Утро началось не блестяще. И неудивительно — вчера я вернулся поздно, собираясь сразу лечь спать, но не тут-то было: в гостиной меня сразу поймали Дримарондо и Базилио.
Пёс вдохновенно пытался посвятить меня в тайны какого-то там анализа стихов какой-то там эпохи (Боже упаси, не буду я так далеко в дебри литературоведения забираться, мне и в школе уроков хватило!), а Базилио, попутно сотворяя воняющие селёдкой пирожные, пыталась добиться от меня решения простой логической задачки ("ну Макс, ну там же просто: если на одной двери написана правда, а на другой ложь, то в какую дверь должен выйти рыцарь?"), я пытался от них отбиться, но тут проснулся Друппи. Пришлось мне лишних два часа сидеть с вышеуказанным зверинцем.
О том, как добрался до спальни, я не помню. Помню только, что было уже светло, мерзкое солнышко уже выползло из-за горизонта, и мне пришлось закрывать шторы. Противное светило шпарило мне прямо в глаза, когда Джуффин, излишне жизнерадостный, прислал не зов.
«Привет, Макс! Кофа нашёл несколько чрезвычайно интересных случаев, связанных со сновидцами! Жду тебя в Доме у Моста через четверть часа.»
Я взвыл. Боже мой, ну нельзя так издеваться над государственными служащими.
«Как минимум через час, иначе я просто не выживу!» — я вложил в Безмолвную речь всё своё страдание. В итоге мне удалось выторговать у шефа три четверти часа, что с его стороны было неслыханной щедростью.
Организм, тем временем, требовал хлеба и зрелищ. То есть, кофеина и никотина. Поэтому, не задумываясь о последствиях, я залез в Щель между Мирами. Рука онемела, и моему ошарашенному взору предстал небольшой творожный коржик, такие я часто ел, когда мне было лет десять, тогда через дорогу от моего дома была небольшая кондитерская, где вышеуказанные коржики были чертовски вкусными.
Коржики показались мне отличной альтернативой завтраку. Я достал из Щели Между Мирами странную стеклянную тарелочку, сразу решил подарить её Мелифаро — эта красота отлично сочеталась с его новым жилищем. Ну или, если он откажется, получится отличная Вазочка для Праха Врагов, куда я буду стряхивать пепел с кошмарных таинственных сигарет.
***
В Дом у Моста я пришёл на восемь минут раньше, чем обещал. Теоретически, все должны были просто передо́хнуть от счастья, а на практике этот злодей Джуффин, по роковой ошибке считающийся моим шефом, проворчал что, дескать, мог бы и побыстрее приехать.
Пока я, сверкая очами, пил камру (обычное, к слову, состояние каждого пациента нашего камерного Приюта Безумных), шеф выложил мне ситуацию: — В Старом Городе Кофа нашёл нарушителя общественного спокойствия, и мы пришли к выводу, что это сновидец, не очень сильный и неопасный, но соседским младенцам спать мешает. Разберёшься?
Ну конечно разберусь. Куда я денусь?
Выходя из Зала Общей Работы, я послал Зов Нумминориху. Оказывается, он уже сидел за рычагом одного из служебных амобилеров. Мастер Нюхач правильно сделал, рассудив, что меня в таком состоянии нельзя не то что за рычаг пускать, меня даже людям показывать запрещено под страхом смерти. Как ещё оказалось, Нумминорих знает даже почти точные географические координаты сновидца.
За несколько кварталов от места происшествия я услышал звуки стрельбы. Родные такие звуки, известные мне по многочисленным фильмам моей исторической родины. Вскоре я увидел скачущие по крышам Старого Города чёрные человеческие фигуры. Приглядевшись, я понял, что это что-то вроде погони а-ля "Матрица". "Главный герой", тощий паренёк, и бывший, насколько я понял, сновидцем, размахивая чёрным пальто "как у Нео", убегал по крышам от нескольких сограждан более старшего возраста, они-то и стреляли. Честно сказать, эта киберпанковская погоня совсем не вязалась с обликом старого города, представить всю эту красоту на фоне нового дома Мелифаро было куда проще. Как только Нумминорих остановил амобилер, я схватил его за шиворот и шагнул Тёмным Путём на крышу, откуда наш замечательный сновидец только что ускакал.
