I hate you, right?

— Кочо! — громкий и грубый женский возглас перебил так называемого лекаря от своих дел, заставляя забыться на несколько секунд, — Вот. Ты знаешь, что делать, — более тихий, но с такой же тональностью голос заставил того повернуться, замечая сначала кровоточащую рану на руке, и уже после виновницу этих бед.

      Раздраженная чем-то на этот раз Шинадзугава-сан стояла на два шага сзади, протягивая руку для осмотра, так и говоря своим взглядом: «Быстрее, насекомое!». Юноша, не сводя улыбку с лица, указал на стоящий рядом стул. Не вымолвив и слова, убрал ненужные лекарства в сторону, подбирая только дезинфицирующие. Он привык к таким выходкам этой истребительницы, что совсем недавно обрела звание высшего из истребителей — Столпа. Хоть и не прошло много времени, но стала чуть храбрей, чем раньше. Или, точнее быть, наглей.

      Даже его, уже из старых Столпов, имеет достаточно дерзости называть некоторыми отличительными прозвищами. Шинобу Кочо не злится, нет. Он весьма смышлён, дабы не обижаться с этого. Его просто так не разозлишь.

      — Последствия нападения демона? — спрашивает он, приложив мокрую вату к ране, вытирая засохшую кровь.

      — Ты вроде не туп, чтобы понять это. Или у вас, мужчин, настолько узкий узор мышления? — дерзает, делая акцент на том, в чём они отличаются, и принимает более удобную позу, чтобы как следует «развалится» на стуле.

      Санеми Шинадзугава, в отличие от своего младшего брата, первым делом делает, а потом уже думает. И редко когда, грубо говоря, о последствиях. А говоря о последствиях: в силу своей ненависти к мужчинам, она не сразу изрекла ситуацию в организации, и потому нагрубила тому, кто ею овладевает. Ояката-сама, понятно как ясен день, решил эту ситуацию по-своему. Разъяснил как следует, и отдал на попечение к Гёмей-сану. С тех пор всегда была потрёпанной, будучи в ссадинах и синяках. Видать, жалел девушку, раз так легко отделалась.

      К логичной цепочке этому, ей приходилось обратиться за медицинской помощью в Поместье Бабочки. Кочо, из-за личного интереса, самопроизвольно занимался её ушибами. Первоначально молча. Ну, как? Он говорил, расспрашивая о методах воспитания со стороны Химеджимы, а она хмыкала, ничего не отвечая. И так множество раз, пока в один день её не назначили весьма самостоятельной девушкой, и избавили от должности быть под опекунством Столпа Камня.

      Если помниться, это уже третий раз, когда они «говорят» вот так, наедине, так?

      — Вы нередко немногословны, Шинадзугава-сан. Сегодня у вас приподнятое настроение?

      — А что? Завидно?

      Грубые пальцы надавили острым кончиком ткани на рану, что была промочена перекисью водорода. Ощутив, как она немного встревожилась, при себе усмехнулся.

      Услышав ожидаемое «айтвоюмать!», поднял свой взгляд на неё, теперь уже улыбаясь.

      Убрав ткань, достал бутылочку с йодом, виновато произнося:

      — Слишком сильно надавил? Простите. Иногда я полностью увлечен работой медика, — следя за её изменчивой реакцией, принялся обработать кожу вокруг раны йодом. — Постараюсь не сильно сделать вам больно, Шинадзугава-сан.

      — Чтоб тебя…

      Услышал цоканье языком. Принял это за одобрительный знак.

      Обматывая руку бинтом, отрезал нужную часть, в конце завязав бантиком. Этак, чтобы поднять настроение. Девушка странно посмотрела на это своеобразное мелкое искусство, странно подглядывая на него.

      — Ты тот ещё чудик, Кочо… — лениво вставая, молча дошла до двери и, прежде как уйти, боком повернулась к нему, нахально говоря: — К твоему сведению, Ши-но-бу-кун, у меня всё же хороший настрой. А всё потому, что смогла немного разозлить такого идиота, как ты. Увидимся, насекомое.

