Перед глазами снова всплыл тот день. Сергей со стоном откинулся на спинку кресла и потер глаза рукой пытаясь отогнать воспоминания. Несколько часов работы с согнутой спиной были плохой идеей. Он бросил взгляд в угол экрана, час ночи. У Игоря сегодня ночная смена в участке, а Олег уехал по делам на другой конец города. Серёжа не вдавался в подробности, но до утра их точно не будет. Позади раздалось тихое шипение.

— Серёж. Ты заебал, Серёж. Хватит так делать, Серёж, — на плечи Разумовского легли руки с когтями. — Почему хуйню творишь ты, а страдаю я?

Птица зарычал. Когти впились в кожу, царапая её.

— Больно.

Пальцы тут же разжались.

— Прости, — осторожное поглаживание по спине.

На самом деле, такое поведение Птицы было скорее странным, чем привычным. Но после того, как Сергей начал принимать таблетки, тот вроде присмирел и был настроен дружелюбнее. Всё же Птице, видимо, не понравилось быть запертым в разуме. Сергей истерично хихикнул, вспоминая как его самого так «запирало». С одной стороны, месть сладка, а с другой… Осунувшийся и бледный Птица выглядел слишком удручающе. И пусть в зеркальной ситуации подобное состояние Серёжи его не волновало, Разумовский всё же имел несколько больше эмпатии.

— Что опять произошло?

— Тело у нас как бы одно. И спина у нас болит одинаково. При том что хуйню творил только ты.

— И ты… Дуешься?

Птица возмущенно вскинул голову, пытаясь подобрать слова, но, подавившись воздухом, затих, закрыв лицо волосами. Серёжа тихо засмеялся.

— Может мы, не знаю… поговорим? Ну знаешь, как нормальные люди? — наугад спросил Серёжа, сразу понимая, что сморозил какую-то чушь.

— … — на него уставились два жёлтых, не моргающих глаза. — Ты перегрелся? Или крыша от кодов поехала?

Птица притворно-заботливо положил ладонь Серёже на лоб. Резким движением Разумовский скинул его руку, раздраженно фырча себе под нос.

— Ой, отвали. А вообще нормальная идея. Может хоть немного понимать друг друга станем.

— Не, я конечно знал, что ты больной, но не думал, что настолько.

Серёжа раздраженно закатил глаза и выудил из ящика стола таблетки.

— Стой! Согласен, хорошая идея! Не надо…

Голос затих, растворившись в помещении вместе со своим хозяином. Серёжа выдохнул.

***

— Утра, — Олег поцеловал Серёжу в макушку. — Как спалось?

— Прекрасно, — выгнувшись назад, он обхватил руками шею Олега в своеобразные объятия. — Тишина, покой. Лучшее ощущение.

— Мы так можем решить, что тебе без нас лучше, — раздалось из дверного проема хриплым голосом.

Серёжа издал неопределенный возмущенный звук и кинул в засмеявшегося Игоря тапочек. С улыбкой тот подошёл к партнерам и коротко поцеловал Серёжу в висок, попутно натянув обувь на ногу владельцу. Олег же получил порцию объятий.

— Как дежурство? — с улыбкой спросил Олег, накрывая на стол завтрак.

— Скука смертная. Так, парочка недокраж и какой-то придурок, орущий около участка, вздремнуть не дал, зараза.

Серёжа тихо хихикнул в кулак. Гром выглядел милейшим образом, когда раздражался. За подобное пренебрежение к трагедии Грома, его ткнули пальцем в бок, заставив согнуться от щекотки.

— Ешьте уже, — закатил глаза Олег.

Завтрак прошёл в уютной тишине, и после него Грома мягко отправили спать. И даже одеялом накрыли.

— Опять эти телячьи нежности, — незаметно появился в дальнем углу комнаты Птица.

Выглядел он в пару раз хуже, чем ночью: мятая одежда и запутавшиеся в волосах мелкие пёрышки. Серёжа не подал виду и, ещё раз пожелав хороших снов, ушел к себе в кабинет.

— Не игнорируй меня! — наигранно возмутился Птица. Разумовский, даже не взглянув в его сторону, зарылся в бумаги на столе. — Фу, блин. Ты ужасен.

Отвернулся и, надувшись, практически рухнул на банкетку напротив картины. Через несколько минут он всё же снова заговорил.

— Не думал ещё и «Весну» купить? — Птица склонил голову к плечу, так и не повернувшись к Серёже.

Разумовский поднял на него удивленный взгляд. Он даже не задумывался, что Птица может знать что-то о картинах Боттичелли.

— Не смотри так, мы вообще-то в одном теле существуем, и память у нас относительно общая.

— Нет, — после минутного молчания всё же ответил Серёжа. — «Весна» меня особо не впечатляет. Особенно правая её часть, — пробормотал себе под нос последнее предложение Разумовский, рискнув всё же приблизиться к Птице и сесть рядом.

В голове всплыли воспоминания, как когда-то он так же сидел с Олегом.

— Не пытался хоть раз не думать о своих мужиках? — язвительно прокомментировал это Птица.

— Заткнись. К чему ты вообще спрашивал про «Весну»?

— Ммм… Может купим ещё кое-какую картину? — в Птицу вперился настороженный и удивленный взгляд. — Да! Ты не один любишь картины! Ахуеть!

— Успокойся уже! Какую?

— Да так… — Птица стушевался. — Дай телефон.

Разумовский заинтересованно следил за быстро печатающим Птицей, через минуту, смущенно отвернувшись, Птица вернул телефон. На экране светилась картина «Демон сидящий».

— Куда повесишь? — спросил он через пять минут.

Птица перевел на него ошарашенный взгляд.

— Н-не думал… Кхм. Не думал, что ты согласишься.

— Я всё ещё хочу нормально с тобой разговаривать. Ты блин часть меня! — Серёжа возбужденно взмахнул руками.

