Всё кончено…
Эта фраза тихо гудела в головах истребителей, набирая силу и перерастая в радостный крик. Хотя никто не посмел произнести это громче шёпота. Все посмотрели вокруг и увидели лишь раненых соратников, друзей, захлёбывающихся в крови, любимых, тихо испустивших дух. И людей подле них, убитых если не демоном, то горем. Все пали на колени и взглянули в небо с немым вопросом.
«За что так дорого?»
Сотни, а то и тысячи душ. Добрых, храбрых, молодых душ. Стали платой за победу. Цена и в правду дорога, но сколько бы они не вопрошали, все знают, что не зря. Не зря…
Они всё видят…
Они безмерно рады…
Они рады, уйти на покой, зная, что мы победили…
Сильный дождь барабанил по крыше дома бабочки, словно желая проникнуть внутрь и заполнить пустоту больничных палат. Словно желая вновь вдохнуть жизнь в дом, но вряд ли у него это получится. Ведь на крыльце дома сидела его хозяйка и её последний посетитель. Хотя можно ли назвать его посетителем, если на нём нет и царапины?
— Что будешь делать дальше? — нарушила тишину Шинобу.
— Не знаю, — ответил Гию, а потом хмыкнул.
— Я вспомнил сон, в котором умер последний демон. Помню, радость распирала мою грудь, а сердце намеривалось выпрыгнуть. Но сейчас я чувствую лишь грусть…
Они могли прожить ещё долгое время…
Шинобу выглядела словно статуя, что выковали из мрамора. Гию проследил за её взглядом и увидел несколько могил тех, кто не смог излечиться. Она медленно опустила голову и взглянула на руки. Нежные, изящные, белые, как алебастр руки. Но маленькая капелька соскользнула со щеки и разбилась о мягкую ладошку. Гию взял её за пальцы, притянул к себе и ласково обнял. Но она продолжала несчастно смотреть на руки.
— Я могла их спасти… Я могла… но не сделала… Это моя вина! — шептала Щиробу, — Я убила их этими руками!
— Ты же знаешь, что это неправда. Ты прекрасно знаешь, что виноваты демоны. Знаешь ведь, но ругаешь себя, — он взял её ладонь в свою и начал очерчивать пальцем изгибы и линии алебастровой кисти, — Этими руками ты делала из глициний яд, который так много раз спасал меня и других истребителей. Этими руками ты готовила лекарства, которые помогли поправиться сотням людей. Этими руками ты вправила мне руку, когда я её вывихнул. Этими руками ты обрабатывала мои раны. Этими руками ты тысячи раз спасала мою жизнь. Этими прекрасными руками ты украла моё сердце.
Гию прислонил её ладонь к груди. Шинобу почувствовала громкий, слегка учащённый стук. Она подняла заплаканное, немного растерянное лицо. Он наклонился и начал целовать влажные дорожки на её щеках, запустив пальцы в шелковистые волосы. Дойдя до губ, он отстранился и облизал свои солёные губы. Его дыхание опаляло чувствительную кожу. Шинобу мягко провела кончиками пальцев по его щеке. Она робко поцеловала Томиоку. Он замер, будто не веря своим глазам. Но всё же Гию, не спеша, перехватил инициативу. Он ласкал её сладкие словно яд глицинии губы, иногда покусывал, проникал языком в рот, понемногу оттесняя Шинобу. Он отстранился и заметил, что уже нависает над её телом. Она же вновь почувствовала его жгучее дыхание на губах.
Он так близко…
Она затаила дух. Его жар мутной дымкой окутывал её сознание, туманил рассудок. На ум приходили странные и бессвязные мысли.
Горячими губами он припал к изящной шее. Нежно и трепетно Гию целовал белоснежную кожу, порой оставляя на ней багровые следы.
Шинобу лишь изредка делала рваные вдохи. Она хотела сказать что-то, но в голове всё перемешалось, слова не строились в предложения, а буквы прыгали из слова в слово, не желая встать на место. Отчётливо она помнила только жар. И Томиоку, который уже расстёгивал пуговицы. Его взору предстала мягкая, податливая грудь. Он оставил на ней трепетный поцелуй, а потом ещё один, и ещё, и ещё. Гию легонько подул на влажную дорожку, устилавшую светлую кожу.
Расстегнув последнюю пару пуговиц, он опустился к гладкому животу. Шинобу дрогнула, когда снова ощутила его обжигающее дыхание.
Томиока отстранился и сорвал верх униформы истребителей. Он взял её ладонь и прислонил к груди. Она почувствовала, как сильно бьется его сердце. Шинобу подтянулась к нему, накрыла желанные губы своими, сплетая языки и пытаясь расстегнуть ремень. Но последний всё никак не поддавался.
Гию слегка оттолкнул ее. Та упала на подушки. Он ловко разделался с пряжкой женского ремня и стянул ненавистные штаны. С той же быстротой на полу звякнул и мужской ремень.
Словно кошка Томиока оказался у изящных плеч. Он проник в неё, нечаянно оставив след укуса на тонкой коже.
Дыхание Шинобу участилось, сквозь него нередко проскакивал высокий голосок. Она закусила костяшки пальцев, чтобы не издавать стонов, но Гию взял её руку и начал зализывать следы маленьких укусов.
Он ускорился. Ей стало сложно оставаться тихой. Почти на каждом вдохе из груди вырывался короткий звонкий стон. Или его имя…
Его хриплое дыхание заставляло трепетать её живот ещё больше…
Запах его волос кружил голову…
Запах его кожи не позволял думать ни о чём другом… Кроме любимого имени…
Он лежал, прижавшись щекой к тёплому животу, что мирно поднимал и опускал его голову. Тонкие пальцы ласково играли с тёмными волосами.
— Скажи правду, — Шинобу коснулась его лица, — Что ты хотел сделать после?
Гию поймал мягкую руку и нежно поцеловал.
— Я хотел сделать тебе предложение…