«Все мы лжецы, когда нам есть от этого польза».
© Корнелия Функе
Дрожащие сизые сумерки опустились на чешуйчатые купола дворца лесного короля, излишне быстро сменяя долгий, знойный день, какие обычны в это время года. В тот день мерно накрапывал летний, шепчущий дождь, — это Трандуил запомнил до боли хорошо, будто бы еще тогда, в далеком начале диковинной дороги предчувствовал, чем то событие обернется.
Отец был, как всегда, серьезен да лишь непривычно глубоко хмурился, изредка бросая на него долгие, тяжелые взгляды. Трандуил и рад бы спросить, больше всего на свете в тот миг желая узнать, что же происходит, но на корню подавил мимолетный порыв, прикусывая язык. Отец сам расскажет, когда придет время, а до тех пор он не должен ни о чем спрашивать — так уж у них сложилось.
И он действительно заговаривает, наконец, бросая короткие, жесткие фразы да сына заставляя в невольной вспышке удивления вскочить на ноги, теряя лицо. Едва ли Трандуил мог ожидать подобного; разве только размышлять в рассеянности душными, жаркими вечерами с толстым фолиантом в руках.
Но отец не просил и не советовал вовсе — приказывал. И, разумеется, Трандуил повиновался, отрешенно продумывая, как обернуть то, что должно вскоре случиться с наибольшей для себя пользой и отсечь всякую вероятность глупых неприятностей. В конце концов, смысла спорить и прекословить не было абсолютно, и оба то прекрасно осознавали.
***
Трандуил устало вздыхает. Несомненно, незнакомая до недавнего времени леди Эллериан была красива. А еще — умна, привлекательна и, вполне довольно приятна в общении, как говорили.
Ничего из этого Трандуил отрицать не мог, в раздражении понимая, что многочисленными достоинствами своим она ненароком не оставила ему путей отступления. Едва ли Трандуил и в самом деле надеялся на то, но все же некую мысль, сейчас вдребезги разбившуюся, лелял. Все же, разнообразных достоинств у младшей дочери лорда Морнэмира, — старшая, насколько было известно, давно уже помолвлена, — было достаточно. Но был у нее один, незначительный, как казалось, недостаток: сына короля Орофера она совершенно не любила. Ровно как и он ее, что уж таить.
Трандуил знал, что чувства свои контролирует превосходно, знал, что это в любом случае останется неизменным, и точно знал, что жизнь ничуть не похожа на тот возвышенный, излишне сентиментальный и мечтательный бред, о котором чрезмерно часто поется в балладах да рассказывается в редких книгах. Внезапная вспышка любви в браке, заключенном без нее; долгий, слезливый путь от ненависти и равнодушия к любви — сказка, не более. Трандуил знал, что такого у них не будет. И не случилось.
Трандуил уже был уверен в том, как этот диковинный брак сложится, предпочитая надеяться на лучшее, пусть то и было не в его привычках. Любви, в том виде, в котором она обычна меж возлюбленными — не будет ни в коем случае; Трандуил достаточно хорошо знал себя, чтобы утверждать — такого он не допустит. Но любовь не так важна, как говорят, поистине счастливый брак строится на ином, большем. Уважение, понимание, поддержку — он оказать способен. В том, что у них будет хотя бы сколько-нибудь счастливый брак, Трандуил не сомневался.
Союзы по расчету средь Старших детей Илуватора — исключение, не правило; если уж заключаются, то отнюдь не ради любви, иль продолжения рода, что без первого невозможно. Выгода, корысть, точный подсчет и способ выжить; удержаться на излишне высоко поднятой планке. Браки меж эльдар устанавливались если не по любви, то по свободной воле — этого у них хватало.
Впрочем, их чувства здесь играли последнюю роль, ведь королям в просьбах не отказывают. Пусть даже столь щекотливых, как эта. Брак по расчету, выгодный для обоих сторон союз, отказаться от которого кронпринцу никто не позволил бы.
Сама же будущая невеста, едва узнав и тут же разозлившись на замысел отца, поспешно покинула поместье, чтобы лишь через несколько дней вернуться с беспристрастной маской на лице, дрожащими руками и глазами, полными льда. Есть мириады вещей на свете любви и счастья важнее, — она знает. И, быть может, именно знание то после сыграет роковую роль в странно извернувшейся судьбе.
***
— Леди, — Трандуил осторожно сжимает тонкие пальцы и, склонившись в поклоне, легко целует их. Девушка краснеет, не то от смущения, не то от нового приступа гнева и быстро выдергивает ладонь, едва не забывая сделать реверанс. На миг их руки соприкасаются, и принц вопросительно приподнимает брови, почувствовав шершавость мозолей, но ничего не говорит, обещая себе позже с этим разобраться. — Вы, как всегда, прелестны.
— Милорд, — цедит Эллериан сквозь зубы, заметив его изменившееся выражение лица. — Нужно ли трать время на комплименты или мы можем сразу перейти к сути вашего ночного, — принц бросает насмешливый взгляд на саму девушку, одетую в темный костюм на подобии тех, что одевают во время занятий верховой ездой, и ничуть не похожий на ночное платье, — и, вероятно, тайного визита?
Юноша молчит пару минут, внимательно рассматривая богатое убранство покоев, в которые столь неосмотрительно проник весьма нетрадиционным образом — через окно, и лишь после отвечает:
— Хотелось бы поговорить сейчас, чтобы в дальнейшем не допустить недопониманий.
— Слушаю вас, — кивает она, и, будто вспомнив нечто важное, морщится, быстро показывает рукой в сторону кровати под темным балдахином, предлагая сесть. Принц рассеянно расправляет складки на атласном одеяле и, наверное, в первый раз за все время поднимает голову, пристально глядя эллет в глаза.
— Давайте сразу на чистоту, — начинает он, и Эллериан невольно вздрагивает, поводя плечом, стоит ей услышать этот голос. — Ни я, ни вы сами этого брака не хотите, верно?