Птица молча сверлил его нечитаемым взглядом.

— Спасибо, — растворилось тихим шёпотом в воздухе вместе с говорившим.

Серёжа недоуменно моргал с шоком, смотря на пустое место.

***

Вечером следующего дня привезли картину.

— Серёж, ты опять?

— Не опять, а снова, и не я, — пробормотал Разумовский себе под нос, подходя к Олегу. — Не ворчи, тебе не идёт.

Он осторожно забрал картину и перетащил её к дивану. Раздраженный Волков последовал за ним.

— Да ладно тебе, я просто захотел ещё одну картину. Может мне было грустно?! — эмоционально вскинул руки Серёжа.

— Так она даже не в твоем вкусе, — Олег вопросительно поднял бровь.

— Кто сказал?

— Жизнь с тобой, — он фыркнул. — Ты же сам мне рассказывал и про любимый век, и стиль, и технику написания.

Волков хмуро следил за тем, как Разумовский осматривает картину на предмет повреждений. Серёжа закатил глаза и чмокнул Олега в щёку.

— Успокойся и иди встреть Игоря. Ты обещал сегодня забрать его с работы.

— Не думай, что мы закончили этот разговор, — поняв, что его настойчиво выгоняют, Волков покинул таки помещение.

— Да-да-да, — бормотал Разум, едва ли не заталкивая своего парня в лифт. И смог облегченно выдохнуть, только когда недовольное лицо Волкова скрылось за следующим этажом. — Хей, ты тут?

В ответ была тишина, и Серёжа начал нервно переминаться на месте, пытаясь дозваться до Птицы мысленно. За спиной прозвучал тихий шелест, и Разум радостно развернулся, успев заметить исчезающие крылья. Птица стоял напротив картины, с почти детским восторгом рассматривая её.

— Так куда ты хочешь её повесить?

Голос Серёжи раздался неожиданно и заставил Птицу дёрнуться и, резко развернувшись, оскалиться. Однако уже через пару мгновений он принял свой привычный, слегка высокомерный вид. Разумовский сдавленно хихикнул, заметив смущенно покрасневшие кончики ушей.

— Я сделал что-то смешное? — раздраженно прошипел Птица.

— Н-нет, — Разумовский пытался вернуть себе самообладание и, глубоко вздохнув, перевел тему. — Так всё же, куда повесишь?

— … — ещё с минуту Птица сверлил его прищуренными глазами, однако ответил. — Гостевая.

— Что?..

— Третья гостевая комната, — раздраженно повторил Птица. — Теперь это моя комната. Даже не думай пускать туда кого-то, голову откушу, — и угрожающе щёлкнул зубами.

Серёжа всё-таки не смог сдержать смех. Глаза Птицы поражённо расширились, но через секунду он резко отвернулся, нахмурившись.

— Д-да, аха, ладно. Не обижайся, — дружелюбно улыбнулся уже успокаивающийся Разумовский. — Пошли, надо картину повесить.

И более не слушая раздражённого шипения Птицы за спиной, подхватил картину и понёс к лифту. На этом этаже изначально обитал Волков, а так же находилось несколько гостевых спален, которые, впрочем, не использовались ни разу. Дверь в нужную комнату нашлась быстро, что не удивительно. Осторожно придерживая картину, Серёжа открыл её. Зайдя в помещение стало понятно, чем Птице так приглянулась именно эта комната. Огромное, просторное помещение с подиумом, на котором у одной стены была спальная часть, а у второй — кабинет. В углу, разделяя подиум на две части, располагалось ещё одно помещение, вероятно ванна. Между кроватью и дверью в ванну — большое свободное место на стене, сразу понятно, куда Птица хочет повесить картину.

— Может ещё что-то хочешь? — прислонив картину к стене, повернулся Разум к настороженно следящему за ним Птице.

— Уйди, — тихий шепот.

— А? — Серёжа чуть не упал, спускаясь в этот момент со ступеньки подиума.

— Уйди из комнаты, — удивительно спокойно, но громче, повторил Птица.

— Н-но я…

— Выйди!

Серёжа вздрогнул. Крик не был злым или угрожающим, но в голосе чувствовались нотки опасения. Возможно, Птица думал, что криком побудит его снова выпить таблетки, дабы загнать разбушевавшуюся часть себя подальше. Молча он покинул помещение.

Вызванный лифт поднимался необычно долго, но данный момент стал понятен, когда в нём обнаружились Олег с Игорем. При виде своих партнёров, Серёжа словно засветился изнутри и накинулся на Игоря с радостными, крепкими объятиями.

— И тебе привет, Солнце, — посмеиваясь, обнял он Разумовского в ответ.

— И что ты делал на гостевом этаже? — Олег же явно был раздражен ещё с прошлого их разговора.

— Что? — Серёжа удивленно вскинулся. — Я что, не могу по собственному дому ходить?! — он и сам не понял, откуда внутри появилась эта злость.

— Можешь, но почему-то не делал этого ни разу с окончания постройки.

— Ох, ну простите! В следующий раз отправлю тебе письменное прошение, если захочу спуститься со своего этажа!

— Э-эй, парни, вы чего?.. — Игорь оторопело наблюдал за разгорающейся ссорой.

— Нормально всё!

Оставшийся подъем прошёл в напряженной тишине. Серёжа разъяренно дышал, пытаясь успокоиться. Его самого знатно напугала эта волна ярости, поэтому внутри он ощущал смутную, тянущую тревогу. Возможно, общение с Птицей было не лучшей идеей?.. Они вышли из лифта на этаже офиса.

— Ты пил таблетки? — вопрос прозвучал неожиданно, но не был нежданным.

— Нет. И не собираюсь, — голос Разумовского звучал твердо и прохладно.

Скользнув взглядом по молчаливым партнерам, он отметил насколько потерянным в этом споре выглядел Игорь, подавленно смотрящий куда-то в пол. Серёжа глубоко вздохнул.

