Примечание
Тут романтикой и не попахивает. Можете расходиться.
Хина ненасильственно, как казалось, выкуривала тонкую сигарету. Считая минуты, когда противник перед ней всё ещё рискнёт взмахнуть своим клинком в очередной раз, и ей вновь придётся вступить в бой с неотёсанным мужчиной со шрамами, то и дело выдерживая его колкие ругательства. Её мелкие раны, которые тот каким-то чудом смог ей нанести, затягиваются, а здравый ум этого самого «Са-не-ми» с каждым наносимым ударом терпит крах.
Блядство. Что неудивительно, так они оба выражают свои мысли, только кто сдержаннее, а кто и вовсе себя не жалеет, прочищая своё горло матерными словами.
Почти весь Морской Дозор точно знал её как «Чёрная Клетка» Хина, но в другом месте, да и в другом мире — тварь, проститутка, сука. И это в лучшем случае. Сражающиеся с ней плечом к плечу радовались её способностям и тому, что она не состоит в команде каких-либо пиратов; а те, кому не посчастливилось вступить с ней в бой, вовремя оказывались в так называемой тюрьме. Сражалась как в не в последний раз — то есть, сдержанно, и с явной победой. Заставляла врагов добровольно сдаться, до этого в пол силы набив им рыли своими прутьями. Её даже не брало обычное оружие. Хотя, на этот раз должна отдать должное, поскольку клинок этот не является кайросеки, но разрезать её тело на части вполне может. Она, как опытный контр-адмирал, уяснила — не имея эту способность из-за съеденного странного фрукта, то ей давно настал бы смертельный конец.
Хина не первый год на службе. И за все эти годы — она клянётся всем, чем только хочет — никогда не было такого, чтобы человек, не имея при этом силы фрукта, смог быть наравне с ней. Ну, близко по силе. А вот по поводу выносливости и взрывного характера ей и спорить не хотелось. Признак неадекватности, как она считала. Как и того, что этот человек не первый день хочет разрезать ей голову. И это лишь потому, что её нарекли каким-то там демоном, раз из своих рук может сделать всякие металлические невесть что.
Поначалу она терпела ругательства и попытки её убить со стороны знакомого, потому что считала должным. Но уже после испускала свой пар, «к счастью» для противника моментально принимая его вызовы на бой, уже в который раз побеждая. Честно сказать, с помощью Ори Ори но Ми она его сделала. Легко и с явным превосходством показала ему, что способна противостоять такому, как он — импульсивному болвану и мелкому шкету, что посмел биться с женщиной, что в разы старше неё. По внешности, конечно же, не скажешь.
Хина из-за потасовки исчезла с битвы на Маринфорде, по какой-то глупой причине оказавшись в этом мире. И ей с того момента пришлось терпеть этакого Санеми Шиназугаву, что первым «поприветствовал» её, щедро этак встречая подарками в виде острого меча и страшного оскала. Ей потребовалось что-то такое, что могло бы отвлечь её от этого мужлана. Благо, в дело пошло сила плода. Лишь один миг был нужен, дабы сковать этого нахала, уходя с этого раздражающего места их первой встречи.
Вспоминает: когда она только-только выпустилась из академии, ей часто не удавалось уснуть, поесть, или вовсе выговариваться по поводу того, что не нравилось — будучи мичманом, всё казалось сверх трудным и невыполнимым делом. Низшее звание, как-никак, и твоё «мнение» никому не хотелось услышать. Оттого, дабы доказать их неправоту и то, что женщины тоже способны надрать зад до посинения, при этом отвлекаясь от всего быта дозорного, она что есть силы потела и работала, как проклятая. Если не брать в счёт проклятый плод, естественно. И всё равно, как за этим будут наблюдать Высшие Адмиралы, главное — добиться своего, иногда по молодой дружбе помогая выходить из передряг Смокеру. Тот ещё бунтарь, с которым общее ещё и привычка покурить. Так же, в отличие от него, всякие там мужланы начали проявлять к ней внимание, совсем не беря во внимание её личное пространство.