Нумминорих принюхался. Лицо его тут же приняло обычный радостный вид, он кивнул и схватил меня за руку. Через несколько мгновений (или вечностей?) в Хумгате, мы оказались в довольно просторной, по меркам многоквартирного дома, и ужасно тесной, по меркам Ехо, комнате. Я удивлённо оглянулся: рисуя себе в воображении каких-нибудь прыщавых подростков, задремавших за видеоиграми, или в кино, я представить себе не мог, что сновидцем — вернее, сновидицей — окажется щуплая девчушка, заснувшая над "Хрониками Амбера".
После полуминутного бессмысленного рассматривания этого бедного ребёнка, я наконец додумался пустить Смертный Шар. Когда зелёная шаровая молния исчезла, я сказал: — Когда я договорю, ты проснёшься и освободишься от моей власти. — я замолчал. Через несколько мгновений девочка подняла голову и уткнулась в книжку. Ишь ты, даже не посмотрела на нас!
Когда мы с Нумминорихом вернулись в Ехо, Джуффин тут же прислал мне Зов. «Поезжайте через Гребень Ехо, Макс!» — сказал он и тут же исчез из моего сознания.
***
Я так гнал амобилер, что не заметил в происходящем на Гребне Ехо ничего интересного, но, хвала Аллаху, Нумминорих унюхал что-то необычное и заставил меня остановиться.
— Что там? — спросил я, останавливаясь. Нумминорих с чрезвычайно взволнованным лицом кивнул, дескать, разворачивайся. Я развернул амобилер, благо на мосту было подозрительно мало транспортных средств. И обомлел. Метрах эдак в тридцати от нас брела сгорбленная фигурка, если зрение меня не подводило, девичья. И главное: в диаметре десяти метров от сновидца Ехо выглядел как живописные древние развалины. Нумминорих, жутко смущаясь, сказал:
— Макс, эта иллюзия... хммм, пахнет.
Я недоумевающе посмотрел на него.
Пока я предельно медленно подъезжал к странной иллюзии, Нумминорих объяснял: — Понимаешь, тут пахнет рекой, но не Хуроном, у него другой запах, горами, кеттарийским ковром... Я кивнул. Несколько метров назад я тоже узнал этот воздух — воздух Кеттари, в который по неосторожности влюбился. Пришлось слать Зов Джуффину.
«Что стряслось, Макс?» — спросил шеф, придавая Безмолвной Речи взволнованный тон.
«Кеттари у нас стряслось» — с мрачной патетикой ответствовал я. Джуффин присвистнул. — Даа.... Действительно Кеттари! Сотофа, это же наш Кеттари!
— Скорее, просто очень толковая память о его развалинах. Какой, однако, талантливый нам попался сновидец, да какой там талантливый, гениальный до невозможности! Я смотрел на них во все глаза. Я, конечно, известный собиратель приключений на задницу, но чтобы на чужой сон, найденный мною, сбежались неимоверно могущественные существа, надежда и опора всего Ехо... Хорошо хоть, за смотрины денег не берут, и то хлеб.
— Макс, — тем временем сказала леди Сотофа, — если это будет девчонка — приведи её ко мне.
Я кивнул, но это было уже излишне — обе надежды и опоры славного города Ехо исчезли: ушли Тёмным Путём, или просочились сквозь камни мостовой, или, может быть, изображают влюблённую парочку возле перил моста...
Чем ближе я подъезжал к иллюзии, тем реальнее становилось ощущение того, что я в Кеттари. Когда мы спешились у края янтарно-жёлтой кеттарийской мостовой, меня захлестнула жуткая тоска по родному городу(хотя — с чего бы ему быть мне родным?) и обида на злодея Лойсо.
В голову закралась крамольная мысль: неужто это сам Махи Аинти видит во сне Ехо таким странным образом?
— Нашёл, — шепнул мне Нумминорих, и через мгновение мы уже были в Хумгате.
***
В Коридоре Между Мирами Нумминорих сказал (надо бы мне избавляться от привычки пытаться объяснить необъяснимое обычным человеческим языком): «Там я не понял, но здесь чувствую: к запаху сновидца примешан сильный дух скорой смерти»
Уж не знаю, зачем мне нужна была эта информация, но я почему-то преисполнился благодарности.
***
Наверное, на моей исторической родине нелюбовь к алчным стаям дальних родственников, умело изображающих скорбь у постели умирающего прадеда, заложена в генетическую память. По крайней мере, попав в тесную душную комнату, я сразу невзлюбил почти всех, там находившихся.
