for glorious purpose

Второй вечер в «Последней капле» гудела тишина. Дюжина завсегдатаев забились по углам: кто играл в карты, кто шептался, стреляя по сторонам вострыми глазками, кто молча цедил пиво. По залу то и дело пробегал звон — то игроки меняли честь на монеты.

      Вандер успел отмыть прилавок от пятен солода и перетащить пару новых бочек меда, но людей в таверне так и не прибавилось. После взрыва в Пилтовере и потянувшихся вслед за ним допросов жители Антресолей не спешили выбираться из своих нор.

      Вай поднялась наверх ближе к полуночи: мысли о сияющих голубых кругляшах — единственной уцелевшей добыче после вылазки — не давали ей покоя. Знать бы, что это, тогда можно было бы толкнуть товар выгодно и без лишнего шума. Даже сейчас, когда пилтошки подняли на уши весь Заун.

      Вай досадливо фыркнула: при мысли о миротворцах у нее скрутило живот. Толкотня, обыски, мелькающие на каждом шагу синие мундиры и бесконечное ощущение, что миротворцы наступает на пятки, выматывали, заставляя постоянно держаться на чеку.

      Развели, как обычно… Что они, в своих понтовых хекс-лабораториях взрывов не видели?

      Вай рассеянно оглядела зал. Вообще-то, Вандер наказал не светиться, но разве почтенные стражи порядка рискнут спуститься в Линии после начала тихого часа?

      Вандер разносил по залу выпивку, подолгу задерживаясь у столиков: выглядел он так, будто изо всех сил пытается отвлечься. Вай упала подбородком на стойку.

      Заун застыл в мрачном ожидании чего-то неизбежного и очень плохого.

      Словно в ответ на ее мысли вдоль улицы поползли тени. В таверне мигом стихли разговоры, было даже слышно, как кто-то чешется. Вай напряглась, приготовившись делать ноги, но через миг те, кто сидел у окон, сплюнули и вернулись к своим делам. Лицо Вандера осунулось и стало еще смурнее:

      — Принесла нелегкая, — проворчал он, вернувшись за стойку.

      Двустворки распахнулись, впуская посетителей с провонявших копотью улиц. Свет обтек три фигуры: двое здоровяков дисциплинированно зависли у входа навязчивыми тенями, третья же, потоньше и пониже, устремилась вглубь зала.

      Силко улыбнулся, заметив Вай. Та осклабилась в ответ.

      — Что ни говори, а годы в обнимку с пивными бочонками дают о себе знать, — его взгляд уперся пониже подбородка Вандера.

      Силко приблизился к стойке: чинный и важный. Его одежда, без единой заплатки, пошитая с иголочки, отсвечивала золотыми вставками. На фоне других посетителей он выделялся едва ли меньше, чем миротворцы: оттого темное пятно над его правой скулой выглядело еще нелепее, будто налепленное по ошибке.

      — Где отоварили? — Вай покрутила пальцем у себя над глазом.

      Силко поморщился, будто кто-то ткнул его в распухшую щеку.

      — Подъемник заклинило. Пришлось спускаться самому.

      Вандер достал из антрисоли бутылку джина и наполнил два стакана. Свой он опрокинул залпом, спрятал под полку и закурил. Силко цедил свою стопку небольшими глотками, то ли смакуя, то ли примериваясь к незнакомой горечи.

      Это шоу отыгрывалось всегда по одному и тому же сценарию: Вандер не задавал вопросов, Силко не спешил сцепиться языками — они оба знали и так, зачем он здесь. В последние годы Силко показывался в «Капле» все реже, и всегда — сразу после того, как всплывала очередная проблема. Тихо выплывал из-за угла, просовывал голову под локоть и предлагал решение.

      А Вандер из года в год слал его к черту.

      Вай как-то пыталась на пару с Паудер представить, как выглядели их отношения до той бойни у моста. Заклятые друзья, неразлучные даже перед лицом смерти. Развела их не жизнь — изменившиеся взгляды. Вандер присмирел, осел на дно, углядев свет даже в беспроглядном Сером Небе Зауна; Силко же поднимался все выше, задыхаясь во тьме.

      Вай оглянулась, когда Силко кивнул кому-то из-за ее плеча. Паудер вылетела из темноты предбанника и с разбегу впечаталась ему в живот:

      — Ты вернулся! — Она оставалась единственной, кому разрешалось его обнимать. Или, во всяком случае, кто не боялся.

      Силко подтянул ее за стойку и усадил рядом с собой. Глаза Пау так и светились, она запрыгала на стуле от нетерпения, совсем как пять лет назад, как была совсем мелкой:

      — Посмотришь, что я смастерила? Ну, идем!

      Лицо Силко пересекла улыбка: такая же неуместная, как синяя ссадина на щеке.

      — Конечно, милая. Иди, я скоро поднимусь.

      Вслед за Паудер в зал выползли Клаггор и Майло.

      — Мы тебя потеряли, — Майло запнулся на полуслове, заметив Силко, и сразу притих, понурив плечи. — О. Здрасте.

      Парни недолюбливали Силко — во многом потому что побаивались. Бароны в Нижнем городе делили одну репутацию на всех: жестокие, жадные до всего, до чего только могли дотянуться, они мало заботились о простых людях — даже о тех, кто на них работал. Силко повезло: он был выходцем из обычной для Зауна семьи из стоков и дорогу к Променаду, где у него теперь был дом, прокопал себе сам. Но, как говаривал Вандер, богатство испортит всякого. Постепенно ростки высокомерия начали проклевавыться и в макушке Силко: он изменился, все чаще задирал нос, но семье остался верен — что бы там Вандер про него не говорил.

