late nights in the middle

Чонгук шипел сквозь стиснутые зубы, пока Чимин продолжал не слишком осторожно протирать антисептиком его голый торс, прямо над царапинами и глубокими ранами, покрывающими всю левую сторону. Пак молчал, стоя на коленях на полу ванной, его челюсть была стиснута, а глаза холодны, он не приносил быстрых извинений, как обычно делал, когда приводил в порядок Чона.

Сердце Чонгука билось в груди с дискомфортом, а горло сжималось. Он знал, что на этот раз облажался. Он знал, что должен был послушать Чимина, когда тот сказал ему не выходить сегодня вечером. Он знал, что Чимин будет прав, знал, что Сонхун откажется от сделки и натравит своих людей на Чонгука. Он знал это и все равно проигнорировал просьбу старшего не выходить.

Чонгук не обращал внимания на жжение в боку, сосредоточившись на том, чтобы не дать кровавым лепесткам во горле выйти наружу. Слезы жгли ему глаза, и он подавил их. Он опустил ресницы и смотрел, как Чимин готовит иголку и нитки, чтобы зашить самую большую рану на боку.

Пак поднял на него глаза, в которых все еще были гнев и беспокойство, и протянул Чонгуку кусок ткани.

- Прикуси, у меня нет ничего, чтобы обезболить твой бок, но сейчас нужно наложить швы, - сказал Чимин, его голос был предательски мягким, несмотря на то, что он держался напряженно.

Чонгук кивнул, зажал ткань между зубами и сжался, пока Чимин прокалывал его кожу швейной иглой. Он зажмурил глаза, изо всех сил стараясь не закричать, пока Пак продолжал зашивать его бок.

После того, как прошло несколько часов, Чимин закончил накладывать швы, завязав тугой узел на конце, а затем взял маленькие ножницы из аптечки и отрезал лишнюю длину нитки. Он позволил им упасть на пол, а затем взял еще один марлевый тампон и ленту, чтобы полностью закрыть рану.

Чонгук открыл глаза и выхватил тряпку изо рта, поспешно пытаясь спрятать ее от Чимина, когда увидел кровь и маленькие белые цветы спиреи, испачкавшие ее. Но он не успел сделать это достаточно быстро, так как Пак протянул руку, чтобы взять ее у него.

- Что? Чонгук? - Чимин посмотрел на него с колен, его глаза расширились, когда он коснулся одного из лепестков. Слезы наполнили его глаза, когда он отбросил ткань и схватил руки Гука.

Чонгук позволил ему, опустив голову вниз, пока его лоб не коснулся лба Чимина.

- Чонгуки, ты же знаешь, я никогда не смогу тебя ненавидеть, - сказал Чимин, его голос был мягким и дрожащим. - ты ведь знаешь это, да? - спросил его Пак.

Чон кивнул, кончик его носа коснулся носа Чимина. Старший отпустил его руки и обхватил лицо Гука. - тогда почему?

Чонгук пожал плечами, открыв глаза, чтобы посмотреть в глаза Чимину.

- Я не... - голос Гука был хриплым, какие-то цветы все еще застряли в горле. Чимин отпустил его лицо и поспешил наполнить водой один из бумажных стаканчиков от ополаскивателя для рта. Его руки дрожали так, как не дрожали раньше, когда он передал Чонгуку стаканчик и опустился на колени. Младший выпил немного воды, морщась от привкуса крови во рту.

- Я не знаю, просто было ощущение, что у меня вырвали сердце. Когда ты не ответил, я почувствовал их в горле, - сказал Чонгук, его голос дрогнул.

- Чонгук, я никогда не смогу тебя ненавидеть или разочароваться в тебе. Злиться? Сердиться? Иногда, но я никогда, никогда не смогу ненавидеть. Пожалуйста, поверь мне, малыш. - Чимин умолял, положив голову на колени Чонгука.

- Я знаю, - ответил Чон. И он действительно знал. То, что Чимин любит его, было его единственной константой. То, что он знал до самых костей, до самой души.

- Я люблю тебя, - прошептал Чимин, касаясь обнаженной кожи его торса.

Чонгук улыбнулся, почувствовав щекочущее дыхание Чимина, и поднял руку, чтобы провести ею по волосам Чимина.

- Я люблю тебя.