Нумминорих обеими лапками вцепился в мою длань, и я смекнул, что через полминуты он грохнется в обморок. Поэтому я, не задумываясь о расстоянии до Сердца Мира, спрятал его в пригоршне излюбленным фокусом портовых грузчиков.
Увидев меня, присутствующие сочли меня священником, и немудрено: на мне было серо-буро-малиновое лоохи, ночной кошмар Мелифаро, примерно до колен. Меня поволокли к смертному одру, бормоча что-то вроде "как вовремя вы пришли". Здесь мой могучий интеллект собрался и осенил меня гениальной мыслью:умирающий и был нашим сновидцем. Всё-таки, чтобы завладеть светлой головой Нумминориха, не обязательно было его есть: достаточно спрятать его в пригоршне. Новая методика получения могущества, надо будет поделиться с Шурфом.
Протолкнувшись к постели умирающего, я скорчил зловещую рожу и пустил Смертный Шар, чего родственники не заметили, ну или сделали вид. Когда старик скрипучим голосом поведал, что находится с хозяином, то бишь, со мной, я приказал ему проснуться и избавиться от моей власти. Хотелось прибавить что-нибудь про долгое и счастливое влачение существования в течении трёхсот лет, но моя светлая голова решила, что лучше этого не делать: родственники этого милого дедушки из-под земли меня достанут.
Старик открыл глаза и уставился в потолок, вокруг меня зашептались: "кого вы привели, дураки", "какой молодой, а уже сатанист", " эх Игорь, Игорь, эт всё трава твоя, а такие надежды подавал... ". Последняя фраза предназначалась явно мне, хоть я и не Игорь. Я пробивался к двери, люди расступались, но некоторые хватали меня за лоохи, чем я был крайне недоволен. Открыв дверь, я оказался в зале Общей Работы, спиной к двери кабинета шефа. Аккуратно вытряхнув из пригоршни Нумминориха (не дай бог ударится), я развернулся и шагнул в кабинет.
***
В кабинете я застал Джуффина, нежно перебирающего перья Куруша и, что удивительно, леди Сотофу, которая сразу уставилась на меня с живым интересом.
—Ну, Макс, что там моя девочка?
Я шутовским жестом развёл руками:
— А это оказался умирающий старик, ну и я решил...
Сотофа вздохнула, на мой взгляд, излишне разочарованно.
— Такие таланты, и не в те руки попадают... — протянула она, — но ты, Макс, заходи ко мне вечерком, попьём камры, мои девчонки как раз пирогов насочиняли, — она очаровательно улыбнулась и исчезла — рассыпалась фиолетовыми огоньками. Я в порыве сентиментальности подумал, что может быть, она заходила вовсе не для того, чтобы потребовать от меня новую ученицу, а просто потрепатся с Джуффином, выпить кошмарной столичной камры, перекинуться в крак...
Тьфу ты, вместо вожделенной сигареты из Щели между Мирами я вытащил давешний творожный коржик. Джуффин с интересом наблюдал за моими занятиями прикладной магией. Я вздохнул. Я сосредоточился на образе любимой сигареты, той, что из пачки с тремя пятёрочками. Ну или можно не именно ту сигарету, мне хотя бы любую, я сегодня не курил совсем — только одну сигарету, да и та была наполовину выкуренная, перехватил по дороге.
Из Щели между Мирами я вытащил поднос с теми коржиками, и между прочим, одного там явно не хватало, что прямо говорило о происхождении хлебобулочного изделия, добытого мною минутой раньше.
— Знаешь, Макс, — задумчиво протянул Джуффин, выуживая из небытия, служившего ему карманом, трубку и кисет, — я думал, это прошлое ты вспомнишь гораздо позже, лет эдак через сто, когда оно полностью свершится, и прибежишь ко мне со страшной истерикой, а не будешь так мягко на него намекать...
Я поперхнулся камрой.
