— OneRepublic, Alesso — If I Lose Myself

      Негромкий разговор, начатый для того, чтобы не молчать, утопая во взаимной неловкости, даже увлекает их в конце концов — заговорили про то, как различается работа в офисах.

      Слушать про перфекциониста Куникиду Доппо и вечно опаздывающего Осаму Чуе было весело.

      Дазай и в 15 все норовил по пути заблудиться на дороге жизни, но к 23 у него уже выработался целый ритуал такого блуждания. При этом своего младшего напарника он пас, как строгий отец — дочь на выданье; этот момент Накахара отметил особо, с ухмылкой вопрошая, что «папаша» будет делать, когда наступит пора отпустить пацана в свободное плаванье или озадачить его самого напарником. Дазай откровенно насупился: почему-то судьба Накаджимы не отпускала его мыслей, и даже тот факт, что приютский выкормыш в принципе не мог пропасть, его не успокаивал.

      Но даже если не брать во внимание тему опытов Дазая над подчиненными ему младшими, Чуя нахохотался до боли в животе, слушая пересказ чужих историй, не забывая вставлять свои пять йен, комментируя услышанное и не упуская шанса поддеть напарника.

       Так пятнадцать минут блужданий в лабиринте сократились до минимума — Чуя в привычной «вольной» обстановке перестал дергаться с видом взявшей след гончей и сам заметил это, только когда успокоился. Осаму, опасавшийся, что Накахара так и будет молчать, зависая в своих мыслях и рассуждениях, выдохнул с облегчением.

      Теперь он и сам не понимал, что на него нашло, но должен был признать, что накрыло неожиданно, сильно и горячо. Сильнее, чем когда-то давным-давно, на кухне, когда он едва сдерживал трясучку и желание бесхитростно надавить рыжему между лопаток, вылизать и искусать поясницу, а потом облизать пальцы и…

      От Чуи рядом у него как-то совершенно неправильно сносило крышу — как сопляку, впервые увидевшему голую женскую грудь перед носом.

      Первая же двойка часовых помогла в кратчайшие сроки найти место сбора. Йосано работала по профилю: Дазай взглядом скользнул по разложенной ленте инструментов, среди которых тесак был еще не самым жутким, и отвернулся, полный равнодушия. От эсперов Агентства тут был всего-то Рампо, который и сопровождал обычно единственную женщину их заведения — Наоми не в счет, она еще школу даже не закончила.

      Распластанное тело, которое Акико, оставшись в юбке и бюстгальтере, препарировала со всем вниманием, очевидно, могло принадлежать только мужчине. Босс был тут же — кажется, от наблюдений за действиями медика Агентства он получал несказанное удовольствие.

      Дазай на секунду зацепился глазами за верх чулка и подвязку на бедре Акико, на которые не мигая уставились подвисший Тачихара с каким-то рядовым, и очень характерно кашлянул. С неодобрением. Рыжий затрясся, как лист, заозирался панически; увидев доброжелательно улыбнувшегося Дазая, он подпрыгнул и юркнул за спину равнодушно курящего рядышком Хиротсу. Куда он испарился оттуда, Осаму знать не хотел.

      Развлекалась Акико со вкусом и даже успевала, не отвлекаясь от работы, обмениваться репликами с Мори — тот окидывал всю ее маленькую фигурку, сидящую на земле, подобрав ноги, благоволящим взглядом. Красивых женщин в мафии было немного, женщин, которые еще и могли заниматься тем же, чем без отвращения занималась сейчас Йосано, — единицы.

      Конечно, итоговый результат тоже обещал быть разным — «пациент» Акико исцелится за доли секунд, испуганно распахнет глаза, дернется — и его тут же подхватят под белы рученьки. А вот у остальных, к сожалению, не могло получиться ничего, кроме трупа. Пациент Акико тоже в итоге станет им, но это будет уже другая история. Криптумовцев полиции сдавать было нельзя — только убивать.

      Миг, когда Акико закончила, все уловили без подсказки: вспыхнувшая способность и сиплый, глубокий вдох, раздавшийся в негромком гомоне большого числа людей, привлекли внимание.

