Старый рецепт

Зов Шурфа настиг меня довольно неожиданно — я уже собирался ложиться спать, даже с домочадцами попрощался и до спальни почти дошёл. На самом деле была уже глубокая ночь, обычно где-то в это время и завершалось моё бодрствование — если я, конечно, не дежурил в Доме у Моста. Но сегодня мы с Базилио порядком засиделись, растянув очередную партию игры в Злик-и-Злак на пару часов.

В общем, время было позднее, но это, конечно, была не причина, чтобы игнорировать Зов моего лучшего друга. Сэр Шурф Лонли-Локли, как известно, человек серьёзный и по пустякам среди ночи беспокоить не будет. Разве что это будут очень важные и неотложные пустяки.

Дело оказалось действительно безотлагательным. Сэр Шурф приготовил (!) для меня (!!) какое-то исключительное блюдо из забытой старой кухни (!!!) и спрашивал, не хочу ли я его попробовать. Конечно, я хотел! Во-первых, я знал, что Шурф был одним из членов престижнейшего закрытого кулинарного клуба. В его навыках я ни капли не сомневался, но, увы, ни разу не имел удовольствия убедиться. Во-вторых, уже сам факт, что готовил Шурф лично для меня, приводил в трепет. Ну и в-третьих, я не был бы собой, если б мог проигнорировать подобное предложение от моего друга. И что бы там ни зубоскалил на эту тему мой любимый шеф, вовсе не из любви пожрать на халяву.

Ко входу в кабинет Великого Магистра я без раздумий шагнул Тёмным Путём. И тут же понял, что сглупил — для готовки это было не самое подходящее место. К счастью, Шурф позаботился о том, чтобы я не бегал среди ночи в потёмках по коридорам его Ордена, распугивая послушников и младших магистров. Он сообщил, где начинается специально для меня проложенный Тёмный Путь, который увёл меня куда-то вглубь подземелий Иафаха. По крайней мере, я плохо представлял, где бы это я ещё мог оказаться. Вокруг царила почти кромешная тьма, разгоняемая лишь маленькими и редкими искорками света: не от грибов или шаров, как принято в Ехо, а от крохотных, висящих в воздухе свечей в форме перевёрнутых капель. Да и тишина висела глухая.

Темнотой меня давно было не напугать, я почти сразу заметил в паре метров от себя дверной проём, обозначенный ещё парой огоньков, и нырнул туда. В комнате было не намного светлее: с тьмой боролась ещё дюжина свечей-капелек да светились во мраке белые одежды моего друга. От этого зрелища я окончательно успокоился и улыбнулся.

— Ну, и каким же это рецептом старой кухни ты решил меня порадовать? Судя по тому, где ты затеял готовку, это была чёрте-какая ступень Чёрной Магии.

— Не только Чёрной — семьдесят вторая, к твоему сведению, — но и тридцать пятая Белой. И это не просто уже знакомая тебе старая кухня, ты меня неправильно понял. Этому рецепту куда больше лет. Он появился ещё на заре Эпохи Орденов и был весьма популярен…

— Шурф, я очень ценю твои исторические экскурсы, но, может, я смогу слушать их уже за столом?

Тонкий запах, стоявший в комнате, заставил мой желудок напомнить мне, что об ужине я сегодня запамятовал, ограничившись камрой со сладостями в компании Базилио и Злик-и-Злака.

Мой друг лишь негромко хмыкнул, прервав свою лекцию. Мне даже показалось, что он усмехнулся — в темноте сложно было понять. Главное, что, вроде, не обиделся. Просто отодвинул стоящий у стола стул и жестом пригласил меня садиться. Повинуясь движению его руки, пара свечей снизилась над столешницей и осветила стоящее там блюдо и простую, но изящную сервировку. На одну персону.

— А ты что же, не собираешься присоединиться? — удивился я.

— Нет, Макс, это только для тебя.

Я снова затрепетал, кожей ощущая важность момента, и взялся за приборы. Но когда Шурф ловким движением снял с блюда крышку, мой энтузиазм несколько угас. На блюде лежал тёмный, плотный, почти круглый комок, обрамлённый буквально парой веточек трав, и больше ничего. Пах он правда упоительно. Но выглядел довольно зловеще.

Не замечая моего замешательства, Шурф, где-то за моим плечом, открыл бутылку вина и наполнил бокал. К запаху мяса и трав добавился изысканный букет старого вина из запасов Семилистника. Благодаря дружбе с Меламори, мне доводилось однажды пробовать подобное, и впечатления, надо сказать, оно оставило весьма яркие.

Осмелев, я потыкал в комок кончиком вилки и убедился в его совершенной монолитности.

— Для этого лучше использовать нож, Макс. Поверь, он достаточно острый.

— Чёрт возьми, Шурф, не подумай, что я в тебе хоть на секунду сомневаюсь, но что это такое?

— Ты сам предпочёл сначала есть, потом слушать, — терпеливо заметил мой друг. — Это всего лишь сердце, правда запечённое целиком. Ничего такого страшного. Очень древний и интересный рецепт, бывший весьма популярным на заре Эпохи Орденов. Хотя корни его, скорее всего, уходят куда глубже, — я снова нерешительно пошевелил комок, в этот раз тупой стороной ножа, и Шурф истолковал моё замешательство по-своему: — В твоём Мире что, не принято употреблять в пищу сердце и другие внутренние органы?

