Отзовись.

Он запоздало понимает, что это дёрнувшийся мизинец заставил его проснуться.

Как в тот раз с ногой, когда его дыхание стало слишком замедленным, что мозг решил что он умирает и устроил ему фазу «воскрешения». Дон тогда пытался ему рассказать что-то про мозговые импульсы и то, как на это реагируют мышцы, но поняв, что его совсем не слушают, согласился и с этой версией постельного дёрганья.

Втянув в себя как можно больше воздуха, он возвращает его обратно в комнату и только потом приоткрывает один глаз.

Какое время он просто лежит уставившись в потолок. В голове туманно и невозможно думать о чём-то ещё кроме продолжения сна. Но не смотря на первую мысль, взгляд соскальзывает с потолка, усеянного извилистыми трещинами на стык между ним и стеной, а потом и вовсе пропускает стену, находя в тёмной комнате нужную щель.

Нет света.

Не удосужившись повторить изначальный путь, Майки прикрывает глаз и настраивается на продолжение своих сновидений.

Раз света между полом и дверью не было, значит все давно спали. Сейчас глубокая ночь. И кто знает, сколько там осталось времени до утреннего подъёма.

Обычно конечно оттуда виднелся тусклый свет, что шёл от их огромной установки телевизоров. Кто-то всегда забывал её выключить. И кто-то обязательно это делал, когда шёл в туалет по нужде. А на утро уже начинались ворчания, лекции и угрозы от Дона, которому это всё надоело. Это же ему придётся платить за набегающие ватты, а не безалаберным братьям, что даже телевизор не могут выключить перед сном, не то что бы заплатить за просранную электроэнергию.

Сон уже нависает над ним, утяжеляя и без того закрытые глаза, когда в беспорядке ленивых мыслей, Майки вдруг не цепляется за что-то неподходящее.

«Вчера».

И его будто прошибает.

Сон слетает как будто его и не было. Брови сдвигаются к переносице и он хмуро сверлит полотно потолка, когда пытается понять в чём дело. Что его так встревожило?

«И что же было вчера?»

«Что мы делали?»

«Отправились на задание? Куда? Понятно что на поверхность, но куда именно? Что мы вообще хотели сделать в этом задание?»

«Что мы делали, когда прибыли туда? Нас засекли?»

Хмурая складка становится глубже.

«Почему я ничего не могу вспомнить?»

От всех этих мыслей у него голова пошла кругом, слегка замутило и он поспешил помассировать виски, чтобы отпустило, как это делал его гениальный брат, если очень долго думал над сложной задачей. Но он так этого и не сделал.

Рука не поддалась. Она даже с места не сдвинулась, продолжая лежать как прежде, вдоль его тела, совершенно расслабленная и не отзывающаяся. Майк закусил губу и попробовал ещё раз. Затем ещё раз. И ещё раз. На пятый раз его уже затрясло и от паники сжало глотку, от чего вместо криков доносились истеричные хрипы. Взгляд метался по комнате, а сознание кричало руке подняться.

И та наконец поддалась команде.

Горло расслабилось, послышался звук на грани истеричных слёз и смеха.

Майки медленно сжал пальцы. Затем повертел кулаком. Проделал те же действия с другой рукой. Сжал пальцы на ногах, вытянул стопы вдоль всего тела. Попытался вернуть самоконтроль.

Один длинный глубокий вдох, один длинный глубокий выдох. Повторить. Повторить пока не полегчает.

«Что чёрт возьми это такое было?»

Мысли метались. Руки мелко дрожали. Дыхание приходило в норму. Становилось спокойнее.

«Выпить. Нужно выпить воды».

Его тело неловко приподнимается, садится в сбившейся постели и он делает пару глубоких вдохов-выдохов. Пока он этим занимается, голова наклоняется вбок и взгляд скользит от пластрона до ног. Тело странно ощущается. Он не может понять в чём дело, но что-то сейчас не так. С ним. С телом. Со всем разом. 

Он откладывает это в сторону и разворачивается, чтобы слезть с кровати. Встаёт. Пробует сделать несколько шагов, и понимая, что всё в порядке, двигается дальше.

Майки вышел за дверь.

В доме очень темно. Даже привыкшие к темноте глаза, едва что либо здесь различают. Может планировку дома и некоторую мебель, но не больше.

Он оставляет мысль спуститься одним махом, не доверяя в полной мере своим ногам и тому, что пришлось пережить. Так что ему приходится идти на ощупь вдоль коридора. Стена сменялась квадратной опорой, за ней следовала другая стена, другая опорная колонна, ещё стена, деревянная дверь в комнату Дона, за которой наверняка его не было в постели, стена, опора, стена, стена. Вот в этом месте должен был быть поворот.