Вместо дикого стыда появилось маленькое разочарование и раздражение от происходящего. Чего только она не пережила, но такое нахальство со стороны «кого-либо» встречает впервые. Ей хотелось, по правде говоря, без причины сразиться с ним. И не абы как, а до такого состояния, пока тело не онемеет, и этакая сила духа вовсе плюнет на всё это, обзывая чертовщиной непонятной. Избить до крови этот противный оскал, которым специально тот её одаривает каждый раз. Хина прокручивала у себя в голове, как они однажды не смогут контролировать себя, потом днём и ночью напролёт сражаясь, до этого убив несколько пар демонов — Демоны не вызывали большого удивления. И не такого она видала.
Поистине, у этого импульсивного мечника горячая кровь. Может быть, дослужился бы до адмирала в Морском Дозоре. Но вот эта его притворная манера речи и маниакальная психика… Под свои руки ещё раз уложив, понимает, что её неспокойная жизнь стала больше, чем просто безумной. Из-за его нрава пришлось узнать секреты этого мира у его, так сказать, коллег. Естественно, что многие так же, как и он, пытались с ней разобраться по-своему: отсечь голову и оторвать конечности минимум. Стоит повториться, что без силы дьявольского фрукта не выжила бы. Она это не отвергает. Как всегда — узнала минимум нужной информации, остерегалась «опасности», и дальше выживала. Хина понимает, что она посетует на саму себя, раз связалась с ним. Спокойно станет принимать его вызовы, временами садя в свою клетку. Заслуженно ли? Без сомнений, да. А Шиназугава…
***
А Шиназугава невесть какие планы держит в своё голове. Продумывает до мелочей, распределяет каждый возможный казус, готовится наперёд, и всё равно продувает. «Всё равно эту чёртовая сука поплатится» — думает Санеми, когда его тело вновь обволокли тяжёлые железяки. Он не станет слышать, как эта женщина указывает на его некомпетентность. Не станет видеть, как та будет легко уворачивается от его взмахов катаной. И не станет терпеть одно лишь её существование, пока она безудержно маячит перед ним, покуривая сигарету и прямо ему в лицо пуская этот едкий дым. Только он не спешит действовать окончательно: всю ночь, пока будет занят обезглавливанием всякой нечисти, всячески представляя на их месте её, будет мыслить о том, как бы он поступал в командном бою с ней. Будет предпринимать попытки казаться лучше и ловче неё. Будет эгоистично противоречить самому себе, с одной стороны желая видеть окровавленное женское тело, а с другой стороны — стыдно хотеть всем своим эгом чувствовать полное поражение. И не от кого-либо, а именно от этой, будь проклята эта самоходная дрянь, Хины. Чтобы она бескомпромиссно преподала ему урок за его содействия, чтобы уверенно и жестоко придавила его тело ко всем поверхностям, пока он будет кашлять кровью. Действительно этого хочет… Как не позорно, но ему тоже проломили мозг. Не зная как, но хрен поймёшь, избавиться ли он от этого чувства как ненависти к ней, так и к себе. И именно по этим основаниям Санеми никогда не расскажет ей о своих проблемах, дабы потом ожидать от неё ответной реакции. Вот же он сукин сын, раз именно с того момента, как увидел её спокойную с сигаретой во рту, всем своим видом показывая, что она его способна нагнуть. И похер, в каком смысле. Отсюда и злоба безграничная гарантирована.
