Сакура стояла к нему спиной, с интересом наблюдая, как за окном крупные хлопья снега, поддавшись яростным порывам ветра, заметают улицы Конохи. Непогода застала Харуно и Хатаке через десять минут после выхода из резиденции Хокаге. И до квартиры Какаши оказалось идти ближе, поэтому он не задумываясь предложил переждать снегопад у него. Продрогшая Сакура согласилась, не раздумывая.
И теперь она стоит у замёрзшего окна в его большом свитере, и смотрится в нём до нелепого мило. Из-под незакатанных, собранных гармошкой рукавов были едва видны кончики ярких ногтей. Сакура прячет в высокий ворот нос, розовые волосы забавно вьются от влажности, делая её обычно сильный образ хрупким.
Хочется обнять её. Согреть в своих руках.
— Я включил обогреватели, одежда высохнет быстро.
Какаши отводит взгляд в сторону, отрывается от дверного косяка, и, наконец-то, решается сделать шаг в единственную комнату — она же и спальня и гостиная. Крошечная однокомнатная квартира, что по размерам напоминала больше комнату в общежитии шиноби только со своей кухней и уборной, совсем не соответствовала статусу Хокаге. Скудный интерьер выдавал, что хозяин жилища совсем не заботится об уюте, либо не так часто бывает дома.
— Не думаю, что погода успокоится в ближайшие часы, — Сакура склонила голову к плечу, словно увидела за окном что-то поистине интересное. — Или ты уже торопишься меня выгнать?
В её голосе скользнули игривые нотки. Девушка покачнулась с пятки на носок, но всё ещё не торопилась поворачиваться к Хатаке лицом.
— Ты же знаешь, я всегда рад тебе, — мужчина бесшумно шагнул в её сторону, останавливаясь в паре шагов за спиной. — Ты можешь остаться тут хоть навсегда.
Какаши лишь хотел поддержать игривый настрой Сакуры, но слово «навсегда» обожгло язык, оседая тяжестью под ребрами. Мужчина негромко прочистил горло, пытаясь скрыть смущение и неловкость, вызванную собственными словами.
— Чай?
Хатаке мысленно стукнул себя по лбу. Ему казалось, что он не мог быть ещё банальнее, чем в этот момент. Сакура издала смешок, оглянулась на него, даря лёгкую улыбку.
— Я не отказалась бы от штанов или тапочек.
Она развернулась к нему полностью, рукава свитера распрямились, скрывая окончательно кончики пальцев. Сакура взмахнула руками, и длинные рукава хлопнули по бедрам. Девушка, продолжая улыбаться, протянула руки в сторону Какаши.
— Поможешь?
Мужчина шагнул ещё ближе, его серые глаза встретились с её зелёными, в которых игрались отсветы озорства. Какаши неторопливо принялся закатывать рукава свитера, заворожённо следя за тем, как черная ткань открывает светлую нежную кожу девушки. Большой палец прошёлся по тонкому запястью. Лёгкое прикосновение заставило на мгновение замереть обоих. То странное напряжение, которое Какаши прежде не мог идентифицировать для себя, начало приобретать формы.
— Я не нашел подходящих тебе по размеру штанов, — голос подвёл его — дрогнув, потому что Сакура опасно сократила оставшиеся крохи сантиметров между их телами, оставленные Какаши для отступления. — А тапочек никогда не было.
— Я так и подумала.
Тонкие пальцы прошлись по предплечью, очерчивая вены. Какаши чувствовал, как внутри все натянулось, грозясь вот-вот лопнуть. Ему так хотелось поддаться внутреннему порыву, отбросить глупые разговоры, которыми они отвлекали друг друга от давно повисшего и нерешённого между ними вопроса. Взгляд Хатаке метнулся к девичьим губам, стоило бы только наклониться, стянуть маску, и он почувствовал бы их вкус.
— Сакура…
Голос тихий, надломленный, но в нём сквозит предупреждение. Какаши знает, коснувшись однажды её так, как ему до дрожи в руках хочется, не сможет остановиться. Не захочет отпустить. Спалит в этой агонии не только себя, но и Сакуру.
— Сколько мы ещё будем играть в эти игры? — её подрагивающие пальцы тянутся к тёмной маске. — Я устала искать причины, чтобы прийти в резиденцию и увидеться с тобой, Какаши. Придумывать глупые предлоги, чтобы остаться с тобой наедине.
Под конец голос Сакуры совсем затихает, а взгляд останавливается на открывшейся милой родинке на подбородке Хатаке. Подушечка большого пальца нежно касается чёрной точки, вызывая у мужчины судорожный выдох. Грубые, мозолистые пальцы смыкаются вокруг запястья Харуно, останавливая в тот самый момент, когда она потянулась к мужским губам. Сакура непонимающе смотрит в слишком серьёзные глаза Какаши, напоминающие ей сейчас грозовые тучи.
