Уилбур, заинтересованный рассуждениями Томми о странном поведении своего одноклассника, увязался за ним в школу. На самом деле, призрак не особо и любил это, ведь приходилось практически целый день молча следовать за Иннитом, ещё и слушать нудные уроки, которые для него теперь точно были бесполезны. Томми сам испытывал дискомфорт, поэтому Уилбур часто оставался дома не в дни, когда светловолосому нужно было списать контрольную. Но это был особый случай.

С Грейсоном призрак пересекался едва раза три от силы. Тот не очень-то и часто контактировал с Томми в школе. Уилбуру было не с чем сравнивать, но то, что он увидел, хватало, чтобы сделать кое-какие выводы.

Сут наблюдал за небольшой компанией на обеденной перемене. Это было забавно.

Тоби, или как его часто звал друг, Таббо выглядел недовольным, что к их обычному дуэту, которым они обедали, присоединился кто-то ещё, но своё недовольство он выражал только раздражёнными всхлипами и отведенным взглядом. Грейсон, пока Томми старательно переписывал задачи с его тетради, делал вид, что он не с ними. Это не мешало ему иногда смотреть на согнувшегося парня, как-то неожиданно… тепло? Уилбур сразу заметил, что Грейсон часто косит в сторону Томми глаза, но поначалу не обратил внимание на то, что в них было при этом.

Это действительно неожиданно.

У Томми на списывание ушло почти пол перемены. Часть этого времени он старался разобрать почерк, который был слишком мелким, чтобы достичь отметки «читаемо».

— Спасибо, Грей, — благодарит Иннит, передавая тетрадь.

Грейсон кивает и, забирая тетрадь, обхватывает чужие кончики пальцев, скользя по ним. Томми совсем не придаёт этому значение, разве что, в угоду своей тактильности, радуясь лишнему прикосновению. В отличие от Уилбура, который замечает этот жест и то как после него Грейсон слабо улыбается, сверкая глазами, а потом закидывает вещь в рюкзак и прощается.

— Как ты вообще уговорил Грейсона дать тебе списать? — спрашивает Таббо. Ему становится спокойнее, когда они остаются с Томми вдвоём.

Светловолосый качает плечами.

— Он сам предложил в обмен на мой здоровый вид.

— Что? Да ты гонишь!

— Я сам удивлён, — поделился Томми. — Он вчера немного проводил меня до автобуса, а потом написал, что мне нужно отдохнуть.

— Это так не в его духе.

— Знаю, но это мило? В плане, мне нравится такой Грейсон.

Таббо подозрительно сощуривается, окидывая друга взглядом.

— Это как-то связано с тем, что ты спрашивал у меня как я понял, что влюбился?

Брови Уилбура машинально ползут вверх, когда он слышит это. Он чувствует себя немного неловко, от ощущения, что подслушивает приватный разговор. Томми резко переводит на него взгляд, словно Таббо только что сказал то, что призраку не нужно было слышать.

Так оно и было. Иннит хотел, чтобы это осталось только между ним и Таббо. Тем более этот вопрос ничего не значил тогда. Да, он ведь спросил, чтобы сменить тему. Томми не озвучивает, убеждает в этом самого себя. Зачем-то, подросток делает отдельный пунктик, в мысленном списке дел, позже объяснить Уилбуру всё.

— Нет, не связано, — твёрдо ответил Том.

— Да? Почему ты тогда покраснел?

Томми прислонил ладонь к щеке, и только сейчас почувствовал жар. Чёртов Таббо.

— Таббо! Заткнись!

Тёмноволосый рассмеялся.

— Неужели, ты вл-

— Нет! Заткнись!

На удивление Уилбура, наблюдающего за перепалкой, друга Томми и правда перестаёт смеяться, делая это с трудом, и старается выглядеть серьезно, но озорная улыбка всё ещё не сходит с губ. Иннит его старания не оценивает. Он, больше беспокоясь о том, что кто-то из рядом сидящих обратит внимание на их разговор, бегал взглядом по всей столовой, периодически цепляясь им за призрака.

— Ты не можешь прожить всю жизнь по принципу «если не называть чувства, то его нет».

