***

Двойственность свойственна всему в этом мире.

Наши мысли, эмоции, поступки – они никогда не бывают исключительно хорошими или только плохими. Даже самый подлый злодей, жаждущий силы и власти, может пожалеть беспомощного котёнка. Даже самый благородный герой, действующий во имя всеобщего блага, может быть тщеславным.

Даже самый обычный на первый взгляд лес может предстать перед путником в совершенно новом свете…

Мы сезонами живём в этом лесу, пользуясь его дарами; гордо зовём его домом и самоотверженно защищаем родные края от врагов, но при этом постоянно забываем смотреть по сторонам и видеть то, что нас окружает. Охота, собрания, патрули, забота о котятах, обучение оруженосцев, кровопролитные сражения, интриги, тайны, любовь, потери – от рассвета жизни и до её заката каждый из нас всё время чем-то занят, что-то делает или о чём-то думает. И в этом красочном круговороте событий совсем не находиться времени для того, чтобы просто остановиться и…

         Глубокий вдох. Медленный выдох. Замри…

Двойственность свойственна всему в этом мире.

Лес, который всегда по умолчанию считался константой, раскрывает свои тайны.

         Дуновение прохладного ветра едва колыхнуло раскидистые ветви старых деревьев, – и воздух наполнился тихим шелестом листвы. Лес никогда не молчит – еле различимое перешёптывание растений наполняет его и днём, и ночью. Кажется, будто достаточно только навострить уши, — и уже становится слышно, как древний дуб рассказывает молодым берёзам свою историю жизни, длинной в сотни сезонов.

Но вот на поляну падает тень, и золотой диск небесного светила исчезает среди туч. Прохладный ветерок в мгновение ока превращается в холодный и яростный ветер, а шепот деревьев становится ликующим криком.

Скрипят многовековые дубы и радостно качаются в такт бешеным порывам воздуха гибкие берёзы, — они приветствуют скорый приход дождя.

Я зябко поёжился, наблюдая за тем, как тьма медленно поглощает ещё мгновение назад светлые и безмятежные небеса. Далёкие раскаты грома возвестили о начале грозы, и, будто по команде своего предводителя, капли-воители устремились к земле.

Одна – особо огромная – упала мне на нос. Холодная. И хрустально-чистая. Слизнул её, пробуя на вкус облака. И тут же взвизгнул от неожиданности, когда сверху на меня обрушился целый водопад таких же.

Нужно как можно скорее найти укрытие… но стоит ли? Дождь холодный, но удивительно отрезвляющий, а если постоять вот так ещё немного, то даже приятный.

Огненная стрела пронзила тёмное небо, на миг озарив всё пространство вокруг ослепительным светом, а миг спустя весь лес содрогнулся от громогласного рёва.

Колоссальная грозовая туча медленно наступала, величественно шествуя по небесам, будто предводитель по своим владениям. И все деревья и кусты, травы и цветы покорно склоняли перед ней свои головы-кроны, благодаря за живительную влагу, великодушно посланную им сверху.

Вновь блеснула молния и вслед за ней грянул гром, будто насмехаясь надо мной – сжавшимся в клубок от холода ничтожным смертным, которому не посчастливилось оказаться в эпицентре буйства стихии. Или мне показалось?

Ведь, если прислушаться, насмешка звучала совсем как смешок, будто проказник-гром нарочно пугает меня, желая немного повеселиться. И его сестрёнка-молния совсем не яростная, как могло показаться на первый взгляд, а, скорее, очень игривая и непоседливая – вон как носится по небу. А я всё никак не могу отвести от неё взгляд.

Ливень стихает, и лишь редкие вспышки и приглушенный рёв вдали напоминают о том весёлом безумии, что творилось в небе немногим ранее. Туча-королева окутала пушистым хвостом своих вездесущих котят и отправилась дальше – в другие леса – где её ждут не дождутся другие деревья и травы. А я остался один – но один ли?

Облака расступились, давая проход золотому солнцу, и оно неспешно поплыло по небесам, согревая мокрую шерсть. Капли-жемчужины ослепительно засверкали на зелёных листьях, а в нос ударил умопомрачающий аромат тысяч цветов. Полный сил и живительной влаги лес утонул в запахе свежести, наполненный трелью птиц и шорохом дичи в кустах.

