Никто бы не подумал, но даже у Князя Демонов может болеть голова.

Хуа Чэн отложил в сторону старую, потертую временем книгу и устало потёр висок. От роя наперебой молящихся голосов стало невозможно сосредоточится, а в веками не бьющееся сердце закралось тёмное и соблазнительное желание кого-нибудь прибить.

Как ни странно, всему виной был посвященный ему праздник, что люди стали проводить в небольшой деревушке в нескольких ли от Призрачного города.

Дело в том, что год назад хозяин того места наведался в адское казино, и Хуа Чэн, видя добрые намерения этого человека и будучи в на редкость хорошем расположении духа, проявил невероятную щедрость и позволил ему выиграть довольно крупную сумму.

Старый господин так обрадовался своей удаче, что выделил часть выигрыша на нужды деревни, которая в то время страдала от неурожая, и ещё одну потратил на возведение небольшого храма в честь «Собирателя Цветов под кровавым дождём», объявив крестьянам, что отныне там будут отмечать тот день, когда их одарили удачей, позволившей спасти немало жизней.

Видя насколько сильно светилось благодарностью лицо того господина, Хуа Чэн подумал, почему бы и не дать своё благословение и обзавестись местом, в котором люди могли бы жечь ему благовония?

Да вот только крестьяне решили, что вместе со скромным поклоном они могут начать осыпать его тонной однообразных молитв о любви, несметных богатствах и решении обычных бытовых проблем. Будто он был совсем не демоном, а одним из небожителей со свитой чиновников средних небес, готовых всё это выслушивать.

Первый час Хуа Чэн пытался вникнуть в суть самых громких молитв и отыскать в них что-нибудь мало-мальски интересное. Но ничего, что могло бы заинтриговать его скучающий ум так и не появилось, и вскоре держащее на тонких нитях терпение лопнуло.

«Достали», — Хуа Чэн оборвал духовную сеть, что связывала его с молитвами из храма. В голове тут же опустело, и мужчина прикрыл глаз, вздыхая с облегчением по старой, сохранившейся даже спустя столетия, человеческой привычке.

В эту же ночь он придет к этому старому господину во сне и поставит ультиматум: либо в следующем году люди будут выстраиваться в очередь и молится по порядку, а не устраивать балаган, либо он своими же руками сожжет этот храм ко всем чертям и прихватит заодно летний домик, недавно построенный стариком на небольшую часть выигранных денег.

Щелкнув пальцами, Хуа Чэн послал группу полупрозрачных бабочек заняться самыми простыми молитвами из тех, что сумел разобрать. Он не собирался разбрасываться чудесами, но всё же хоть какие-то добродетели должны были окупиться за то, что прибавляют ему духовной энергии, которой никогда много не бывает.

Раз люди молились, значит, верили в него, а терять новоприобретённых верующих было невыгодно никому. Тем более, он сам прекрасно осознавал, что точно никогда себе не простит, если упустит возможность стать хоть чуточку, но сильнее.

Хуа Чэн подошёл к небольшому балкону и опустил локти на перила, вырезанные из красного дерева и стоящие на тонких металлических столбах, искусно отделанных фигурками в форме ветвей с кленовыми листьями.

Закатное солнце бросало на Дом Блаженства последние слабые лучи, уже едва касающиеся багровых стен, и уступало время сумеркам и надвигающейся безоблачной ночи, что предвещала быть освещенной мириадами осенних созвездий.

В неприкрытом повязкой глазу Хуа Чэна теплым пламенем отражалось понемногу угасающее небо, пока он молча наблюдал за ним, упершись ладонью в подбородо и потерявшись в собственных, внезапно нахлынувших, мыслях.

***

Шань Жэнь шёл по опустевшей улочке, время от времени спотыкаясь о лежащие на пути камни, которые было сложно разглядеть на плохо освещенной тропе.

В руках юноша крепко сжимал палочку благовоний, которую сам изготовил из остатков сандалового дерева и пропитал дорогим ароматическим маслом, очень давно купленным на праздничной ярмарке во время вылазки в большой город.

В очередной раз наткнувшись на камень, Шань Жэнь глубоко вздохнул и взял с себя обещание на следующий день обязательно сходить к соседке и одолжить одну из её ламп. Свою он разбил пару дней назад, когда, засидевшись за работой, случайно задел её локтём и опрокинул на пол, чуть не спалив весь дом.

Возможно, если бы Шань Жэнь вовремя не потушил свечу, лежавшую среди стеклянных осколков, что ещё пару мгновений назад служили лампе стенками, он бы сейчас подходил к храму далеко не с одной молитвой.

Люди говорили, что сегодня самое благоприятное время для того, чтобы просить что-то у Князя Демонов, и что в любую другую ночь было просто бессмысленно пытаться. Шань Жэня же одолевали сомнения даже насчёт этой ночи.

Разве можно было быть настолько уверенными, что Хуа Чэн услышит и исполнит просьбы этой маленькой деревушки? Ведь что, если это только старый господин Фан Хэпин был удостоен такой щедрости?

На сердце Шань Жэня сново тоскливо заскребло от ощущения пустоты и сожаления, когда он подошёл к порогу прекрасного, только недавно отстроенного храма и увидел множество горящих благовоний, торчащих из блестящих, новехоньких серебристых подставок.

Проблему, с которой он столкнулся, ему самому было не решить, а боги, которым здесь поклонялись, никак не реагировали на его бесчисленные, упрямые молитвы.

Юноша краем глаза заглянул за порог и обнаружил, что внутри храма было столько людей, столько молящихся, стоящих на коленях со сложенными руками, что огонёк надежды, что теплился в его душе на выходе из дома, начинал постепенно угасать…

Его одинокая, пропитанная отчаянием молитва…

Даже если людей будут слушать, дойдёт ли она до ушей «Собирателя Цветов под кровавым дождем»? Или же затеряется среди бесчисленных просящих голосов?

Юноша тут же попытался отогнать от себя плохие мысли. Как бы то ни было, принести подношение в благодарность за деньги, что помогли прокормить отчаявшихся и голодных крестьян в прошлогодний неурожай, было хорошим делом.

Шань Жэнь поджёг благовонию и опустил её на одну из оставшихся подставок. Палочка выделялась среди всех остальных буроватым оттенком сандалового дерева и источала едва уловимый аромат весенних цветов.