— Да. — Сухо чеканит девушка, не отводя взора и внимательно глядя в, будто светящиеся во тьме, глаза визави. — Простите, но вы, милорд, не тот, кого я бы предпочла видеть своим… супругом. — О, как же нелегко даётся ей это слово…
Но Эру милостивый, разве может это быть реальностью? Чем она провинилась, что сейчас должна выходить замуж за безликого, вечной темной тени собственного излишне яркого родителя, о котором и не известно никому ничего даже столько времени спустя? О, многое бы Эллериан отдала ради того, чтобы избежать столь сомнительной чести. Но подвести отца нельзя. Слишком уж дорого может стоить ему отказ. А король Орофер вторых шансов не дает.
Трандуил смотрит на нее. Просто смотрит, не произнося ни слова, будто пытается запомнить каждую мельчайшую деталь.
— Этого союза желает мой отец и мой король. — Говорит он, наконец отводя взгляд. — Он будет благом для нашего королевства. Мой долг — подчиниться. Да и вы сами, леди, не в той ситуации, чтобы отказываться, — в голосе принца на миг проскальзывают насмешливые нотки, но он тут же скрывает их, и отчего-то раздраженно ерошит волосы, расплетая сложные косы, и заставляет Эллериан поморщится. Она всегда на дух не переносила подобной небрежности.
Благо? Едва ли; король движим сейчас только эгоистичным тщеславием, да тягой к власти, — Трандуил знает. Этот союз — лишь способ отцу трон удержать, выполнив приказания совета. Женитьба с одной из лесного народа — малая цена за корону. Отец выбрал самый удобный для себя вариант, избрав из сотен юных эльдие ту, что рождена была в браке меж эльфом из синдар, что покинул когда-то вслед за ним Дориат, и эллет, из народа нандор.
— Я не люблю вас, вы же не любите меня. Что ж, думаю подобная ситуация более чем всех устроит, не так ли? — эльдие прикусывает губу и покрепче сжимает пальцы, что так и тянутся исправить тот растрепанный кошмар на голове лорда.
Серебряные пряди чистым снегом отливают в холодном свете звезд, что лишь недавно появились на темном небосводе, брильянтовой пылью озаряя полночную синеву небес, и девушка рвано выдыхает, стараясь не смотреть на них. Эльф же качает головой и, не дождавшись ответа, продолжает:
— Пусть я не могу предложить вам любовь, свою дружбу и поддержку во всех начинаниях я преподнести в силах. В этот час, леди, я не прошу вашу руку и сердце, но предлагаю собственную руку. Никогда не стать мне вам возлюбленным, но быть братом и соратником мне по силам.
В безмолвии Эллериан смотрит на протянутую ей руку. Драгоценные камни колец сверкают, переливаясь на свету; перстни диковинными змеями обвивают пальцы, сверкая глазами-изумрудами. Много мыслей проносились в тот миг в разуме ее, но ни одна не задерживалась надолго. Наконец, после долгих и столь мучительных минут тишины, она протягивает собственную ладонь в ответ, сжимая чужую.
Пальцы принца холодные, тонкие, все стертые о тетиву лука, но сжимают они руку названной сестры своей на удивление крепко. Ободок старинного кольца неприятно царапает кожу, но эльдие нет до того дела: все внимание ее заняли сияющие не хуже самых ярких звезд и прекраснее любых самоцветов глаза напротив. Лихорадочно она облизывает сухие губы и тихо шепчет, взора не отрывая:
— Отчего бы и нет?
***
Трандуил крепко сжимает в руках нож для рыбы, из фамильного столового серебра — свадебного подарка отца матери; и через силу выдавливает из себя подобие радушной улыбки, адресованной лорду Морнэмиру — отцу Эллериан, что сейчас сидела напротив и была белее мертвого. Кажется, семейный ужин не задался.
Отец, восседающий во главе стола и насмешливо наблюдающий за сим, несомненно занятным действом, настаивал, чтобы все состоялось в согласии с традициями. О, его ехидную улыбку на словах «поухаживай за ней, Трандуил, девушкам это нравится», принц запомнил надолго. Эру, поухаживай. От этого слова его и сейчас передергивает. К чему это лицемерие, зачем ложь? Отец, в очередной раз, преследовал собственные неясные цели, не удосужившись рассказать о них.
И вот, всего из-за одной несчастной фразы они уже какой час сидят за обеденным столом, прожигая друг друга взорами и не обращая ровным счетом никакого внимания на сами блюда. Тихо хрустит стекло и Трандуил, поднимая взгляд, встречается с испуганными глазами новоявленной невесты, все еще сжимающей в руке то немногое, что осталось от кубка из чистейшего хрусталя. Эльф обреченно выдыхает и, прежде чем кто-нибудь успевает заговорить, встает со своего места.
— Позвольте мне отвести леди в лазарет. Кажется, у нее кровь. — Он быстро кланяется королю, и аккуратно подхватив опешившую деву под руку, уводит ее прочь из этой проклятой залы.
— Это всего лишь царапина, я могу… — начинает было Эллериан, но юноша резко разворачивается и смотрит ей прямо во все еще чуть расширенные от недавнего испуга глаза.
— Не знаю как у вас, но у меня нет ни малейшего желания оставаться там хоть еще одну минуту. И раз у нас появился столь хороший предлог удалиться, упускать его я не намерен.
— О. Понимаю, — девушка щурится, улыбаясь уголком губ. — Вот уж не думала, что услышу что-то подобное от вас.
Принц изумленно изгибает бровь и, сложив руки на груди, с напускной обидой в голосе спрашивает ее:
— Я что по вашему, не эльф? Умереть от скуки никогда не входило в мой план действий на жизнь. Увольте, слишком сомнительное удовольствие, — пару мгновений он молчит, оценивающе осматривая Эллериан, прежде чем вновь заговорить:
— Что ж, думаю ситуация не настолько критична, чтобы идти в лазарет. В таком случае, предлагаю вам пройти в мои покои; там, уверен, найдутся обеззараживающий раствор и чистые бинты.
