался и толкнул его так сильно, что он упал на пол. Потом...

      Чонин запнулся на полуслове. Эту часть истории он будто находился в бреду и помнил урывками. Вот они лежат на полу, Сынмин зачем-то продолжает называть его бесполезным и недостойным звания макнэ, а у Чонина окончательно сносит крышу. Он уже не разбирает, куда бьет. В какой-то момент на руке появляется кровь: разбил нос. "Уверен, в семье никто не верил, что ты заберешься так высоко. Удачная случайность, правда". После этих слов внутри Чонина смешались все эмоции и чувства, он плакал и одновременно испытывал злость с болью, раздирающей юное сердце.

– Нини?

      Вернувшись в реальность, парниша увидел обеспокоенное лицо Чана. Черт, он и не заметил, как по горящим щекам вновь потекли слезы.

– Я не хотел, – одними губами произнес Чонин, пряча в ладони зареванное лицо. – Я никогда бы так не поступил. Я не такой. Это был не я.

      Глупо было врать, когда твоя пижама и руки испачканы алыми разводами.

– Так что было дальше? – Чан знал, что младшему нужно продолжать, несмотря на истерику, иначе он никогда не скажет правду.

– Я хотел, чтобы он замолчал, поэтому заткнул ему рот, – парниша вытер лицо, размазывая сопли по рукаву, – и, видимо, случайно закрыл и нос. Я был в таком шоке, что не сразу заметил, как синеет его лицо. А когда заметил...

– Не убрал руки, – закончил за него Чан, потому что Чонин снова замолк.

– Я не смог. Или не хотел. Я не знаю. Я сидел так очень долго. В какой-то момент понял, что Сынмин больше не сопротивляется.

      Воспоминания нахлынули с новой силой, заставляя бедного Чонина переживать их снова и снова. И если тогда он не совсем осознавал происходящее, то сейчас до него дошел весь ужас ситуации.

– Я убил Сынмина. Вот этими руками. Я видел как он задыхается.

      Чонину казалось, что он сходит с ума. Или это все идиотский сон. Однако после щипка комната с Чаном не исчезла, а значит, все вполне реально. В груди страшно болело, по телу шла дрожь, разум затуманивался.

      Вдруг перед глазами начало плыть, хотя слезы уже давно кончились. Теряя сознание, Чонин мягко приземлился на кровать.

– Наконец-то снотворное подействовало, – облегченно выдохнул Чан и накрыл младшего одеялом.

      За окном стало светлеть. Оставив спящего Чонина, он вышел в коридор и спустился на этаж, где тот жил. Дверь в комнату была распахнута настежь, поэтому Чан беспрепятственно проник внутрь. В полумраке утра в своей постели мирно сопел Сынмин, обняв плюшевого мишку. Чан закрыл дверь и направился к туалету. Там он обнаружил следы крови на умывальнике. Видимо, Чонин поранился о штырь, на котором когда-то висели бумажные полотенца, отсюда и следы на его пижаме.

– Так и знал, – выдохнул Чан, взял губку, лежавшую на трубе, и принялся затирать алые капельки.