По правде говоря, Порко был последним на земле человеком, которого Райнер хотел видеть в Бойцовском клубе.
Вот ведь гребаная ирония.
Жизнь офисного клерка удручала своей однотипностью. Одно и то же, одно и то же. Каждый гребаный день, ворох таких разных, но таких одинаковых бумажек, череда лиц таких разных, но одинаковых клиентов. Список идентичных по настроению, но отличающихся по содержанию подъебов Порко.
Погряз в этом он давно, но лямку исправно тянул. Жертвовал сном, ментальным здоровьем. Мешки под глазами — как главный атрибут, по которому людей его типа можно было безошибочно идентифицировать.
И Браун точно бы не сказал, что из всего вышеперечисленного достало его гораздо больше.
Круг Уробо́роса разорвался, когда однажды кто-то сунул ему в руки визитку. Не задавая вопросов незнакомцу, Райнер взял бумажку скорее на автомате — спешил с обеденного перерыва из ближайшей к офису кафешки. Сунул её в карман пиджака — отточенный на работе жест вежливости. Сколько ему давали визиток, было не сосчитать. Большинство из них оканчивало свою бумажную жизнь в ближайшей урне.
Эту, почему-то, такая участь не постигла. К его великому удовольствию.
В один из скучных одиноких вечеров, когда Райнер закидывал вещи в пустое жерло стиральной машинки, он случайно нашёл визитку в кармане. Прочитал содержание. Какой бред, подумал. Бойцовский клуб! Серьёзно? Кто-то реально туда ходит?
Этим кем-то вскоре и стал он.
Сбор был два раза в неделю: в четверг и в субботу. Вечером субботы он надел один из имеющихся у него брендовых спортивных костюмов — другие иметь статус не позволял. Как будут смотреть коллеги, с которыми он ходит в качалку? Тот же Галлиард. Ему дай лишний повод возненавидеть Райнера или поиздеваться, и он им обязательно воспользуется. Дешёвый костюм, синяки под глазами, проеб на работе — что угодно могло стать предметом его плещущей через все щели желчи.
Вот, что бывает, когда метишь на чью-то должность. А потом она достаётся тебе. На повышение претендовали вдвоём, а место главного менеджера отдали Райнеру. В отместку Галлиард отравлял ему жизнь постоянно. Словно сделал это своей целью. Был везде, как надоедливый голос в голове: похожий на тот, что любит глумливо шептать о том, что дурак ты последний, заставляет постоянно сонемневаться в себе и правильности своих решений. Галлиард разве что в кофе не плевал пока. Хотя, кто его знает?
Подвальное помещение, куда Райнер пришел, выглядело едва ли не заброшенным: сначала он подумал, что он ошибся адресом. Уже собирался уйти, но услышал гул приближающихся с улицы голосов.
Заходили небольшими группами, здороваясь, пожимая друг другу руки. Народ прибывал и прибывал. В конце концов, в помещении набралось челок двадцать. Все спустились по железной, кое-где начинающей покрываться хлопьями ржавчины, лестнице. Кто-то приветствовал Райнера, а он делал тоже самое в ответ, пока что не находя себе места и плохо понимая, что вообще происходит.
Тут он увидел парня, что как раз и сунул ему на прошлой неделе визитку: он появился последним, в той же мантии, только теперь капюшон не был надвинут на его серьёзное, как у экспертов, бубнящих по телику с важным видом, лицо. Все присутствующие сразу затихли. Стало понятно, что если у этого места и есть номинальных главарь, то это был именно он.
— Добро пожаловать в Бойцовский клуб! — громогласно провозгласил мужчина. — Среди нас сегодня есть свежая кровь. Поэтому считаю нужным еще раз огласить правила.
Странный был этот клуб. Но и Райнер был не без странностей.
Про клуб было рассказывать нельзя. Вообще никому. Настоящих имён друг друга они не знали, их было называть не то, что не обязательно, но даже не нужно. Достаточно было ограничиться какой-нибудь кличкой. Кем были в реальной жизни тоже не знали. Для всех присутствующих это не имело вообще никакого значения.
И смысл был в том, что по вечерам, три часа в неделю, они выбивали друг из друга дерьмо. Дрались, проще говоря. Добровольно. Для этого сюда и приходили. Не в целях тренировок — каждый делал это так, как умел, едва ли профессионально. Но зато с полной отдачей и рвением.
В первую встречу Райнер даже не понял, для чего это нужно. Просто стоял и смотрел, как двое парней приблизительно его возраста, избивают друг друга до полуобморочного состояния. Правила просты до ужаса: раздеваются до штанов, никакой обуви, никаких вспомогательных предметов. Кулаки и ярость — вот их единственное оружие.
Бой длится до того, пока один из участников не скажет «стоп». Остановиться нужно обязательно — иначе в клуб ходить ты больше не имеешь права. Потом соперники обнимаются, благодарят друг друга, уходят из круга. Следующая пара выходит на их импровизированный ринг. И так до конца, пока желающих намять бока сопернику больше не останется.