      Как только сёдзи закрылись, Шинобу подавил мелкий смешок. Видите ли, его позабавило то, как эта девица попыталась его унизить. Взять даже то, как она делила его имя на слоги, с каждой буквой понижая тон, в конце изменив на свой обычный. Чего уж там, от «идиота» он чуть ли не рассмеялся, наблюдая, как та усмехается, а сами губы её нервно дрожали.

      Интересно, однако. Не уж-то таково влияние Гёмея-сана на ту, которая издавна испытывает негативные чувства ко всем представителям мужского рода?

      Хотя, честно признаться, так язвить она продолжает только с ним. Похоже, чем-то он её зацепил. Ох, уж эта Шинадзугава-сан.

***

      Четвёртая их встреча состоялась уже после того, как эта обнаглевшая девушка получила удар об голову лбом от мелкого, по её словам, засранца, над которым был суд. Вот так взяла, нагло пришла к нему, когда он занимался распоряжением его прислужниц, села попой на стул, и уставилась на всех.

      — Заканчивай со своими делами. Я подожду.

      Шинобу, немного удивившись такому культурному высказыванию, продолжил разговор с не менее шокированными девочками. Дав указание Аой встретить двух какуши с тем самым мальчиком, имя которого он не произнёс, дабы не разозлить ещё сильнее гостью, и поручив младшим трём девочкам присмотреть за немного шумным пациентом, вернулся к своей постоянной пациентке. Когда бумажные двери закрылись, издав стук, прямо ему в лицо полилась тирада о том, как Санеми всё это не устраивает. Ну, говоря в приличных чертах, высказывалась она довольно громко, гневно, и не обделяла всю эту комнату матерными словами.

      А Кочо что? Ему оставалось только выслушивать всё это, осматривая макушку и лоб девушки. И, заметив мелкую шишку, под её злобное певчее «убью-убью-убью» принялся искать нужные принадлежности. Из-за отсутствия льда намочил не синтетическую ткань холодной водой, сложил, и вернулся. Та даже не заметила его мелкого отсутствия, так и продолжая рассказывать свою точку зрения о происходящем. Сделав компресс, накладывает на её лоб, придерживая. Надо было ждать 5 минут. К счастью для парня, Шинадзугава замолчала, гневаясь в своём стиле по-тихому. Стоит это исправить. Она ведь пациент сейчас, как-никак, и заботиться о её психологическом здоровье тоже его работа.

      — Вы всё ещё противоречите словам Главы? — как-то воодушевлённо спросил Шинобу, надавив на «больное».

      — Тск! — сжав зубы, та, сдерживаясь, дабы не разнести всё тут в хлам, отвечает: — Я сестрицу этого гаденыша трогать не стану. До поры, до времени. Но сам Камадо так легко не отделается! Ух, поплатится же сполна!

      — Ладно вам. Уверен, вы бы так же, как и Камадо-кун, поступили. Ваш младший брат…

      — Кочо, замолчи, — холодно приказав, увидела лишь его фальшивое удивление, уже вместо него придерживая мокрую ткань, — Ты ведь действуешь мне на нервы, так? Я тебе не эта выскочка Гию. Так что поосторожнее со мной, насекомыш, — заметив, как его реакция немного изменилась, сменив улыбку на раздраженное дёрганье уголками губ, резко выставила ногу вперёд, положив на его колени. — Раз уж я у тебя в гостях, то обработай и ногу заодно.

      Единственное, что Шинобу ощутил в этот момент — тяжелый вес чужой ноги на своих коленях. Не нахальство или решение девушки испробовать его нервы на прочность, совсем не это. Хотя, действительно. Он только сейчас заметил глубокую рану выше колена. И, к своему большому равнодушию, рана была нанесена катаной, а не от рук демона. Левый глаз невольно стал дёргаться.

      — Хорошо. Но не могли бы вы, Шина…

      — Санеми.

      Уставившись на неё, машинально подняв её ногу вверх, переспросил:

      — Что вы хотите?

      — С этого момента зови меня по имени. Причину не спрашивай, — явно скрывая что-то, Санеми вновь приняла удобное положением, якобы намеренно переключая свой вес на левую ногу.