— Давай закроем тему, — бросил он Олегу, подходя к Игорю и обнимая его. — Прости.

Гром промычал что-то неопределенное, залпом выпив бокал вина, которое успел налить Волков.

— Нормально всё. Просто я не понял, что произошло, вы так резко спорить начали…

— Да-а, — протянул Разумовский, махнув рукой. — Олегу не понравилось, что я купил ещё одну картину.

Волков тихо хмыкнул.

***

В следующий раз, когда Серёжа решается зайти в комнату, он, едва не вскрикнув, с шоком отступает назад. Картину повесили. И Разумовский уверен, что Птица не мог захватить его тело, чтобы сделать это — последние дни Олег и Игорь постоянно были рядом. Он точно не мог просить кого-то повесить её, да и сам Разум сделал Марго пометку о предупреждении, если бы в комнату кто-то зашёл.

— К-какого чёрта… — глаза бешено бегали по комнате, пытаясь найти какую-нибудь зацепку, объясняющую происходящее.

— Что ты тут делаешь? — шею обожгло дыханием, на плечо легла рука с когтями.

— Что ты, блять, такое?.. — Серёжа дернулся и резко обернулся.

Птица ухмыльнулся, сделав шаг вперед, Разумовский неловко вытащил из кармана электрошокер, с угрозой наставив его на замершего Птицу.

— Только подойди и я…

— Что ты? — губы Птицы растянулись в оскал. — Ударишь меня? Так это не сработает, — он резким движением схватил запястье Серёжи, заставляя разжать руку с единственным оружием. И презрительно выплюнул. — Тряпка.

Чувствуя подступающую истерику, Разумовский дёрнулся в сильной хватке, случайно расцарапав кожу об когти. Птица вздрогнул и, перехватив запястье аккуратнее, потянул Серёжу к столу в углу комнаты.

— Знаешь, Разумовский, ты меня бесишь, — Птица посадил его на стул и начал рыться в ящиках рядом.

Серёжа пораженным взглядом следил за действием своего альтер-эго? Демона? Сущности? Кем бы не был Птица, но в его поведении четко отслеживалась линия заботы о нём. То, как осторожно промыл царапины и забинтовал руку, как смотрел.

— Правда?

Птица замер. Аптечка слегка подрагивала в его руках, он медленно повернул голову, взглянув на Разумовского через плечо.

— …нет, — и отвернулся, всё же убирая коробку на место.

Комната погрузилась в неловкую тишину, Птица, больше не обращая на Серёжу внимания, ушёл ближе к картине и разместился на полу напротив неё. Разумовский с некой апатией потирал бинты, наложенные на царапины. Мысли текли непозволительно вяло для подобной ситуации. Возможно стоило подорваться и сбежать, рассказать Олегу, Игорю, сделать хоть что-то! Но он лишь встает и медленно бредет к Птице, присаживаясь рядом, неловко поджав под себя ноги. Картина на стене и вправду завораживает ничуть не меньше «Венеры». То, как подобраны цвета, композиция.

— Чувствую что-то схожее с мыслями самого Врубеля, когда смотрю на него, — полушепотом разрушил тишину Птица. — Таким же зажатым в рамки; потерянным, как демон.

Серёжа молча наблюдает за болезненным изломом бровей Птицы, за поджатыми губами, и, как-то даже неловко, касается кончиками пальцев его руки, показывая поддержку. Птица вздрагивает, но руку не вырывает, лишь опускает голову, скрывая лицо волосами. Разумовскому же прекрасно видны покрасневшие кончики ушей.

***

— Где был?

Серёжа не успевает даже зайти на кухню, как к нему прилетает вопрос от Волкова. Сегодня он уже не поднимает внутри бурю эмоций, а лишь добавляет немного грусти из-за недоверия к нему близкого человека.

— В гостевых комнатах.

Олег фыркает и закатывает глаза.

— Ничего нового, да? Садись, еда готова, — однако тёплая улыбка и заботливо заправленная за ухо прядь быстро прогоняют столь бредовую мысль о недоверии.

Тепло разливается в груди Разумовского, и с ответной улыбкой он таки падает на стул, незаметно отправляя команду Марго. Скоро должен прийти Игорь, и тогда всё же придется поговорить с ними о Птице, а пока можно быть просто счастливым из-за них и для них. Ужин прошёл в тёплой обстановке. Серёжа в два раза больше уделял внимание своим партнёрам, часто дотрагивался до их рук, обнимал. Это с одной стороны настораживало Олега и Игоря, а с другой, Разумовский казался сегодня особенно открытым, но рассеянным. После еды они вернулись в офис, переговариваясь о том, что сегодня можно посмотреть. Когда они уже устроились на диване, Серёжа неожиданно пересел на кресло рядом.

— Нам надо поговорить.

Олег напрягся, резко выпрямившись; Игорь подобрался.

— Кхм. И так… Я хотел бы поговорить с вами о ком-то… важном. И, вероятно, этот разговор будет довольно сложным и неприятным, но я надеюсь, что сначала вы меня выслушаете до конца, — Серёжа вздохнул, собираясь с мыслями. Олег с Игорем переглянулись и напряженно уставились на Разумовского. — Речь пойдет о Птице. Предупреждая возможные вопросы, нет, мне не стало хуже. Дело несколько в другом… Конкретнее в том, кем он является, — Серёжа нервно усмехнулся. — Опытным путем я узнал, что он прекрасно взаимодействует с физическим миром без помощи моего тела. Игорь, пожалуйста! Спасибо. Из этих данных я вынес предположение, что мой диагноз был ошибочным и, соответственно, неправильно излечиваемым. Вполне вероятно я не хило так травмировал организм лекарствами… Это первое, — Разумовский тряхнул головой. — Второе. Взаимодействие с физическим миром. Это одновременно успокаивает отсутствием у меня диссоциативного расстройства личности и напрягает до дрожи. Если ранее мы считали, что он может совершать какие-либо действия только занимая моё тело, то сейчас ясно, что нет. И это наталкивает на размышления, что он вообще такое, и какую опасность несёт нам и людям в целом, — телефон тихо завибрировал в кармане. Марго оповестила о завершении задачи. — Я попросил Марго провести поиск о подобных случаях в мире, она только что закончила. Марго, выведи информацию на экран, — на мониторе напротив дивана появилось окно с графиками.