— Да, конечно, — с минуту подумав, отвечает она, легко склонив голову. — Ведите, милорд.
По лицу аранена проскальзывает легкая улыбка и он, отвесив шутливый поклон, протягивает ей руку. Совсем как несколько дней назад, в ту странную ночь.
«Сегодня он надел перчатки», — отстраненно замечает Эллериан и едва заметно морщится, когда жесткая ткань касается до сих пор кровоточащей ранки. Если Трандуил и заметил гримасу боли на ее лице, виду не подал; он едва заметно ослабляет хватку и опускает пальцы чуть ниже, не давая приступу рези повториться.
Они быстро идут по запутанным переходам дворца Лесного короля и Эллериан лишь диву дается, как можно запомнить столь запутанный маршрут. Но кажется, будто ее спутника это совершенно не смущает, словом и находятся они не здесь, а, к примеру, на главной площади, где потеряться невозможно. Не то чтобы у нее это не получалось…
Незаметно они оказываются у той самой двери. Эллериан невольно задерживает дыхание, словно готовясь увидеть нечто прекрасное. И спустя мгновение разочарованно выдыхает. Темное дерево, золото и алый бархат. Нет, покои безусловно великолепны и действительно достойны принца трона, но ничего из ряда вон выходящего она не замечает.
— Неужто не нравится? — внезапно вопрошает Трандуил и девушка, наконец, возвращается в реальность, замечая, что жених что-то ищет в одном из ящиков возле письменного стола.
— Я ожидала большего. — Сухо отвечает она, увидев насмешливую улыбку на его лице. Не то чтобы он особо старался не скрыть.
— Все всегда так говорят, — фыркает принц и победно восклицает, потрясая рукой с зажатыми в ней странного цвета листьями.
— И что же это? — скептически вопрошает Эллериан. — Ну же, удивите меня, милорд.
— Всего лишь растение с невероятными лекарственными способностями и зубодробительным названием, — пожимает он плечами. — Не бойтесь, от этого еще никто не умирал.
— Значит ли это, что мне повезет стать первой?
— Значит ли это, что вы сомневаетесь в моих умениях? — в тон ей говорит юноша. — Леди, хотите вы того иль нет, вам придется мне довериться. И сейчас, и в будущем. Я бы сказал, что мне жаль, но от моих сожалений ничего не изменится, так что…
— Так что вы лучше промолчите, верно? — невинно хлопая глазами, — как любила делать ее старшая сестра в те дни, когда забыв выполнить задание, пыталась заговорить их наставника, — договаривает Эллериан.
— Вы совершенно правы, о прекрасная дева, — с легкой улыбкой тянет Трандуил. — Приступим, пожалуй?
— Учтите, моя смерть будет на вашей совести, — шутливо грозит ему пальцем девушка, но все же протягивает ладонь.
— Всегда. — Отвечает он, старательно размешивая темно-зеленый отвар в глиняной чаше.
Мазь немного жжется, заставляя Эллериан кусать губы, но уже вскоре боль проходит, оставляя лишь приятный холодок на разгоряченной коже. Принц, будто в насмешку, дует на ранку с излишней, — на взгляд самой девушки, — осторожностью, накладывая повязку.
— Ну вот и все, — выдыхает эльф, удовлетворенно улыбаясь, и поднимается с кровати, на которой он усадил свою гостью часом ранее, и вытирает испачканные пальцы платком. — Можем возвращаться. Или, если хотите, я могу сводить вас на небольшую экскурсию по нашему дворцу.
— Король ведь будет против, разве нет? — с легко читаемым сомнением в голосе спрашивает Эллериан, из-за всех сил стараясь подавить в нем нотки надежды. Возвращаться в ту, уже успевшую стать ненавистной залу, желания у нее не было.
— О, даю вам слово, что он ничего не узнает. В конце концов, скоро это место должно стать вам домом. Негоже будет, если леди заблудится в собственных владениях, не правда ли?
— В таком случае, не вижу причин отказать, — улыбается девушка, делая небольшой реверанс. — Ведите, милорд. — Вновь повторяет она, вызывая на губах Трандуила еле заметную усмешку.
«Это обещает быть занятным», — рассеянно думает принц, осторожно подхватывая ее под локоть и уводя прочь, чтобы после закружить в лабиринтах дворца. Проскальзывает ленивая мысль, что ожидания его все же оправдались.
— Куда же вы желаете попасть в первую очередь?
— Я бы хотела поглядеть на картинную галерею, разумеется, если вы не против, — не задумываясь отвечает Эллериан, позволяя сыну короля, у которого на этот раз, к ее необъятному счастью, идеально убраны волосы, увести ее.
— С чего мне быть против? Чего бы вы не пожелали иль попросили — я исполню. Считайте это небольшим предсвадебным подарком.
— Вы необычайно щедры, милорд, — весело фыркает девушка. — Долго ли нам еще идти?
— Имейте терпение, леди, — наигранно печально вздыхает принц, уводя ее в темную глубь переплетений бесконечных ходов дворца.
Путь до галереи, — если верить на слово Трандуилу, а не делать этого у Эллериан причин пока что не было, — был одним из самых длинных и путанных. Она не помнила, сколько часов они уже блуждают по темным переплетением коридоров, конца которым будто и не было вовсе.
Резные свечи в тяжелых подсвечниках давали не так много света, как хотелось бы, и из-за этого шли они в полутьме, периодически спотыкаясь. Неизвестно — то ли королю Орофера нравилась подобная атмосфера, то ли столь ничтожные вопросы были выше его внимания, а сам Трандуил подобным вовремя не озаботился. Лепнина на стенах, что золотом поблескивала в дрожащем пламени свечей, была красивой, но слишком уж вычурной на вкус Эллериан.