Хоть и не понял он сути в первую встречу, но пришёл на вторую, в четверг. Парень с псевдонимом Пёс — имена и не должны были хоть как-то походить на настоящие, а нужны были лишь для того, чтобы как-то друг к другу обращаться — предложил Райнеру спарринг. И он, от чего-то, согласился.
Райнера назвал себя Джек. Просто Джек. Банальней некуда. Просто вышел с парнем один на один: оценивал свои шансы как «выше среднего», так как комплекцией был крепче, да и занятия в спортзале давали свои плоды.
Райнер ожидаемо победил. Получил больнейший удар по челюсти — остался след, что к утру налился крупным разноцветным синяком. Но победил.
В этот момент он почувствовал себя живым. Словно груз ненависти, накопляемой долгое время на работе, сбросил. Работа с людьми выматывала, выводила. Требовала терпения. Постоянного ношения маски вежливости, воспитанности, презентабельности. В общем, вынуждала хоть как-то, но выпустить пар.
Здесь можно было спустить тормоза и оторваться по полной. Вдохнуть жизнь полной грудью, позволить себе злиться, не сдерживать эмоций, не обременять рамками общепринятых норм. Ему это было по душе.
— Потому я тебя и выбрал, — сказал потом главный, который звал себя Эреном. — Видел, что ты ещё один клерк, который хочет свободы. Хотя бы на время.
По синякам под глазами понял? Что же, не прогадал.
Галлиард на следующее утро своего не упустил. С наслаждением смотрел на расквашенное лицо неприятеля, крутя между пальцами ручку. Как раздражающе он ей щелкал иногда, когда думал: такой удар по нервам. Звук, словно отдающийся пульсацией в болящем месте вчерашнего удара.
— Что, вмазал кто-то? — едко спрашивает Галлиард, не скрывая ликования по этому поводу. Ухмыляется так, что аж зубы между его губами видно.
— Тебе какое дело? — Райнер огрызнулся, но даже не повернулся в сторону Порко, продолжая смотреть в экран ноутбука.
— Никакого. Хотя, стой. Скажешь, кто это был? — Порко подается корпусом чуть вперед, в сторону Райнера, словно заговорщик, собирающийся сказать какую-то тайну. — Хочу руку ему пожать.
В другой день, Райнер бы назло Галлиарду нагрузил его работой: чтобы языком почем зря не чесал, а направил энергию в русло продуктивности. Заставил бы делать отчёт, который, вообще-то, вот никак не горит. Или собирать какую-нибудь откровенно идиотскую статистику от пользователей.
Сегодня настроение его было прекрасным. Челюсть саднила, но чувством это было даже приятным.
— Я на встречу, — вместо этого сказал Райнер. Схватил пиджак — новый — со стула, деловито сверил время на наручных часах. — Вообще, до неё ещё час, но клиент важный, так что пойду заранее.
— С таким-то ебалом и к важному клиенту? — прыснул Порко. Аккомпанируя себе еще одним механическим щелчком.
— Во-первых, фильтруй базар, во-вторых свое хоть на пару минут завали.
Довольный тем, что таки смог вывести начальника из себя, Порко все же выпрямился на офисном стуле и вернулся к работе.
Продолжая щелкать ебаной ручкой.
Благо, слушать это долго не пришлось. Может, стоит ввести в офисе запрет за механические ручки? Хотя бы для одной конкретной личности, злоупотребляющей этим благом цивилизации.
В субботу Райнер шел в клуб с явным намерением представить на месте сегодняшнего партнера Порко. Но как только оказался один на один с ним, не смог — и по комплекции парень был слишком худ, да и отрисовать у себя в голове эту картину реалистично не получалось.
Тут он осознал, что, может, с Галлиардом у них и сложились не лучшие отношения, но врезать ему не входило в его планы. Его устраивали словесные перепалки. Взрослые же люди — хоть кое-кто и дуется очень уж по детски. Забирать все скрепки Райнера, когда можно сходить в отдел снабжения и попросить там — нет, ну серьёзно?
— Сам пиздуй. Ты у нас главный, вот и занимайся организацией, — показательно фыркал Порко. Пик — второй менеджер в их отделе — откровенно посмеивалась. Остальные настолько привыкли, что не обращали внимания — сбор статистик и отчетов их занимал куда больше перепалок двух сослуживцев.
В общем, на месте доходяги из клуба оказался фантом чокнутого старикашки-бизнесмена, который за два для до сдачи заказа, резко поменял условия. Интерфейс программы не понравился. Не тот цвет.
<i>«Внести такие легкие поправки так сложно что-ли?»</i>, визжал и брызгал слюной этот сморщенный трясущийся скряга. Особенно, после новости о том, что за подобное придется хорошо доплатить.
— Мягкотелый ты. Со мной бы такое не прошло — как миленький бы принял всё, как есть, — брезгливо оповестил Порко Брауна после планерки. — Либо бешеные неустойки платил бы.