Я в блаженстве прикрыл глаза, не видя, – чувствуя – каждое движение, будь то ветка или чей-то хвост. Такое чувство, будто я и сам на миг стал частью этого леса – его неотъемлемым элементом, осколком чего-то большего.

Столь необычные ощущения. Противоречивые.

Двойственность свойственна всему в этом мире.

Мы сами выбираем ту сторону реальности, которую хотим видеть больше. Мы сами создаём собственный лес, который существует лишь для нас, только у нас в голове.

Ветер может приятно обдувать, лаская и взъерошивая шерсть, а может нещадно хлестать вперемешку с дождём, прижимая к земле деревья и чуть не сбивая с лап. Солнце может греть, пробиваясь лучами сквозь зелёную листву и причудливым узором света ложась на траву, а может обжигать, выжимая из поджарого тела последние капли воды.

Деревья могут нашёптывать свои древние, как сам лес, истории, указывая правильный путь заплутавшему путнику, а могут встать перед ним непреодолимой стеной из колючих кустарников, загородив собой последний путь на свободу.

Деревья. Гордо раскинувшие крону, с мощными корнями, широкими ветвями и пышной листвой. С облезлой корой, покорёженные и прогнившие изнутри.

Цветы. Только-только раскрывшие свои бутоны, играющие яркими красками и источающие пьянящий аромат. Увядшие и погибшие, с опадающими сухими лепестками.

Трава. Мягкая и сочная, в которую приятно упасть и поваляться на бескрайнем зелёном ковре. Пожухлая и жёлтая, колючая и неприятно шуршащая, по которой больно даже просто ступать.

Кусты. Усеянные сладкими смертоносными ягодами, но пахучие и привлекательные. Колючие и отпугивающие, зато надёжно охраняющие лагерь от врагов.

Мой взгляд скакал по округе, но, даже попадая на те же объекты, видел их каждый раз будто впервые. Я поводил ушами. Птицы заливаются виртуозной трелью, но в то же время так надоедливо щебечут над головой. Завертелся, как бешеный пёс в погоне за собственным хвостом, — перед глазами замелькали разноцветные пятна.

Прекрасные густые заросли, полные жизни и дичи, но в то же время таящие в себе скрытую опасность в виде неизвестного хищника. Вон шелохнулась ветка кустарника – это ветер или враг? Вспыхнули всеми цветами радуги капли дождя на листьях могучего тополя – но как же похоже на звёзды!

Ох, звёзды…

Я снова замер, завороженный новым открывшимся видом.

Огромный золотой диск медленно опускается в чёрное на его фоне море деревьев, окрашивая небо и лес в причудливые багрово-алые тона. И пока края небес полыхают солнечным огнём, на их тёмную вершину неспешно поднимается ослепительно-белый диск серебра. Вспыхнула далеко вверху россыпь звёзд: холодных, далёких, но в то же время столь притягательных и прекрасных.

Как день и ночь, как свет и тьма, как Солнце и Луна, — лес тоже имеет несколько личин. Если тебе грустно, он будет плакать и скорбеть, заботливо окутывая туманами, если весело – смеяться и зазывать поиграть в ворохе опавшей листвы.

Лес непостоянный, у каждого свой и каждое мгновение разный. Он двойственный и постоянно изменяющийся.

Двойственность свойственна всему в этом мире.

Слова одиночки бьют в ушах набатом, голова кружится от переизбытка противоречивых чувств. Как это называл тот бывший домашний? Никак не могу вспомнить это диковинное слово Двуногих. А перед глазами мир бросился в безумный пляс. Смешались Солнце и Луна, смешались зелень и алые тона…

         Глубокий вдох. Медленный выдох. А теперь… живи.

Я будто очнулся ото сна и невольно вздрогнул, когда ко мне подскочил распушившийся брат.

– Эй, Тёмногрив! Ты меня слышишь? Брат, ответь!

– Чего разорался, глупый?.. – недовольно прошипел я, прижав ушки к затылку и тщетно пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли.

Песчаный кот передо мной замер на несколько мгновений, выпучив глаза то ли от удивления, то ли от испуга, а затем оглушительно взвизгнул, чуть не ткнувшись своей мордой прямо в мой нос.