Внезапно принц останавливается и Эллериан, тихо ахнув, споткнувшись, налетает на него. Случайно наступает ногой на слишком уж длинный подол платья, и во внезапно повисшей тишине громом звучит хруст рвущейся ткани. Оба смотрят друг на друга расширившимися от ужаса глазами. Девушка мертвенно бледнеет, юноша же наоборот — краснеет, смущенно опуская взор в пол, видимо находя узоры на мраморе уж очень интересными.
— Кхм, я… — начинает было Трандуил, но тут же запинается, не зная, что ему следует сделать. — Я… Могу я предложить вам свой плащ?
— О, я была бы вам признательна… — шепчет Эллериан, заливаясь предательским румянцем.
Плащ слишком длинный для нее — достаточно для того, чтобы полностью прикрыть им разорванное платье и обернуть на подобии тоги.
— Благодарю вас, — робко произносит она, в тайне радуясь, что в темноте не видно её алого лица.
— Ну что вы, — теряется Трандуил, вероятно, впервые в жизни не понимая, что сказать. — В этом досадном происшествие есть и моя вина… — он нервно проводит рукой по волосам, и, откашлявшись, говорит:
— Ах, вот мы наконец и пришли. Позвольте…
Отточенным жестом он распахивает узорчатые дверцы и придерживает их, приглашая Эллериан пройти внутрь. Девушка делает осторожный шажок и тут же прикрывает глаза ладонью, ослепленная ярким сиянием свеч. Когда эллет наконец осмеливается открыть глаза, она замирает, в немом восхищении осматривая все, что только могла увидеть. Спохватившись, Трандуил вновь подает ей руку и ведет вглубь галереи, тихо рассказывая о каждом портрете или картине, что заинтересовала будущую невесту.
Вдруг Эллериан застывает, не в силах оторвать взора от одного из полотен, заключенного в тяжелую золотую раму.
— Кто это? — спрашивает она, будто разом позабыв о всех правилах этикета.
— Ах это, — принц в то же мгновение отказывается рядом и, бросив быстрый взгляд на картину, едва заметно хмурится. На полотне были изображены пятеро эльфов, совсем еще мальчишек, столь разных, но в тоже время до удивления похожих.
Первый, темноволосый, морщит веснушчатый нос, крепко прижимая к груди ужасно старый на вид фолиант, с явным неодобрением в глазах смотрит на кудрявого товарища, лихо позирующего с высоко поднятым мечом. Третий, со странными, чарующими глазами цвета темной листвы, стоит, гордо подняв голову — во всем его облике, начиная от белокурых волос, что аккуратными волнами ложатся на плечи, до потертого колчана за плечом и длинного лука, что он крепко сжимает в руках, говорит о величии. Четвертый юноша, чьи тяжелые темные волосы коротко обрублены, отчего-то хмурится. Лицо его пересекли три белые полосы шрама, будто оставленные когтями дикого зверя.
Но взор Эллериан приковал к себе пятый воин, совсем еще мальчишка. Кажется ей, словно в серых глазах его пляшет само солнце, играя с веселым азартом, что давно поселился в них. Незнакомец смеется, золотые косы его взъерошены, сверкают на свету начищенные до блеска доспехи.
— Это мой отец, в далекой юности своей, — спокойно отвечает принц Трандуил, со странной тоской во взгляде смотря на портрет. — А рядом с ним те, кого он называл друзьями.
— Неужто покинули они его?
— О, можно и так сказать. Они мертвы, леди. Убиты все до единого много лет назад.
Несколько мгновений они молчат: Эллериан лишь потому, что не знает, следует ей говорить в этот миг или лучше промолчать; Трандуил же с головой погрузился в пучину раздумий, не обращая внимания на метания своей гостьи.
— Думаю, нам стоит возвращаться. — Замечает он, смотря будто сквозь девушку, не замечая ее. — Ваш отец наверняка беспокоится…
— Вы правы, — соглашается эллет, плотнее кутаясь в алый плащ.
«Эру, что же сказать adar? Как объяснить?» — размышляет она, позволяя принцу вновь вести ее по дворцу, вероятно, обратно в обеденную залу. Она задумывается настолько сильно, что и не замечает, как они наконец возвращаются.
— Эллериан, дорогая, как это понимать? — отец ошеломленно смотрит на нее, а после переводит взор на Трандуила, что потупившись, разглядывает носки своих сапог.
— Да ладно тебе, Морнэмир, что взять с молодых? — натянуто улыбается король, но юноша безошибочно угадывает в его глазах огонь ни чем не прикрытой ярости. Кажется, ему придется дорого заплатить за это происшествие.
— Орофер, это недопустимо… — начинает было лорд, но владыка прерывает его коротким взмахом руки.
— Уверен, что наши дети достаточно хорошо воспитаны для того, чтобы не совершать глупостей. Так что, думаю, мы вполне можем закрыть глаза на их проступок. Только на первый раз, разумеется.
— Подобного больше не повторится. — Твердо говорит принц, не поднимая глаз. Король морщится, словно от зубной боли, прежде чем бросить сухое: «Я надеюсь».
— Слуги проводят вас в гостевые комнаты, — произносит он, вновь оборачиваясь к лорду с дочерью.
— Благодарю вас, Ваше Величество. — Склоняет мужчина голову, подзывая к себе Эллериан. — Пойдем, милая.
Когда гости наконец покидают их, Орофер холодно смотрит на сына несколько мгновений и, тихо сказав: «Нам нужно поговорить», быстрым шагом идет к ближайшей лестнице, по-видимому, собираясь вернуться в свой кабинет. Трандуил молча кивает, спеша следом.
Когда они наконец приходят, король с тяжелым вздохом опускается в кожаное кресло и пристально глядит на наследника, что ещё ниже опускает голову, будто стараясь стать как можно незаметнее. Получается у него, мягко говоря, плохо.
— Трандуил. — Печатает эльф, и, кажется, впервые в жизни смотрит на сына с нескрываемым интересом. «Слово на диковинную зверушку», — приносится в голове принца.
— Я должен был бы сказать, что разочарован, — продолжает он, заставляя сердце сына биться в поистине бешеном темпе. — Но не хочу время тратить зря. Разговор сегодня о другом… Чем тебе не угодила очаровательная девчушка?
