Встреча застала нас в небольшом внутреннем дворике с лавочками и декоративными деревцами. Обычно это место наводняется офисными работниками во время обеденного перерыва, но мало кто хочет вернуться сюда после завершения рабочего дня. Ясное небо заглядывало в импровизированный многоэтажный колодец, постепенно темнея в оттенках. С собой Наташа прихватила бумажный стакан с кофе и готовность к диалогу.

Однако, она не дослушивает вопрос до конца и раздражённо перебивает:

— И вы туда же? Честно говоря, я надеялась, что хоть вы не станете поднимать эту тему. Вы же знаете, что в последнее время о нём ходит много разговоров, и про меня в них тоже не забывают, — Арловская, показав телефон, поясняет. — Крыша уже едет от уведомлений!

Отложив его в сторону рядом со стаканом, она поднимается на ноги.

— Если честно, он у меня уже в печёнках сидит! — накипевшие эмоции не позволяют остаться на месте, и Наташа принялась расхаживать перед лавочкой. — Понятно, что Торис пытается оказывать знаки внимания, упорно не замечая моих отказов. Для этого он плюшевых мишек с неба сбрасывает, например, или шарики покупает и надувает…. Вот бы найти того пикапера, который ему всё это насоветовал, да как дать ему по голове! — Наталья остановилась, картинно замахнувшись рукой. — Только представь: Торис нанимает частный самолёт, летит на нём ко мне, цепляет к мишкам парашюты, записки и сбрасывает их к моему дому. Скажешь, романтично? Хорошо, мишки падают, я подбираю одного — на записке три слова «дай свободу слова». Здорово, правда? — по её виду было понятно, что прозвучи в ответ на эти слова согласие, она порвала бы собеседника на лоскуты.

— Преследует меня, в последнее время даже караулит у дома. Каждый раз талдычит одно и то же про свою любовь, открытие глаз на происходящее и предложение выйти за него, чтобы таким путём, якобы, «войти в европейскую семью». А я ему в ответ: «Ты совсем уже поехавший? Я живу, считай, в центре Европы, мне не нужно выходить за кого-то замуж, чтобы быть её частью!» Да, резко. Но он уже иначе не понимает!

Нервно навернув ещё пару «кругов», Наташа вернулась на лавочку и взяла в руки стаканчик. Сделав пару больших глотков, девушка поёжилась от прохладного ветра, спешно кутаясь в лёгкий платок.

— И ведь Торис же не тупой. Глупый человек не сможет договориться до того, чтобы я к нему переехала, а потом и всех нас забрал к себе Феликс. Пускай меня далеко не всё там устраивало, но то, что Торис мог тогда принимать умные решения — факт, — она ещё отпила из стаканчика. — Потом Ваня решил попробовать нас объединить. «Вы же уже были вместе, знаете, как постоять друг за друга» — сказал он тогда. Но эта идея прожила всего несколько месяцев — умерла от того, что Торис не смог меня защитить, да и показало его тоску по временам с Феликсом. А ведь поначалу он был настроен решительно, даже тогда взял на себя ведение всех дел. Подумать только — такой шанс проявить силу, завоевать моё расположение, там бы и до свадьбы было недалеко — и так всё упустить. Похоже, тогда он затеял хитрую игру, желая выйти из неё победителем, но переиграл сам себя. — Наташа покрутила в руках стаканчик, заглянув в его тёмное дно. — Наверное, он и сейчас может придумать что-то умное, но видимо, страх перед неудачей заставляет его поступать иначе. В любом случае, пока он не погружается в собственные фантазии, с ним вполне можно вести дела, — она ненадолго замолчала, допивая кофе. Отвернувшись, чтобы выбросить стаканчик, лицо девушки стало задумчивым, а в глазах промелькнула печаль.

— Да и если задуматься о его чувствах… были ли они? Если да, то это было что-то очень странное, — речь её стала более размеренной, она старалась аккуратно подбирать слова. — Проблема в том, что он не любит меня такой, какая я есть. Мы слишком разные. Мы думаем по-разному. Наверняка он уверен, что я сошла с ума — и это единственное, что нас объединяет. Просто, для меня он тоже не выглядит шибко здоровым, — она усмехнулась. — Разве будет здоровый человек так упорно пытаться изменить другого, приводить его к одному Богу известному шаблону? Если мне и так неплохо живётся? Не поверю, что ему больше нечем заняться, кроме преследования меня. Да, я когда-то тоже была «не в себе», цепляясь за брата как за соломинку и умоляя его жениться на мне. Тогда я настолько устала от неспокойной жизни вокруг, что мечтала хоть о каком-то мире и на мой взгляд, только Ваня мог дать это мне. Но те времена прошли и мне за них очень стыдно. Будет ли стыдно Торису спустя время? Вопрос открытый, — со вздохом Наташа подняла взгляд в вечернее небо.

— На самом деле грустно видеть, что он любит не меня, а, скорее, какой-то мой идеальный образ. Образ, который он сам и придумал, игнорируя меня настоящую. Я не верю в то, что в нём всё ещё живы его чувства. Я вижу, что это скорее его очередная хитрая игра, в которой он планирует обмануть и меня тоже. Когда мир буквально тошнит от перебора лицемерия и игр разума, единственное, что мне нужно — это искренность. Если бы Торис и правда меня любил, он бы это понимал, — она ненадолго умолкла, видимо, стараясь направить мысли в иное русло.

— Мой большой восточный сосед в этом плане куда более сообразителен, — вновь заговорила Наташа. — Ваня прямо утверждает, что не оставит меня в беде и я склонна этому верить. Несмотря на то, что ему самому сейчас нелегко, он не отступается от своих слов. И я это ценю, - она прищурилась, видимо, вспоминая заданный вопрос.

— Мне в целом трудно говорить о симпатиях к кому-либо ещё. Когда всё вокруг стремится усложниться и помножить себя на много раз, хочется чего-то простого, человеческого — чтобы не канифолили мозги своими тараканами и просто добросовестно выполняли свою работу. Но разве это сейчас кому-то интересно? Полемики из простых и прямых действий не сделаешь.

Вот и приходится учиться любить себя самой. Это гораздо безопаснее, чем надеяться на чьё-то благородство. Прагматизм и обоюдная выгода — вот, что сейчас выглядит надёжнее всего. По крайней мере, сфера денег не знает слова «может».

Скользнув взглядом по зажигающимся окнам, она добавляет:

— Для внутреннего спокойствия этого вполне достаточно.