— Да иди ты, — Томми закатывает глаза.

А после снова смотрит на Уилбура.

Таббо решает перестать доставать Томми, решив, что на сегодня с него хватит, но он ещё обязательно вернётся к этому.

Иннит старается слушать, как тот рассказывать о смешной истории, приключившейся с его сестрой, но мыслями он уплывает куда-то далеко. Уилбур видит это, но не спрашивает. Он знает, что сейчас это бессмысленно.

Томми чувствует вину. Перед Таббо. Он по праву считался его лучшим другом и всегда доверял кудрявому всё, даже свою влюблённость, а чем Томми отплатил ему? В последнее время над ним всё сильнее нависла вина за то, что он не мог довериться ему и рассказать хоть какую-то часть того, что хранит в секрете. Таббо даже не знал, что он посещал психолога. Об Уилбуре Томми тоже хотелось рассказать, но он не мог.

А всё из-за глупой помешанности на прикосновении.

***

Томми кидает рюкзак на пол у рабочего стола.

— Даже не спрашивай, — просит парень, не оборачиваясь на следующего за ним призрака. Он сейчас наверняка знал, что на лице у того эта дурацкая улыбка.

— Ну, Томс, — Уилбур тянет гласные. Иннит оборачивается, кидая укоризненный взгляд, — как ты мог не сказать мне, что влюблён в того мальчика? Как его зовут? Грейсон же? И это после всего, что было между нами?

Уилбур драматично вздыхает и старается не захихикать.

«Ты даже не знаешь, что между нами было», — думает Томми, чувствуя как щёки стремительно краснеют.

— О, заткнись, чёрт возьми. Почему все так озабочены моей личной жизнью? То есть, почему все думают, что она есть?

— Том, Том, спокойно, — Уилбур выставляет перед собой руки. — Я, да и тот твой друг, хочу для тебя лучше. Может я даже могу дать какой совет?

— Ты? Совет? — скептически спрашивает Томми. Интерес к предложению всё-таки зарождается. — И какой же?

Уилбур фыркает.

— У меня тоже были отношения, ну раньше, знаешь ли.

Сут хочет добавить что-то ещё, но не продолжает. Томми не сразу понимает в чём дело, а потом слышит шаги из коридора.

— Том, ты готов? Я завожу машину.

— Да, мам, идём.

Женщина, по несвойственной ей манере поджимает губы, в нервной манере, и, кивнув, выходит из комнаты. Подросток идёт за ней, кидая на Уилбура последний взгляд.

Призрак не идёт за ними. У него свои планы.

Томми садится на пассажирское сидение, сразу ощущая гнетущую атмосферу, что непривычно. Он наблюдает за тем, как его мама поворачивает ключ и давит на педаль, выезжая на дорогу. Она не смотрит на него.

— Ма, всё ок?

— М? Да, почему ты спрашиваешь?

— Просто…

Дорога уже казалась хорошо знакомой, ведь прошла большая часть осени. Пейзаж улицы за окном слабо размывался и Томми развлекался тем, что читал вывески на зданиях. Город успел облачиться в более тёплую одежду и замереть в ожидании первого снега, который уже вторую неделю обещали со дня на день.

Они проехали заворот, который сократил бы их путь на почти с десяток минут, но о нём Томми даже не хотел думать. Существование этой улицы игнорировала вся семья Иннитов. Томми нахохлился, подумав о нём целых несколько секунд. Он с нетерпением ждал, когда они наконец доедут до клиники и можно будет сбежать из машины.

Они остановились на парковке и женщина практически побежала к кабинету.

— Подождёшь немного в коридоре, мне нужно кое о чём поговорить с Кэтрин.

Если узнает.

Матери не было слишком долго.

Подросток успел изгрызть себя мыслями, пытаясь понять, что её заставило так нервничать всю поездку. Что он успел сделать не так чтобы у неё было такое настроение?

Наконец его мама вышла и Томми подскочил со своего места, заходя в кабинет.

— Привет, Том. Как твои дела? — Кэтрин приветливо улыбается, но какое-то расплывчатое волнение всё равно застыло в её глазах. Она указывает рукой с часами на кресло и Томми падает в него, подтягивая ноги, заранее скинув ботинки, чтобы ничего не испачкать.