— Простите? — Трандуил ожидал чего угодно, но не как ни этого.
— Она не нравится тебе. — Поясняет отец, опуская взгляд на довольно большую стопку бумаг на столе и обмакивая перо в чернильницу. — Ты ведь понимаешь, что этим можешь погубить и себя, и ее?
— Да, я не люблю ее, но, владыка, уверяю, делу это не навредит.
— Верю, можешь не сомневаться. Я лишь хотел… предупредить тебя. Так сказать, предостеречь от лишних глупостей. Что ж, поговорим о другом.
— Слушаю вас.
— Мне, быть может, и хватает того факта, что вы согласились на этот союз, пусть и не испытываете к друг другу никаких чувств, но не думаю, что подданные одобрят подобное. Ты понимаешь о чем я? — король хмурится, внимательно вчитываясь в строчку очередного договора и, кажется, совершенно не обращает внимания на сына, весьма смущённого вопросом.
— Вы хотите, чтобы мы с ней изобразили… влюбленность? — медленно спрашивает он. В голове всплывают мертвенно-бледное лицо отца, его сбивчивые речи и слова о поставленном советом условии. Убедить король хочет не народ — совет; трудно не догадаться.
— Да. Как я говорил тебе уже, поухаживай за ней. Подарки, цветы, украшения, прогулки под луной, при свидетелях, конечно. Девушки любят подобное. Глядишь, может, и начнете испытывать к друг другу нечто большее…
Трандуил хмурится, прикусывая губу, стараясь сдержаться оттого, чтобы ненароком не сказать того, о чем придется позже пожалеть.
— Я сделаю это, но лишь потому, что исполняю ваш приказ, не более. Уж простите, но к леди Эллериан я не испытываю ничего, кроме исключительно дружеской приязни и вряд ли это когда-нибудь изменится.
— Как пожелаешь, — равнодушно кивает король, не поднимая взора от бумаг. — Прошу лишь, позаботься о том, чтобы вас увидели. Нехорошо получится, если в ваши чувства никто не поверит.
— Будто исполнено, — склоняет принц голову. — Могу я идти? Хотелось бы подготовиться к этому.
— Да, иди. — Разрешает король, тихо чертыхаясь, когда перо оставляет на пергаменте кляксу. — Не подведи меня, Трандуил. — Рассеянно бросает он напоследок.
— Что вы, как можно… — шепчет принц, прежде чем выскользнуть из кабинета отца, тихо прикрыв за собой дверь.
***
— Конная прогулка?
— Да. — Спокойно отвечает Трандуил, покрепче удерживая вороного коня за узду. — Вы ведь не против проветриться? Я подумал, что пребывание во дворце могло вам наскучить. Или вы не ездите?
— О, что вы, отец научил меня держаться в седле еще с раннего детства, — признается Эллериан, чуть улыбаясь, увидев белоснежную кобылу, что привел паж. — И благодарю вас за заботу, я действительно подумывала о прогулке. Дайте мне пару минут — нужно переодеться, сомневаюсь, что платье — хороший выбор.
— Не стоит беспокоиться, леди, мы лишь съездим до реки, что на востоке; там устроим привал и отобедаем, если вы, конечно, не возражаете. — Принц с необычной ловкостью взлетает в седло, и эллет не удерживается и фыркает — он явно красуется.
— Что ж, в таком случае мы можем отправляться в путь, — отвечает девушка и благодарно улыбается слуге, предложившему помощь с тем, чтобы оседлать довольно высокую лошадь.
— Не нужно, я сама справлюсь. — Говорит она, заслужив тем самым удивленный взгляд слуги и оценивающий — принца.
Не проходит и мгновения как Эллериан оказывается в седле; хмуря тонкие брови, когда высокие каблуки бальных туфель неудобно задевают стремя, а пышные юбки платья слишком уж мешают.
Трандуил заинтересованно косится на нее, но ничего не говорит, и подстегнув лошадь, издает лихой возглас, бросая на девушку веселый взгляд.
— Неужто желаете устроить гонку? — улыбнувшись, спрашивает Эллериан, поудобнее усаживаясь в седле и крепко сжимая в руках уздечку.
— А вы согласитесь? — хитро щурится принц.
— Да, ведь знаю, что победа будет на мой стороне. Не боитесь проиграть девушке, милорд?
— Уверен, подобное может произойти лишь во сне, о прелестная дева. — В его голосе слышится азарт, что лишь больше раззадоривает эллет.
— Не узнаем, пока не попробуем.
— Что ж, вы сами на этом настояли, дорогая леди.
Лошади радостно фыркают, будто предчувствуя забаву. Не сговариваясь, оба ударяют на бокам коней, пуская их быстрой рысью.
Ветер бьет в лицо, трепет волосы, и Эллериан впервые за долгое время смеется. Громко, заливисто, по-настоящему. Трандуил скачет рядом — их лошади идут ноздря в ноздрю, не давая сопернику вырваться ни на дюйм вперед.
Мимо них с ужасающий скоростью проносятся древние стволы деревьев; белоснежные лепестки цветущей вишни путаются в растрепанной косе девушки, алмазами сверкая в золотых локонах; большие дубовые листья бросаются прямо в лицо принца, и он фыркает, кидая на спутницу веселый взгляд.
Наконец, Трандуил натягивает поводья, останавливая коня. Эльдие разочарованно вздыхает, но поступает так же, спрыгивая наземь.
— Мы на месте, — провозглашает аранен, снимая с лошади седло. — Не желаете прогуляться к ручью?
— Почему бы и нет? — кивает она, подавая руку.
В лесу тихо. Изредка хрустнет ветка под неосторожным шагом дикого зверя, иль птица запоет. Весело журчит быстрый, холодный ручеек. Вода в нем ледяная, чистая-чистая, видно каждый маленький камешек на дне; а течение быстрое — ключ находится в далёких горах.