— Какое "это" прошлое, Джуффин? Ты о чём? Ну да, когда я утром вместо кофе вытащил эту красоту, понастальгировал немножко по кондитерской моего детства, но не более того. Насколько я понимаю, это деталь именно того прошлого, которое ты соизволил мне придумать. Так ведь? Джуффин, занятый чрезвычайно сложным колдовством, раскуриванием трубки, мне не ответил. Я решил кощунственно воспользоваться образовавшейся паузой и наконец вытащил сигарету. Дрянную, которую даже в самые тёмные времена своей скверной молодости курить не решился бы. Под девизом "чего не сделаешь ради себя любимого" я в очередной раз прыгнул выше головы и вынул из Щели целую пачку любимых сигарет. Джуффин наконец-таки справился с трубкой и начал:
— Макс, когда в Тихом Городе я рассказывал тебе о тебе, как странно это бы ни звучало, я рассказал о том, что ты, если так можно выразиться, изнасиловал тот мир, который прилежно считал своей родиной. То есть твои воспоминания были настолько воспринимаемы тобой как реальность, что тот мир тоже уверовал в них, и в результате вашей порочной связи мир породил твои воспоминания во плоти. С нашим Миром у тебя случилось что-то вроде взаимной любви, и Мир решил сделать подарок загадочному сэру Максу, появившемуся из ниоткуда возле самого его сердца. Мир подарил тебе прошлое. Каждый миг с того момента, как ты появился здесь, Мир сочиняет тебе биографию, ты живёшь не только из прошлого в будущее, но и наоборот: твоё прошлое отражается в памяти Мира и его жителей, но при этом его не существует. Или пока не существует. Ну или существует, не знаю, здесь Маба специалист, его и спрашивай. Пока известны твои последние — сколько, дюжина? — лет до твоего настоящего появления здесь. Быть может, лет эдак через сто, когда Мир окончательно вспомнит твоё прошлое, где-нибудь в.... Ну, допустим, в Шиншийском Халифате объявятся твои родители, точнее, ты их вспомнишь и решишь вдруг их навестить. Не знаю, может быть, нет, может быть, мир придумает тебе многотысячелетнее существование со времён, скажем, Короля Мёнина, — Джуффин замолчал и вновь взялся ухаживать за возлюбленной своей трубкой. Видимо, это означало окончание лекции, и я решился задавать вопросы:
— Джуффин, так причём здесь эти мои коржики?
— Ну, как это — "причём", не помнишь разве? — Джуффин сделал вид, что неудачно пошутил, хотя шутка была вовсе не в его духе, мог бы и постараться.
— Какое там!... — я испепелил сигарету, которую только что докурил.
— Такие же коржики ты пёк, ну или просто продавал, когда Шурф подобрал тебя в Капутте, у тебя была там лавчонка с лакомствами, её считали экзотической, сам посуди: для Куманского Халифата твоя выпечка совсем не сладкая, и никакой магии при её приготовлении не требовалось, но её считали вкусной. И единственным человеком, кто там работал, был ты — смешной иностранный парень. Примерно на этом, кстати, и начинаются воспоминания Мира о тебе. Теперь-то ты понимаешь?
Я кивнул.
— А дальше?
— Что дальше?
— Ну, ты говорил, что меня подобрал Шурф... С какой стати? Это был твой приказ?
— Это? А, нет. Это было его самостоятельным решением, помню, я его даже отчитал его за это — негоже таскать любовников из служебных командировок, даже если переправляешь их со всеми предосторожностями, на шикке Анчифы Мелифаро... Кстати, если бы ты впервые прокатился на "Фило" когда-нибудь сейчас, он бы тебя скорее всего вспомнил.
Я покивал, переваривая информацию. Потом спросил задеревеневшим голосом:
— Ты шутишь?
— Какое там!.. — подражая моим интонациям ответил шеф, случайно испепелив едва початую пачку моих сигарет, — хотя я и не знаю, какую из частей моего рассказа ты счёл шуткой. И вообще, спрашивай Шурфа, во-первых, у него сейчас профессия такая — всё знать, а во-вторых, он же тебя сюда притащил! И вообще...
Что там было "вообще", я не слушал — провалился Тёмным Путём в кабинет Великого Магистра Единственного и Благостного Ордена, называть который мы не будем. Шурфа на месте не было — наверняка проводит какое-нибудь совещание среди Старших Уборщиков Комнат Младших Послушников, и я уже собрался послать ему Зов, но меня уже достигла Безмолвная Речь Джуффина:
«Вообще-то, исчезать без предупреждения — дурной тон»
«Сам виноват, — беспечно, насколько позволяла Безмолвная Речь, отозвался я, — не надо было переводить стрелки на Шурфа, кстати, что там дальше было, когда он меня сюда притащил?»