      Мужчина открыл глаза, Чуя уловил, что прежде явные черты его лица как-то странно оплыли, подернувшись темной дымкой — а через мгновение нагнувшийся босс уже пережимал какую-то вену на шее дернувшегося парня, на которого Акико навалилась всем своим весом, дополнительно придавленная гравитацией подскочившего к ней Чуи.

      Не дать уйти мерзавцу, в котором Дазай мгновенно заподозрил того самого, оставшегося безликим, стало единственно важным заданием для всех. Он сам с опозданием приблизился, чтобы обнулить так и замершую в процессе реализации чужую способность, не зная, в чем именно она заключалась: не то сокрытие облика, не то перенос физического тела или сознания.

      Факт оставался фактом: у босса были ампулы с блокиратором способностей в жидком виде, и сейчас шприц с содержимым такой ампулы вонзился тонкой иглой в вену на шее, вспухшую под пальцем опытного хирурга.

      Чуя довольно потирал руки, глядя на бессознательного будущего гостя их казематов почти плотоядно. Если бы взгляд снимал кожу — незнакомый им эспер уже валялся бы освежеванным и выкладывал все свои знания. Рядышком с головой на бетоне белел выбитый коренной зуб — Осаму догадался, что тот наверняка содержал специфическую начинку, способную отправить к предкам за доли секунд с очень неприятными внешними проявлениями.

      Довольной проделанной работой Акико Огай лично подал руку, помогая подняться с бессознательного тела, и набросил на плечи пальто со своего плеча, оставаясь в костюме. Йосано обольстительно улыбнулась — по крайней мере, как-то иначе трактовать ее улыбку не выходило — и под тихий вздох мужчин вокруг удалилась. Рампо уже ждал напарницу с пачкой салфеток, не очень довольный тем, какой эффект Йосано оказала на не привыкшую к такому психику окружающих.

      Смотреть на женщину боялось подавляющее большинство, с ее дороги ушли почти все — один только Мори-сан продолжал смотреть затуманенным взглядом, а Дазай отлично знал благодаря годам работы с женщиной, что та будет дольше обычного приводить себя в порядок. Вытрет кровь, оденется, причешется, поправит чулки и подвязку — и только после всего-всего, что должна сделать настоящая женщина, чтобы выглядеть замечательно, выйдет и вернет Огаю его пальто.

      Это при условии, что тот не сделает ей шикарный подарок в память о замечательно проделанной работе.

      Осаму улавливал какие-то странные феромоны, разлитые в воздухе. Как мужчина, профессионал и энтузиаст своего дела, женщин, способных производить тонкие операции на телах подопытных, Огай уважал, любил и обожал.

      Не так много представительниц прекрасного пола по-настоящему могли стоять с ним в одном ряду. Акико повезло оказаться одной из них.

— Как ты считаешь — мы достаточно вложились, для того чтобы иметь право податься обратно и заскочить перекусить? — мелодичный от удовлетворения голос Чуи переполняли мурлыкающие обертоны, голубые глаза потемнели, став ближе к синеве, и Дазай заторможенно облизал губы, когда рыжий приблизился, шагая вперед позабыто пластично.

      Выглядел Чуя… Непривычно искусительным. Удовлетворение плескалось на дне зрачков, какое-то едва ощутимое напряжение ушло, забрав с собой ставшую хронической складку между бровей. Дазай не знал, сколько списать на свою ненормальную реакцию в последнее время, но он едва удержался от того, чтобы начать флиртовать в ответ, ввергая их обоих в самые ужасные брачные игры, какие только можно было представить.

      Да, вероятно, виноват во всем был его ненормальный взгляд на Чую.

      Чуе ощутимо полегчало от того, что у них в руках был хоть кто-то, и пусть семь шкур снимать не ему — Накахара с нетерпением ждал, когда же босс займется допросами, особенно если ему позволят поучаствовать. Йосано временно была у них на быстром наборе, а значит, пытку можно будет действительно растянуть или же действовать грубее, чем обычно, выдирая ценные сведения вместе с ногтями, мышцами и жилами.

      Чуя предвкушал исход дела, а вот Дазай совсем не спешил так радоваться приближающейся развязке.

      Однако он не стал зацикливаться на этом тоже. Просто с улыбкой предложил свой локоть, который Чуя, на удивление, принял, — что с человеком делает исполнение желания, боже-боже. Они постояли, проследив за тем, как рядовые упаковывают тело по всем правилам и уносят, чтобы погрузить в авто, как Акико вернула боссу Портовой мафии пальто, как позволила себе принять руку, сопровождаемая недовольным Рампо, словно пажом прекрасной госпожи.