По собранной, с более ста миллионов сайтов и статей, информации выходило, что эзотерические варианты значительно превышали болезни и неопознанные случаи. Серёжа открыл информацию по этому направлению, внутри оказалась круговая диаграмма с наименованиями и популярностью, ниже был график обоснованности данных заявлений, но значений было слишком много и это сбивало.

— Марго, убери пять нижних, — Разумовский внимательно разглядывал и анализировал информацию. — Убери ангелов, богов, ведьм и колдунов, фей и призраков. Всех у кого необоснованность больше пятидесяти процентов, — один за одним исчезали пункты из диаграммы, в результате их осталось восемь. — Из того, что мы знаем о Птице, эти варианты самые вероятные. Марго, описание.

Экран замерцал строчками новой информации.

«1. Духи природы.

Духи природы и/или элементов. Духи охраняющие определенный участок земли.

Основные места обитания: Леса, Водоёмы, Города, Посёлки, Пустыни, Горы.

Типы: Водяные, Огненные, Земные, Воздушные, Энергетические.

Редко контактируют с людьми напрямую, но могут заставить плутать по их владениям, насылать катаклизмы связанные с их типом. Имеют возможность привязать себя к определенному человеку, дающему им силу.

2. Духи-защитники.

Мистические создания — защитники. Привязаны к определенному человеку.

Типы: Светлые, Тёмные, Серые. Или же Лекки, Маллумо, Ньёры.

Отличительные черты:

Лекки — Из-за высоких требований к подопечному могут развить у него психологические заболевания. Привязанность к подопечному стремится к нулю.

Маллумо — Требуют убийств от своих подопечных. Привязанность на уровне: не мертв? Жаль.

Ньёры — Могут потерять память о своей природе, если подопечный испытывает сильный стресс. Привязаны к подопечному сильнее остальных.

3. Люди-птицы.

Существа с ярко выраженными чертами, характерными для птиц или других крылатых животных. Могут быть как антропоморфными созданиями, так и людьми с животными частями тела (перьями, крыльями, клювами и т.д.)

Могут иметь форму любого типа птиц.

К людям относятся с опаской и угрозой, но могут привязаться к спасшему их человеку и защищать его.

4. Сирены.

Полуптицы-полуженщины, крылатые девы, заманивающие чарующими песнями на верную смерть плывущих мимо путников.

На самом деле могут быть как женщинами, так и мужчинами, и даже бесполыми или обоеполыми.

Управляют магией голоса и разума. Едят людей, но могут привязаться к человеку, если тот спасёт их. Чаще всего знакомы с моряками.

5. Гром-птицы.

Огромные птицы, управляющие погодой, порождающие громы и молнии.

Живут в основном в горах, но иногда селятся около деревень у подножья.

К людям относятся настороженно, но достаточно разумны для заключения мирных соглашений.

6. Ятагарасу.

Трёхлапая ворона — мифическое существо, встречающееся в мифах Азии и Северной Африки. Обычно в азиатских странах трёхлапая ворона была символом Солнца.

С людьми живут в взаимовыгодных отношениях.

Последняя встреча с ятагарасу произошла более сотни лет назад.

7. Ицумаде.

Химерическая птица с человеческим лицом, появляющаяся в местах массовой гибели людей.

Может появится как предвестник беды, так и под конец происшествия. Иногда привязан к определенному человеку, если он будет виновен в гибели этих людей.

8. Эрциния.

Птица Герцинского леса, перья которой светятся ночью.

По данным, сейчас обитают в лесах Германии и тайге.

С людьми не контактируют, но при случайной встрече агрессии не проявляют. Очень редко могут привязаться к человеку, но будут жить на воле, в лесу.»

Олег не сводил немигающего взгляда с экрана.

— Я Птицу в его оригинальном обличье, конечно, не видел, но сомневаюсь, что у него есть три ноги, — Игорь неловко мотнул головой и замолчал.

Разумовский смахнул вариант «Ятагарасу».

— Я видел, у него не было. Может, вы как-то прокомментируете в целом ситуацию с тем, что он не плод моего больного мозга?

— Не такого уж больного, судя по всему, — Олег подошёл к креслу и осторожно обнял Серёжу. — Главное, что те таблетки не нанесли тебе вреда.

— Не нанесли вреда?! — яростное шипение за их спинами заставило всех резко развернуться. Волков автоматически направил в сторону опасности пистолет, всегда бывший рядом с ним, задвинув Разумовского за спину. — Ну-ну, Волче, не нервничай.

У картины, на банкетке, вальяжно разместился сам виновник обсуждений. Под дулом он расслабился, всем видом показывая, что не представляет опасности.

— О чем ты? — Ооо, да так. Всего лишь о том, что ты раз семь мог сдохнуть. Ничего особенного, — Птица тихо захихикал.

Он встал и плавно приблизился к Разумовскому.

— Я ведь не всегда смогу забирать побочки, и всё это дерьмо польется на тебя, — прошипел Птица буквально Серёже в лицо, не обращая внимания на приставленное к голове дуло. — Посмотрю, как ты будешь корчиться от боли. Весело же, — губы растянулись в холодной усмешке.

