— Так значит еще нет? — вопрошающий медленно почесывал подбородок своей огромной ладонью, — Че думаешь, ждет оно тебя или…?
Молодой человек потряс банкой из-под дешманского пива, видимо надеясь, что на дне сохранились хоть какие-то остатки живительного напитка. Обнаружив банку пустой, он с легкостью сминает ее руками и бросает в угол, где уже успел образоваться небольшой склад для бытового мусора.
— Бля, чел, разве ты видишь на мне сочную блондинку? — последовал ответ.
— Да вродь нет, но хоть какие-то зачатки давно должны проявиться.
— Мда… тут ты прав…
— Еще убудет, малыш, — бритоголовый ободряюще хлопнул друга по плечу.
Так называемый Малыш — двадцатитрехлетний детина с крашеными в бирюзовый цвет волосами, и который одним своим отрешенным взглядом вызывает внутри тревогу.
— Не зови меня «Малыш», Тони, иначе мне придется разбить тебе ебальник, чтобы ты наконец это понял, — в его голосе слышались нетрезвые нотки, все-таки мужчина осушил не менее семи поллитрушек.
— Кликуха «Байкер» тебе не к лицу, пока ты разъезжаешь по городу на почти развалившемся велике, чел, — очевидно, бритый давно привык таким образом подшучивать над пьянеющим другом, со стороны это казалось геройством, если учитывать насколько Байкер превышал Тони в габаритах.
— Выйду покурю, лишь бы твою довольную рожу не видеть.
— Бывай.
Бирюза кое-как поднялся — все-таки держать равновесие будучи бухим в сопли он давно научился — и, когда понял, что более или менее твердо стоит на ногах, направился в сторону балкона.
Квартира, в которой расположились приятели, выглядела не под стать дешевому бухлу, осушенные емкости из-под которого валялись то тут, то там, источая стойкий кислый аромат. Популярный в те годы евроремонт выглядел состоятельно, а наличие электроники говорило о безбедной жизни. Если бы не отсутствие порядка и разбросанный по полу мусор: пачки чипсов, бумажные пакеты (на одном, кажется, самом засаленном даже красовалась символика Макдональдса), хозяина квартиры можно было бы назвать неплохо устроившимся сукиным сыном.
По пути он чуть было не сшиб тумбочку — ругательства, исходившие из квартиры под номером «18», наверное, слышал весь дом. Но в итоге все завершилось удачно и вот крашеный уже потягивает одну сигаретку за другой, облокотившись на перила.
Курение не было для него способом расслабиться или, не дай боже, унять душевную боль. Он курил потому что хотел. Хотел пойти против тупорылых отцовских запретов. Хотел насолить этому плешивому…
Снизу раздался шум, будто драка. Байкер опустил голову — квартира находилась на втором этаже, вид открывался прекрасный. Толпа районных гопников безуспешно пыталась что-то вытребовать у мужчины в кожанке (лица в темноте Байкер разглядеть не смог), но, как можно догадаться, одного из компашки уже повалили на землю и выбили немало дури. Остальные подойти боялись — хотя возьми числом и делу конец, — а потому нападать не спешили, только зубоскалили и грозили разукрасить личико.
М… — Байкер небрежно выбросил бычок, — знают его что ли? Не первый раз, видать, столкнулись.
Тем временем самый смелый уже направился к кожанке: изначально движения были осторожными, он просчитывал следующий ход своей жертвы, но поняв, что куртка не собирается защищаться, попросту кинулся вперед, аки зверюга. Случившееся потом заставило Байкера перегнуться через перила в жажде разглядеть лицо человека, который с такой легкостью отнял у другого жизнь.
Отважный, либо слишком тупой, гопник начал оседать на землю, лицо его побелело, что было видно даже в темноте, а в глазах читался ужас. Несколько капель крови окрасили асфальт в темно-красный, ладонь, которой мужчина зажимал рану, ослабла. Его товарищи, отнюдь не мечтавшие о скорой кончине, пусть и были напуганы, но все же скопом бросились на убийцу.
Тогда внутри Байкера словно переключили рубильник, сердце заколотилось, как бешеное, на лбу проступил пот, а смятая пачка Lucky strike упала на пол, и он, не соображая, куда ввязывается, уже кричит во все горло:
— Сюда! Гони сюда, домофон разъебали, дверь открыта, давай быстро!