>>>

В кабинете воняло спиртом. Невыносимый запах раздражал и носовые пазухи, и горло, и самого Бакуго, сидящего в ожидании Хатсумэ. Она вот-вот должна была принести протез, сделанный по его заказу, но отчего-то опаздывала. Ожидание раздражало парня еще сильнее, чем эта едкая спиртозная вонь, которой, казалось, пропиталось все вокруг. Время тянулось медленно, будто и вовсе не хотело помогать Бакуго покончить со всем этим побыстрее, а ноющая боль в руке совсем не хотела проходить. 

— Прости-и-и, опоздала, — улыбаясь протянула Хатсумэ, заходя в кабинет. Следом за ней вошла пара врачей и Бакуго одарил всех недовольным взглядом. Сегодня он не терпел ни опозданий, ни каких-либо других оплошностей, ведь это день, когда решиться его будущее, как героя, и он просто не может пойти не так. Но даже если Бакуго и хотел, чтобы в этот день все прошло хорошо, это не помешало всему не заладиться с самого утра. Казалось, бог решил сыграть с ним злую шутку и опоздание Хатсумэ это только подтверждало. Раздраженный парень уже догадался, что и присоединение протеза пройдет не так гладко и не так безболезненно, как хотелось бы, но ради своего будущего он вытерпит все.

Так и случилось. Процесс оказался на редкость болезненным, что даже Бакуго еле стерпел эту боль, но в остальном все прошло удачно. Непривычный холод металла обжигал кожу, пока парень изучал свою новую руку. Хатсумэ без сомнений постаралась на славу – протез был великолепным. И подстать самому Бакуго, такой же вызывающе агрессивный в своей оранжево-черной расцветке, но при этом такой героический. Парень долго его изучал — да так тщательно, что ни одна мелочь не ускользнула от его глаз, — пытался свыкнуться с болью, которая отчего-то все не проходила, боялся. Боялся использовать свою новую руку. Она казалась ему чужой, хотя по сути таковой и являлась. 

На самом деле Бакуго просто очень сильно скучал по той силе, что он чувствовал каждый раз сжимая правую руку в кулак. Теперь же, несмотря на то, что протез был присоединен к оставшимся нервным окончаниям, он ничего не чувствовал.

— Гребаная железка, — проворчал Бакуго, в очередной раз осматривая руку. С момента установки прошла неделя, а возможности полностью опробовать ее в деле так и не представилось. Врачи запрещали, говорили, что он еще не приспособился. В последние дни его вообще слишком сильно опекали, что не могло не раздражать. То врачи по нескольку раз за день придут и спросят о его состоянии, то бывшие одноклассники завалятся всей толпой и начнут давать советы, о которых их никто не просил. Даже Киришима, несмотря на все свои старания вести себя, как обычно, умудрился попасть под обстрел, пусть и недолгий. 

— Да какого хрена, все возятся со мной как с гребаным ребенком?! — раздраженно взревел Кацуки.

— Успокойся, Бакуго, — неловко улыбаясь приговаривал Киришима. — Они просто волнуются.

— Пусть волнуются за свои жизни, — сжал кулаки парень, — я каждого по три раза грохну. И тебя в первую очередь.

— Меня-то за что?

— За то, что бесишь больше всех.

Бакуго отвел взгляд, а затем вновь посмотрел на своего друга, тот недоуменно смотрел на него. Вздохнув он подошел к Киришиме, обхватил рукой его шею и притянул к себе. Холодное прикосновение металла и жаркое дыхание – контраст, натягивающий нити чувств до предела, заставил Киришиму залиться румянцем и Бакуго вновь пришлось сделать шаг навстречу. Такая смелость приходит к тебе только под алкоголем, — тихо усмехнувшись, подумал парень и поцеловал Эйджиро.

В этот раз все было по-другому. Раздражение, накопленное за все эти дни, смешалось со страстью породив желание, что захватило разум точно навязчивая мысль. Жадно упиваясь поцелуем, они видели только друг друга, но конец пришел неожиданно. Словно пианист недоигравший ноту, Бакуго разорвал поцелуй, будто бы наказывая Киришиму за то, что и он слишком волнуется за него.

— Какой же ты тупой, — проговорил Кацуки.

— Я тупой? — возмутился парень. — Да это ты не умеешь нормально признаваться!

— Ха? — не успел Бакуго разозлиться, как в палату зашел врач и позвал его на реабилитацию.

С тех пор, как установили протез, Бакуго вынужден был посещать реабилитацию два раза в день. В первой половине дня, это была обычная тренировка, он развивал моторику и по новой учился пользоваться своей правой рукой. А по вечерам приспосабливал свой протез, да и себя самого, к работе с причудой. Как бы Бакуго не хотел этого признавать, но его силы значительно ослабли после потери руки и восстановить их с помощью протеза оказалось довольно сложной задачей, даже с учетом того, что он был сделан специально под его причуду. Хатсумэ несомненно постаралась на славу и Бакуго осталось сделать то же самое.

Каждый день он усердно занимался. Тренировал хватку, изучал механику самого протеза, делал все, чтобы скорее восстановиться, но даже не смотря на все труды и успехи, которых он уже смог добиться, в его голову до сих пор приходили мысли о том, что как прежде сильным он никогда не станет. Безусловно, в протезе были свои плюсы и если подумать он гораздо практичнее, чем живая рука, но Бакуго все еще не хватало того самого чувства, когда сила точно кровь струится по телу придавая ему еще больше жизни. И это задевало его сильнее, чем вся эта чрезмерная забота со стороны товарищей и персонала больницы. 

Но пожалуй не стоит забывать, что у Бакуго был Киришима, который сумел взять себя в руки и теперь был решительно настроен помогать ему. Он всячески старался поддержать любимого, пусть и не всегда это выходило, как надо. Киришима навещал Бакуго каждый день в свободное от работы время, только начался перерыв и вот он уже стоит с улыбкой на пороге его палаты. Даже перерывы на еду он проводил в больнице, окончательно заполняя жизнь Бакуго собой. Да так, что у того просто не осталось времени на плохие мысли.

— Давай, мужи-и-ик!! — каждый раз подбадривал его Киришима на реабилитации, на что сам Бакуго отвечал воплем о том, что дерьмовые волосы Эйджиро его лишь отвлекают, но при этом продолжал заниматься уже с двойным усердием. Киришима сам того не замечая, стал сильной опорой для Бакуго, чья поддержка значительно ускорила процесс восстановления. Даже сам Бакуго иногда думал, что справиться со всем без него было бы гораздо тяжелее, но он вряд ли даст знать об этих мыслях Эйджиро. Хватит и того, что мы теперь вместе, — думал Бакуго всякий раз, когда то ли от смущения, то ли из-за гордости был не в силах сказать что-нибудь, ну а Киришима научился распознавать такую недосказанность, но не говорил ничего против и лишь улыбался, ведь их совместный путь только начался.