Со временем Райнер стал жить от встречи клуба до встречи. Дислокация его менялась постоянно — нельзя было, чтобы о них однажды узнала полиция. Иногда ему приходилось ездить на другой конец города, иногда заходить в его не слишком благополучные районы. Но затраты на метро, автобусы и прочие предлагающиеся, вроде перекиси и пластырей, себя полностью оправдывали.
Какое-то время он продолжал ходить в спортзал с коллегами: не сильно задумываясь о том, как со стороны могут выглядеть постоянно появляющиеся свежие синяки и ссадины на его теле. Порко смотрел на это всё с особым интересом. Было видно, что что зудел весь от желания что-нибудь съязвить, как-нибудь задеть. Хоть и шпионства с его стороны это не оправдывало.
— Что с коленями, Браун? — от тона Порко коррозия могла разъесть все окружающее их железо в зале. Райнер делал жим штанги лежа — ноги после вчерашнего сильно болели, но создавать видимость тренировки надо было, иначе зачем пришел? Во время боя, соперник так швырнул его на пол, что пахал он пол коленками пару метров, порвал одежду, получил механический ожог. Отправил брюки в помойку, поэтому сегодня по дурости пошел в качалку в шортах. — Хорошо провел ночь с твоим бойфрендом?
Почему шутки Порко так часто сводились к какой-то откровенно гейской похабщине? Сам латентный что-ли?
— Ага. И был великолепен, — Райнер поставил штангу на подставку, сел, глянув прямо на нависающего сверху искрящей тучей Порко. — Завидуешь что ли?
— Пошел ты… нахуй.
— Я, видимо, уже, — как ни в чем ни бывало пожал плечами Райнер.
Порко отчего-то взбесился. Злобно пнул стоявшую рядом с тренажёром бутылку воды Райнера: ну и что, она ведь всё равно закрыта, да и у него в рюкзаке есть ещё. А Галлиард с отвращением сплюнул себе под ноги. И до конца тренировки Брауна своим присутствием больше не беспокоил: пошел тоже жим лёжа делать, так яростно пыхтя при этом, что как только не пробил штангой полоток.
Когда всё же Райнер понял, что два боя в неделю и две тренировки в зале он физически не всегда сможет выносить, то от зала пришлось отказаться. Сослался он на то, что хочет сэкономить деньги на абонементе, ведь в планах было купить себе новую машину в скором времени. На деле же иногда травмы, полученные в клубе, мешали занятиям в зале.
Ему показалось, что все даже поверили. Кроме, конечно же, Порко.
— Новую машину, говоришь? Ты ж прошлую только полтора года назад купил? — подозрительно осведомился он в раздевалке после последней для Райнера тренировки. Запомнил-ка, смотрите! И зачем Галлиарду подобная информация?
Райнер во время этого разговора уже пил воду возле шкафчика, вытирая полотенцем пот со спины и шеи. И ожидая, пока Галлиард съебет восвояси, к своему, который, вообще-то, был с противоположной стороны ряда: его взгляд, сканирующий каждую новую ссадину, каждый свежий синяк, будь тот хоть на жопе Райнера, уже дыру прожег в нем за все это время.
— Твоё какое дело?
— Никакого, — скрестил Галлиард руки на груди. — Просто ты ведешь себя подозрительно.
— Тем, что отказываюсь ходить в зал? Ладно. Но ты знал, сколько людей вообще в качалки не ходят?
— Тем, что появляешься вечно побитым. Ты ввязался в криминал?
— Спасибо, конечно, за беспокойство, — так и быть, вынудил раздеться при нем до состояния в чем мать родила. Райнеру скрывать нечего, а телу его можно было позавидовать — даже некоторые парни в клубе так сказали. Порко бегло скользнул по всему открывшемуся виду, стараясь нигде не задерживаться дольше приличного. — Но тебя это не касается, окей? Хотя твое внимание, мне, конечно, приятно.
— Нахуй тебя, Браун! — вспыхнул Галлиард. Ну что же все нахуй, да нахуй! — Я за имидж компании волнуюсь! А ты его своими действиями под сомнения ставишь!
И ретировался. Наконец-то. Слава богам, если таковые всё же есть. Недовольно сопя, словно разорвется сейчас от натуги и лопнет. Весь такой сам в своём репертуаре.
Зато теперь Райнер чувствовал прилив сил для боёв. Мышцы после тренировок не болели, а значит драться было проще. Он стал почти звездой. Много кто мутузил его на чем свет стоял, оставлял россыпи пульсирующих гематом, росчерки алых царапин, но мало кто мог его действительно победить.
Домой он приходил уставший и сразу падал на кровать: поесть и сходить в душ не всегда оставались силы. Спал, как младенец. А наутро, несмотря на боли в разных частях тела, был настолько бодр, что, казалось, мог бы смело сворачивать горы.
С одним парнем, по имени Жан, они даже почти подружились. Пошли, нарушив все правила клуба, пропустить по стаканчику после сбора. А потом к Райнеру домой — это Жан и говорил Райнеру несколько раз о том, какое у него прекрасное мускулистое тело.
И там переспали. Всего один раз, но что было, то уж было. А было чертовски приятно.