«Вот у него и спросишь» — злорадно ответил шеф и исчез из моего сознания.
«Не смешно», — подумал я ему вдогонку, и, вместо того, чтобы всё-таки связаться с Шурфом, я принялся размышлять о тяжёлой жизни своей. Например, вот: сегодня я узнал много бесполезной теории и очень занимательные факты из моей биографии, выдуманной этим прекрасным Миром. Ну или на мне проводились испытания каких-то новых шуток Джуффина, не знаю. В любом случае житие мое — тяжелее не придумаешь. Взять, к примеру, мою дружбу с Шурфом — и почему Мир решил так жестоко пошутить? Ну да, ну приходилось мне изображать его жену! Хотя нет, почему это его жену? Леди Мерилин была женой Гламмы Эралги, а не этого изверга Лонли-Локли! Все они изверги! Никто меня не люююю...
— Макс, почему ты пришёл в мой кабинет без предупреждения?
Я сделал несчастнейшее лицо, на которое способна была моя мимика.
— Никто меня не люююююююбит... — затянул я уже надоевшую мне волынку, уж, не знаю, почему из моих уст полились именно такие речи, но положение надо было исправлять. И поэтому я заговорил — маменька всегда меня учила, что любой спор можно разрешить словами:
— Но не в этом дело; дело в чём? Джуффин рассказал мне байку про воспоминания обо мне, милостливо подаренные Миром некоторому моему окружению — видите ли, он вдруг решил, что мне нужно запасное прошлое, ума не приложу, зачем?... — я чувствовал, что говорю именно так, как мой друг не любит: чересчур быстро, много и размахивая руками, — слушай, Шурф, а это правда, что мне там Джуффин понарассказывал? Ну, типа ты привёз меня из Куманского Халифата, в качестве, кхм...
— Любовника? — Шурф меня перебил, никогда за ним такого не водилось, и, как говорится, вот опять.
— Ну... — протянул я, подчёркнуто равнодушно, — да, Джуффин, по крайней мере так говорил. И отказался рассказывать дальше, что такого произошло, о чём наш, то есть уже мой шеф, не хочет распространяться?
— Ничего особенного, — пожал плечами этот изумительный парень, — через полгода ты, даже не попрощавшись, сбежал в Пустые Земли, потом вернулся, и тогда уже тебя Джуффин взял в Тайный Сыск... Хотя, всё таки, следует говорить, что только тогда ты и появился, но, в общем, суть ты понял.
Суть-то я понял, уж что я понимаю, так это суть, рано или поздно, так или иначе...
— Только вот я не пойму, — доверительно признался я потолку, — зачем было Миру всё это затевать, если всё равно...
— Если подумать, то когда ты доживёшь до того момента, как Мир придумает тебя до конца, возможно, это прошлое станет действительно твоим, а возможно, этот выдуманный Макс станет твоим двойником, или окажется, что ты — просто умелая иллюзия, и именно ты двойник настоящего Макса, или ты исчезнешь, а тот Макс заменит тебя, но никто не обратит внимания, потому что...
— Это будет просто другое издание Макса, исправленное и дополненное? Это будет такой Макс, каким меня хочет видеть Мир? Знаешь, мне больше нравится быть в единственном экземпляре, я уже как-то привык!.. — я начинал злиться, мне хотелось курить. Уж если я начинал быть нормальным человеком, со всеми эмоциями и переживаниями, то уж целиком, со всеми мелочами и вредными привычками.
Я опустил руку в карман лоохи до колен (моветон на моветоне, как этот балбес Мелифаро меня ещё не придушил?), из Щели между Мирами я достал, нет, не сигарету, даже не плохонький окурок, а опять этот коржик, проклятие моё, охх!
Я со вкусом выругался, Шурф посмотрел на меня так, словно сейчас попросит перевести, объяснить и сделать какой-нибудь, со школьных времён осточертевший мне разбор.
Наконец, мне удалось достать сигарету, слегка помятую и уже дымящуюся. Подобных я никогда не видел, но табак был хороший, видимо, это была какая-нибудь неизвестная мне марка. Я принялся нервно курить — надо же мне было хоть как-нибудь успокоиться. Странно, но про дыхательную гимнастику блистательного моего друга я так и не вспомнил.
