Околдованное сердце

Обычно при передвижениях на поездах его шумы успокаивают. Мелодичный стук колёс, звон подстаканника о стакан, глухое закрытие соседских дверей. Но только не сегодня. Бывший преподаватель истории сидел на нижней полке купе в поезде, направляющемся прямиком в Санкт-Эринбург. Смотря в ночное небо, пролегавшее над полями с люпинами, Гордей невольно вспомнил своего бывшего ученика и друга, оказавшегося оборотнем. Прошло уже несколько месяцев, как Лестратов сбежал из Эринбурга чтобы скрыться от жестокой, ныне почившей, главы Белого Ковена, Летиции, и заодно попробовать узнать хоть что-то о планах семейства Сэнтери.

Блондин рефлекторно прикоснулся к на удивление незажившему шраму на загривке, который Гордей заслужил, когда пробрался в штаб Чёрного Ковена и выкрал наиболее интересные ему данные про свой вид. К сожалению, с выходом появились проблемы, и на Лестратова не только свалилась неизвестного происхождения шкатулка, но и при позорном бегстве он растерял несколько бумаг.

Сейчас же, вспоминая дни хотя бы какого-то спокойствия в Санкт-Эринбурге, экс-историк тихо вздыхал, делая ещё один глоток горького чая из чашки с красивым латунным подстаканником.

В купе кроме Лестратова никого не было, все попутчики вышли несколько часов назад и никто не мог пожаловаться на включённый свет, попадающий прямо на собранный чемодан с немногими пожитками, собравшимися за годы переездов Гордея.

Поезд приезжал на платформу через несколько часов, и впору было бы поспать, но Морфей, очевидно, не слишком желал принимать Лестратова в своё царство. А так как более, чем почитать старый томик "Мастера и Маргариты" дела не находилось, то оставалось только обдумывать прибытие в Санкт-Эринбург.

***

Татуировка уже не так саднила, как в первые дни, но видеть и чувствовать на спине что-то выпуклое и жёсткое было всё ещё достаточно непривычно.

Никита стоял спиной к зеркалу в небольшом домике и смотрел на чёрную татуировку пантеры, сдерживающую его властного предка.

Он проснулся всего несколько минут назад, но для пяти утра это всё ещё было рано. Уже прошло несколько недель с тех пор, как Легостаев с друзьями приехали в лагерь в качестве вожатых, и с тех пор почти никто не мог нормально поспать, нагруженный кучей разных обязанностей и вкупе к ним орущими детьми разных возрастов.

Только Никита бодровствовал не по этому поводу. Последнюю неделю его не покидало противоречивое чувство чего-то непомерно хорошего, но связанного в один клубок с чем-то ужасно плохим, и понять, где нитки, за которые можно было бы уцепиться чтобы разобраться в том, какая часть перевешивает другую, было так же возможно, как и победить какого-нибудь Золотого Дракона из сказок. Хотя вспоминая, через что он прошёл, Никита уже не был так уверен, что этого Золотого Дракона так уж невозможно убить.

Мысли о том, что в его теле запечатан злой колдун всё ещё вызывали мурашки, и оборотень всегда старался как можно быстрее от них отвлечься, и этот раз не был исключением. Подойдя к небольшому столику около кровати, Никита открыл запылившийся ноутбук и за неимением устойчивой точки связи решил лишь проверить почту, надеясь на новое письмо от мамы, или папы, да даже от несносной старшей сестры Маринки, по безбашенному характеру которой он уже успел соскучиться. Но среди кучи спама не нашлось ни одного письма от родственников. Зато выделялось небольшое письмецо от давно забытого номера, который Легостаев уже и не надеялся снова увидеть. Быстро кликнув по письму, он увидел несколько строк от которых сердце подскочило в груди:

"Знаю, что давно стоило написать хоть о чём-то, каюсь, но стоит мне только начать что-то писать, то обязательно случалось что-то, что угрожало моей жизни. В конце концов, я перестал пытаться что-то написать о деле, решив сказать всё при встрече. Сегодня я прибыл в Санкт-Эринбург, отель "Арамантида". Всю неделю после письма я свободен.

Надеюсь, ты меня простишь.

Гордей. "

Дрожащими от нетерпения и радости пальцами Никита стал набирать ответное письмо, но нужные слова словно вылетучивались из мозга, так что он написал сухонький ответ, перебирая все возможные точки встречи между лагерем около Клыково и отелем:

"Привет, Гордей. Сейчас я даже не хочу писать что-то об эмоциях, так что обсудим на встрече. Недалеко от окраины леса есть развалины, встретимся там сегодня...

Никита посмотрел на настенные часы, вспоминая свободные минуты, и понадеялся на то, что Гордей сохранил свою вечную бодрость

...ровно в полночь. И всё же я очень рад твоему возвращению. "

Захлопнув ноутбук, Никита быстро собрался на утреннюю пробежку и вышел из дома.

***

Гордей уже пятнадцать минут стоял среди поросших тёмным мхом стен и, проклиная свою пунктуальность, переодически посматривал на дисплей телефона. До назначенного времени оставалась минута, и бывший историк, зевая, решил прогуляться, порассматривая холодные стены, на которых вполне могли быть какие-нибудь старинные письмена.

Весь день он мучился мыслями о сухом письме Никиты и возможностью того, что оборотень его не простит. Пытался отвлечься от этих мыслей, но любая последующая возвращала к невыносимой теме, которая зарождала в груди тёмный комок нервозности.

Подойдя на расстояние вытянутой руки к покосившейся и выглядящей самой пострадавшей в ходе времени стене, Гордей плавно провёл по поверхности неровного камня, предварительно закатив рукава белой рубашки до локтя дабы не испачкать их залежавшейся пылью и сухой грязью между швов.

Мыслями находясь где-то за пределами вселенной, Лестратов не заметил шорохов зелёных листьев за спиной, которые медленно раздвигались, являя собой полностью покрытое чёрной шерстью чудовище.

Полу-пантера резко прыгнула на Лестратова, который в тот же миг повернулся, и уже в обычном человеческом облике Никита свалился поверх Гордея, упавшего на спину, к счастью, на тонкий слой мха.

Пока Лестратов пытался оклематься от резкого падения, Легостаев сжал друга в крепких объятиях, после чего опёрся на ладони, расположившиеся по обе стороны от головы Ищейки, сияя радостной улыбкой.

Смотря на эту улыбку с двумя блестящими острыми клыками, тёмный ком в груди Лестратова разом размотался, так же побуждая счастливо улыбнуться.

– Ты не поверишь, как долго я этого ждал! – слезая с Гордея и одновременно подавая ему руку, воскликнул Легостаев.

– Поверь, я не меньше – уже вставший Лестратов снова обнял друга, выдыхая все сомнения.

Им предстояло обсудить ещё очень многое.