— Здрасте, — отвечает он на приветствие, нетерпеливо ёрзая на кресле. — Всё хорошо. О чём ты хотела поговорить с мамой?

Она устало поправляет очки, сползшие на кончик курносого носа, и смотрит на свой стол. Томми только сейчас замечает красную папку для документов. Его личное дело.

— Она просто беспокоится о тебе. Сказала, что ты стал разговаривать сам с собой. Не с друзьями через компьютер.

Чёрт. Это плохо.

— Я… эм…

— Я вынуждена рассказать об этом твоему психиатру. Это уже серьёзно. Ты же знаешь, что на фундаменте твоего ПТСР много чего может развиться.

Чёрт, черт, чёрт.

Это очень плохо.

— Я, — «думай, думай, думай, Том.» — Я, да. Я разговаривал сам с собой, но правда в том, что я репетировал кое-что… э-э-э… признание. Да, признание.

— Да? — Кэтрин оживляется, но выглядит так будто поверила. Она захлопывает папку и отодвигает к краю стола. Капля недоверия всё равно пролегает на её лице. — Твоя мама сказала, что ты оправдывался уроками.

— Это потому что она бы начала расспрашивать, а это… — Томми тяжело вздыхает чувствуя, что очень пожалеет об этом в будущем, но куда хуже. — Это парень.

— Ох, Том.

Томми жалел, что не нашёл повод сегодня пропустить сеанс. Почти целый час ему пришлось слушать лекцию о принятии себя и о том, что его чувства к парню это нормально. Также ему пришлось врать, потому что на самом деле никаких чувств к парню он и не осознавал, но для себя подметил, что в голову то и дело лез то Грэйсон, то Уилбур. Томми спихнул это на то, что с первым его сводят все, кому не лень, а второй был причиной, из-за которой разговор состоялся. Иннит не злился на призрака за это, нет, ему просто было неловко слушать, как Кэтрин говорит о его сексуальности.

«Это слишком сложно» — решил Том, выходя из кабинета, куда зашла его мама по приглашению психолога. Кэтрин сказала, что успокоит её, но рассказать, что происходит на самом деле — его задача. Ещё она пообещала проверить, чтобы он поговорил с родителями.

Это было сложно. Разговор с психологом впервые натолкнул Томми на кое-какие мысли, но сейчас с ними разбираться не хотелось. Хотелось, просто сесть в машину и поехать пить с мамой молочные коктейли.

***

Уилбур втиснулся в толпу, становясь на только что освобожденное, как будто специально для него, место. Ему повезло встать так, чтобы не задевать никого из близстоящих людей.

На секунду он прикрыл глаза, представляя будто тоже ждёт поезда. Как и все живые рядом с ним. Он прислушался, стараясь раствориться во всех звуках, окружающих его. На несколько секунд он стал смехом двух девушек, обсуждающих свой школьный день. Он стал музыкой, едва доносимой из больших наушников парня. Он стал плачем ребёнка, мать которого пыталась объяснить, что не может купить ему игрушку из киоска.

А потом он почувствовал, как на его место, в него, встала девушка с сумкой наперевес. И тут же она содрогнулась, почувствовав холод, пробежавший по всему телу, словно её неожиданно обдало ледяным ветром. Уилбур перестал быть ничем и вернулся в своё неосязаемое тело, открывая глаза. Толпа собралась большая. Вот-вот подойдёт поезд. Он не двинулся с места, когда люди зашагали вперёд, заходя в вагон.

На площадке, вымощенной плиткой, осталось несколько человек. Уилбур с ними ждал следующего поезда. И следующего.

Он никогда не считал, сколько людей прошло сквозь него, сколько оглянулось через плечи, оглядывая подземное помещение в поисках того, что вызывает у них странное чувство чьего-то присутствия. И он не считал, сколько из них скользило взглядом по нему, но не останавливались.

Он вообще ни о чём не думал, кроме грохота, рокотавшего отовсюду.

Одиночество в толпе.

Уилбур наблюдал за запуганным на вид парнем, который нервно оглядывался, даже не из-за него, и натягивал капюшон до носа.