Главное, что на следующее за этим собрание в клубе, это никак не повлияло. Оба вели себя так, словно ничего не случилось.
На этот раз местом сбора был старый заброшенный склад: пришлось разгрести осколки битого стекла и шприцов перед драками.
Места встреч продолжали сменяться. Люди, приходящие в клуб, тоже менялись постоянно. Одни приходили, другие уходили. Но всегда бои были волнительными: каждый дрался в полную силу, искренне. Как мог, как умел.
Это был как клуб анонимных алкоголиков, только анонимных драчунов.
На оцарапанные костяшки рук Райнера стала обращать внимание даже Пик. Трудно было не замечать там постоянно приклеенные пластыри. Хоть она и тоже предпочитала помалкивать на этот счет. На работе Райнера это не сказывалось, а остальное коллектива не касалось. Мало ли, что за пределами офиса в жизни Райнера происходило.
А Галлиард продолжал бурлить ненавистью. Кидать комментарии. Они всё меньше задевали Райнера — вообще не задевали, если уж на то пошло. Он к ним постепенно уже иммунитет выработал, даже муки совести за отобранное вакантное место перестали его грызть. Но отстать от него и заниматься своими делами и своей личной жизнью, видимо что-то Галлиарду решительно не позволяло.
И это было уже интересно.
— Господи, блять, позорище ебаное, — Порко больно тычет пальцем в засос на шее Райнера, слегка выглядывающий из-за края воротника рубашки. Мимо его рабочего места проходил, называется. На лице его выражение всеобъемлющего отвращения, перемежающегося с проблеском чего-то еще. Эмоция, точной оттенок которой пока Райнер не мог разобрать. С Жаном они встретились еще раз — тот переезжал в другой город, где собирался жениться, и хотел попрощаться как следует перед этим. Сказал даже, что ему жаль расставаться с «Джеком». Это было глупо, ведь они были знакомы всего без году неделя. Но какая-то искра успела проскочить между ними за это короткое время, и «Джек» тоже сказал, что ему немного жаль. — Хочешь казаться крутым? Или так тяжело не выкатывать на обозрение свою личную жизнь?
— А тебе так тяжело не лезть в чужую? — уж что-что, а жизнь «Джека» Порко точно никак не касалась.
Приняв поражение, Порко сплюнул. Ушел к себе. Щелкать своей гребаной ручкой, будь она трижды проклята. Когда-нибудь Райнер сломает либо ручку, либо пальцы Галлиарду.
Ну, вот, опять разозлился.
Вечером отчет Райнера совершенно неожиданно оказался залит чьим-то кофе. Интересно это, кто же был его хозяином? Пик кофе не пила, а вот Порко вливал в себя литрами девяносто процентов его свободного времени. Остальные десять он бегал курить на террасу многоэтажки, где был их офис. Ну, и Райнера доставал. Куда же без этого.
На следующей встрече клуба Райнер хотел-таки представить на месте партнера Порко. Не начальника, который ебал мозги планами, которые и так перевыполнялись каждый месяц с момента вступления Райнера в должность, но, как говорил этот жирный скот <i>«можно работать и лучше»</i>. Не очередного закомпостировавшего до состоянии жижи мозг Райнера клиента, недовольного промежуточными результатами продукта, и требующего внести небольшие правочки. Не даже мудака, который подрезал его на дороге по пути на работу: придется теперь в ремонт вкладываться, так как царапина на передней левой двери сама собой волшебно не рассосется, как это делали получаемые Райнером в клубе синяки.
Хотелось представить именно Порко. Не из-за ручки, конечно, но из-за нее тоже. Для полного набора.
И если, опять-таки, получится.
А судьба распорядилась самым жесточайшим для Райнера образом. Представлять и не пришлось. Сам явился, вполне телесно и по-настоящему.
По правде говоря, Порко был последним на земле человеком, которого Райнер хотел видеть в Бойцовском клубе. Это был его островок спокойствия, его тайна, которую он ни с кем не хотел делить. Его магнум опус, если уж на то пошло.
Хуже всего было то, что сюда ворвался человек, который Райнера ненавидел больше всего в этом мире. По понятным и непонятным одновременно причинам.
Что же его так тянуло постоянно в те места, где находился Райнер?
Уловив в начале сбора в небольшой группке новичков очертания знакомой ему прически, Райнер напрягся. Мутно-жёлтого света от уцелевших чудом в старом здании лампочек было мало, так что он вполне мог обознаться. Но когда всех новоприбывших вывели в круг и стали по очереди представлять членам клуба, надежды на это растаяли в горячности взгляда Порко. Обращенного, словно, только Брауну.
Он смотрел на Райнера во время всей церемонии и ехидно улыбался. Будто поймал за чем-то неприличным. Будто бросая вызов. Обещая всему миру рассказать, чем тут занимается его босс.
Холодок по спине Райнера, конечно, не прошел — в бывшей котельной, где проходил сбор, было жарко. Даже слишком — воздух стал вязким, в этой вязкости они оба и болтались, как две рыбки в бурном течении. Да и не только в этом была причина.
