Если жизнь тебя обманет

Квакити снова просыпается от собственного крика. Он резко садится, руки сами собой сжимают одеяло, глаза широко раскрыты. Его дыхание тяжёлое, вырывается из груди тяжело, вдохнуть выдохнуть через раз. По щекам текут слёзы, по виску стекает холодный пот. По напряжённой спине бьют небольшие золотые крылья, что появились слишком спонтанно.

Квакити не может успокоиться. Его накрывает истерика и паника. Он беспомощно подтягивает ноги, смещает руки на колени и сжимает их, царапает короткими ногтями, пока невидящий взгляд бегает по помещению и не видит ничего кроме картинок кошмара. Образы и голоса всплывают сами собой, в желудке все скручивается в тугой ком, заставляя желать избавиться от своего ужина как можно скорее.

Гибрид пытается встать, но сильнее путается в одеяле и своих конечностях. Он падает на пол и судорожно поджимает ноги, сворачиваясь в комок, громко стонет от боли в плече и страха. Перед глазами словно темная пелена, в которой смутно угадываются очертания помещения и ведения прошлого. Которым совершенно не мешало то, что Квакити был в лежачем положении.

Мужчина закричал снова, ощущая фантомную боль, что снова пронзила левую часть его лица. Острая боль начала будто бы снова прорезать на его лице уродливый шрам, вырывать зубы и почти пронзать глаз. Квакити благодарил всех богов за то, что его глаз тогда остался на месте, хоть и почти слепой. Но сейчас эта боль была снова. Она снова мириадами взрывами боли пронзала его мозг, заставляя кричать и корчится. Но он знал что это лишь малая часть того что он может пережить за ночь.

Квакити царапает пол и содрагаясь всем телом пытается встать на ноги, что выходит не сразу. Его мутит. Кажется он прокусил щеку до крови. Во рту ощущается яркий металлический привкус и от этого тошнить начинает сильнее. Алекс сжимает зубы сильнее и заставляет себя встать на чистом упрямстве. В ушах раздается шум голосов, бульканье лавы, крики Дрима и нервный голос Сэма, злорадный смех Шлатта.

Крылья тревожно начинают трепыхаться, гибрид понимает что потом будут синяки на спине, что сами крылья будут болеть и ныть. Его крылья мельче, не тоже самое что у Филзы. Квакити хватается за голову и сжимает в руках волосы, жмурясь и стараясь дышать ровнее, нормальнее. Не выходит. Дыхание остаётся прерывистым и рваным, ощущение удушья становится все ярче. В голове всплывают моменты того, как чужие руки сжимаются на его шее.

Новый приступ паники и страха, ноги подкашиваются, но Квакити не падает, его подхватывают чужие руки, обнимают за плечи, прижимают к груди что пахнет сигаретным дымом и, совсем немного и едва уловимо, ладаном. В голове сначала всплывает образ Шлатта, и Квакити пытается дёрнуться в сторону, спрятаться, отойти. Но руки сильнее прижимают к себе, заставляют отцепить собственные руки от головы, уткнуться носом в мягкий свитер, что сильнее пахнет сигаретами и терпким одиколоном. Шлатт не пользуется таким. Никто из его бывших партнёров таким не пользовался.

В голове яркой вспышкой, так похожей на взрывы динамита, всплывает чужое имя. Вилбур. Вилбур, мать его, Сут.

Квакити все ещё напряжён в чужих руках и пытается отпихнуть от себя другого подрывника. Бывшего призрака. Не то чтобы Квакити не любил Гастбура, или же самого Вилбура, когда тот был ещё жив. Но сейчас он не хотел его видеть, чтобы он был рядом он тоже не хотел. Это был позор. Быть перед этим человеком таким слабым. Снова. Горечь появилась на языке и стало до того противно от самого себя, что паника немного притупилась.

Дыхание было уже не рваным, а сиплым, хрипучим от сорванного голоса и боли в лёгких. Вилбур наблюдал за лёгкими изменениями в состоянии хозяина казино. Он осторожно начинает гладить младшего по спине, не касаясь крыльев, стараясь не задевать места, где он себя бил ими.

Вообще он не планировал идти сюда. Не планировал посещать чужие апартаменты и успокаивать Квакити. Он вообще зарёкся кого-либо успокаивать. Он делал это ужасно. Но все поменялось когда он услышал первый крик парня. Он знал что между ними несколько этажей разницы и он даже не представлял насколько болезненным могло быть то, что испытал Квакити. В душе все похолодело в то мгновение и именно из-за этого он сорвался и побежал по лестницам вниз, на два этажа вниз к пернатому. Чтобы успокоить, помочь если нужно. И он никак не ожидал увидеть паническую атаку другого человека. Вилбур несколько мгновений наблюдал за всем этим, пока не увидел что Алекс начинает падать.