Вообще, видеть Птицу в его настоящем облике было непривычно и пугающе для Олега и Игоря. Он резко отстранился, развернулся и подошёл к рабочему столу Разумовского. Порывшись в ящиках стола, Птица вытащил баночку с таблетками, от туда же он вытащил зажигалку. На журнальном столике стояла пепельница, в которую и полетела упаковка. Птица на секунду замер, растворился в воздухе и вернулся в комнату, спустя минуту, через дверь, неся в руках бутылочку жидкости для розжига, кою щедро налил в саму баночку, а после полил сверху. Огонь от зажигалки распространился почти мгновенно, Птица завороженно следил за языками пламени, пожирающими причину его страданий. Молча наблюдавшие за этим партнёры наконец отмерли. Серёжа осторожно приблизился к огню, следя за ним не менее восторженными глазами; Волков спрятал пушку обратно в кобуру, но не терял бдительности; Игорь же разглядывал Птицу, замечая в нём схожесть с собой: в нервной усмешке, в глазах, смотрящих с радостью, но затаённой тревогой и опаской.

— Только попробуй ещё раз начать травить наш организм этой дрянью, и я тебя сам пристрелю! — Птица передернул плечами. — А вы двое, — он перевел взгляд на Игоря и Олега. — Следите за ним. Про сдохнуть и адскую боль я не шутил.

И откинул голову на плечо, демонстрируя черную «кляксу» на левой стороне шеи.

— Хм, — Волков передернул плечами не отводя, впрочем, взгляда от Птицы, а через пару секунд двинулся вперед, подходя всё ближе. — Да что ты, блять, такое?

Олег попытался схватить Птицу за горло, но тот отшатнулся в сторону, вперив в Олега панический взгляд. Он путался в собственных эмоциях, то подпуская их ближе, то испытывая жгучий страх и ярость. Это сбивало с мыслей и рушило все его попытки составить хоть какой-то план, модель поведения с ними.

— Не, сука, делай так, — срываясь на шипение, пробормотал Птица, осторожно пятясь подальше от Волкова. — Кто я? — он истерично хихикнул. — Дух, — и сверкнув напоследок золотом глаз, Птица растворился в воздухе.

— И что это было? — спустя минуту тишины, всё же поинтересовался Игорь в пустоту.

Олег задумчиво наклонил голову, потирая друг об друга пальцы, которыми дотронулся до шеи Птицы.

— На пепел похоже, — задумчиво протянул он. — Только чёрный… угольный порошок?

Разумовский же в это время подошёл к пепельнице, на дне которой догорали остатки таблеток. Что-то странное было в таком поведении Птицы, что-то явно изменилось в нём… Неужели из-за таблеток?

— Надо узнать побольше о духах из списка, может какие легенды сохранились… Олег, что думаешь?

— Думаю, надо узнать, что у него на шее.

— Я могу попросить Юлю поискать информацию о духах, — предложил Игорь.

— Тогда план такой: Игорь — звонишь Юле о сборе информации о духах, только природников исключи, не про него это; Олег — в лабораторию, узнавать, что это за вещество на его шее. Я…

— Ты сейчас идешь спать, а завтра — работать, потому что всё это займет не меньше недели, а ты компании нужен живой и исправно функционирующий, желательно ежедневно, — прервал Серёжу Волков и жестами показал Игорю увести того в спальню. — А вот мы сейчас действительно идём в лабораторию, пока я случайно не стёр это вещество.

И, больше не обращая внимания на возмущенного таким самоуправством Разумовского, ушёл в сторону лифта. Гром же подхватил Серёжу под руку и настойчиво потянул в спальню.

— Да вы оба совсем уже?! — Нет, но Олег прав, как бы грустно не было это признавать, но ты — глава огромной компании, и ты нужен ей здравомыслящим, — Игорь успокаивающе погладил плечо Разумовского. — Серёж, всё хорошо. Мы справимся. Не волнуйся, солнце, — они уже прошли в спальню, Гром помог Серёже скинуть одежду и закутал его в одеяло. — Спи.

И, поцеловав напоследок Разумовского в висок, ушёл к Олегу, ожидающему у лифта.

***

— Что думаешь об этом?

Игорь повел плечами.

— С этим… Птицей, что-то не так. Видел его глаза? Он был в панике, — Гром провёл рукой по волосам. — В последнюю нашу встречу он пытался меня убить, а тут дергается от любого прикосновения или взгляда. Взгляда, Олег! То есть, его выхождение за пределы сознания Серёжи, конечно, пугает, но… Неужели это действительно из-за таблеток? Если он сказал правду, то представь, как они могли подействовать на Серого, — они вышли из лифта.

— Надо будет их тоже на проверку отправить, спасибо моей паранойе, пара штук у меня есть, — Волков грустно усмехнулся. — Похоже, спокойствие мы увидим только на том свете.

Игорь фыркнул, открывая дверь машины.

***

За окном начал моросить дождь.

Разумовский лежал на кровати, пустым взглядом смотря на улицу. В голове было пусто, только отголоски незначительной обиды.

Грохот грома заставил его вздрогнуть от неожиданности. Рядом с кроватью раздалось шуршание, а потом Серёжу нагло отодвинули ближе к краю. Он попытался перевернуться, но его остановила сжавшаяся на плече рука.

— Даже не думай, — необъяснимо, но Разумовскому стало легче от голоса Птицы. — Лежи и не…

Что «не» Серёжа так и не услышал из-за новой вспышки молнии и грома, зато явно почувствовал усиление хватки на его руке, заставившей его издать сдавленное шипение.

— О-тпусти, — пальцы слегка разжались, но не отпустили. — Ты чег…

— Заткнись, пока я тебя не вырубил.

— …не вырубишь, — неожиданно по отношению к ситуации и собеседнику Серёжа осмелел и противился просьбам-приказам, предпринимая попытки развернуться. — Да ладно, что я в тебе не видел?

Он всё же вырвался и перевернулся, встречаясь взглядом с напряженным Птицей. Новая вспышка молнии высветила панику в золотых глазах, а грохот грома заставил зажмурится и спрятать лицо в подушке.

— Ты… грозу боишься?.. — пораженно выдохнул Разумовский.