Ещё до начала до суда по поводу её существования, Санеми Шиназугава не отказывал себе в попытках самовольничать, одной попыткой за другой ставя её жизнь под угрозой. Точнее быть, так он считал, пока однажды не увидел, как её шрамы моментально затягиваются, после чувствуя сильные удары прутьями по лицу — по правде, иногда в пах, когда та уж слишком была недовольна. А потом цапались как кошка с собакой, намереваясь как можно сильнее и больнее бить, царапать, резать, а то и кусать друг друга. И прекрасно зная свою последующую реакцию, старался хотя бы через каждые два дня не следить за ней, дабы обезопасить себя. Себя? Уж точно не её. Хина вдыхала ядовитый дым в свои лёгкие и принималась жить, зная, что он и спуска ей не даст.
Когда состоялась тренировка со Столпами, он не спешил обучать других истребителей. Был занят другим. Занят нею. Это может звучать глупо, и довольно романтично в каком-то плане — так рассуждала Столп Любви, в своей фантазии придумав даже их совместных спиногрызов. Нет. Хватает и того, что его младший брат, замечая их конфликт, тихо увиливал обратно, оставляя этих двоих наедине. А позже и вовсе проявляя знаки уважения к Хине, как будто не замечая испепеляющий взгляд нии-сана на своей макушке. Вот же мелкий сосунок со своим предательством!.. К слову, их отношения не считали как «истребитель/демон», а просто… дружескими? Ну, суки. Ну, поплатятся они за это, твари.
Ещё он запомнил до конца своей жизни, наверное, как он вместе с названой демонессой всегда сражался, и всегда проигрывал. Проигрывал, поскольку не хотел заканчивать эти «приветствия», ставшие своеобразной традицией, что невольно раздражало. И под конец имелось ввиду её смерть. Противоречит сам себе, что ещё тут сказать. Да, Хина не была дурна внешностью — даже с Канроджи чем-то схожа, раз выставляет напоказ свою грудь, не застегнув все пуговицы как подобает. Да и уверенный характер вперемешку с силой в принципе несколько его зацепили. Или, точнее быть, заинтересовали. Вряд ли это послужило причиной тому, что девка пока что жива. Дело не в слабости мечника, и не в способностях дозорной. Но он точно уверен — решится впустить её в свою жизнь ещё больше, то случится некий Конец Света. Или полностью поломанная психика Столпа Ветра. Это уже как пойдёт.
Стереть её из памяти или хотя бы на время выкинуть из головы не получается. Никогда не получится. Уж слишком нагло засела в мыслях, иногда своим хмыканьем и странной манеры речи ковыряясь в его мозгу. Стоит признаться, что делает она это профессионально и с большим опытом. Дал же Бог эту мерзкую женщину заявиться на его пути, не намереваясь отступить в сторону. И, готов поклясться, это было их не первой, и не последней встречей.
Санеми всей силой цепляется за предоставленный шанс, дабы он не переставал ощущать это двоякое чувство. Грязно, стыдно, непростительно, и необычно. Чёрт себя дери! Хочется перерезать себе глотку, и одновременно наблюдать за тем, как эту инициативу берёт на себя. Уже давно знает, что Хина не настолько жестока — до его уровня ей ещё далеко. Дело морали и чести, хрен там.
Даже если он увидел все её выходки, и прекрасно знает, что она сделает дальше, всё равно каким-то образом продувает. Становиться лузером и посмешищем в своих глазах. В руках всегда находится клинок, и лишь с ней он всё ещё острый, не тупеет от многочисленных взмахов по чужим шеям и телам. Ему становится противно от самого себя. Хочется когда-нибудь, в один блядский день, напиться в хлам, стать тем ещё мурлом, и вызвать её на последний бой. Пофиг, чем он может закончиться. Его или её кончиной, несколько отрубленными конечностями, его бессознанием до начала схватки, или ещё чем-то. Как же ему хочется, чтобы это «чем-то» и было. Личные предпочтения, что с них взять.