Порко представился как Челюсть. Кратко и понятно. Незаурядно и креативно. Обосновав это тем, что чертовски любит их ломать другим, но род деятельности редко позволяет делать это. Ровный хор голосов одобрения поддержал его.
Из новеньких он первым вызвался на бой попробоваться.
— Я сам могу выбрать партнера? — спросил он у Эрена.
— Да, — кивнул тот. — Здесь каждый волен делать то, что хочет.
Для вида он обвел толпу взглядом, хоть и выбор его можно было предугадать заранее с вероятностью стопроцентной. Выловил стоящего возле уже давно неработающей трубы подачи воды Райнера, подпирающего её спиной.
— Ты, — Порко указал на Райнера. Толпа взволнованных полураздетых до пояса тел немного расступилась, давая ему обзор. По кругу прокатилась волна резонирующих в воздухе высокого пустого здания шепотков. — Выглядишь внушительно. Только посмотрите на эти бицепсы, на эти кубики! — он театрально присвистнул для пущего эффекта, глядя действительно в область крепкого пресса Райнера. — Как тебя там, говоришь, зовут? — не улыбка, а настоящий оскал.
— Джек, — сквозь зубы, не расцепляя скрещенных рук. Взгляд исподлобья. С посылом «только попробуй».
— Джек. Что же, очень приятно, Джек, — как сам не поперхнулся своими сатирическими интонациями, непонятно. Его горло напряглось от них: аж вены вздулись. Особенно выделил последнее слово, словно прожевал, словно через себя пропустил. — Иди сюда, Джек. Я выбираю тебя.
Челюсть. Иронично, но Галлиарду это подходило. Как он сжимал свою всякий раз, когда бесился — почти его визитная карточка. Как готов был зубами вырывать у Райнера должность первое время. Как до сих пор за нее грызся, хоть уже и давно проиграл.
Челюсть. Выебонисто, но Порко идеально подходило.
Как только Райнер вышел в круг, Порко принял боевую стойку. Оскалился еще раз. На Порко были свободные шорты, наполовину открывающие обзор на крепкие бедра и пресс, немногим уступающий Райнеровскому. Ну, если только прямо совсем чуть-чуть.
По правилам клуба, в реальной жизни им нельзя общаться. Они должны будут выйти за пределы котельной и сделать вид, что друг друга не знают и никогда не видели. Так Райнер и поступил, когда увидел одного из членов официантом в ресторане, где проводил деловую встречу с очередным пафосным до чёртиков заказчиком. Или с монтажником рекламного баннера, с которым пересекся у входа в офис-небоскреб.
Незнакомые люди. Ни здравствуйте, ни до свидания. Говорить о существовании клуба строго настрого запрещено за его пределами.
А в случае с Порко возникало несколько «но».
Насколько на эти правила будет плевать Галлиарду? Райнер и сам пару раз наплевал на них с Жаном. Хорошо, что они не попались. За такое вполне могли из организации исключить.
И как Порко сюда, мать его, вообще попал? Тоже кто-то визитку сунул? Самый неудачный выбор на свете. Шпионил за Райнером? Вряд ли. И тогда бы его не впустили.
— Готовы? — спросил Эрен, скрещивая руки на груди. Оценивающе глянул на соперников.
Райнер сосредоточился на предстоящей драке, на потом задвигая мысли о причинно-следственных связях.
— Да, — со стороны обоих, по очереди. Порко выкрикнул первый и с особым рвением.
— Начали!
Оправдывая свое недавно придуманное прозвище, первым делом Порко целился в лицо. Увернувшись без труда, Райнер попытался сделать подсечку под колено — работало это в примерно шестидесяти процентов случаев. Не дотянулся — слишком далеко проскочил во время уворота. Закрылся от удара в печень, второй рукой контратаковал, задевая скулу Галлиарда по дуге. Хитрый Порко схватил его за руку, попытался выкрутить её за спину. Ошибка.
Пока обе его собственные руки были заняты, Райнер свободной со всей силы ударил в нос. Прямо услышал хруст косточки, почувствовал эту вибрацию кожей руки. На костяшках кровь — не его. Порко по инерции запрокинул голову, но быстро пришел себя.
Кидается в ответ он почти молниеносно. Теперь просчитывается Райнер, не ожидая того, что соперник так скоро оправится от его приема. Подсечку под колени получает он. Падает на живот. Порко садится сверху, придавливая бёдрами к полу, руками беря в полный захват, чуть ли не душит хваткой сильных натренированных рук на шее.
Приходится выгнуться позвоночником вверх, упираясь локтями и животом в пол — больно. На макушку что-то капает. Что-то липкое, то ли что-то с протекающей крыши, то ли с носа Порко. Он продолжает Брауна душить — как удав душит свою жертву.
Раньше он душил Брауна разве что в переносном смысле, теперь в самом что ни на есть прямом.
Райнер хватается за его предплечья, пытаясь высвободиться, но ладони скользят по пропитавшейся потом коже. Действительно жарко. Скинуть с себя Порко не получается — крепко на него присел, гаденыш, места для маневров мало. Каждый позвонок звонко хрустит от веса чужого тела и напряжения собственного.