      — Хм… Так уж и быть. Так вот, Санеми-сан…

      Но его вновь отвлекли, из-за чего чуть ли не стал проклинать сегодняшний день. Шинадзугава почему-то сильно дёрнулась, чуть ли не свалившись со стула. Благодаря своей быстрой реакции и крепкой хватки Кочо, придержавший её за, понятное дело, «проблемную» конечность, не развалилась на пол шлепком, попав в неловкую ситуацию.

      Оба решили не обращать на это внимание, потому и молча привели себя в порядок. На этот раз она стыдливо для себя убрала ногу.

      — Подождите немного.

      Пока Кочо постукивал дверцами между различными шкафчиками в поисках нужных лекарств и инструментов для заживления раны, Санеми тем временем своим взглядом испепеляла его спину, думая о чём-то, чего раньше никогда не было. Другими словами: о том, что, якобы ей не свойственно. И она не очень-то рада этому. С одной стороны не понимая, что это вообще такое, а с другой — не может это изменить. Чёрти что творится в её жизни из-за него, Шинобу, мать его, Кочо.

      Странные мысли могли бы пополниться в запасе, будь у неё времени и дальше рассуждать, а не шептать под себя треклятую ругань, так и морщась. Словом, Шинобу выбил её из колеи моментально.

      — Санеми-сан! — в такой же манере, когда обращается к Столпу Воды, обратился к мечнице, пальцем ткнув на вертикальную морщинку между бровями, — Хмуритесь? Не волнуйтесь, я мигом вас вылечу. Частая злоба придаёт вашему милому лицу не только суровый взгляд, но и некую задумчивость. Признаюсь, это вам подходит под стать, — и под её шок, словно это в порядке вещей, закинул ногу девушки себе на колени, под колено расстелив подстилку.

      Шинадзугава молчала. А сказать-то было нечего, когда тот, кого она считала самым омерзительным по характеру среди других Столпов, называет часть её… Постойте, милой? То есть, для него — привлекательной.

      Столп Ветра с подозрением уставилась на него, наблюдая за каждым движением. Уже не улыбается, чёрт.

      — Рана у вас довольно глубокая, поэтому придётся обработать и сшить. Если не поспешить, то может плохо повлиять на ваше здоровье. Также существует риск инфекционного заболевания, — обрабатывая рану перекисью, Кочо, дабы не накалять обстановку, заинтересованно продолжил: — Всё же, позвольте узнать. Что вас заставило ранить себя после суда? Неужели…

      — Кочо, даже не смей! — но ощутив, как рана начала сильно щипать, когда тот вонзил иглу в кожу, укусила свой язык, выпрямившись, — Не думай, что я настолько дурная, чтобы ранить себя и вновь испробовать эту девицу. Да и её братец, идиота кусок, точно бы накинулся на меня с кулаками. А убивать паренька, знаешь ли, раньше времени не хочется, — и заметив, как Шинобу начал зашивать, немного засмотрелась над этим процессом. — Зачем изогнул иголку? И… это же «крестиком», не так ли?

      — Если не сшить как следует, то останется шрам. Просто наблюдайте и наслаждайтесь процессом.

      «Вот же скупердяй!» — размышляла Санеми, которой не понравился слишком серьёзный тон парня, всё-такие прислушавшись его своеобразного приказа. Хотя отлично поняла, что в этом есть и её вина. Только самый настоящий дурак посмеет отвлечь доктора от своей работы.

      Шинобу зашивал рану прямо с центра. Вторым швом шёл посередине от центра и одной из краев раны. Щипцами держал иголку, которой протыкал кожу по шести миллиметров от краев раны, и проводя стежок через рану. Одновременно с этим пинцетом держал края раны вместе.

После каждого стежка накладывал узлы на здоровые участки кожи. И в конце — один конец отрезал, на другом оставляя пол сантиметра, чтобы в дальнейшем шов можно было снять.

      По правде говоря, Санеми даже не дышала, словно сама делала эту операцию, а не он. И, чёрт его дери, благодаря этому не ощущала большой боли.

      — Что ж, Санеми-сан. Надеюсь, вы примете соответствующие меры, дабы этого недоразумения не повторилось вновь, — и под приподнятое настроение, якобы поглаживая ниже раны, указал на швы. — Хоть вы и ненавидите мужчин, но я буду признателен, если вы будете себя беречь. Как-никак, но вы очень привлекательны, дабы так глумится над своим телом.