Я курил и смотрел сквозь дым на то, как Шурф ест коржик. Вообще, если бы я был знахарем Приюта Безумных, то главным лекарством был бы этот потрясающий парень — три минуты нахождения с ним в одной комнате, и сознание проясняется, насколько это максимально возможно. Ну, по крайней мере, со мной это работает. Меня вообще перед каждым рабочим днём нужно отправлять на свидание с Шурфом, потому что потом я веду себя хорошо и действую не как какой-нибудь бог на душу положит, а правильно.
После сигареты моё сознание настолько прояснилось, что я потихоньку вдруг начал вспоминать, как когда-то давно, будто и не со мной это происходило, но всё же: в небольшую уютную пекарню на окраине Капутты, которую я там держал — ароматные булочки, хлеб с зёрнами, едва-едва сладкие пирожки и коржики — однажды вечером, когда я доставал из печки последний противень, забрёл странный долговязый парень — потомок кейифайев, одетый в нечто среднее между плащом и пончо. Я не заметил, как он появился, колокольчики на двери совсем недавно унёс разбаловавшийся ветер, и когда я вышел к прилавку, он чинно стоял возле закрытой двери, царапая белоснежным тюрбаном потолок.
Я хотел было уже сказать, что пекарня скоро закрывается, но он посмотрел на меня так, что я понял: если ему понадобится, я лавочку свою до рассвета не закрою, и если он попросит, хоть в другой мир за специями помчусь — не то чтобы я почувствовал к нему такую сильную симпатию, просто это было... Словно свойство его организма — все его слушаются. Этот удивительный парень купил моих творожных коржиков, а потом зачастил ко мне, покупал их каждый день, как постоянному покупателю я сделал ему скидку — каждый десятый за счёт заведения. Однажды мы разговорились, я пригласил его в гостиную, сделал чаю с ароматными травами. Мне показалось, что он был в восторге, хотя он просто прикрыл глаза и воспитанно поблагодарил, но когда общаешься с человеком, который привык почти не выражать (или не испытывать?) эмоций, постепенно привыкаешь и чувствуешь каждый оттенок его настроения.
***
Очнувшись в шурфовом кабинете, я был спокоен, как воды Хурона. Ну и что, ну и решил Джуффин вместе с нашим прекрасным Миром поработать свахами, с кем не бывает!
Шурф сидел за столом и перебирал самопишущие таблички с жутко недовольным лицом. Что ж. Я сунул руку под стол, полагаясь на волю судьбы.
Через пару секунд рука онемела, и, как я и опасался, в Мире стало на один противень коржиков больше. Я вздохнул, достал фарфоровую чашечку Эрл Грея и с лукавым лицом придвинул всю эту красоту Великому нашему Магистру, расталкивая самопишущие таблички, наверное, я тогда чувствовал себя бессмертным, раз пошёл на такое кощунство. Но, как где-то я слышал, мир стремится к равновесию и достиг его в лице сэра Шурфа Лонли-Локли, в количестве одной штуки, поэтому он не испепелил меня, не посмотрел на меня уничтожающим взглядом, нет, он взял чашку и поблагодарил меня слабым кивком. Вот что делает чай животворящий! Я достал себе кофе ("и как ты эту смолу пьёшь?") и тоже сгрыз пару горячих коржиков, надо же мне тоже радоваться, и вообще!.. Я вытащил сигарету. Целую сигарету моей любимой марки, не коржик и не окурок, за это мне нужно поставить памятник в собственной спальне. Я курил, вглядываясь в узоры переплетения солнечного света и сигаретного дыма. Шурф тоже достал трубку. Так мы сидели, курили, я клевал носом. Витиеватый сигаретный дымок почти загипнотизировал меня, и вдруг Шурф сказал, щурясь на солнце и улыбаясь:
— Пошли уж, горе моё! — он пародировал мои интонации, даже руками махал. Да что это такое, они с Джуффином что, сговорились? Хотя вполне возможно. Шурф исчез. Ну, то есть, ушёл Тёмным Путём, конечно. Не раздумывая, я шагнул в спальню Мохнатого Дома — огромное помещение, поменьше, разве что, только Королевской спальни и футбольного поля, пересыпанное кое-где барханами подушек и одеял. Пройдя пару шагов, я споткнулся обо что-то (возможно, просто ноги заплелись) и почти сразу отрубился, но всё же успел заметить стоявшую в дальнем углу ужасно долговязую фигуру в белом лоохи.
***
...Проснулся я от того, что блистательный Лонли-Локли улыбался...