Вилбур хрипло выдохнул и прижал парня ближе, зарываясь рукой в спутанные волосы. Их нужно было состричь, ведь эти калтуны уже не распутаешь. Он прижимает голову Кью к своему плечу и тычется в макушку, вдыхая лёгкий запах ромашки и металла. Он ранил себя? Сейчас это не важно, нужно чтобы гибрид успокоился и начал, хотя бы, дышать ровно и спокойно.

Вилбур поглаживал Квакити по волосам и поцеловал в макушку, легонько покачиваясь с парнем в руках, он искал взглядом куда бы им сесть. Кровать не подходила, врятли сейчас она была в подходящем состоянии. Потому пришлось поднимать не лёгкое тело на руки и нести в кабинет, на не самый удобный диван. Благо кабинет это смежная комната с спальней. Идти долго не пришлось, но все же Квакити не пушинка, что бы его внешний, хрупкий, вид не говорил за него. Если бы эта хрупкость была из-за жирка, было бы легче, а так это мышцы и они, черт возьми, тяжелее.

Сев на диван Вилбур усадил Кью себе на колени и прижал его к груди, давая поджать ноги и закидывая руки себе на шею. О, эти руки. Вилбур осторожно поглаживает шираховатые шрамы от ожогов и натягивает рукава рубашки до кистей, чтобы Квакити не смотрел на раны, не вспоминал причины. Ещё одна истерика им не к чему.

Вилбур ложил голову на макушку парня, а тот тычется ему в плече и хрипло дышит, постепенно приходя в норму, успокаиваясь. Сут надеется что Квакити не начнет винить себя во всем, что произошло. Что им не придется говорить об этом. Он ужасен в психологической помощи, он не сможет, как Квакити, уверить в том, что прошлое осталось в прошлом. И Вилбур злится на себя за это. Он ведь видит что Квакити уже совсем плох, что почти все, что он делает уже просто автоматические действия.

И Вилбур не может восхитится этим. Он, в свое время, просто сжался и поплыл по течению. Его поглотило безумие. И оно все ещё с ним и врятли уже когда-то отпустит. И он смотрит сейчас на того, кто все ещё идёт против течения. Даже не смотря на то, что Лас-Невадес платит налоги Дриму, они суверенны. Они подчиняются своим внутренним правилам, но и не отказываются от законов Дрима. И если тот просит провести суд по его, Квакити уступает. И Сут в восторге от этого. Они сделали то, за что он воевал.

Из раздумий мужчину вырвал вдох младшего и его шевеления. Уже пришел в себя, но не отталкивает и не пытается уйти. Сильнее цепляется, жмется, тычется в шею и вдыхает запах, что уже никогда не покинет тела музыканта. Земля, пепел, кровь и сигареты. Все это на веки останется частью Вилбура.

— Ей, ты как, пташка? — Вилбур смеётся и зарывается в длинные пряди, снова вспоминая, что их нужно отрезать к чертям. Это типаж Техно, а ему нравятся парни с короткими волосами. Сут хмыкает от этой мысли и чуть сжимает пряди на затылке, заставляя откинуть голову и прижимается губами к щеке Квакити. К той где проходит уродливый шрам, — Успокоился?

Голос небрежно спокойный. Он смотрит на реакцию, на свое действие и видит как чуть шире раскрываются глаза, а зрачки расширяются, будто бы Кью только что съел золотое яблоко. Забавно.

— Я в норме. Убери от меня руки, — холодно говорит младший и заламывает руку, хватая Вилбура за запястье и сжимая его. Не достаточно сильно чтобы причинить боль и музыкант чувствует как у Кью дрожат руки. Он все еще не в норме. Чтобы он не пытался там показать, это все рушилось под внимательным взглядом Вилбура.

— Неа, конфетка, ты не в норме. И я это вижу. Ну же, Кью, позволь мне быть рядом. Ты уже видел меня в полном дерьме. Не строй из себя неприступную крепость. Я знаю какого это, — Вилбур говорит проникновенно и уверенно, он убирает руку Кью со своего запястья и ложит ее себе на шею, так чтобы гибрид мог ощущать его пульс. А пощупать было что. Под слоями эпидермиса и плоти скрывалась одна артерия. И сейчас она билась ужасно быстро.

Вилбур знал что это не от трепета или неисчерпаемой нежности. Они оба это знали. Вилбур так же сильно боялся доверять свою жизнь хоть кому-то, и даже такая мелочь как возможность нащупать у него пульс вызывала тревогу и почти страх. Лишь сжать сильнее, надавать. Или вонзиться клыками. О, Сут видел клыки Кью. Такими звери хватают добычу и вырывают куски плоти. И если у Блейда это почти не нужная декорация, то Кью был каннибалом и такие клыки были реальной угрозой.