Принц омывает водой руки, обтирает высокий лоб, смывая соленые капельки пота. Неизменный меч, — Эллериан еще ни разу не видела, чтобы Трандуил расставался с ним, — лежит рядом, на темно-зеленом мху, но кинжалы снимать принц не рискует. Девушка усмехается — воин до мозга костей. Сама она не решается касаться воды — слишком уж холодна.
Громом в лесной тиши звучит звон спущенной тетивы. Трандуил реагирует моментально: мгновение и один из кинжалов со свистом вонзается в тело врага; черная кровь обагряет лезвие другого.
— Бегите, — рвано выдыхает он. — Ну же, скорее!
Кажется, Трандуил кричит еще что-то, но Эллериан не слышит его.
Они окружены. Плотным кольцом стоят вокруг орки, скаля острые клыки. Черные клинки блестят в редких лучах солнца, что сумели пробиться сквозь густую листву.
«Один он не справится», — мелькает в голове девушки, заставляя наконец принять единственно верное решение. Словно в тумане, она поднимает отяжелевшими руками меч, сиротливо лежащий рядом. Серебряный клинок, покрытый толстой вязью рун, вспыхивает на мгновение в тусклом свете, и Эллериан со всей силы вонзает его в орка, что понесся на нее.
Меч входит в податливую плоть с влажным хлюпом, и чудовище падает на землю. Мертв. Она убила его. Черная кровь заливает землю; в глазах девушки мутнеет, стоит ей увидеть алую полосу на кривом клинке одного из орков, что облизнувшись, надвигался сейчас прямо на нее. В том, кому принадлежит эта кровь, сомнений не оставалось.
Кажется, она убивает еще нескольких, прежде чем меч со звонком выпадает из ослабевших рук. Трандуил рядом что-то кричит, не то со страхом, не то с гневом смотря на нее. Резкий запах крови ударяет в нос; и где-то на периферии Эллериан слышит громкое пение горна. «Помощь пришла», — молнией вспыхивает в голове, но тут на ее сознание опускается тьма, и девушка тихо опускается на землю, теряя сознание.
***
Эллериан открыла глаза. Сердце билось с бешеной скоростью, и ей казалось, что вот-вот и оно выпрыгнет из груди. Быстро заморгав, она прикрыла лицо ладонью, слишком уж ярок был свет. Посидев так несколько секунд, она вновь осмелилась приоткрыть глаза. Все вокруг сверкало ослепительной белизной, в воздухе витал аромат сушеных трав. Девушка тихо застонала. Сомнений не было: она в лазарете. Только этого не хватало… До полного счастья, так сказать.
Но, что же это? Кажется, будто где-то рядом раздались голоса. Весьма знакомые голоса.
— …ты ведь понимаешь, что леди Эллериан могла пострадать из-за твоей поразительной халатности? — Эру милостивый, неужто здесь сам король? Девушка невольно ежится.
— Неужто так сложно было взять с собой стражу, раз уж ты сам не в состоянии позаботиться о вашей безопасности? — меж тем продолжал говорить эльфийский владыка.
— Если подобное повторится ещё хоть раз, я буду вынужден… — следующие несколько фраз он произносит на полтона ниже, и Эллериан их не слышит. Наконец, он вновь переходит на обычную громкость, беспристрастно вопрошая:
— Мы друг друга поняли, сын мой?
— Да, adar nin, — девушка без труда узнает немного хриплый голос Трандуила.
— Леди! Вы очнулись, — восклицает кто-то совсем рядом с ней и эллет вздрагивает, быстро разворачиваясь. Перед ней стоит незнакомый эльф, — по белоснежным одеждам Эллериан определяет его как целителя, — и внимательно смотрит то на нее, то на бумаги в своих руках, будто сверяя что-то.
— Что со мной случилось? — спрашивает девушка, поражаясь тому, как тихо звучит ее голос.
— О, ничего страшного. Вы потеряли сознание от шока, вероятно. Но ваше состояние вполне стабильно, так что не думаю, что есть нужда в том, чтобы оставаться в лазарете, если сами того не хотите.
— Значит, я могу идти? — робко произносит она, не до конца веря в то, что все обошлось столь просто.
— Да, конечно. Не вижу причин задерживать вас более.
— О… Спасибо вам.
— Я лишь исполнял свою работу, — дежурно улыбается эльф. — А сейчас, если позволите, мне нужно проверить других пациентов.
Эллериан быстро кивает, и лекарь, поклонившись, уходит. Пару минут она так и сидит на кровати, но после, наконец, решилась встать.
Холодный мрамор обжигает ее босые ноги и эллет ахает, но все же поднимается. Ноги чуть дрожат, а голова отзывается звоном, но в целом чувствует она себя прекрасно. Первые шаги даются ей с трудом, но уже вскоре она преодолевает расстояние до выхода, и, толкнув тяжёлую дверь, она осторожно ступает в проход, чтобы тут же споткнуться, не удержавшись на ногах, и упасть прямо в руки принца Трандуила.
— Опять падаете? — насмешливо спрашивает он, все еще не убирая рук, будто боясь, что стоит ему отпустить, как Эллериан снова упадет. — Это уже входит в привычку.
— Простите, ноги не держат, — хмуро отвечает она, предпринимая довольно слабую попытку вырваться из крепкой хватки. — Благодарю за то, что поймали, но, может, пустите уже?
— Не могу, — ухмыляется принц. — Аdar расстроится, если вы вот так нелепо умрете. — И, не давая Эллериан ни слова вставить, осторожно подхватывая её за талию, поднимает на руки.
— Вы что творите? — поражено шепчет она, с ужасом заглядывая в смеющиеся зеленые глаза. — А если кто-нибудь увидит? Слухи пойдут…
— Какие к Морготу слухи, дорогая леди? — оскорблено переспрашивает Трандуил, сжимая ее за плечо. — Официально вы — моя невеста, и это ставит точку во всех слухах.
Что ответить на подобное, Эллериан решительно не понимает и предпочитает нахмуриться и молчать.
