В моей камере не было ничего, кроме четырех сырых углов. В одном из них я: мучился от страшных снов, положив голову на колени. Город снаружи еще не прекратил своего гулкого траура. Иногда с лязгом открывалось окошко в двери. Они смотрели на меня и чего-то ждали.

В моих коротких снах копошилась Тьма. Лезла под одежду и царапала кожу – самая большая нежность, на которую она способна. Благодарила меня за то, что я дал ей размяться и поесть.

– Встать! – вдруг приказала она так четко, что я проснулся.

Передо мной стояли трое. Один старый, с потухшими глазами, вглядывался в помятый документ. Другой, молодой и невзрачный, стоял в дверном проеме и грыз ногти. А третий был закован в черную броню.

Я медленно поднялся, не обращая внимания на боль в спине и коленях.

– Где собираются еретики? – буднично спросил старик.

– Я никогда не был среди них, – также буднично ответил я.

На еретиках лежала моя вина, но я не хотел делить с ними свое наказание.

Старик бросил что-то мне в лицо. По полу разлетелись бусины от подаренного Лаской ожерелья.

– Даю тебе день на то, чтобы прийти в себя и начать отвечать. Или тобой займется бронированный.

Оба мужчины сторонились человека в броне. Я посмотрел в щели его шлема и не нашел за ними глаз.

Утром мне принесли немного еды. Сделал это тот самый невзрачный парень. Он поставил поднос на пол передо мной, присел рядом и протянул мне несколько бумаг.

– Смотри в них и говори как можно тише, – прошептал он. – Я Зов. Скажи, где Ласка. Я постараюсь спасти ее, – он слегка оттянул ворот рубашки, и я увидел на его шее пестрое ожерелье. – Сегодня ты сам всё им расскажешь. У нас есть всего несколько часов. Я давно оставил еретиков и теперь не знаю, где искать. Помоги мне.

Всё во мне велело молчать, но я заговорил и рассказал ему о Прибежище.

– На допросе молчи как можно дольше.

– Я не продержусь и минуты.

– Да, скорее всего так и будет, – он забрал бумаги и вышел.

Как только зашло солнце, в камере появился бронированный. Он завязал мне глаза и руки, вывел на улицу и усадил в машину. В дороге я почти не дышал. Рядом кто-то был, но ничто не нарушало тишины. Мы приехали. Бронированный провел меня в какое-то помещение и поставил на колени. Меня схватили за волосы и повязка слетела с глаз. Я жмурился от яркого света, а когда привык и начал видеть, взвыл от ужаса.

Я был в Прибежище. Фонари на дереве не горели. Вместо них, на мощных ветвях висели в петлях еретики. Ласка была прямо передо мной. Ее тощие посиневшие ступни почти касались моего лица.

– Смотри, это все благодаря тебе, – сказал довольный голос рядом.

Это был Зов. Его рука крепко держала мою голову, не позволяя отвернуться. Он сел рядом, наслаждаясь зрелищем.

– Тут ещё есть пара свободных мест. Какое тебе больше нравится?

Нужно было кричать и вырываться, но мое тело окоченело.

– Выбирай быстрее, или я попрошу его тебе помочь.

Бронированный сделал шаг к нам, и моя рука взметнулась вверх, указывая на ветку, недалеко от Ласки. Зов неприятно улыбнулся и кивнул. Бронированный ушел.

– Я тебе не врал. Когда-то я любил её, пока она совсем не сошла с ума, – Зов схватил Ласку за щиколотку и толкнул. Тело девушки немного покачалось в воздухе, а потом замерло.

Бронированный вернулся, волоча за собой что-то большое и тяжелое. Он прошел мимо и я увидел его ношу. Он тащил к дереву Мертвую Пятку. Истощенного, но живого. Я задрожал и опустил голову, но Зов еще крепче вцепился мне в волосы.

– Смотри внимательно, если не хочешь занять его место.

Как я слаб и мерзок. Из-за слез все расплывалось. Я видел только, как бронированный поднял тело Мертвой Пятки на несколько секунд, и оно повисло в петле, тихо подергиваясь.

– Теперь мы будем поступать с еретиками именно так. Хватит неизвестности. Пусть все видят, к чему приводят их идеи. Их уберут отсюда, когда истлеют веревки, на которых они висят. А я выбрал самые крепкие.

Зов отпустил меня, и я лег на землю.

–  Но тебя среди них не будет. Я слишком благодарен тебе за помощь, так что казню так, как прежде казнили еретиков. А ты оказался самым главным из них. Да и как-то неловко выставлять напоказ тело лучшего наблюдателя. Я стану героем этого города и членом Правительства. Отметь это со мной.

Зов пошел к машине, а бронированный потащил меня следом. На улице, вся в осколках, лежала разбитая дверь Прибежища. Внутрь заходили люди с камерами и инструментами для их установки.

В тюрьме на меня надели новую одежду и привели в небольшой зал с пышной мебелью и тканью на стенах. В центре стоял стол, нагруженный изысканными блюдами. Мы сидели за ним вдвоём с Зовом. Он наслаждался едой, что-то весело рассказывал и совершенно не смущался моим молчанием. Иногда к нему приходили гости, чтобы поздравить с успехом и повышением и выпить немного вина.

Я смотрел на пустую тарелку перед собой и не видел на своей половине стола ни одного острого прибора. Во рту было сухо и гадко.