Птица тихо зарычал, не отрывая, впрочем, головы от подушки, и попытался, не глядя, поцарапать руку Серёжи. Тот перехватил его за запястье, хватка была сильной, но не болезненной.

— Ну вот чего тебе не лежится и не спится?! Почему именно сегодня… — и ещё сильнее сжался от новой вспышки за окном, на грани слышимости заскулив от страха.

Разумовский неловко погладил Птицу по плечу. За последние два дня он узнал о нём больше, чем за всю жизнь. Узнал его страхи и переживания, комплексы и проблемы восприятия. Единственным и основным минусом, останавливающим от полноценного общения, были недоверчивость и агрессия. При очередном особо громком звуке Птица не выдержал и уткнулся лицом Разумовскому в плечо.

— Тише, — Серёжа неловко обнял подрагивающие плечи. — Всё хорошо, я рядом, ничего не случится.

Он как мантру повторял эти слова, и Птица медленно расслабился в теплых объятиях, проваливаясь в сон. Улыбнувшись тому, насколько трогательным тот выглядел в этот момент, Серёжа прижал его ближе, так же засыпая.

***

Разбудил Разумовского тихий шёпот.

— …ашки.

В ответ раздался тихий смешок.

Под руками всё ещё чувствовалось тело Птицы, тот явно до сих пор спал. Серёжа открыл глаза и сфокусировал мутный взгляд на мужчинах у двери. С виду они были расслаблены, но чувствовалась готовность начать действовать в любой момент. Птица под боком завозился, укладываясь удобнее, Разумовский осторожно выскользнул из кровати, не забыв, впрочем, накрыть его одеялом, в которое тот и закутался сильнее.

За окнами уже брезжил рассвет, когда они втроём в тишине прошли на кухню. На столе уже стояли две чашки чая, Олег наполнил третью и передал её Серёже, получив в ответ благодарный кивок.

— И что же Птица делал у нас в кровати?

— Ну, — Разумовский задумался. С одной стороны, ничего не случится, если он расскажет им, но с другой… Вряд ли Птица хотел, чтобы кто-то узнал об этом страхе. — Давайте это останется его тайной. Не хотелось бы истратить лимит его доверия. Всё же, если он является тем же… ньёром, то все его действия направлены на, — он сглотнул. — Мою защиту.

— А может он лекк или маллумо? Тогда на тебя ему плевать с высокой колокольни, — не согласился Игорь. — Хотя и огненный природник подходит Птице.

— И всё же.

Олег хмыкнул. Не вязался привычный образ Птицы с тем, что они нашли сейчас. Хотя, если говорить начистоту, он также не вязался и с его новым внешним видом, и поведением. В момент, когда он всё же собирается что-то ответить, на кухню практически вползает сама причина разговора. Буквально игнорируя их присутствие, Птица заваривает себе бокал чая, и только, когда он разворачивается, чтобы снова уйти, они замечают, что глаза того были закрыты.

— Я, пожалуй, пойду с ним, пока он ни во что не врезался, — Серёжа со вздохом поднимается из-за стола.

***

Спустя неделю после неловкого окончания сна Птицы, в виде опрокинутой на кровать чашки чая, Игорю позвонила Юля.

— Ага.

— …

— О, прекрасно, скинешь мне на почту? — …

— Да-да, я знаю, что единственный дед тут я, просто уточнил.

— …

— Хорошо, позже расскажу, с чего я так заинтересовался мистикой, да. Так, всё. Спасибо за информацию. Позже увидимся, пока, — он откинул выключенный телефон на соседнюю половину дивана и заметил два пристальных, заинтересованных взгляда. — Серый, одолжи ноут.

Разумовский без вопросов передал ему технику. Спустя минут пятнадцать Гром повернул экран к ним. Был открыт PDF файл на три страницы.

— И так, Юля пишет, что духи природы закреплены за определенном участком земли и очень редко покидают его. Так как это может быть опасно для них. Как думаешь, если он природный, где ты мог его подцепить?

— Эм… — Разумовский задумался. В голову шло только одно место. — Побережье? Я достаточно много времени там проводил, да и… тех троих пацанов там встретил. Может, он вселился в меня, потому что ему не понравилось, что они напали на собаку? А тут я со схожими мыслями.

— Как вариант, но ты живешь далеко от побережья, а плохо ему стало только от колес. Может, закреплен за другим местом? В том же приюте ты до сих пор часто бываешь, — предположил Олег.

— Хн.

— Ладно, у нас тут ещё защитники есть. Упоминания духов-защитников были ещё в былинах, только в виде их прародителей: Брезга, Застеня и Ведати, хотя о последнем мало говорится.

«…До сотворения рода людского был Бог. Бог изначальный, всеведающий. И создал он себе помощников: Брезга, да Застеня. Брезг прекрасен был, озаряющий создающийся мир светом. Застень в сумрак, да ночи кутался. Переплетали на созданиях Бога свет и тьму, наполняя ими живое… Подобным учителям своим сделался, и дал Изначальный Имя ему Ведати, и ведал тот о выбранных новых…»

Впрочем, в Английских мифах их как раз и звали Лекк, Маллум и Ньёр. И вот в одном из них уже подробнее рассказывалось о происхождении Ньёра:

«…был среди тех избранный, что учился пуще остальных, искал ответы при свете солнца и луны, силу свою увеличивал. Много битв прошёл он, и сражались рядом учителя его, поддержку да заботу показывая. Росла магия его, и решил он сойти с пути битв, лекарем став, и поддержали его учителя, гордясь. Посвятив жизнь свою людям, стал он подле учителей своих, и дал Изначальный имя ему Ньёр, и был тот учителем новым, роду людскому, отринув когда-то жестокость, указующим путь бескровный.»

Но это чтобы знать, что там вообще было, их ещё в виде людей упоминали, но нам это не важно. Птиц, вероятно, относится к расе, созданной ими веке так в 13-15.