— Скажите хоть, куда мы идем? — наконец не выдержав, спрашивает она, с любопытством рассматривая коридоры, по которым принц, на редкость быстро шагает, словно ее собственный вес для него и не значит ничего.
— О, я лишь хочу загладить свою вину за испорченную поездку, — загадочно улыбаясь, отвечает Трандуил. — Кстати, леди, не могу не отметить, что вы на удивление хорошо сражались, пусть меч использовать было вам непривычно.
— Так заметно? — понурившись, спрашивает она и, получив короткий кивок, продолжает. — Да, вы правы, мне привычнее обращаться с луком. Отец научил меня этому, когда я была совсем ребенком.
— Занятно… — будто сам для себя говорит принц, с интересом взглянув на нее. — Уверен, вы достигли в этом успехов.
— Мой наставник утверждает, что это так, — пожимает Эллериан плечами, пусть это и было весьма затруднительно в ее положении, — но никогда прежде мне принимать участие в реальном сражении не доводилось.
— Вот оно как… — задумчиво протянул Трандуил и замолчал, вероятно, задумавшись о чем-то, лишь ему одному ведомом. Спустя долгих нескольких минут тягостного молчания, он рассеянно бросает взгляд на дверь, мимо которой они только что должны были пройти, и восклицает:
— Вот мы и пришли! Слезайте, леди. Могу гарантировать, что больше вашей жизни ничто не угрожает.
И вновь принц распахивает пред нею дверь, вызывая у Эллериан сильнейшее чувство дежавю. Снова яркий свет свеч, деревянный, блестящий паркет и задорная улыбка Его Королевского Высочества напротив.
— Что это? — отчего-то задрожавшим голосом спрашивает Эллериан, не веря своим глазам.
— Малая бальная зала. Неужто вы не танцуете? — с деланным ужасом вопрошает Трандуил.
— Да, но… — начинает было девушка, но принц обрывает ее на полуслове:
— Что ж, тогда не вижу проблемы. Позвольте пригласить вас на танец, прекрасная леди, — склоняется Трандуил в традиционном поклоне, протягивая ей руку. В точности как десятки раз до этого. И, конечно, Эллериан соглашается.
Пальцы Транлуила крепко сжимают ее собственные. И раз, поворот. «На этот раз у него нет колец», — отмечает Эллериан. Его рука ложится на ее талию, она накрывает ее своей сверху, другую положив на его плечо. «У нее тонкие пальцы. Изящные», — вскользь думает Трандуил.
И шаг вперед, влево, снова вперед. Взлетает подол легкого белого платья, на миг сверкает серебряная вышивка. Вперед, влево, снова вперед, и влево. Его туфли отстукивают свой, особый ритм на деревянном полу, ее босые ноги летят, кажется, не останавливаясь ни на секунду. И снова шаг влево, вперед, влево.
Наклон, ее рука на мгновение касается его светлых локонов, взгляды встречаются. Зеленый на голубой, голубой на зеленый.
Поворот, левые руки переплетаются. Его рука на талии, ее на плече. И шаг, поворот, снова шаг, поворот. Огонь свечей играет в ее золотых волосах, дыхание сбивается. Шаг, поворот, шаг, поворот.
Его зеленые глаза больше не смеются — смотрят с восхищением; она — очарована. Поворот, шаг, поворот. Он поднимает ее, не отрывая слишком уж пристального взгляда, и она теряется в этих глазах цвета изумрудов. Кружит, лишь крепче сжимая пальцы, и она знает — не отпустит. Ее ноги вновь касаются дерева, руки снова переплетаются.
Шаг влево, вправо, влево и вновь вправо; поворот. Его алый плащ на миг схлестывается с ее белым платьем. Словно кровь на снегу. На шаг отдалиться, приблизиться, снова отдалиться. Голова кружится, сердце бьется так сильно, как не сможет уже никогда. «Он слишком притягателен», — оглушенно думает, не в силах взора оторвать. «Чересчур пьяняща», — вспыхивает осознание.
Приблизиться, отдалиться, вновь приблизиться. Он кружит ее. Зеленый на голубой, голубой на зеленый. Шаг, поворот, кружение. На секунду она оказывается слишком близко, а он дышит слишком тяжело.
Вновь отдалиться, приблизиться, поворот и он снова поднимает на руки. Легкая ткань ее платья приятно холодит разгоряченную кожу. Поворот, кружение. Ее золотые волосы для него целый мир. Отпустить, и снова шаг влево, вперед, влево.
Отдалиться, приблизиться, отдалиться, и поворот. «Больше я не перейду границы. Только сегодня», — клянется себе, тщетно пытаясь согнать морок. Сантименты, глупые сантименты... Но клятвы свои Трандуил сдерживает всегда, и эта — не исключение. «Только сегодня», — повторяет она про себя, лишь крепче сжимая чужую ладонь.
Поворот, кружение, вновь поднять на руки. Голубой на зеленый, зеленый на голубой. Отдалиться, приблизиться, отдалиться. И… поворот. Ее босые ноги касаются его лакированных туфель; тихо поскрипывает деревянный пол. Приблизиться, отдалиться, приблизиться и… Остановиться. Ее руки на его плечах, его пальцы сжимают ее талию.
«Только на один день», — шепчет она себе, вглядываясь в чужие-знакомые глаза. «Не переходить границы», — напоминает он.
— Вы выйдете за меня, леди Эллериан? — спрашивает, заранее зная ответ. — Понимаю, это — излишне, всего лишь хотел соблюсти традиции.
— А разве у меня есть выбор? — произносит, облизывая сухие губы. В голубых глазах не то радость, не то боль — Трандуил не понимает. — Разве у нас есть выбор?
— Это считать за согласие? — Слишком пьяняща.
— Да… — хрипло вырывается из губ, пусть даже против ее воли. Чересчур притягателен.
