Солнце уже садилось и начало вечереть. В комнате, через задернутые шторы, ещё пробивались лучи заката, оставляя после себя темноту.
Осаму сидел за столом, положив голову на руки. Рядом стояла полупустая бутылка виски, бокал был опрокинут, но он не стал обращать на это внимание. Мысли разъедали изнутри. Словно рой пчел, хаотично проносились одна за другой, что мешало сосредоточиться на чем-то одном и разобраться.
Хотел бы он быть нужным кому-то? Да, хотел. Но кому нужен был неполноценный, проблемный человек? Кто выслушал бы его страхи, переживания, метания от одного к другому? А надо ли это вообще кому-нибудь? Сиди и сам разбирайся со своими тараканами в голове. Ты не в радужном мире и не в гребанной стране чудес. Никто тебя за руку не возьмет. Им не за что тебя любить.
Но, это желание, что глубоко внутри засело — быть кем-нибудь для кого-то, кем-нибудь для одного единственного человека.
Разряженный телефон валялся где-то в стороне, да и зачем он был нужен, если частым ответом служили гудки и такое едкое ненавижу тебя.
У него никогда никого не было, как и не было дороги домой. Дазай не считал эту съемную, небольшую квартиру своим домом. Его встречала звенящая тишина и пустота. Легкий сквозняк проходил по ногам из-за того, что он забывал закрывать окно.
Слезы собираются в уголках глаз и начинают стекать по щекам. Он залпом допивает виски из горла, после чего бутылка летит в стену.
Дазай роняет голову на стол, зарываясь пальцами в волосы, с силой стягивая и сжимая их, будто пытается отрезвить свои мысли. Всхлипы, сдавленные, жалобные стоны, больше походящие на мычание, проносились по комнате.
Ему действительно нужен кто-нибудь, кого он мог бы назвать своим человеком. Он знал, кто ему нужен, но сомневался в том, а нужен ли сам этому человеку.
Стук в дверь, на который Дазай не обратил внимания, повторился ещё несколько раз. Меньшее, что он хотел бы — идти и узнавать, кого там принесло. Плевать. Большее, что ему хотелось — исчезнуть без следа.
***
Накахару напрягало в последнее время состояние Дазая, который, казалось, был на грани, но даже при таком поведении он кидал колкие шуточки, и всё скрытое беспокойство сменялось на открытое раздражение.
Однако, его чувства, что метались от ненависти до чего-то большего, не давали ему покоя. Дазай в целом был неплохим. Если бы не его подъебы, Накахара быстрее бы открылся. Но он постоянно думал о том, что Дазай посчитает это за шутку.
А когда телефон не отвечает, и Осаму не появляется в поле зрения, Чуя решает, что необходимо разобраться во всем, тем более, ему было что сказать Дазаю.
За дверью не было слышно шагов, и открывать ему явно не хотели. Он мог бы придти в следующий раз, но вспоминая то, в каком состоянии ходил Дазай, Чуя решил, что лучше выбьет дверь, чем развернется и уйдет сейчас.
Необходимости в выбивании двери не было, она и не была закрыта на замок. Накахара чуть напрягся и, проверив, на месте ли нож, прошел внутрь.
Когда он услышал всхлипы, напряженность сразу спала, как и тревожность.
Он прошел на кухню и, пожалуй, если бы всё было тихо, он не заметил бы Дазая в этих потемках.
— Дазай?
Чуя подошел ближе, а Дазай дернулся и замолк, услышав знакомый голос, что его окликнул.
Сердце начало сильнее биться о клетку ребер и он сжался, выдавливая из себя:
— Я просто хочу быть кем-нибудь для тебя, — приглушённым голосом и с опущенным в стол взглядом, — Хоть что-нибудь значить.
Такое признание удивило Чую, заставило на долю секунды застыть, чтобы в полной мере осознать услышанное, и в тоже время ему стало... легче? Словно весь тяжелый груз спал с его плеч.
Он осторожно подошел ближе, положив свою руку на макушку парня, легко поглаживая, а после отцепил от волос слабую, перебинтованную руку, взяв в свою ладонь и переплетая пальцы.
— Осаму, посмотри на меня. — Голос Чуи стал тише, и Дазай поднял голову, смотря своими красными от слез глазами в голубые, что смотрели на него с любовью. Вторая рука без перчатки легла на щеку, оглаживая, вытирая соленые капли.
— Мне хотелось исчезнуть без следа, — Осаму охрипшим голосом озвучивает свои мысли, стараясь не срываться, — но, на самом деле, я просто хочу кем-нибудь быть. Быть для тебя кем-то большим.
Чуя улыбается и садится к нему на колени, обнимая Дазая, пока тот утыкается ему в плечо. Он выслушивает всё то, что Дазай накопил в себе. Он хочет быть рядом с ним, быть нужным ему.
— Давай сотрем из памяти то, что зовется прошлым, хорошо? — Теплые руки Накахары вновь ласково касаются влажных щек, вытирая с них дорожки слёз, и нежно поглаживая. — Я сделаю всё, чтобы тебе никогда больше не было больно. Я постараюсь...
Осаму чуть подается вперед и Чуя его целует. Перебинтованные руки обнимают за талию и крепко прижимают к себе. Поцелуй медленный и столь нежный, словно в него постарались вложить все чувства, а губы Чуи невероятно мягкие. Руки гладили по спине и нежно касались шеи, после зарываясь в волосы, мягко массировали голову.
Чуя снова зацеловывает лицо Осаму, а тот льнет всё ближе, отвечая на ласку, и повторяя тихое «Люблю». В ответ ему служит тихое, то самое «Люблю тебя, Осаму», которое ему уже давно хотелось услышать.