«…Но людей становилось всё больше, не поспевали за учениками наставники, и решили они создать себе помощников. И создали они духов-защитников для людей, наставников вечных… И первому Роду имя было Лекки, и были духи в нём на птиц райских похожи… И было второму Роду имя Маллумо, и были духи аки демоны с рогами, да крыльями кожаными, когтями деревья валить могли, клыками разрывая пространство… И было третьему Роду имя Ньёры, и духи в нём были как звери лесные да птицы поднебесные…»

— Хм. Вроде ньёры звучат похоже на Птица. Сомневаюсь, что его можно отнести к леккам, вид у него далеко не райский, — хихикнул Серёжа.

— »…оставили Братья детей своих, уйдя на иной план… нашлись среди них и те, кто учить не хотел… И стали лекки смотреть сквозь пальцы на дела учеников своих, да требовательны оставались, ломая их своими словами. И стали маллумо игнорировать учеников, и толкать их к краю пропасти, да худому учить. И были ньёры, и сходили с ума они, отвергаемые учениками, и забывали свою привязанность к ним и делали всё на пользу ученикам, да в своем понимании. И боль причиняли они ученикам и убивали их, сжигая изнутри. Да вспоминали после любовь свою, утерянную к ним, да уничтожали сами себя за содеянное.»

— А ведь Птица странно заботлив по отношению к тебе стал, — Олег слегка сместился и откинулся на спинку дивана. — Во вред себе забирает побочки от лекарств. Да и вреда вроде не причинял последнее время.

— Есть такое… Не давит, не пытается унизить или напугать. Поговорить со мной попытался. Доверился той ночью, — Разумовский прижался к Волкову ближе. — Если бы мне пару месяцев назад сказали, что будет так, я бы посчитал сказавшего сумасшедшим.

— Значит пока два варианта: Дух-природник с территории приюта или Ньёр, — подвёл итог Игорь, но вдруг встрепенулся. — А напомни-ка, за сколько зажили царапины от когтей Птицы?

— День или два.

— Всё же ньёр, — хмыкнул Олег, поняв к чему был вопрос.

— Почему? — Серёжа недоумевающе переводил взгляд от Грома к Волкову и обратно.

— Стандартное время заживления царапин и ссадин 7-15 дней. А у тебя и следа не осталось к моменту, как мы бинт сняли.

***

— Птица?

Разумовский осторожно постучался в уже знакомую комнату и зашёл, так и не дождавшись ответа. Внутри почти всё было так же, как в прошлый его приход сюда, только стопка бумаги на столе была чем-то новым, выбивающимся из общего вида. А ещё Птица где-то нашёл банкетку, немного отличающуюся от той, что стоит в кабинете самого Серёжи. На ней и сидел Птица. Спина была слегка сгорблена, он словно и не заметил прихода Разумовского. Подойдя ближе, стало заметно, что глаза того были закрыты, а под ними залегли тёмные тени. Серёжа осторожно коснулся предплечья Птицы. Тот дернулся и открыл мутные глаза.

— Ты в порядке? — Разумовский прекрасно понимал, насколько глупо звучит данный вопрос, учитывая внешний вид Птицы.

— Мргх, — невразумительно промычал Птица и завалился на обеспокоенного Серёжу.

Разумовский с минуту рассматривал снова отрубившегося Птицу, а после отправил смс Олегу, с просьбой подойти. Волков зашёл в комнату буквально через две минуты и нечитаемым взглядом рассматривал обоих парней. Серёжа жестами попросил помочь перенести Птицу в кровать. Возможно Олег и чувствовал презрение к Птице, но тихое поскуливание заставило его забыть о неприязни и, подхватив почти невесомое тело, перенести под одеяло.

Птице было плохо. Птице было жарко. Он не осознавал, кто и куда его несет, и есть это кто-то вообще. Перед глазами всё расплывалось, а тело сжималось от боли, словно внутри него был чертов вулкан, разъедающий внутренности лавой. Подслушав, что там раздобыла Юля для парней, он был неприятно удивлен тому, что ничего не помнит о детстве Серёжи. Хотя точно знает, что был рядом с ним всегда. В голове всплыли давно забытые строчки обращения к Создателям и Изначальному. Стоя в комнате перед картиной, он тихо начал:

— Великие, говорю с вами, обращаюсь, молю, — по комнате пролетел легкий порыв ветра. — Не себе, подопечному прошу. Скрыли воспоминания Тьмы крылья, забыл я о долге. Прощенья прошу великодушного да милости. Найти вновь путь верный, к Создателю обращаюсь, забыл я наставления ваши, Ньёр, Ведати, Ширу, свернул с пути, взываю к вам. Исцелить душу израненную, сорвать покров тумана да вспомнить всё.

Птица стоял, склонив голову, и оттого не заметил изменений. Демон с картины голову свою повернул и с тихим шорохом поднялся, покидая полотно. Рука его легла на голову Птицы.

— Первый ты, за сотни лет вспомнил о долге своём, — голосом тёплым слова лились. — Быть может, ты будешь достоин милости Отца мира нашего. Прощён ты, сын ветров магии.

И в момент исчезновения руки Создателя, Птицу скрутило от боли, голову стремительно заполняли воспоминания. Давно забытые эмоции любви и привязанности тревожили бешено бьющееся сердце, вина и раскаяние топили разум. Он и не заметил, как упал на банкетку, сжимая руками голову. Лишь встревоженный голос подопечного смог на мгновенье вырвать Птицу из этого состояния, но он быстро утонул в красном мареве снова.

Птица метался по кровати, тихо скуля и воя. Разумовский с паникой следил за этим.

— Может, успокоительное вколоть?

Олег молча вышел за требующимися препаратами. Серёжа не мог зацепиться ни за одну мысль, бешено пролетающую в голове. Такое состояние Птицы его пугало. Никогда тот не доводил Разумовского до такого состояния и никакого удовлетворения не чувствовалось, только тень беспокойства изредка проскальзывала по краю сознания.