Он стоял у самого края и весь трясся, как будто у него была лихорадка. Если присмотреться, то на впалых щеках можно было бы увидеть высохшие дорожки слёз, когда-то текущих из опухших глаз.

Уилбур наблюдал за тем, как глаза заблестели, когда грохот возрос.

Поезд был всё ближе и ближе.

Парень в капюшоне снова оглянулся, будто проверял собирается ли кто-то остановить его в последний момент. И замер. Уилбуру показалось, что тот смотрит на него, но понимал, что это невозможно. Парень в капюшоне смотрел в его сторону, будто прямо ему в глаза.

Столкновение.

Их разделила толпа, подошедшая, чтобы зайти в вагон. Уилбур больше не видел парня, но у него складывалось ощущения, что тот всё ещё смотрит в его сторону. Криков не было. Автоматические двери закрылись, и площадка осталась пустой. Даже с Уилбуром она была одинокой.

Призрак ушёл.

Он больше не стал бы полноценным ничем, он не ощутил коллективный разум, не почувствовал себя причастным к чему-то.

Он пошёл назад, домой, сталкиваясь по пути с каждым прохожим, идущим навстречу и думая о голубых глазах. Они его, почему-то, успокаивали.

***

Томми сидел, скрючившись над своим учебником, когда Уилбур вошёл в комнату через стену, постучав костяшками пальцев по дверному косяку, чтобы ненароком не испугать парня. Иннит обернулся и улыбнулся.

— Привет, Уилби. Я подумал о твоём предложение о советах. У тебя случайно нет парочки для того, чтобы совершить каминг-аут? — спросил Томми полушёпотом?

Брови Уилбура поползли вверх.

— Что?

— Мама слышала, как мы разговариваем. Точнее, как я говорю сам с собой. Я сказал Кэтрин, что репетировал признание парню в любви, так что теперь я должен рассказать об этом родителям.

— Это объясняет почему ты говоришь шёпотом.

— Ага, так что?

— Ну, а ты уверен, что это не была отговорка по Фрейду? — спросил Уилбур, улыбаясь, своей остроумности.

Томми почесал голову, уводя взгляд на пол. Он чувствовал необъяснимую тягу рассказать Уилбуру о своих мыслях, которые посетили его светлую голову после сеанса. Не о той части, связанной с ним, нет, чёрт возьми, а о Грейсоне. Том понимал, что это, скорее всего, из-за собственной смешанности на том прикосновении и вере, что понимающий его на все сто процентов человек, коснётся так, но это всё равно было неловко.

— Возможно, — наконец признал Томми и почувствовал как в груди моментально стало легче, от того, что он поделился этим с кем, что было непривычно. — Не знаю, не смейся надо мной, но мне кажется, что возможно, возможно, у меня есть что-то к Грейсону. Я не уверен.

— Я и не думал смеяться над тобой, — Уилбур садиться на кровать. — Если честно, то это нормально, что ты не уверен в своих чувствах. Я думаю, тебе стоит попробовать. Ты всё равно подросток, так что в принципе это норм пробовать новое и вообще самое время изучать этот мир и себя. Да и вообще, я видел, как Грейсон смотрит на тебя, так что давай, вперёд, тигр.

Оба парня широко улыбаются, но улыбки их разные. Томми нелепо смущается, Уилбур же чувствует, как внутри что-то болезненно тянет. Он глушит это чувство, оно неприятнее привычного холода и пустоты.

— Ой, да ладно. Ты мне врёшь.

— Я серьёзно, Томми, — говорит то, что правильно, Уилбур. — Ты ему нравишься, так что попробуй хотя бы. Не убудет от тебя.

— Ладно, раз ты так веришь в это, — Томми подтягивает к себе ноги, теряя интерес к учебнику окончательно. Он немного колеблется, но решает спросить то, что его мучало весь их разговор. — Уил, у тебя были отношения вообще?

