— за распитие алкоголя вам выписывается штраф, мистер, — темные глаза сверкнули из-под дурацкой шляпы полицейского, смерив казуху каким-то странным презрительным взглядом.
— я проиграл квартиру и все свое состояние, мистер, — улыбнулся казуха, подмигивая незнакомцу. — лондон, знаете ли, место грязное, — он вдруг закатился пьяным громким смехом, разливая содержимое тяжелого граненого стакана прямо на чужой выглаженный пиджак.
казуха опешил и прыснул в рукав рубашки, но стоило ему поднять глаза и увидеть чужое явно злое лицо...
— я все понял, всё понял. мистер... как вас там? да, я уже встаю, — казуха натянуто улыбнулся, потому что ему потребовалось взять в кулак последние остатки сил и скоординировать действия ног и рук, чтобы подняться со скамьи и не вылить остатки питья, как иронично, на всё того же господина полицейского.
— да-да, я уже почти встал... ха-ха, — промямлил он и бухнулся обратно.
полицейский закатил глаза и цокнул, хватая негодника за воротник легкого плащика — казуха как был, так и остался таким же беспечным весельчаком, который совершенно не заботится о своём здоровье — для семи часов вечера одеваться подобным образом всё равно что выйти на улицу в холод голышом, видимо, (бывшему) миллионеру теперь придется рыться в мусорках, чтобы найти себе одежонку по погоде.
— прости, но... рыться в мусорках? мне? — усмехнулся казуха, затягивая волосы в хвосте покрепче. — скарамуш, милый, ты все такой же грубый и совершенно не обращаешь внимания, что говоришь. дай угадаю, мысли вслух?
скарамуш безразлично поднял одну бровь, перекатывая во рту леденец с одной щеки в другую, отпустил бедного во всех смыслах старого знакомого и сложил руки на груди.
— на твоём месте я бы побеспокоился о самом себе, гражданин-нарушитель-сэр. вы употребляли спиртное на улице и испортили одежду госслужащего. вам нужно загладить свою вину, иначе...
— о, я понял. но я на мели. видишь? — в доказательство казуха поставил стакан и вывернул карманы плаща. — я... как там говорится? отпустил ситуацию и расправил крылья. теперь ничего меня не держит в этом городе...
— ничего, кроме трех штрафов, сэр, — уголок губ сам попозл вверх, выдавая, что...
— господин полицейский, а вы умеете улыбаться. не хотите ли заглянуть на чай...?
скара не ожилал приглашения в лоб по двум причинам: гражданин каэдэхара пьян, а когда он пьян, то несёт всякую чепуху, а вторая... скара тоже человек, и у каждого человека, особенно трудоголика, в квартире бардак.
скарамуш ничего не ответил и моментально сменился в лице.
они давным давно решили, что останутся друг другу никем, незнакомцами, у который нет дороги вперёд.
— ...вспомнить, как нам было весело... пробираться на территорию закрытого бассейна, чтобы вместе поплавать... помнишь, я тогда вымок полностью... — казуха легким движением усадил скарамуша рядом с собой, обвивая его шею руками.
— казуха, нет. мы договорились.. — сказа громко вдохнул и выдохнул, поправив шляпу.
— ты правда не хочешь? — казуха заправил прядь за ухо и отстранился от парня, — что ж, господин полицейский, у меня есть последнее слово? или желание? я пьяный бездомный никто, проигравший всё свое состояние в покер. за это, я полагаю, меня посадят в тюрьму...?
скарамуш опустил голову.
— ... хотя, — он усмехнулся, — мне уже все равно, куда идти. ни семьи, ни денег, — он потянулся и громко зевнул, — наверное, классная у меня была жизнь.
— хочешь остаться у меня? — скарамуш поднялся со скамьи и осуждающе, сверху вниз (у казухи бабочке в животе), как он постоянно смотрел на всех, к кому проявлял малейшую доброту, закрытую в уголках его сердца. — не обещаю люксовую двуспальную кровать, я живу один. пойдёшь? — он вытянул руку, не обращая внимания на чужой взгляд, полный невообразимой надежды и радости. как будто казуха сейчас получил то, что хотел.
***
— мне нужно позвонить, — за все то время, пока они шли до дома скарамуша, никакой беседы не было, это первые слова между ними.
— по работе? — усмехнулся казуха, скрещивая руки на груди. — не забудь рассказать им, какой я плохой и что обязан сесть в тюрьму. ну... — он многозначительно протянул последнюю гласную, улыбаясь, — или на что-то.
скарамуш громко выдохнул, закатив глаза, давая понять, что никаких «что-то» больше не будет.
зайдя в красную телефонную кабинку, он закинул деньги в монетоприемник, совершенно не ожидая, что совсем недавно обедневший, озябший пьянчужка подойдёт сзади и засунет свои холодные руки в чужие карманы, кладя голову на плечо (хотелось бы не врать самому себе, но скар жаждал этого прикосновения так же сильно, насколько казуха сейчас был пьян).
— скарамуш... неужели мы не сможем вернуться к тем отношениям, что были между нами раньше? — казуха закрыл глаза и улыбнулся от чувства тепла и комфорта.
скара ничего не ответил, замерев на несколько секунд. его озябшие руки просили почувствовать чужое тепло, но дурацкие обещания... внутренний конфликт с чувствами и реальностью нарастал с высокой скоростью, хотелось обнять казуху, сказать, что всё будет замечательно, если они окажутся вместе, но сказанные слова и миллион обещаний. обещания. верно, обещания, нерушимые клятвы вечером, глядя в глаза друг другу и держась за руки. и кому эти обещания? казухе? себе?
они разбежались по причине «не сошлись характерами», старое не вернёшь, но вот он, казуха, который всем телом показывает, что жаждал встречи. в голову скарамуша закралась, тихо, почти неслышно, одна мысль.
он цыкнул и накрыл чужие руки своими и почувствовал такие же холодные с длинными угловатыми пальцами, такие же теплые и родные.
казуха в ответ на неожиданное, но такое долгожданное прикосновение слегка вздрогнул и улыбнулся.
кажется, некоторые обещания нужно и, возможно, даже полезно нарушать.