Шиназугава тихо ругается сегодняшнему дню, сжимает зубы ещё крепче и поддаётся искушению взглянуть на Хину. Предчувствуя скорый конец своей и так не слишком здоровой психике, нахально ухмыляется, этом проявления мазохизм к себе, скрывая под садизмом. Без задней мысли снова подходит к ней, вызывая на бой. Этот раз отличается — они будут драться ночью. Она молчит, обдумывая такое неожиданное решение с его стороны. Втягивает дым, убирает сигарету двумя пальцами, и выдыхает прямо ему в лицо. И пока он окончательно не съехал с катушек, уже приготовив катану, та согласно кивает. Хах, видать, посчитала его храбрость нечто забавным. Ну-ну, увидим, на сколько их хватит в этот раз.
***
На улице было свежо и прохладно — стоял конец марта. Прошло четыре часа. Подходящее время для избиений. За несколько метров слышались шорохи по деревьям и кустам. Демоны, не иначе. Нутром можно учуять. Темно, словно ещё живучей скотиной положили в гробу. Лишь полумесяц может освещать окрестность, не сильно-то и выручая.
От Санеми впереди расположилась Хина, ожидая его появления, задумчиво всматриваясь в небо, сидя на большом булыжнике. Шушукаясь при себе о долгом отсутствии виновника этой встречи, достала самокрутку из кармана своего плаща, предназначенные для дозорных высших званий, сжала её между зубами, зажгла, и втянула умиротворяющий душу дым. Видимо, единственное, что немного успокаивает её, дабы она всё ещё ожидала его.
Сердце скребут кошки. Сплошное удовольствие. Столп Ветра с лёгким раздражением наблюдал за рассеивающим в воздухе дым, и как бумага самокрутки медленно тлеет, оставляя пепел на руках курильщицы. Но внезапно её поза вызвала смешок: из-за раздвинутых ног в сторону и руках, на одной упираясь подбородком, а другой покручивая очки, и совсем мирная наблюдающая в сторону Хина не сдержал его смех. Не от радости, и, Упаси Дьявол, от милости, а комичности и неловкости ситуации. Словно это не они сейчас будут биться до крови и полумертвого состояния одного из них. Словно у них свидание — это не было правдой, естественно. Но видеть, как женщина уже который час ждёт ненавистного ей мужлана, что нагло и бессовестно заставил её ждать, а сам он и не думал сберечь ей нервы, вызывает некий ироничный смех. И та, похоже, услышала его ликование, переставая крутить в руке аксессуар, посмотрев в его сторону гневным взглядом. О, да. Чего уж стоит видеть одну её злость ещё до начала схватки.
Они молча стали подготавливаться: Санеми доставал клинок из ножен, принимая боевую стойку, а Хина потушила самокрутку, надевая очки и бросая свой плащ сзади. Слева до них доносились странные звуки, чем-то похожие на скрежет по дереву и кряхтение от животного, но им было не до этого. Не впервые ведь. Хина огляделась сзади своего противника и подошла поближе в его сторону — и вовремя: они как будто исчезли от земли, оставив за собой поднявшуюся по сторонам пыль. Слышатся хлопки, взмахи клинком, и биение металла об друг друга. Хина прогибается назад, когда он нацелил катану на её шею, уворачиваясь и моментально ударив его в плечо железякой. Он запоздало присел на землю коленом, почувствовав, предплечье заныло, истекая кровью. Похвально. На этот раз онаон держится дольше, не оказываясь в железной клетке. Не останавливаясь, Хина сходу получает удар ногой с разворота, отдающийся у него в рёбрах. Она начинает защищаться, и тут другая нога мужчины с силой влетает ей в грудную клетку, пока она вовремя не скользнула вниз, сбивая его с ног. Встаёт, клинком отбросив удар прутьями. В ушах неприятно, но привычно звенело. Сквозь этот звон им удалось услышать резкий шорох по сторонам от несколько демонов, выжидавшие момент для удобной атаки. Не отвлекаясь, оба встают в стойку, своими действиями убивая демонов: один разрезает шеи двум монстрам одновременно, лишь на секунду поворачиваясь спиной к оппоненту, и другая схватила третьего демона в объятия, завлекая того в клетку, не давая ему двигаться, а лишь рычать. Бой всё ещё не окончен, и давать ему прерваться из чужих присутствующих не стоит.