— Да. Я советовал тебе то, чего сам старался придерживаться, но у меня всё равно были проблемы из-за моих проблем с прикосновениями и это было тяжело. Особенно с девушками. Они обычно очень тактильные, это неплохо, но сложно, — Уилбур кривиться, вспоминая свой единственный опыт отношений с девушкой, когда он не мог даже взять её за руку без навязчивого желания отдёрнуть руку. — Ещё у меня были отношения на расстоянии с парнем. Тоже сложно, но было намного комфортнее.

Томми слушал внимательно, вникая в слова. Он не был удивлён, что у Уилбура был парень, в конце концов, ему не было дело до предпочтений его призрачного друга.

— Ясно. Ты, кстати, сегодня рано.

— Да, закончил с делами раньше, — ответил Уилбур, вспоминая взгляд парня в капюшоне.

— Ты, кстати, так и не дал мне совета о каминг-ауте.

— Не знаю даже, что тебе посоветовать, — он пожал плечами. — Я не дожил до него, но если тебе будет легче, то могу стоять где-нибудь поблизости и поддерживать.

— Спасибо, шиз. Очень действенно.

Конечно, Уилбур идёт за ним, когда Томми спускается на ужин. Иннит чувствует лёгкий мандраж, садясь за стол, но присутствие призрака почему-то успокаивает. Он маячит где-то на фоне, особо не вслушиваясь в будничный разговор о прошедшем дне. Томми несвойственно молчалив, из-за чего заслужил взволнованные взгляды.

Уилбур понял, что тот отступает и, подойдя, сказал:

— Ужин заканчивается, сейчас самое время. Давай, чем быстрее разберёшься с этим, тем раньше это закончится.

Томми вздохнул вместо ответа. Ему действительно нужно было разобраться с этим сейчас, чтобы не создавать себе ещё больше проблем, чем уже есть.

Но это сложно, чёрт. Они, родители, могут разочароваться в нём. Могут не принять, не понять. А могут сделать всё наоборот и Томми не знает как всё будет. Эта неопределённость и пугала подростка, но он понимал, что его призрачный друг прав и говорит дельные вещи.

«Чем быстрее разберёшься с этим, тем раньше это закончится» — проговорил про себя Томми.

— Мам, пап, мне надо кое-что вам рассказать, — с тяжёлым вздохом привлёк внимание к себе Том. Сердце гулко застучало в груди от осознания, что теперь отступать точно некуда. Он не нашёл в себе силы поднять от тарелки взгляда, но чувствовал, как взрослые уставились на него, ожидая ответа, а Уилбур за его спиной ободряюще хмыкнул. — Мне, эм, нравится один парень. Просто хочу, чтобы вы знали.

Томми не смог подобрать более подходящих слов, чем сухой факт. Он был ещё не до конца уверен во всём, но ситуация требовала от него таких действий.

Молчание затянулось, и подросток осмелился посмотреть на своих родителей из-под спадающей на глаза чёлки.

Оба взрослых уставились на сына в немом шоке. Слова застревали бы в глотках, если бы кто-то из них знал, что сказать.

— Это бывает, — прочистив горло сказала женщина. Она попыталась сделать непринужденный вид, какой был до того, как её сын признался в этом. — Тот парень хотя бы мил с тобой?

— Да, он хороший, но я не уверен, что это взаимно.

— Тебе нравятся девушки? — вмешался его отец. Его голос был более стальным и нервно подрагивал. Томми испугался, что это из-за того, что он злиться.

— Д-да. Мне нравилась одна девушка, но это было давно, — затрепетал Томми. Он боялся, что родители действительно не примут его. — Но я не использую какие-либо ярлыки по отношению к себе.

Раздался звон брошенной на стол вилки, которая ударилась о тарелку.

— Я буду у себя в кабинете, — сказал мужчина, поднимаясь и уходя из-за стола.

Томми провожал своего папу тяжёлым взглядом. Своего папу, который учил его кататься на велосипеде, любил шутить и предлагал свою помощь в изучении игры на гитаре. Папа, который всегда помогал решать домашние задания, водил его в зоопарк и рассказывал придуманные истории про роботов, когда Томми был мелким.

Томми провожал своего папу тяжёлым взглядом. Своего папу, который разозлился, когда узнал, что его сыну нравится парень.

Ком застыл у него в горле и он посмотрел на маму, которая выглядела взволнованной.