— Пр…ст…

Прорвавшееся сквозь вой слово заставило вздрогнуть всем телом и поднять глаза. Птица смотрел на него не моргая, а во взгляде плескалось отчаяние и раскаяние. Но через секунду глаза закатились в новом приступе боли. А вскоре вернулся Олег и сделал Птице укол, после вытянув застывшего Серёжу за плечо из комнаты.

— …ый. Серый! — Волков пощёлкал пальцами у лица Разумовского.

Тот мотнул головой, возвращая себе самообладание.

— Нормально.

— Что и как могло произойти за две минуты, что меня не было, между тобой и полуобморочным Птицей?

— Он извинился? Ты бы видел его взгляд… — Серёжа дёрнул плечом.

Олег вздохнул и притянул Разумовского в объятия. Буквально через несколько минут Игорь должен вернуться в башню, маячок чётко показывал его местоположение.

***

Работа стопорилась, постоянное напряжение и тянущее чувство внутри не давали сосредоточиться на коде перед глазами. Разумовский откинулся на стуле, уставившись пустым взглядом в потолок офиса. Прошли уже сутки, но каждый раз, когда Птица возвращался в сознание — его мгновенно скручивало приступом. Олег с Игорем молча определили очерёдность походов к Птице с новой дозой успокоительных. Внезапный порыв ветра заставил поёжиться и окинуть помещение взглядом, ища источник холода. Однако все окна были плотно закрыты. Серёжа с силой провёл руками по лицу, сгоняя сонливость и очевидные галлюцинации. Но только вернув взгляд к ноутбуку, увидел на клавиатуре лист, явно не лежавший там ранее. А учитывая, что бумажные документы он не доставал, это доставляло определённое беспокойство.

— Марго, запись с камеры за последние две минуты.

Разумовский тупо сверлил взглядом несчастную бумажку, что необъяснимым способом вылетела из-под дивана и спикировала на клавиатуру минутой ранее. Нестерпимо хотелось побиться головой о стол, но зная своих партнёров, он не спешил этого делать, они явно не оценят синяка на лбу. Резко выдохнув, Серёжа решительно взял лист и перевернул. Наверху заглавными буквами выделялись слова. «РИТУАЛ СОЗНАНИЯ». Пусть рациональная часть Разумовского и не верила в это, в голове щёлкнуло. Пришло чёткое знание, что это может помочь Птице.

— Марго, вызови Олега сюда.

Смс Игорю он отправил сам буквально через несколько секунд. Взгляд вернулся к тексту.

…Вера… знание… желание…

Информация поступала урывками, он не мог зараз прочесть всё — от и до. Двери лифта почти бесшумно открылись, пропуская внутрь обеспокоенного Волкова.

— Что?

— Марго, покажи ему ту же запись, которую я смотрел ранее.

Олег непонимающе посмотрел на Серёжу, но послушно достал телефон. Вскоре его взгляд так же был прикован к листу в руках Разумовского.

— Это ритуал. Не знаю почему, но я уверен, что он поможет Птице. Обязан помочь.

Он передал бумагу Олегу. Тот в любой ситуации оставался достаточно холоден, чтобы не терять смысла текста. Примерно в этот же момент прозвучало оповещение, что Игорь вошёл в здание.

— Судя по тексту, он действительно может подходить.

— Вы о чём? Что-то случилось? — Гром буквально вбежал в офис, словно не сбавляя скорости, взлетел по лестнице, а не приехал на лифте.

— Да у нас тут магическая магия творится, — хихикнул Серёжа. — Текста ритуалов с неба, то есть из-под дивана, летят.

— Кто-то или что-то дало нам вариант, как помочь Птице.

— Дай, — Игорь внимательно вчитался в строчки. — Вера в Создателей, знание текста, желание помочь. Интересно, а во всех «стари-инных» ритуалах пишут такими простыми словами? Если вспомнить о том, когда появилась раса, веке в четырнадцатом, то говор явно тогда иной был. Или это переиздание? — Серёжа прыснул, потеряв былую серьёзность и наконец расслабляясь. Плечи Волкова тоже стали выглядеть свободнее. — Отлично, а теперь серьёзно. Вы хотите помочь ему? Ты, Серёж, хочешь?

— Я, — Разумовский замялся и нахмурился. — Да. Думаю да. Он пусть и говнюк, но видеть его в таком состоянии… Доставляет беспокойство. Для меня же вроде старался, пусть и своими методами.

Олег согласно фыркнул.

— Отличненько. Тогда нужен мел, кровь Серого и выучить текст, три строчки буквально. Всё максимально просто.

***

Ритуал решили провести в комнате Птицы, там было достаточно места, и нарисовать став нужного размера не составляло труда, хотя сделать это ровно было затруднительно. Однако вскоре всё было готово. Олег перенёс Птицу в центр фигуры и вместе с Игорем отошёл к стене. Серёжа вздохнул, собираясь с силами, всё же резать себя не самое приятное решение.

— Призываю, называю, ожидаю, — Разумовский разрезал ладонь и подождал, пока она наполнится кровью. — Вечных создание, стань перед нами, открой разуму путь, — он макнул пальцы в кровь и вывел на лбу Птицы руну Сигел. — Вернись, обернись и найди верный путь, — на предплечьях руну Йох. А оставшуюся кровь выплеснул на рисунок на полу.

Птицу выгнуло. Рот раскрылся в безмолвном крике, а глаза закатились. Рунический став начал светиться, набирая силу. Тело покрылось жёсткими, чёрными перьями, а за спиной забились крылья. Кожа покрывалась огненными трещинами, и комнату поглотила вспышка.

Когда к парням вернулась возможность видеть, перья уже пропали. Что-то невнятно промычав, Птица поднялся на колени и схватился за голову. Первым его взгляд попал на Разумовского. Взгляд слишком человеческих, янтарных глаз.