      Он бы продолжил свою тираду о том, что обычно привык говорить новичкам в организации, когда те попадали ему на «осмотр» — даже если этот раз немного отличался важным пациентом — но его, словно по традиции, вновь перебили.

      — М-мне плевать, что ты там себе думаешь! В общем, спасибо за твою работу. Я сваливаю!

      И резко встав, шастаясь в стороны, поскольку швы болезненно натягивали кожу, побрела к выходу из кабинета.

      Но, внезапно двери сдвинули в стороны, и прямо перед ней предстала младшая сестра Шинобу.

      — Ох, Шинадзугава-чан?

      Младшая Кочо, Канаэ, удивившись такой гостье, в изумлении уставилась на неё, так и стоя в проходе.

      «Ну на хер этих Кочо!» — в своей манере послав весь мир, Шинадзугава, каким-то образом выгнувшись, дабы не столкнуться с девушкой, громким топотом сбежала, ничего и не сказав напоследок.

      — Странная реакция, но ожидаемая, — в своей привычной манере «подпевал» Шинобу, убирая все использованные инструменты, которыми подлечил эту интересную особу.

      — Ара-ара, — посмотрев в ту сторону, где и убежала страдальщица, Канаэ тихо вошла в комнату, наблюдая за братцем.

      То, что её удивило, было значимым. Хотя бы из-за того, что она привыкла именно к перепалкам Шинадзугавы с мужчинами, а не сбегания от них. К тому же, ещё и принудить девушку лечиться именно у Шинобу? Или это человек, который не боится умереть от её рук, или она сама решилась на это.

      Словно что-то кольнуло в голову, Канаэ усмехнулась, прекрасно осознав, к чему могут привести такие изменения.

      — Похоже, Шинадзугава-чан не спроста к тебе зачастила, нии-сан. Понимаешь намёк?

      — Я не способен понять женские тайны, сестрица.

      И, к сожалению, из-за нестабильного характера старшего брата, что всю жизнь привык быть холостяком, ей пришлось только вздыхать, мысленно пожелав удачи будущей невестке. Хотя, под конец всё же решила, что это лишь её догадки, и быть точно в них уверенной не может. Это же Санеми Шинадзугава. Девушка, которая скорее себя вскроет, чем заинтересуется мужчиной. Точнее — Шинобу.

***

      — Простите моё недопонимание, Санеми-сан, но вы что?..

      — Что слышал! Меня ранили под грудь. И, ну, это… Сделай свои махинации, короче.

      От такого заявления Кочо чуть ли не проколол шприцем насквозь одного пациента, что с каждым нажатием почти что вскрикивал. Ну, точнее сказать: орал, плакал, пускал слюни. У Агацумы, вроде как, возникли проблемы со слухом после несчастного инцидента — и этот инцидент тот самый Хашибира, привыкший пугать больных своей маской дикого зверя — потому, как по воли судьбы, не услышал их разговор. Кроме болезненного порока, естественно.

      И пока он пытался вытащить ненавистный шприц, а пациент-нытик скрипел зубами от боли, Шинадзугава, не прекращая говорить свою «очередную просьбу», дивно скрывала на этот раз свою грудь. Не то чтобы она не оголяла её в привычных случаях, как Мицури, но похвастаться всё же могла. К тому же, со сплошными шрамами, да.

      А ведь и месяца не прошло. И то, что практически за всё это время она его избегала, не является особо важным нюансом. Кто действительно скучала по ней — была Канаэ. Ещё и эти двусмысленные намёки, когда старший брат всё же станет мужчиной, и наконец решиться на ответственный шаг.

      Какой, чёрт побери, шаг?

      Канаэ держала это в тайне.

      — Может, отпустишь этого?.. — с некой торопливостью требует Санеми, презрительно высматривая плачущего, что от её взгляда ещё сильнее зарыдал, — И займешься мной? Ой, то есть, моими ранами? — явно допустив ошибку в своих словах, отвернулась, якобы своим поведением показывая, чтобы тот поспешил.

      Шинобу устало выдохнув, обратился к Зеницу:

      — Я о-той-ду не-на-дол-го, по-до-ждешь ме-ня, Зе-ни-цу-кун? — медленно выговаривая слова по слогами, ожидал одобрительный жест.