Назад-вперед. Они повторяют это действие раз за разом, не забывая наносить удары.
Грудь Шиназугавы взрывается болью, когда его ребра болят от сильного удара железкой. Его дыхание затруднено. Ноги пока не подкашиваются. Всё ещё может устоять. Глядишь, может и получится быстро разобраться с этой дрянью.
Хина набрасывается на своего оппонента, ногами вцепившись на его талию и руками схватывая всю шею мужчины. Можно уверенно сказать, что Санеми был действительно шокирован. Он испытывал именно шок, ибо такое действие с ей стороны было… неожиданностью. Захотев клинком изранить её ногу, не успел даже взмахнуть им: она своим весом придавила его на землю, всё так же не отпуская его.
Он ощутил, как его плечи сжались, ощущая ещё большую тяжесть. Похоже, Столп наконец-то осознал цель её намерений. Настала теперь спасительная темнота — Месяц спрятан тучами. Звуки, кроме его и её дыхания, заглохли. Тело ныло от усталости, было одновременно тяжело и легко. Лишь пара секунд понадобилось, чтобы он свыкся с полученным результатом боя.
Хина, наконец отпрянув от него, но всё так же придавливая его собой, пока не вставая, со скрытой победой произносит:
— Ты вновь проиграл, Санеми Шиназугава, — наблюдая за его недовольным выражением лица, добавила: — Хина тебя победила. Усвоил свою слабость?
Агрессивно цокнув, он пытался пинать её коленями сзади, хоть и зря.
— Встань уже с меня. Бесишь. Ты тяжёлая.
Сменив ухмылку на скрытое удивление, Хина заметила его взгляд в сторону, означающий что-то неладное по отношению к ней. И, руками этак шлепнув его щёки, не давая и повернуть головой, приблизилась к нему, заставляя исходить от себя какую-то тёмную ауру.
— Хина видела это раньше, и ей это не нравится, — гневно отзываясь, намекая на его действия, поскольку он даже не оскорбил её, что немного странно, придавила лицо ещё больше. — Скажи же, тебе ведь понравилась Хина, мальчик? Хина будет зла, если это так.
Сдерживая свой пылающий нрав, ощущая, как левый глаз дёргается, Санеми спорно ответил:
— Охренела?! Мне никогда не будет нравиться такая шлюха, как ты! И я тебе не пацан в пелёнках! Встань с меня, немедленно! — прямо-таки краснея от злости, попытался скинуть её с себя, всем телом пробуя катится в сторону. — Хина!
А Хина, понимая всю ситуацию, кое-что решив для себя, встала с бедного Столпа, убирая свои оковы, втягивая в свои ладони. И пока тот вставал, разыскивая свой клинок, вернулась за плащом, дабы закурить другую самокрутку. Начало рассеиваться. От последнего заключенного демона оставался лишь пепел, когда они оба уходили с места бойни.
Но молчание так не и наступило.
— Всё же, Хине не подобает этот бой. Она требует реванша, — под недоверчивое хмыканье так и не останавливаясь, протянула руку для рукопожатия в знак кое-какой договоренности. — Может, повторим в другой раз?
И Санеми, задумываясь, цокнув, отвернувшись, но так и сжав её руку в знак согласия. Видимо, он пока не готов прощаться с законченными битвами между ними, раз решился на такое. Как и Хина, для которой эти бои уже начали стать чем-то значимыми, хоть и понимает, что однажды будет летальный исход. А пока — поживут, подерутся, станут так же оскорблять друг друга, и будут жить в одном мире, дожидаясь казусных моментов в их уже совместных жизнях.