— Сакура, — голос хрипит, но справиться с ним Какаши не может, — если я поцелую тебя, то не думаю, что смогу остановиться.
Он поджал губы: фраза, что так долго жила на кончике его языка и раз за разом останавливала от необдуманного поступка, наконец-то, была произнесена вслух — обличая чувства и желания.
— А если я не хочу, чтобы ты останавливался?
Сакура смело посмотрела в глаза напротив, не желая отступать — устала прятать свои чувства. Девушка хотела, чтобы Какаши знал — она готова двигаться дальше, с ним.
Его рука осторожно коснулась тонкой шеи, скользя чуть выше, и пальцы запутались в мягких розовых прядях. Какаши наклонился к чужим, таким манящим губам, медленно и осторожно, всё ещё боясь спугнуть повисшее между ними притяжение. Но стоило его обветренным губам припасть к искусанным в нетерпении губам Сакуры, что-то внутри разрывалось фейерверками, разрушая тонкую грань самообладания.
Несмелое прикосновение сменилось лёгкими покусываниями, которые вызывали тихие стоны обоих. Свободная рука Какаши смяла ткань свитера на талии, притягивая Сакуру ближе. Так, чтобы чувствовать её всю.
Харуно приоткрыла губы позволяя чужому языку проникнуть внутрь, и зацепилась руками за кофту Какаши, в надежде сохранить равновесие. Языки встретились друг с другом, скользя и переплетаясь, наполняя комнату влажными звуками и усилившимися стонами.
Какаши увлек Сакуру за собой в сторону кровати, стараясь не разрывать поцелуй, но девушка разрушила все его планы. Харуно оттолкнула мужчину от себя, и его ноги уперлись в кровать. Хатаке неловко плюхнулся на матрас, разочарованный прервавшимся контактом. Девушка лишь невинно улыбнулась в ответ, раздвинув коленом его ноги в стороны и заставив громко сглотнуть.
— Всегда хотела ощутить объятия со спины.
Сакура удобно устроилась между ног Какаши, прислоняясь спиной к широкой груди. Его руки тут же обвили её тело. Хатаке уткнулся носом в изгиб узкого плеча, пряча смущение и улыбку. Вот такие внезапные выходки и непосредственность — это одни из тысячи причин, почему его всегда так тянуло к Сакуре Харуно.
— Почему ты смеёшься?
Она повернула голову, чтобы посмотреть на Какаши, который крепче стиснул её в объятиях в ответ.
— Прости, я просто не о том подумал.
От сочетания его хитрого взгляда и невинной улыбки, щёки Сакуры вспыхнули с новой силой. Рука непроизвольно стиснула бедро Хатаке чуть сильнее, и девушке захотелось поддаться порыву стукнуть мужчину. Сейчас он напоминал ей Наруто, когда тот внезапно бросался пошлыми шуточками. А ещё по старой привычке захотелось выкрикнуть, какой же Какаши извращенец, но вместо этого Сакура в смущении отвела взгляд в сторону. Чёрный подол свитера смеялся под тонкими пальцами.
— Может быть когда-нибудь. Не сейчас.
Какаши коснулся щеки Сакуры, разворачивая её лицо обратно к себе, нежно поцеловал во вторую. Провёл едва уловимую цепочку поцелуев вниз, задержался на челюсти, и оттягивая ворот кофты, оставил влажный поцелуй на шее. Горячая рука проскользнула под ткань свитера, заставляя Сакуру испуганно замереть. Однако Какаши оставил ладонь на животе, не двигая её выше или ниже. Мужское дыхание обожгло мочку уха.
— Конечно. Давай не будем торопиться.
— А как же твоё "не думаю, что смогу остановиться"?
Хатаке рассмеялся с её поддразниваний и завалился назад вместе с Сакурой. Помог девушке устроиться поудобнее в своих объятиях, даря ещё один лёгкий поцелуй в уголок губ. Прикоснулся лбом к лбу Харуно, прикрывая глаза.
— Просто хотел предупредить, что вряд ли смогу теперь отпустить тебя.
Какаши не видел, как Сакура улыбнулась в ответ. Он слышал, как она плотнее укуталась в его свитер. Почувствовал, как прижалась ближе, поцеловала через тонкую ткань старой форменной безрукавки в грудь. Туда где, за клеткой из ребер грохочет сердце.
Вдохнув запах малинового шампуня, Какаши ощутил, как тепло от того, что Сакура лежит рядом, разлилось внутри. Впервые в жизни он был по-настоящему счастлив.