Но Квакити оценил жест доверия и лишь легонько погладил шею, ощущая лёгкую щекотку от щетины. Он не громко выдыхает и бодает плечо зомби.

Они сидят так какое-то время в объятиях друг друга. Вилбур продолжил поглаживать чужие пряди, начиная смотреть в потолок или стены. Кабинет гибрида был с большим панармным окном во всю стену за столом. И вид открывался на всю территорию Лас-Невадеса. Сут смотрел на него какое-то время и восторженно выдохнул. Он не удержал своего порыва взять руки Алекса и поцеловать их, от чего гибрид ощутимо напрягся.

— Что ты…

— Ты невероятен, Биг Кью. Ты ведь построил это место. Выстроил самую успешную империю. Даже королевство Карла не может сравниться. У них нет той стабильности и уверенности в завтрашнем дне. Даже если рядом с ним стоит Сапнап. Один из Тройки. Плевать на это. Ты добился этого без покровительства. Ты отстоял свою независимость. Я восторгаюсь тем, сколько силы в этих руках. Руках что могут с лёгкостью свернуть мне шею и что могут строить такие невероятные дома, — Вилбур смотрел в глаза младшего и легко поглаживал его ладони. Он почти не лгал. Он правда восхищен его трудами.

В словах Вилбура небыло неправды. Эта земля была больше Л’Менбург, и она процветала. И Вилбур завидовал. Ужасно завидовал тому, что эта земля процветает, тому что они смогли, а они нет. Это злило, ведь когда-то Квакити был на стороне Шлатта, из-за этих двоих он потерял все и окончательно сошел с ума. Но сейчас он понимал, что завидовать Квакити, как минимум глупо. Он понимал что он прошел через слишком многое, чтобы заполучить город и сделать свободным.

Кью смотрел на Вилбура и заметил злость, что появилась на пару мгновений, но ничего не сказал, а лишь попытался освободить руки, хмурясь и не громко шипя.

— Я, кажется, сказал чтобы ты убрал от меня свои руки, — Кью говорил спокойно, хоть его голос и хрипел, а слова вызывали боль в горле. Он сцепил зубы когда Вилбур, вместо того, чтобы отпустить, снова поцеловал его руки и прижал ладонь к своей щеке.

— Кью. Ты обещал что защитишь меня. Не позволишь снова оказаться на той платформе. Ты обещал. И я хочу отплатить тебе тем же. Я защищу тебя от новой боли. Все будет хорошо. Я буду рядом. Позволь мне быть рядом, — Вилл не отводил глаз от чужих. Он видел чужое сомнение, то как Кью колебался чтобы согласиться, чтобы принять чужую помощь и присутствие в своей жизни.

Старший улыбнулся, когда заметил смирение и принятие в чужих глазах. Он наклонился, быстро касаясь губ Квакити своими, ощущая их шершавость и мягкость. А то что Кью не сопротивлялся — было ещё приятнее и лучше. Но продолжать поцелуй он не стал, отстраняясь и прижимаясь губами к виску мексиканца.

Алекс не громко фыркнул и прикрыл глаза, расслабляясь и обнимая Вилбура снова, сильнее прижимаясь к нему и тычась носом в плечо, опуская крылья, что пропали через несколько минут и стало немного легче. Сут погладил парня по спине, чуть нажимая пальцами на лопатки и сильнее прижал Квакити ближе, оставаясь с ним в таком положении ещё несколько часов, пока солнце медленно восходило над городом.

У них были эти несколько часов на сон и отдых. Потом начнется новый день, который они проведут отдельно друг от друга. В своих заботах и хлопотах. Но теперь их объединяло не одно обещание, а что-то большее.

Вилбур прикрывает глаза и тычется в макушку парня, гладит открытую спину, слышит тихое дыхание и ощущает его шеей. Старший чуть улыбается, думая о том, что все стало лучше, спокойнее. Он вдыхает и выдыхает, в чужие волосы, шевелит их, а в голове внезапной молнией проскакивают слова, что он когда-то читал.

— Если жизнь тебя обманет,

Не печалься, не сердись!

В день уныния смирись:

День веселья, верь, настанет.

Сердце в будущем живет;

Настоящее уныло:

Всё мгновенно, всё пройдет;

Что пройдет, то будет мило.*

Вилбур говорил тихо, почти шёпотом. Он не говорил это специально для Кью или себя. Это был порыв, который он не смог сдержать. Как тогда, когда целовал чужие руки. И Сут чувствует как Квакити в его руках расслабляется сильнее, успокаивается. Он почти уверен что младший закрыл глаза, ведь напряжение в плечах пропало. Ужас их ситуации отпустил, оставил их и это маленькое помещение.