Утро не было приятным. Тошнота, рвота, изжога и боли стали постоянными спутниками Чу Ваньнина. Но в этот раз ему предстояло посетить больницу для обследования. Он не любил больницы, не нравилось быть пациентом, не нравилась суета медицинского персонала вокруг него, не нравилось отвечать на неудобные вопросы. И всё это несмотря на специфику его работы. Госпожа Ван, жена единственного человека, которого Ваньнин мог назвать своим другом, при каждой встрече уговаривала его прийти к ним и сдать хотя бы анализы. Объясняла, что происходящее с ним не нормально, что он слишком исхудал и его поедание обезболивающего горстями плохой признак. Ваньнин долго отнекивался, но Сюэ Чженъюн пообещал притащить его за шкирку, потому что дорогая жёнушка стала слишком много печься о здоровье друга и это можно исправить только одним способом – начать лечение. Прекрасно помня, каким надоедливым он может быть, Ваньнину ничего не оставалось кроме как согласиться.

Недолго думая над гардеробом, он надел легкий белый пуловер, бежевые брюки, коричневые туфли и образ завершало классическое светло-коричневое пальто. Он всегда старался слиться с толпой, не выделяться, поэтому считал, что, одеваясь в светлые, пастельные и нейтральные цвета, на него будут обращать меньше внимания. Прихватив сумку с необходимыми документами, он вышел из дома и направился на парковку к своему автомобилю.

До больницы было десять минут езды. Пешком можно было дойти за тридцать, но он не любил скопления людей. Запахи альф и омег часто его раздражали. Да и предпочитал одиночество. Ещё в школьное время, когда проходили тест на вторичный пол, Ваньнин понял, что с ним что-то не так. Альфы были похожи на альф. Проявлялись сила, стойкость, мужественность, настойчивость, грубость и немаловажные лидерские качества. Вытягивались в росте, прибавляли в весе мышечной массы. Омеги же были похожи на омег: худощавые, небольшого роста, бёдра становились шире, развивались гибкость и выносливость, проявлялись интуиция и эмпатия, характер становился более мягким и покладистым. Беты практически не менялись. Спокойный характер, средний рост, сохранению здравомыслия можно только позавидовать. А Ваньнин… не был похож на кого-то конкретно: рост и обоняние явно как у альф, отсутствие аромата феромонов явно как у бет, но худощавое строение тела как у омеги коим он являлся по результату теста. В шестнадцать лет должна была начаться первая течка, но этого не произошло. Как и не произошло в течение следующего года. Обратившись в больницу, он выяснил, что у него аномальное развитие. Маточное омовение будет проходить, как обычно, но обычной течки у него не будет. Будет только так называемая «сухая», то есть она будет начинаться согласно циклу, но без сопровождения выделения смазки и сексуального возбуждения. «Дефектный». Это первое, что пронеслось в его голове после этих новостей. Подобные аномалии в развитии особо не изучались из-за отсутствия спонсирования, да и проблемам омег по-прежнему не уделяли много внимания, несмотря на прогресс в отношении их прав, поэтому можно ли хоть как-то исправить ситуацию, не представлялось возможным. Ваньнин предпочёл отвернуться от социума, закрыться в своей скорлупе и держаться ото всех подальше. Только Сюэ Чженъюн смог немного пробиться во времена подготовки к выпускным экзаменам в старшей школе. Зная причину уединённого образа жизни и непростой характер его друга Чу, Чженъюн решил всеми силами ему помочь.

Припарковавшись, Ваньнин направилась в сторону входа в больницу. Пока шёл до регистратуры мысленно себя успокаивал, что это всё надо пройти, что общество посторонних людей терпеть недолго, просто нужно быстро сдать анализы и пройти процедуры, а потом он свободен. В регистратуре, услышав его имя, просто выдали список анализов и процедур, которые ему надо сделать и в какие кабинеты необходимо пройти. Похоже Госпожа Ван позаботилась обо всех формальностях, а за ним осталась только пробежка по кабинетам.

Просмотрев список, Ваньнин был немного удивлён, но что поделать. Для начала он направился сдать анализы крови. Неприятный момент с уколом в палец прошёл достаточно быстро, поэтому он надеялся, что с забором крови из вены пройдет также быстро. Но не тут-то было. Для начала пришлось просидеть в очереди, затем медсестра долго искала у него подходящую вену, в итоге использовали вену на тыльной стороне ладони и медленно выкачивали две колбочки. Как потом ему объяснили, это было необходимо, так как у него семь анализов этой самой венозной крови. Результатом стало недомогание в виде головокружения и тошноты. Его отвели в свободный кабинет и дали немного отдохнуть.

Оклемавшись, он отправился на ЭКГ, а затем на флюорографию. Здесь он быстро расправился и направился на последнее обследование, которое немного пугало. В теории ему было известно, что будет на гастроскопии.

***

Закончив принимать душ, Мо Жань вернулся в раздевалку. Всё, что ему хотелось после дежурной ночи и срочной операции с утра – спать. Но прежде нужно было нормально сдать смену, а не бросать всё из-за сильного желания залезть под одеялко и отрубиться.

Утро у него действительно выдалось весёлым. Он уже должен был отчитаться за дежурство, когда выяснилось, что ассистента на плановую операцию по удалению надпочечников нет по причине «проспал». Чтоб его...