А воздуха начинает не хватать. Темнеть в глазах, очертания фигур из толпы, выкрикивающей ободрения — кому, не важно — или просто что-то нескладное, расплываются.
И сдаться нельзя. Особенно не Порко. Только не ему.
И бой не окончится, пока один из них не скажет «стоп». А Порко точно не скажет «стоп». Не он сейчас в позе животом на бетоне валяется.
Под коленями болит место пинка. В горле начинает жечь от частых попыток хватануть воздуха. Локти, которыми он возит по бетонному полу, начинают саднить — сцарапал кожу.
Райнер сдается, не выдерживает. Порко точно сломал его безупречный мирок, ворвавшись в него и унизив. Как и мечтал долгое время.
Хоть и унизил его формально не Порко, а Челюсть. И, если уж на то пошло, то унизил не его, а Джека. Вот такое вот утешение в подарок от ведомой им двойной жизни.
— …т. оп… о… Стоп!
Толпа воет, выкрикивает поздравления. «Челюсть» слезает с него, по всем правилам клуба помогает подняться. Они жмут друг другу руки, обнимаются. Натянуто вежливо, но Порко изумительно играет роль. Даже улыбается почти натурально. Настолько, что очевидно — маска эта сквозь не настоящая.
— Победил «Челюсть», — рефери-Эрен поднимает правую руку Галлиарда вверх, оглашая результаты. Он улыбается, сам орет вместе с болельщиками. Искоса хитро смотрит на Райнера: понятно, для кого в первую очередь устроен весь этот спектакль. Даже если Порко — ах, простите, Челюсть — попал сюда случайно.
«Джек» ретируется в сторону, чувствует, как целует огнём разодранные локти и повреждённую потоками сжатого воздуха глотку. Находится следующая пара желающих пободаться за право десять минут почувствовать себя живыми.
Райнер приседает на ящики в стороне. За борьбой наблюдает с наигранным интересом: еще один новичок, вдохновившийся успехом Порко, решает выйти в круг.
— Спасибо, Джек. За бой, — елейно протягивает знакомый до зубного скрипа голос над ухом. Капает на уши горячим маслом. — Было великолепно.
— Пожалуйста, Челюсть.
— Ах, да. Никуда не уходи после сбора. Пойдем до дома вместе? — вполголоса, чтобы из окружающих их людей никто разговора не услышал. Впрочем, вряд ли хоть кому-то было интересно греть уши о их неторопливый диалог.
— Нам нельзя общаться вне клуба, — строго замечает Райнер, не поднимая на собеседника взгляда. Крик боли человека, который только что получил под дых от соперника, приходится музыкой для ушей. Всё лучше медово-скрипящего, что донимает его. — Или ты правила плохо слушал, новичок?
— Жану так же говорил?
Брови Райнера изогнулись дугой. Сейчас его под дых ударили. Не физически, конечно, но Порко был мастером бесконтактного боя.
— Откуда ты знаешь, позволь спросить?
— Позволю. Если пойдёшь со мной домой. К тебе домой. До тебя ближе, а ты смотри, как мне нос оформил. Сломал наверняка, — для красочности сказанного, Порко вытер собирающуюся у губы каплю крови рукой. Только сильней размазав, конечно, так что действие носило больше театральный характер. Такой мазок красной краски по холсту его всегда идеально выхоленного лица вышел. Хаос среди порядка. Но в дуэте с его шальным, откровенно издевающимся взглядом, это создавало образ охотника. Жадного до добычи. И добычей был Райнер.
— Заметано. Но встречаемся за пару кварталов отсюда. Бар «Мюнхен». Буду ждать у него.
— Понял. Приятного вечера, Джек.
Он мог бы не приходить. Никто не заставлял его, да и дорожил он слишком клубом. Ради какого-то там Галлиарда, который даже тут житья ему не давал, который чуть подпортил ему вторую, тайную жизнь, Райнер не был готов этим рисковать.
И все же он пошел. Убедился, что все разошлись: выходили, как всегда, группами по два-три человека, чтобы не привлекать внимания прохожих-зевак. Ушел одним из последних — Порко покинул котельную на четыре группы раньше.
Когда подошел к бару, Порко был уже там. Капюшон болотного цвета худи натянут под самые брови, прям как черный Райнера.
— Закинемся чем-нибудь или сразу пойдём? — осведомился Браун вместо приветствия. Скорее для протокола.
— А с Жанчиком вы как сделали? — глумливо усмехнулся Порко, наслаждаясь этим. Райнер отреагировал самым каменным выражением лица, которое только смог состряпать. — Ладно-ладно. Дома у тебя есть что выпить?
— Да.
— Тогда не будем тратить времени.
Весь путь до автобусной остановки, в автобусе и до квартиры Райнера они провели молча. Райнер делал вид, что Порко в упор не замечает, а тот давил своим провокаторским взглядом как мог. Но молчал.