— Да нет, почему, вполне принято, но обычно их перед этим режут, и они выглядят просто кусочками мяса, а не как… ну, как сердце и другие внутренние органы.

— Понимаю. Но именно для этого рецепта подобное совершенно недопустимо, поскольку разрушит всю его суть. Если ты наконец рискнешь коснуться его дольше, чем на пару мгновений, то сам поймёшь, о чём я говорю.

Я послушно придавил... мясо — лучше уж называть это так — к тарелке и замер. Сначала я поймал себя на том, что слишком уж разнервничался от всего этого, аж кровь стучит в пальцах. Но через пару секунд до меня дошло, что пальцы не имеют к этой пульсации никакого отношения. Билось сердце. И не моё, а то самое, что на тарелке.

Мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы не выронить приборы, а то и вовсе не выскочить из-за стола. Едва слышный смешок из-за спины привёл меня в чувство и заставил собраться. Вот значит как, проверить меня решил. Ну ничего, и не такое видали. Я перехватил нож покрепче и как можно небрежнее спросил:

— Оно что, ещё живое?

— Ну что ты, конечно нет. К твоему сведению, сердце способно биться ещё весьма длительное время, будучи извлечённым из организма. Особенно если это проделал хороший специалист.

Ну ещё бы, уж в его-то профессионализме я не сомневался. Не позволяя голосу скатываться к жалобным ноткам, я переспросил:

— Но ты же сказал, что оно запечёное?

— Да. И вот тут уже в дело вступает магия, позволяя продлить и сохранить биение сердца даже в процессе готовки. В этом и заключается наиболее интересный эффект этого рецепта. Совсем, впрочем, ненадолго, так что не тяни — ешь быстрее, потом в этом не будет никакого смысла.

Я вздохнул поглубже и опустил нож куда-то по центру комка, старательно игнорируя его мерную неспешную пульсацию. Мясо оказалось упругим, и нож завяз в нём, едва погрузившись на четверть. Но мне на помощь пришёл Шурф. Прямо из-за спины он положил свои руки в белых перчатках поверх моих и одним плавным движением рассёк комок на две половинки. К счастью, оттуда не брызнула кровь, и даже сок не потёк — в этом случае я бы за себя не ручался. Зато движения мышц стали очевиднее: вначале верхняя тонкостенная часть, потом мощная и толстая нижняя. Снова верхняя… Это завораживало, но Шурф нетерпеливо подтолкнул меня под руки и отступил назад.

Я принюхался. Упоительный запах усилился многократно, разгоняя мои сомнения в съедобности этого пособия по анатомии. Но первый кусочек я искромсал чуть ли не в стружку — если это продолжит шевелиться у меня во рту, я, пожалуй, даже ради Шурфа не выдержу. Но опасения оказались напрасны, отрезанные кусочки вели себя как и полагается приличному мясу — спокойно и неподвижно. А ещё были совершенно восхитительны на вкус. Я приободрился и взялся за дело всерьёз. Вино, идеально подчёркивающее пряный привкус мяса, окончательно примирило меня со своеобразным рецептом. Кстати о вине…

— А что, пить ты тоже со мной не будешь? — шутливо спросил я, покачав бокалом.

Вместо ответа Шурф протянул руку, перехватил бокал в воздухе и неспешно пригубил, поглядывая на меня поверх стекла светящимися в темноте глазами. Потом вернул мне. Я тихо засмеялся, расслабленный вином, едой и присутствием моего друга — в обществе сэра Лонли-Локли не так-то просто подолгу паниковать.

Я наконец расправился с остатками мяса — оно уже совсем перестало пульсировать и смущать меня — и удовлетворённо вздохнул.

— Потрясающе, Шурф. Спецэффекты у твоего рецепта, конечно, те ещё, но зато вкус — просто офигеть.

— Я рад, что тебе понравилось, Макс. Ты наелся?

— Я даже объелся. Всё-таки оно здоровое. Кто это кстати, поросёнок? Коровье, наверное, больше…

— Сердце, как и некоторые другие органы, заметно увеличивается, когда их достаёшь из тела. Лёгкие становятся больше раза в полтора, а печень и вовсе разбухает в несколько раз. Поэтому размеры здесь довольно обманчивы. Это была всего лишь птица, — Шурф сделал паузу, а продолжил уже каким-то изменившимся голосом. — Одна очень надоедливая и вредная птица. Всё было ничего, пока она не начала лезть в твои сны. В то, что по праву было только моим.

Я слишком расслабился, чтобы сразу уловить смысл сказанного. Зато с недоумением заметил в его голосе нотки… злости? Да шутите, у спокойного-то Лонли-Локли? Я откинулся на стуле и запрокинул голову, заглядывая ему в лицо.

Нет, я не обманулся, в его глазах отчётливо плеснула ярость, и по моей спине от этого зрелища пронеслась толпа мурашек. Впрочем, стоило ему заметить мой взгляд, как ярость исчезла и он широко улыбнулся. Как никогда не улыбался в Ехо мой друг, зато умел кое-кто другой.

— Ничего, Макс, больше она не будет нам мешать, верно? — сказал Безумный Рыбник, и, повинуясь едва заметному движению его пальцев, вокруг погасли последние огоньки.