      После знакомства с Вай и Паудер Силко быстро проникся назваными племянницами: в то время он куда чаще появлялся в «Последней капле», иногда притаскивал им пряники с окраинных ранков, а вечером уходил с ними на чердак, слушать, как Паудер взахлеб рассказывает о том, как они катались на Восходящем Реве или как сбежали от Серых Скрябов. Как-то он даже купил пару-тройку ее изобретений: брать у Силко деньги просто так Вандер запретил.

      Годы шли, и в появления Силко стало прокрадываться что-то подлое, все чаще он напоминал хищника, выжидающего, пока добыча потеряет бдительность. Переругивания с Вандером сделались регулярными, Силко появлялся в «Капле» все реже, и даже тогда за ним шлейфом тянулась горечь по чему-то словно бы забытому и давно утерянному. Несмотря на все, с Паудер у него завязались особенно доверительные отношения. Вай не лезла, несмотря на предостережения Вандера: Силко был поглощен какой-то глобальной идеей, которой Вандер, как и многие, не доверял. Опасен он не был.

      Силко опустил стакан горлышком вниз. Отер пальцами губы.

      — Мальчики, вам не пора по домам? — спросил Вандер.

      Майло вскинул руки:

      — Все, уходим, — довольный, что не придется делить вечер в компании хим-кошелька, он потянул Клаггора к выходу.

      Силко проводил их взглядом и молча кивнул в сторону лестницы.

      — Побудь за главную, — попросил Вандер, стягивая с плеча моечную тряпку.

      Как только с той стороны провернулся ключ, Вай перепрыгнула через стойку обратно и бросилась вниз по лестнице.

      Паудер, выжидавшая на полэтажа выше, припустила за ней. Через секунду, как на сигнальный прожектор, подоспели и парни.

      — Мама с папой снова ссорятся? — Майло просунул голову под локоть Паудер и, как только оказался ближе к створке, отпихнул ее и сам прислонился ухом к двери: — Что-нибудь слышно?

      — Слышно только тебя, — Паудер пнула его под зад и взвизгнула, когда Майло замахнулся кулаком в ее сторону.

      — Тише вы, — шикнул Клаггор, и все четверо снова прильнули к дубовой двери.

      — …Давно вышла из разряда «нормально»! — послышался с той стороны голос Силко.

      — Мы с тобой уже все обсудили. Я не передумаю, так что придется тебе…

      Майло завошкался, и Вай стукнула его кулаком в плечо.

      — Ай! — Майло обиженно умолк.

      Силко вздохнул. Какое-то время они с Вандером молчали, так что дети уже решили, будто они рахговаривают тихо, что и не разобрать, но потом Силко заговорил снова. Его голос звучал глухо и вполовину не так запальчиво, как прежде:

      — Сегодня с утра я связался с одним. Намекнул что есть. Более выгодное решение конфликта.

      — И что?

      — Сам не видишь?

      Вай вспомнила ссадину на его лице.

      Вандер хмыкнул:

      — Теперь они мне даже нравятся.

      — Проблема, — в голос Силко въелись рычащие нотки, — только усугубляется. Чем дольше мы ждем, тем больше миротворцев будет слоняться по линиям. Скоро они смешаются с Серым Небом, заполонят все улицы и будут трясти каждый карман.

      — …И твои заводы.

      — Мы все попадем под удар, — отрезал Силко, и Вай словно сквозь дерево увидела его пронзительный пытливый взгляд. — Нужно что-то решать. Пока не стало слишком поздно.

      Вандер вздохнул. Прошли две, шесть, десять секунд, — но он не говорил ни слова. Звуков борьбы тоже не было слышно: казалось, он раздумывает над словами Силко.

      — И что ты предлагаешь?

      У Вай подпрыгнуло сердце. Паудер повернулась другой щекой к двери и вопросительно посмотрела на нее. «Не знаю, » — беззвучно ответила Вай.

      — Вот это разговор.

      Силко замолчал — с той стороны послышался щелчок, и скоро сипение вандоровой трубки заглушил шумный выдох: Силко закурил.

      — Один мой знакомый разработал формулу. Кое-что… Совсем новое. Если провернем все быстро, пилтошки не просто к нам не сунутся — они и знать забудут про девочек.

      Вандер помолчал, забивая порох в трубку:

      — Но?

      — «Но»?

      — В твоих авантюрах всегда есть какой-то подвох. Иначе тебе бы не потребовалась моя помощь.

      Силко замолчал, будто насупившись.

      — Соединение еще не тестировали на людях, — нехотя признался он.

      — Черт возьми, Силко. — Дверь задрожала от тяжелых шагов — Паудер отпрянула назад, но Вай продолжила вслушиваться: — Стоит мне только подумать о том, чтобы прислушаться к тебе…

      — Думаешь, ты многим поможешь, если будешь сидеть, сложа руки?

      Вандер остановился у двери, и Вай показалось, что она слышит, как сжались его кулаки.

      — За свои действия ты будешь отвечать сам. Я свое сказал.

      Когда распахнулась дверь подсобки, в предбаннике уже никого не было. Парни унеслись из «Капли», чтобы не попасть под горячую руку, Вай задумачиво возюкала тряпкой по стойке.

      По окнам застучала морось: тучи, с вечера пузырившиеся над Нижним городом, наконец разорвались дождем.

      Бар снова обняла тишина, еще более гнетущая, чем час назад.