— Так откуда ты узнал про Жана? — уже дома. Когда виски — дешевый, как все его понты с дорогой одеждой, как и вся пыль в глаза коллегам из офиса — стоит на столе перед ними. Порко наслаждается бесплатным пойлом, словно никуда не спешит. Райнер натянут, как струна. Которая вот-вот лопнет.
— Жизнью коллег потому что надо интересоваться, — наигранно скучающе поясняет Порко, крутя в одной руке стакан, рассматривая его в бликующе-приглушенном свете потолочных светильников.
— Я твои шарады разгадывать не буду. Говори или можешь быть свободен.
— Ты мне что-нибудь нос обработать так и не принес.
Тяжелый вздох.
Ванная. Бинты, ватки, перекись. Снова гостиная. Лицо Порко в сантиметрах двадцати от него: запряг обрабатывать.
— Ты же хочешь знать, откуда я владею информацией? Да и нос ты мне расквасил, — ухмылялся он максимально мило для наглого манипулятора, пользующегося положением.
Шорох ватного диска по коже, тихое шипение свертывающейся от перекиси крови. Вихри спокойного дыхания Галлиарда на чуть трясущихся пальцах Брауна — после драк болят, конечно же.
— Да, ну? Может мне тогда локти обработаешь, умный? — не остаётся в долгу Райнер. — Тоже твоих рук дело.
— Может.
А вот пластыри, к сожалению, закончились. Оставалось только продезинфицировать раны и вернуться к тому, ради чего они пришли.
— Пик, — произнёс Порко, когда с повреждениями было окончено, а слегка под опустевшая аптечка была убрана под стол за ненадобностью.
— Что Пик?
— Пик и Жан женятся. Ты даже не в курсе, что она работает у нас последнюю неделю? По-любому он тебе говорил, что скоро из города сваливает. Как и она, — Порко подлил себе немного виски. На халяву любой будет вкусным, конечно же. Особенно отобранный Райнера. Такой самым вкусным будет, если уж следовать логике ненужного соперничества.
— Я в курсе. Но как-то, знаешь, эти два события воедино не связал, — притворно развел руками Райнер, в попытке придать сарказму убедительности. — Столько людей каждый день переезжают.
— Того, что у тебя под носом не видишь, ясно, — снисходительно фыркнул Порко. — И как только ты должность получил?
— Прекрасно знаешь, как. А ты как про Жана узнал, так и не сказал. Неужто Пик сама рассказала, как он ей изменяет?
— Нет. Просто мы надрались, когда отмечали их помолвку. И эта тупая башка проболтался мне. Про Бойцовский клуб, про свои похождения. Он даже с псевдонимом не стал запариваться, представляешь? И карточку мне отдал, мол ему больше не пригодится, — Галлиард вытащил из кармана шорт визитку — точно такую же, как была у Райнера — кинул её на стол к бутылке. — А про Джека я, кстати, только сегодня узнал. Что это ты, имею в виду. До этого это был просто абстрактный Джек, который очень круто трахается, — Порко склонил голову вбок, опираясь подбородком о левую незанятую стаканом руку. Чуть помолчал, словно давая обдумать. Огладил Райнера изучающих взглядом с ног до головы. Криво усмехнулся. — Интересно, конечно, ты свою личную жизнь устроил.
Ещё пара глотков. Кадык Порко гуляет вверх-вниз. И зачем Райнер смотрит на его шею? Задушить хочет, конечно же. Вот этими самыми руками, которыми нос недавно расквасил.
— А моя личная жизнь тебя всё еще не касается. Точнее жизнь Джека. Не меня, — на выдохе, эмоции контролируя. — Что ты, блять, вообще у меня дома забыл? Пришёл идиотскими вопросами подонимать? — словно опомнившись, сквозь зубы выплевывает он.
— Может, тоже с Джеком с огромным и крепким хером потрахаться хотел, — как не в чем ни бывало сообщает Порко, посмотрев в сторону, куда-то за тёмное стекло панорамного окна комнаты. Так легко сказал, будто обсуждали они погоду, или то, что он, например, занозу себе нечаянно загнал. — Не знал, что это ты, конечно, но как уж вышло. Иронично даже немного.
— И меня ещё вечно гомиком дразнил, — с сарказмом замечает Райнер. Теперь он скрещивает руки на груди. Но его ситуация забавляет, поэтому теперь кривую усмешку позволяет себе он.
— Ну, блять… — Порко залпом выпивает весь виски в своём стакане. С громким стуком опускает его на журнальный стол. Пожимает плечами, резко взвинтившись. — Я, блять, не виноват, что ты тупой как пробка и не понимаешь намёков!
Райнер прикладывает руку ко лбу, затем трёт переносицу, пытаясь собраться с мыслями. Ситуация сюрреалистичная до чёртиков. Прямо верить в неё отказываешься, а мозг зудит: все взаправду, все это жизнь.
— Пиздец, — только и может глубокомысленно подвести итог он, укладывая слова в предложения, переваривая смысл дошедших до него истин. — То есть, все твои доебки до меня, были чтобы… что?