      Агацума, желая пожить чуть подольше, обречённо кивнул, притворяясь, что не замечает на свой шкуре один свирепый взгляд.

      Столп Ветра, нахмуренная и сердитая в этот момент, проморгав, так и не дожидаясь, силком потащила за шкирку уже своего, казалось бы, личного лекаря. На пути, словно ожидая их двоих, встретилась Канаэ. Та пыталась что-то выговорить, но с уверенной и убийственной походкой Санеми подавила в себе такое желание. Даже нии-сан утвердительно показал рукой, словно всё в порядке. До каких пор? Ей остаётся только и ждать, прокручивая в своей голове всевозможные варианты развития событий. Как бы там не было, но за любимого брата как-то да волновалась, хоть и по большой части выбирая чужую сторону. Эх, мечты.

      — Ну, что? Присядьте, Санеми-сан.

      Она не сразу поддалась, ощущая жар по всему телу то ли от злобы, то ли от стыда.

      — Я?

      Этот вопрос удивил Шинобу, не понимая причину его возникновения. Да настолько, что так и стоял в коридоре, продолжая глазеть на неё.

      — Хорошо, тогда я, — быстро сориентировавшись, присел вместо неё на табуретку, до этого подогнав другой возле себя, — Всё равно сначала должен вас осмотреть, и потом уже решить, что с вами делать, — замечая, как та колеблется, решил сделать попытку испробовать её устойчивость так же, как и с Гию. — Или, может быть, вы стесняетесь?

      — Чего? Чепуха!..

      Хлопнув сильно дверью, почти что с грохотом присела возле него, попытавшись тут же оголять свою грудь, но, опомнившись, раскрыла лишь наполовину. И так же застыла, замечая в его взгляде одновременно и интерес, и насмешку от происходящего.

      Санеми заёрзала, нутром чувствуя, как биение сердца начало участится. И именно из-за этого Кочо. Теперь-то в голове были одни лишь маты.

      Кочо с некой жалостью наблюдает, почему-то сейчас вспоминая те странные разговоры с сестрой, что так же касались и старшей Шинадзугавы.

      — Санеми-сан, уверяю вас, в этом нет ничего… странного. Хоть и в организации мало девушек, всё равно бывали случаи, когда им чуть ли не догола приходилось раздеться. В медицинских целях, естественно. Даже Канроджи-сан лечилась у меня в таком виде. Хотя, признаюсь, тогда было сложно скрыть такой приём от Игуро-сана. Чуть ли не жизни лишился, ха-ха.

      — Гонишь?

      — Никак нет!

      Маска спокойствия и сдержанности спала с парня, показывая его смех и приподнятое настроение. Шинадзугава может поклясться, что это ради того, дабы исправить неловкую ситуацию на более позитивную. Что сказать? Шинобу Кочо, непременно, тот ещё чёртов джентльмен, которого Санеми время от времени хочет закопать живьём.

      — Тц, чёрт с тобой, — похрабрев, наконец, зажмурила глаза, притворяясь, что это её не интересует, сильно сжала униформу, раскрывая.

      С его стороны ничего не послышалось.

      Только спустя пару секунд, усмехаясь, произнёс:

      — Санеми-сан, правда. Я вынужден попросить вас, — не дождавшись от неё ничего, как мысленного взгляда, так и посылающего его куда подальше, с малой злостью прикоснулся к её плечам, сжав их, — Уж простите моё неподобающее поведение, но вы меня вынудили сделать это, — и, под матерные высказывания девушки, потянул её униформу вниз, оголив не только плечи, но и всю грудь полностью, оставив её одежду висеть на предплечьях.

      Кочо быстро попытался посмотреть вниз, да только получил удар в колено. Благо, хоть не в челюсть.

      С обеих сторон послышалось шипение. У кого-то от боли, а у кого-то от злости вместе со стыдом.

      — Не смотреть!

      — А как я не могу смотреть, если вас там ранили?!

      Снова молчание, которое иногда прерывалось злым шепотом от одной из сторон. Колено жутко болело, вызывая мурашки по всей ноге. Такими темпами, и сам скоро на больничной койке окажется. Уж с такой-то «вредительницей».