Он как раз сворачивает, когда наступает в что-то холодное, что заставляет его резко отскочить в сторону и автоматически прикоснуться к пяткам.

«Ну просто прекрасно! Бачок протёк. Зашибись!»

Майк обходит лужу, практически вставая на цыпочки и наваливаясь на перила, чтобы ещё раз не попасться в эту ловушку. Такими усилиями он наконец-то добирается до лестницы и спускается на первый этаж.

Такая же темень как и наверху. Даже если смотреть пристально и знать что где стоит, всё равно ни черта не видно.

Всё это начинало давить на него. Ещё чуть-чуть и отовсюду повылезают монстры с длинными когтями и огромными пастями, чтобы сожрать его черепашью плоть и ничего не оставить кроме пустого панциря. Брр…

Его передёргивает от представленного.

- Брось, Черепашка-Титан ничего не боится! Ему не страшна какая темнота и какие-то там монстры! Потому что ты ниндзя! Ты пугаешь своей скрытностью!

Расправив плечи, выпятив грудь, упёршись кулаками в бока, он воодушевлённо направился на кухню.

Всё ближе и ближе, ему чудился знакомый запах. Смутный. Будто бы из давнего прошлого.

Хотя может быть и не такого уж дальнего. Ферма Кейси. Там они позволяли себе намного больше, чем ночные городские патрули и домашние мозоли на заднице. Там они могли делать всё что угодно и не быть пойманными безумными учёными, патриотами страны и прочими идиотами. Там они могли жить. Без проблем ходить по участку, собирать урожай, рыбачить, устраивать ночёвки в лесу, готовить еду на костре.

Костёр. Может пахло именно им?

Он принюхивается, но не может определить похожи ли эти запахи. Так что он просто обещает сделать это в самой кухни, а не на пол-пути к ней.

Чёрная тьма всё нагнетает и нагнетает. Всё пространство словно сжимается вокруг него. Майки ускоряет шаг. Не хватало ещё схватить паническую атаку почти такую же, что была в комнате. Ему хватило одного раза. Второй раз это слишком.

Он почти доходит до цели, когда вспыхивает свет.

Не от лампочки или свечи, а от мощного фонарика в чей-то руке, что направлен прямо на него. Свет слепит глаза, заставляя их слезиться. Он закрывается ладонью, промаргивается и смотрит сквозь пальцы, но ничего, кроме ослепительного белого света не видно.

- Донни это ты? - неуверенно зовёт он, прикрываясь руками, будто там прибавили ещё больше яркости. - Раф? Лео? Хватит это не смешно! Слишком ярко! Выключи!

Майки ждёт. Но ни ответа, ни выполнения просьбы, ничего не происходит.

Становится не по себе. Страх поднимается от лодыжек по ногам, пробирается по панцирю, чтобы неожиданно схватить за горло, как было прежде с непослушанием руки. Паника уже где-то у его ног. Пульс грохочет в ушах, сердце забивается в яростном темпе, готовое вот-вот выскочить и броситься наутёк. 

Свет совсем не успокаивает. Только нервирует и ещё больше пугает.

Не думая ни секунды, Майки решает вернуться в комнату. Он разворачивается, готовый броситься обратно, без воды, как тут же застывает.

Он видит себя.

Зелёную черепаху в оранжевой бандане, с застёгнутым поясом, налокотниках и наколенниках. Не хватало пары родных нунчак и весь его образ собран.

Эта черепаха смотрела точно на него. С таким же цветом голубых глаз, но в них не было ничего кроме пустого холода и зловещего блеска, что заставляли его сердце нервно трепыхаться.

Вдруг этот Майки улыбается и сам Майки чувствует как всё в его теле напрягается в след за этой улыбкой. Жуткой улыбкой.

- Я пугаю тебя?

Этот невинный вопрос заставляет его тело ещё больше оцепенеть от страха. Он едва может дышать от испытываемого ужаса.

Двойник всё также неестественно скалится, не сводя с него пустого взгляда, когда сокращает между ними крохотное расстояние.

Теперь Майки может почувствовать его дыхание на своей коже. И руку, что тянется к нему, чтобы провести по побледневшей щеке.

- Трусишка Микеланджело почти намочил ноги от страха.

Эта колкость задевает и он хочет разозлиться, оттолкнуть его, ударить или же убраться далеко отсюда, но всё что он делает, это во все глаза таращится на своего жуткого двойника и спрашивает:

- К-кто т-ты так-кой?

Двойник ухмыляется шире, приближается ближе, к самому уху.

- Я это ты, болван. - пауза. - И сегодня ты убил всю свою семью.