***
«Не разочаруй», «моя смерть будет на твой совести…», «погубишь и себя, и ее», — бьется набатом в голове. Белый. Слишком много белого вокруг… Белые цветы, каменья, одежда, даже этот проклятый алтарь того самого, отвратительно неестественного белого цвета. Эру милостивый, о чем он думает? Предсвадебный бред? Лихорадка? Валар, отчего же все так сложно…
— Трандуил? Все в порядке? — отец стоящий рядом, хмурится, внимательно вглядываясь в его лицо.
— Да, просто задумался о кое-чем, — тихо отвечает, с трудом выдавливая из себя подобие улыбки. По странному взгляду короля, Трандуил понимает, что получилось у него это плохо. — Не важно.
— Уж я надеюсь, — в голосе владыки ясно читается недоверие. — Время пришло, сын мой, не нужно лишних сомнений.
— Вы говорите так, что кажется мне предстоит пройти величайшие испытание в своей жизни, не меньше. — Принц фыркает, рассеянно одергивая высокий воротник. — Это ведь всего лишь брак. Не думаю, что он может быть столь страшен…
Но он осекается на полуслове, замолкая. Эллериан. Она одета во что-то белое, воздушное, летящее, не важно… В золотых волосах сверкает тонкий обруч, на шее переливается ожерелье — подарок короля Орофера в честь помолвки. Она красива. Слишком красива даже на эльфийский вкус. Хрупкая, будто неземная. Чересчур прекрасна для этого мира. Такие недолго живут. Их век короток: вот вспыхнули ярким огнем, распустились в полной красе, а вот уже отгорели. Пеплом рассыпались по ветру.
Пусть и темны мысли его, но как Трандуил не старался отогнать их, не исчезали они. Он не знает, что послужило им началом — слишком ли идеальная и оттого обреченная красота невесты; непонятная ли грусть в ее голубых глазах; иль внезапно снизошедшее понимание того, что не продлится все это долго. Очень скоро перегорит веселый огонь в голубых глазах и погаснут они на веки.
— Трандуил! — шипит сквозь зубы Орофер. — Не дай Эру, ты сейчас же не опомнишься…
А Эллериан улыбается. Печально, обреченно, с легкой надеждой и детским удивлением. Ее тонкие пальцы крепко сжимают его ладони, взглядом пытаясь… успокоить. Обнадежить, поддержать, быть может.
Срываются с губ слова древней, как сам мир, клятвы и вот заветное слово сказано. На миг золотом вспыхивают голубые глаза, серебром сверкают зеленые. Рвано выдыхает Орофер, хмурится Морнэмир, и Трандуил внезапно понимает: свершилось. Разбивается о мраморный паркет хрустальная слеза. Эллериан плачет, сквозь слезы улыбаясь.
Свершилось. Они связаны теперь навеки. Всегда рядом, всегда вместе. Навечно. До самой Смерти.
***
Легкий весенний ветер разносит по саду медовый аромат цветущей вишни. Заливается извечно прекрасной трелью одинокий соловей, в зарослях терновника.
В тени высоких дубов, что растут в великом множестве в саду короля лесного, сидит, прислонившись к толстому стволу исполина, эльдие. О чем думает она в это час? Эллериан едва ли сама может разобрать — мысли спутываются, кружат и жужжат пчелами, сбивая с толку. В задумчивости она накручивает на палец пышный золотой локон. Змеей обвивает он тонкие пальцы, вьется, сверкает в солнечном свете, что пробивается сквозь темную листву.
Порыв ветра срывает лепестки вишни, кружит их, играя, и опускает на легкое белое платье эллет, путая в густых волосах. Краше опалов смотрятся в медовых косах белоснежные, солнечным румянцем подернутые бутоны.
— Миледи Эллериан, — король возникает словно из ниоткуда, и садится с ней рядом, прямо на сочную весеннюю траву.
— Ваше Величество, — просто отвечает она, не отрывая взора от дивного цветка, что растет в нескольких дюймах от нее. — Чем обязана вашему визиту?
— Ах, я лишь хотел поговорить тет-а-тет, так сказать. До сих пор мы ведь и не беседовали толком.
— О чем же? — замолкает соловей; тихо вздыхает девушка, провожая птицу печальным взглядом.
— О вас с Трандуилом, — следует короткий ответ. — Видите ли в чем проблема…
— В том, что друг друга мы не любим? — рассеянно спрашивает она, будто и не волнует ее этот разговор. — Иль в том, что наследников в этом браке быть не может?
— Вы необыкновенно проницательны, миледи. — Ничуть не смутившись, говорит король и эльфийка в бессчетный раз поражается сходству отца и сына. — Неужто вы и вправду?...
— Уверяю, я не испытываю к вашему сыну никаких чувств, что можно было бы назвать чувствами меж влюбленными.
Король, услышав ответ, вздыхает, прикрывая лицо руками.
— Не стоит лукавить, дорогая леди, — он трет пальцами виски, и, не взглянув на нее, продолжает:
— Не держите меня за глупца, я вижу, что вы, вопреки своим словам и убеждениям, к моему сыну все же испытываете некие чувства, пусть даже влюбленностью их назвать нельзя. Возможно, был момент, когда вы на мгновение увидели в нем нечто больше… Я ведь прав?
— Быть может, так и есть, — пустым голосом соглашается она. — Но лишь на короткое мгновение, не более. И, уверяю вас, больше подобного не произойдет.
— Порой и маленький искры достаточно… — тихо шепчет сам себе король, задумчиво разглядывая девушку пред собой. — Я всего лишь хочу блага для своего рода и королевства. — Эллет впервые за всю беседу поднимает взор и пристально смотрит на него в ответ. Они оба молчат, то ли потому, что тема себя исчерпала, то ли потому, что слишком плохо знают друг друга, чтобы говорить о ином.
— Что ж, миледи… — поднимается король со вздохом, бросая на нее последний взгляд. — Не смею больше вас задерживать. Приятного дня.
— Милорд, — склоняет она в ответ голову.
А легкий весенний ветер все также играет с золотыми локонами, запутывая в них розовые лепестки вишни, что выглядят во сто крат краше любых драгоценных камней.