В любое другое время Мо Жань был бы рад внеплановой для него операции, но не тогда, когда ты без выходных херачишь две недели подряд. Его тётушка, Госпожа Ван, а по совместительству ещё и главврач больницы, в которой он работал, сделала вчера ему выговор. Да и он сам прекрасно понимал, что такими темпами начнет делать ошибки. В ходе разговора сошлись на отработке ночного дежурства по графику, и маленьком отпуске длиной в неделю. Он мог бы выйти и раньше, нежели через семь дней, но спорить не стал. В противном случае уже дядя запер бы его и дал бы задание охране, чтобы не покидал дом.

В итоге операция затянулась. Возникало ощущение, что хирург не проснулся, потому что неоднократно задевал сосуды. Серьёзный риск был в расположении множественных мелких артериальных ветвей с обеих сторон. Результатом его рассеянности стало кровотечение, которое Мо Жань, успев среагировать вовремя, ликвидировал несмотря на усталость. А после ещё пришлось составлять протокол операции.

Наконец разобравшись со всеми делами, он направился в сторону лифта. Не успел он пройти и двадцати шагов по коридору, как на него налетели. Это была Сун Цютун, с белой, как снег кожей, с длинными чёрными локонами, с пухлыми губками. Медсестра, которая пришла работать в эту больницу только из-за Мо Жаня. Она омега, которая считала себя его девушкой. В каком-то смысле так оно и было, но для него она была игрушкой для секса с красивым личиком, похожим на его первую любовь.

- Наконец-то ты освободился, — прильнув к его руке, прощебетала томным голосом. – Я уже думала, что не дождусь.

Судя по концентрации её феромонов, течка совсем скоро.

- Я устал и у меня нет настроения, — хмурясь, произнес Мо Жань. С одной стороны ему удобно, что она по малейшему зову тут как тут, но с другой… Аромат её феромонов. Находясь рядом с ней, возникает ощущение, что его хорошенько так изваляли в ванили. А когда приходит течка, аромат усиливается. Вот и сейчас к недосыпу добавились головная боль и тошнота из-за этого запаха.

- Я без тебя не справлюсь… - было начала она канючить, но в следующий момент почувствовала опасность. Аромат сосны с нотками цитрусовых горечью отдавался во рту и в носу, мешал нормально дышать. Взгляд Мо Жаня не предвещал ничего хорошего.

- Выпей подавители. – два слова были произнесены тихо и с рычанием, от которого кровь стыла в жилах.

Её глаза испуганно округлились, отступив назад с опущенным взглядом, она старалась быстро взять себя в руки. На уровне инстинктов пронеслось с болезненными ощущениями на загривке, что нельзя перечить альфе.

Мо Жань собирался ее уже обойти, как вдруг его бросило в жар, а затем вылезли клыки. Какого чёрта? Участилось дыхание, и появилась тахикардия. «Я что, старею? Мне вроде только двадцать два года, а организм решил отказать из-за переработки?» пронеслось в его голове, пока он оглядывался по сторонам в панике. Его взгляд зацепился за спину мужчины в светло-коричневом пальто, который заходил в лифт. Когда он развернулся, Мо Жань увидел, насколько он красив: длинные волосы словно шёлк, стройный и высокий, с глазами феникса раскосыми к верху, его нос был гладким и тонким, утонченные черты лица, отстранённый и холодный взгляд. Будто небожитель. Он задержал свой взгляд на нём до тех пор, пока не закрылись двери лифта. Моргнув, он осознал, что ему становится легче. Клыки начали втягиваться, а пульс приходить в норму. Похоже и правда нужно больше отдыхать.

Посмотрев на Сун Цютун, он напомнил ей о таблетках и настоял, чтобы она пошла домой от греха подальше. А сам направился к лифту, надеясь, что его больше никто и ничего не задержит.

***

Пятнадцать минут ада. Так думал Ваньнин, сидя в машине и направляясь домой. Он знал, что процедура гастроскопии не из приятных, но всё же надеялся, что будет легче. Лучше бы его в искусственный сон ввели. Горло отходит от местной анестезии лидокаина. Вместе с этим першение и сухость. А впечатления от самой процедуры… Сначала несколько раз не мог «проглотить» эндоскоп. В ходе самой процедуры возникло сильное чувство тошноты. Настолько сильное, что он думал, что его сразу стошнит прям там в кабинете после того, как вытащат этот самый эндоскоп. После его предупредили, что может беспокоить вздутие живота и неприятные ощущения в горле, но о чесотке и головокружении его никто не предупреждал. Когда всё закончилось, он наконец-то направился на улицу, ему очень хотелось на свежий воздух. Пока он находился в больнице, мимо него проходили и альфы, и омеги. Запахи феромонов естественны, но для Ваньнина эта какофония превратилась в головную боль. Они все смешались и возникало ощущение, что застряли в его носу. Подходя к лифту, он почувствовал сначала как зачесалась шея, а затем появились головокружение и участилось биение сердца. Запахи феромонов будто усилились. С него больницы на сегодня хватит, поэтому он стоически выдержал недомогание списав всё на стресс. Как хорошо, что всё прошло через несколько мгновений и он наконец-то выбрался на воздух.

Теперь было только одно желание – поскорее вернуться домой.