Уилбур слабо пихнул его в бок, напоминая, что он здесь.

— Не переживай, дорогой, — попыталась она успокоить своего сына. — Ему просто нужно сейчас обдумать это и принять. Ты же знаешь его, всё будет в порядке. Лучше расскажи мне о том мальчике, который… кхм… к которому ты испытываешь симпатию.

— Прости, мам, не хочу сейчас говорить об этом. Я пойду в свою комнату?

Томми не хотел расспросов. Он не хотел сейчас врать.

Женщина не стала настаивать и отпустила его, войдя в положение.

— Как себя чувствуешь? — спросил Уилбур, когда они вернулись в комнату. Он сел рядом с ним на кровать.

— Паршиво, если честно, но думаю я переживу это. Я думаю, сейчас я тоже хочу побыть один.

Уилбур кивнул, подавляя свои внутренние переживания. Он вышел, оставляя парня одного наедине со своими мыслями, надеясь, что с ним всё будет в порядке.

***

Томми едва приоткрыл глаза, как тут же снова зажмурил. Он успел заметить, что в комнате темно, значит, ещё должна быть ночь. Какого чёрта он проснулся? Томми попытался натянуть на себя одеяло, которое, судя по всему, сползло. Может, он проснулся от того, что ему стало холодно? Возможно. Он не собирался разбираться с этим сейчас.

Одеяла не оказалось поблизости и, во время своих попыток нащупать его, Томми почувствовал как что-то ледяное касается его плеча и тормошит его же.

Иннит распахнул глаза, бегло осматривая тёмную комнату, не сразу находя причину своего пробуждения. Паника нарастает внутри его черепа, пока он не натыкается на Уилбура, после чего «что-то ледяное» начинает приобретать очертания пальцев, которые тут же сползают с плеча.

— Уилл, какого чёрта?

— Вставай, ты должен это видеть.

Томми мычит и, замечая одеяло в чужих руках, пытает вырвать его, чтобы укрыться и вернуться в царство снов.

Однако, Уилбур не даёт ему снова заснуть и опять пихает в бок, пока до Томми не доходит.

— Погоди, ты…?

Уилбур сразу понимает, что тот имел ввиду.

— Ну, это очень важно, — он пожимает плечами, как ни в чём не бывало. — Да и это «бытовое прикосновение», которое я могу позволить себе.

— И что же такого важного случилось? — Томми сдаётся и принимает сидячее положение. Уилбур, довольный своей победой, расплывается в широкой улыбке и тычет пальцем в окно.

— Посмотри сам.

Томми, всё ещё сонный, переводит взгляд в указанном направление. Если бы он находился в движении, то определённо бы замер.

За окном шёл снег. Крупные снежинки медленно опускались на землю, подсвеченные фонарным столбом, стоящим у дома. Томми подошёл ближе, чтобы рассмотреть получше. Видимо, снег начался не так давно, судя по тому, что на козырьке гаража, находящемся прямо у него под окном, ещё не образовалось пушистого одеяла.

В свете фонаря пейзаж за окном выглядел, как настоящая сказка. Томми распахнул окно, желая оказаться в гуще событий, и протянул руку достаточно далеко, чтобы на неё опускались снежинки, которые тут же таяли от его тепла.

— Я помню последний первый снег, который застал, — неожиданно заговорил Уилбур, подошедший за Иннитом. Голос его был тихим, размеренным, как будто он рассказывал сказку. Томми обернулся, смотря на призрака чей взгляд был устремлён в окно. В глазах его снова поселилась та печаль, которую подросток когда-то уже замечал. Сейчас его осенило, что это сожаления. — Меня тогда разбудила сестра и мы вылезли на крышу. Она думала, что это звёзды крошатся.

Губы растянулись в улыбке, печальной, тоскливой, сожалеющей. Уилбур так тепло говорил о своей сестре, что невольно Томми стало жутко от мимолётных мыслей, напоминающих, что Уилбур мёртв для всего мира, и его сестра не исключение.

— Вы вылезали на крышу? — спросил Томми.

— Ага, хочешь тоже? Только, думаю, — призрак прервался на мгновение, заглядывая через окно вниз, — да, ты коротковат, чтобы достать самостоятельно, но я могу помочь.