      — Выбирайте, либо я вас осматриваю зряче, либо…

      — Либо?

      Подняв руки вверх, невозмутимо ответил:

      — Ладонями. И смею вас перебить, что по ощущения буду выяснять, какие у вас там раны. От этого, конечно, мало пользы, но со стеснительными пациентами только так.

      — Стеснительными… — от этого заявления Санеми почувствовала себя, по правде говоря, хреново.

      — Хотите сказать, это не так? — вскинув бровь вверх, ожидал, что она не выберет ни то, ни другое.

      Но, к его удивлению — и радости одновременно, поскольку не получит вновь удар по чему-либо — она согласилась на это. Даже вцепилась в его плечи для того, чтобы проследить за тем, не посмотрит ли вниз. Слово словом, а по делу может быть иначе. Все мужики такие.

      — Тогда, позвольте приступить. Заранее приношу свои извинения, у меня ладони немного холодные.

      «Раньше не мог сказать?!» — подумала Шинадзугава, так и не решившись это произнести. А всё потому, что с самого первого прикосновения по спине прошлись толпы мурашек, вызывая странные непривычные ощущения. Шинобу ориентировался только по ощущениям, потому и не сразу мог изучить то, с чем изначально пришла сюда эта девушка. Промахивался, что сказать.

      Подушечками пальцев прикасаясь к животу, наткнулся на пупок. И, прекрасно ощущая сжатые мышцы, иногда натыкаясь на старые шрамы, медленными движениями начал двигаться вверх, надавливая.

      На его, как и её лице, было одно сплошное спокойствие, когда в душе творилось чёрт знает что. Буря эмоций, не иначе.

      Кожа начала сильно дрожать, когда он наконец прикоснулся к ранам, надавливая ещё сильнее. Санеми зашипела, но тихо. Всей ладонью поглаживая рану, определяя глубину, тип разреза, и длину, подтвердил, что это скорее царапины, нежели что-то, с чем следовало приходить сюда.

      С одной стороны Санеми может быть неопытна в медицине, но с другой она совсем неглупа, чтобы прийти к нему именно с этим. И именно к нему, а не к сестре или девочкам из поместья.

      А по разрезу кажется, что эти царапины были нанесены, он уверен в этом, якобы специально. Такие точные тонкие линии, несильное нажатие, лишь мелко покрасневшая кожа…

      Быть может?..

      — Санеми-сан, возможны ли, что вы специально подвергали себя опасности, дабы получать ранения, и после наведаться ко мне?

      Она раскрыла губы, явно пытаясь что-то высказать, но в комнату резко послышался стук.

      Оборачиваясь на источник звука, заметили, как сёдзи моментально разошлись в сторону. На порог оказалась Канаэ, явно от счастья из-за чего-то закрыв глаза. Но, открыв их, уставилась на этих двоих, что были немного в странной, совсем неподобающую для простых знакомых позе. От удивления закрыла обратно двери, и посчитав несколько секунд, решив, что всё это её иллюзия, вновь отодвинула их.

      Шинобу рассматривал какие-то колбочки, смешивая разные смеси, а Санеми, ожидая своё «лекарство», ждала в стороне, до этого завязав накидку потуже вокруг груди.

      — Сестра, что-то не так? — не отвлекаясь от дела, спросил Шинобу, скрывая в своём голосе нервозность.

      У Канаэ дрогнули уголки губ, прекрасно понимая, что у этих двоих ужасно получается делать из себя актёров. Ну, на этот раз можно оставить и им самим решить, кто лучше, а кто хуже.

      — О, точно! — явно что-то вспомнив, хлопая в ладоши, повернулась к ним спиной, напоследок радостно сказав: — Я кое-что должна сделать. Некоторые наши пациенты снова буянят. Я скоро вернусь… Не скучайте!

      Своим тоном показывая, что обращается не только к брату, но и к драгоценной гостье, явно намекнула на что-то ещё, о чём догадался только один из них.

      Остались двое. Санеми уже было собиралась встать, чтобы побыстрее улизнуть и не вернуться к предыдущему разговору, если бы не Шинобу, что преградил ей пути к отступлению.

      Вновь положив руки на её плечи, без задних мыслей сказал:

      — Так что, Санеми-сан. Продолжим?