– Слава великому Звёздному племени, ты живой!

– Ну ты и мышеголовый болван, Светогрив, конечно же я живой… – в недоумении попятился я, смущённый таким наглым нарушением моего личного пространства.

Отголоски недавних эмоций всё ещё окутывали нутро, но я всё же смог собраться с мыслями на уровне, достаточном для продолжения диалога.

– С чего ты вообще взял, что со мной что-то не так?..

– Так ты же шёл-шёл и вдруг встал, как в землю врытый! – продолжал кричать мой непутёвый братец, но уже от эмоционального возбуждения, а не страха. – Я тебя зову-зову, а ты молчишь как рыба! Мы так уже лис-знает-сколько времени стоим!

– Правда?..

– Правдивейшая правда, — заверил меня Светогрив, вдобавок припечатав. – Всем правдам правда.

Я на долю секунды замер, уставившись в пустоту, и, внезапно, давно забытое нужное слово само пришло на ум.

Светогрив снова испуганно вздыбил загривок, проследив за моим взглядом в никуда, и с подозрением покосился на мою непроницаемую моську.

– Бра…

– Болван, ты что подумал? – нарочито недовольно проворчал я, разворачиваясь к братцу спиной, и направился в лесную чащу. Тот подскочил от неожиданности, но, спохватившись, почти сразу засеменил следом. – Что я опять ушёл в себя? Не дождёшься. Я намерен выполнить своё обещание Громозвёзду и сделать-таки из тебя толкового охотника.

– А может не на… – заныл было Светогрив, но я резким взмахом хвоста велел ему молчать.

– Надо, Свет мой, надо, — мрачно осклабился я, предвкушая отменную изматывающую тренировку, которую подготовил специально для неуклюжего братишки. Тот, увидев мою морду, поёжился, невольно уже в какой раз вздыбив шерсть на загривке. – Не может же брат лучшего воителя племени быть неумёхой, не так ли?

– Да… – брат выдавил нервную ухмылку и обречённо вздохнул. - Не может…

– Отлично, — я попытался придать морде снисходительное выражение, но оскал стал лишь ещё более устрашающим. – Тогда начнём с небольшой пробежки. Наш маршрут: отсюда до Деревянного Чудища и назад.

– Это же вся территория племени! – ошеломлённо взвизгнул Светогрив, распушившись и став вдвое больше. – Ты убить меня хочешь?!

– Угадал. А теперь… – я набрал в лёгкие побольше воздуха и громогласно воскликнул прямо в ухо песчаного кота, — пошёл!

Тот подскочил от неожиданности и, сломя голову, понёсся куда глаза глядят. Лишь издали донеслось визгливое:

– А сколько раз пробежать-то?!

На что я невозмутимо бросил вдогонку:

– Пока не упадёшь без сил!

– Да ты рехнулся!.. – я ещё сумел разобрать, а вот последовавшую за этими словами витиеватую ругань, увы, уже не расслышал. Ну и ладно.

Как только стих шорох листвы под лапами Светогрива, на меня вновь накатила волна смешанных чувств. День и ночь, Солнце и Луна, да даже брат и я – правду говорил тот бродяга.

 Двойственность свойственна всему в этом мире.

И это, по-моему, прекрасно. Ведь чёрно-белый мир такой скучный, в отличие от того, который играет тысячами оттенков эмоций.

И лес, одновременно отталкивающий и притягательный, опасный и безопасный, тоже гораздо интереснее, если смотреть на него под разными углами.

Холодный ветер, предвещающий скорое начало дождя, колыхнул мою шерсть, пронзая до самой шкурки, и я поёжился. Неприятно. Но в то же время как-то по-особенному освежающе. Хочется постоять так подольше, наслаждаясь свободой, но в то же время возникло сильное желание побежать вслед за братом, затащить его в гнёздышко и вместе свернуться клубочком, как когда-то в детстве.

Противоречивые чувства. Двойственность.

Амбивалентность.

Так это чувство назвал тот домашний-бродяга.

Немного поколебавшись, я неспешно двинулся в сторону, где в зарослях скрылся пушистый песчаный хвост. Так и быть, Светогрив, ликуй. Тренировка может подождать, а тёплое гнёздышко – нет.