— Эй, ты не настолько уж и выше меня.

Уилбур вылез через окно первым, чуть не поскользнувшись из-за снега, но быстро восстановил равновесие. Томми задумался точно ли это хорошая идея, всё-таки призраку, в отличие от него, ничего не будет, если он упадёт.

Сут, заметив метание парня, заверил, что всё будет хорошо и в своё время он делал так тысячу раз, так что тут не о чем волноваться. Томми, в конце концов, свесил ноги с подоконника, наклоняясь к раскрытым рукам Уилбур, который пошёл на такие жертвы ради него. Спрыгнув, подросток на доли секунды оказался в объятиях, которые были такими странными, едва ощущаются на физическом уровне, но на каком-то другом, духовном что-ли, всё его нутро встрепенулось, получив желаемое. Тут же всё прекратилось. Уилбур убрал руки, удостоверившись, что тот надёжно стоит на ногах.

Без чужой поддержки тут же захотелось снова потерять равновесие, но Томми заткнул внутренний голод.

На улице было холодно, что очевидно, учитывая, что Томми вылез в одной пижаме, но он ни о чём не жалел, чувствуя как его наполняет свежесть, а на открытые участки кожи ложатся снежинки. Он почувствовал ребяческое веселье и тут же захотел изваляться в снегу, а потом слепить снеговика. Томми хихикнул и Уилбур спросил в чём дело.

— Просто думаю как здесь круто, — поделился парень своими ощущениями. Том мелко дрожал, но всё в порядке, он готов это терпеть. Почему-то было очень приятно вот так сидеть здесь, в уютной тишине, посреди ночи, смотреть на падающий снег. Рядом с Уилбуром. Томми готов терпеть такую противную температуру ради таких моментов.

В конце концов, он прервал тишину, решив, что всё может стать ещё лучше, если добавить ещё и разговоры.

— Шиз?

— Да?

— Можешь рассказать что-нибудь? — улыбаясь, попросил Томми.

Уилбур задумывается, перебирая все варианты историй, которые есть в его арсенале, из того, что ещё не рассказал.

— Я же говорил, что какое-то время путешествовал? — начал Сут, но был прерван самым наглым образом.

— Ага, прямо как моя бабушка.

Он цокнул, но продолжил.

Уилбур рассказал о юге, на котором был; о птицах и животных, в питомниках; о странных представлениях, которые устраивали прямо на улице; о праздниках, о которых раньше только слышал. Он рассказывал о самых ярких впечатлениях и событиях, произошедших с ним после смерти. Уилбур мог бы сослаться на то, что это интереснее всех историй, что были до, но правда была в том, что ни одна из тех историй не заставила бы лёгкую улыбку скользнуть по губам.

Почему сейчас, когда падал снег, всё, что было до ощущалось как нож в сердце.

Томми, где-то в середине рассказа, спросил может ли он облокотился об него и теперь слушал все истории, прижимаясь к его плечу, выводя пальцами круговые движения на его руке. Он был готов замурчать от удовольствия, которое ему приносили прикосновения. Ещё Иннит заметил, что снег, если не падает сквозь Уилбура, оседает на нём и не тает.

«Холодный и твёрдый, — решил Томми. — Уютный.»

Уютный насколько может быть мертвец.

— Уилби? — позвал Томми, когда очередной рассказ прекратился и снова воцарилась тишина. Он выводил круги, стараясь игнорировать напряжение под пальцами. — Почему юг?

Уилбур мог бы соврать. Мог сказать что-то про экзотику или прочее дерьмо, которое ассоциировалось с югом.

Но не смог себя заставить.

— Мне хотелось тепла. Тебе, наверное, кажется, что холод — это самое подходящее для меня состояние, потому что я мёртв, вот только после смерти он ощущается по другому. Когда ты мёртвый, холод — это что-то вроде пустоты. Единственное чего по-настоящему начинаешь бояться, когда ты мёртв — как раз таки пустота. Н. Гейман «Амереканские боги»

«Сожаление» — в очередной раз подумал Томми.

— Это имеет смысл. Наверное.