— Хватит ныть, — отрезает Порко, поморщивщившись как от зубной боли. Встает с дивана, стягивает с себя худи вместе с майкой, хватаясь за ткань на спине, потихоньку оголяя её всю — выступающие позвонки взглядом пересчитать можно. Бросает шмотки на пол. Кидает на Райнера взгляд через плечо. Чертовски уверен в себе, аж немного бесит. — Вроде взрослый человек. Трахаться-то будем или нет?
Райнер даже теряется на секунду. Но быстро приходит в себя. Вздыхает. Тоже встаёт с места.
— Ебать всё у тебя просто.
— Да, Джек, или кто ты там у нас. Проще некуда. Хотя с тобой, честно говоря, это даже удивительно.
Может правда просто взять и выбить из него всю эту дурь? Или вытрахать? Это же ни к чему не обязывает. Удовольствие получили и разбежались. Действительно же, как будто он такими вещами впервые в жизни промышляет!
Райнер решает сдаться. Наклоняется и достаёт в сгибе дивана заначку-презерватив — не думал, конечно, что снова пригодится так скоро.
Почему у него реально встаёт от вида того, как Порко начинают жать его гребаные шорты, Райнер старается вопросом не задаваться. На левой штанине Порко, чуть в стороне от очертаний его крепкого стояка — пятнышко от крови. Наверное той, которая капала из разбитого носа.
А в следующий момент они вгрызаются друг другу в губы. Почти кусаясь. Настолько пылко, нетерпеливо и остервенело, словно два подростка, недавно распробовавших, что такое секс.
Порко валит его на пол, на мягкий коврик из Икеи, сдирая на ходу одежду. Оглаживает ссадины, полученные давно и не очень, изучает кончиками пальцев разной степени свежести синяки, чуть надавливая на них, как бы провоцируя. Райнер и сам его едва не царапает, сжимая за бедра почти до боли.
Порко хочет быть снизу.
Как Райнер имеет его, пока тот, упираясь локтями в сиденье дивана, стонет, шипит, и матерится, словно заправская блядь, отпечатывается в памяти до звёзд перед глазами. Как он судорожно хватает воздух опухшими губами, пока Райнер крепко держит его за шею. Смыкает на ней пальцы, чувствуя, как пульсирует под кожей Галлиарда кровь, но давит не слишком сильно. Просто, чтобы добавить остроты ощущениям — хотел же придушить.
А тот и не против. Только сдавленно хрипит, прогибается в спине ещё сильнее, оттопыривая задницу, почти злобно что-то шепчет про «пожесче».
Приходится удовлетворить его желание.
Кошмарное зрелище. Но прекрасное в своей грязи. Почему-то делать грязь бывает чертовски приятно. В чем в последнее время Райнер убедился как никогда раньше.
Тяжело не вспоминать это всё, когда в понедельник они сидят в чистеньком сияющем офисе, белых выглаженных рубашках, каждый на своём месте. Так же умело создавая видимость вражды — Порко докопался до бардака на столе и неаккуратного внешнего вида Райнера.
— Ты лицо нашего отдела. С галстуком у тебя что? Похоже на петлю. Если ты собрался повеситься, конечно, то в добрый путь, — Порко показательно брезгливо дёргает его за торчащий волос на затылке. — А в парикмахерской давно был в последний раз?
— Тебе заняться нечем? Сейчас будет.
И Райнер, скорее назло, наваливает Галлиарду дурацкой работы — пусть посидит допоздна. Раз ничему его жизнь всё не учит. Порко морщится, фыркает, смотрит с почти настоящей ненавистью. Но действительно затыкается, и уходит молча делать порученные ему задания. Стопка бумаг на его столе постепенно тает. Сопровождается это действие все тем же пресловутым звуком щелчков его неизменной гребаной механической ручки.
А перед глазами у Райнера — лицо Порко, в гримасе наслаждения, боли, какой-то совершенно звериной страсти. Дурацкий диван, дурацкий вечер.
Дурацкий Порко. Всё ему он хочет испортить. Хоть и, что говорить, с ним вечер прошёл неплохо. Ноги теперь болели, хоть с тренажёрами и было давно покончено.
Как после всего произошедшего воспринимать его брыкания в офисе всерьёз? Никак. Но пусть развлекается, если ему так уж нравится эта бессмысленная и почти беспочвенная вражда.
Будет слишком много выпендриваться, можно будет начать дразнить подстилкой для начальства. Но только если уж совсем достанет. До настолько грязных шуток Райнеру и самому падать не хотелось.
В клуб Райнер продолжил ходить, как и раньше. Это все ещё было его отдушиной. Все ещё давало разрядку, снимало недельное напряжение, негатив, полученный от других людей энерговампиров. И какой-то там Челюсть, каждый раз вызывающий его на поединок, не мог отравить ему эту неотъемлемую пока ещё часть его второй, тайной жизни.
Только часто после этих спаррингов, он шёл к бару «Мюнхен». Там встречал этого вечно ухмыляющегося гада снова. И у него дома они шли на второй раунд их взаимной и все никак не непрекращающейся ненависти.