      А потом они остались в числе последних, покинувших место сбора. Чуя, буквально переполненный сдержанной энергией, тащил его по лабиринту выставленных контейнеров куда-то в определенную сторону, ориентируясь среди нагромождений металла совершенно непонятным для Осаму образом, и их обоих все устраивало.

— Хочу кофе и круассан, — неожиданно заявил Чуя, и напор его шагов усилился. Осаму бросил на него вопросительный взгляд, но Накахара оставался в своих мыслях, в которых он, наверное, уже делал заказ.

      В животе у Дазая в ответ компрометирующе заурчало, он смутился слегка, но на красноречивый взгляд Накахары ответил согласным вздохом.

— Думаю, будет правильно, если я предложу тебе остановиться в том твоем любимом кафе, — не покривив душой ни в чем, Осаму с чистой совестью предложил другому мужчине почти что свидание в своем понимании и добавил с благодушной улыбкой, приправленной ноткой обычной его дурашливости. — Я угощаю, так что не отказывай себе и во втором круассане тоже, чиби.

— Ты такой придурок, Дазай, не знаю, как я тебя терплю и за что люблю, потому что даже кофе не в силах окупить твоей вины, но с ним определенно лучше, чем без, — миролюбиво ответил Накахара, оставив Дазая со скрипом соображать, насколько сильно ему требуется оскорбиться в ответ и требуется ли вообще.

      Анализ мудреного ответа затянулся настолько, что Осаму пришел в себя уже сидя в уголочке за их привычным столиком. Чуя картинно переворачивал странички меню, явно выбирая, на чем остановиться помимо круассанов, — логичный поступок, если учитывать, что двух здоровых мужчин сдобной булкой и чашкой кофе насытить не выйдет, как ни пытайся.

      Дазай со вздохом попытался устроиться на своем стуле, выбросив из головы какую-то двойственную, а то и тройственную реплику партнера, в которой сочетались слова и про любовь, и про придурка, и про невозможность оправдания, когда к ним подошла уже знакомая им официантка, державшая в руках потертый слегка планшет для записей.

      Осаму едва заметно вздрогнул, когда она чуть повернула голову к Накахаре и наклонилась, чтобы лучше слышать торопливо надиктовываемый ей заказ.

— Что с тобой? Ты сам не свой, — фыркнул Чуя, когда девушка уже ушла, и он наконец-то потрудился обратить внимание на ограничившегося одним кофе напарника.

      Дазай загадочно улыбнулся, вкладывая в это выражение своего лица все и ничего одновременно, ухитряясь подтолкнуть Чую к выходу из себя за одну улыбку, чего с ним давненько уже не случалось.

      Но и Осаму давно не вел себя настолько по-идиотски.

      Какая муха вообще его укусила?!

      Последствия укуса этой загадочной мухи Чуя ощутил только спустя полчаса, когда обслуживавшая их девушка принесла и расставила на столике заказ, и уже почти выпрямилась, чтобы уйти, когда Дазай кашлянул в кулачок, картинно краснея — а потом вцепился официантке в руку и запел соловьем песню, слов которой Чуя надеялся никогда в жизни больше не услышать:

— О прекрасная незнакомка, не согласитесь ли вы этими прекрасными руками затянуть петлю на горле одного бренного мученика… А после воссоединиться с ним в объятиях смерти, совершив прекрасное, чистое, невинное двойное самоубийство возлюбленных?..

      В тишине, повисшей над столиком, было слышно, как прощально гудит отошедший в иной мир здравый смысл и как закипает, штурмуя стены крепости разума, терпение Чуи.

      Удар его кулака о столешницу заставил перевернуться американо Дазая в маленькой чашечке, а через секунду подскочивший, чтобы избежать ожога, Осаму ощутил, как у него на горле свело судорогой в захвате смерти скрюченные пальцы Чуи, и под непритворный хрип раздалось его разъяренное шипение:

— Сейчас я тебе устрою двойной суицид возлюбленных! Ты у меня дышать будешь только с баллончиком и через кислородную маску, ублюдок!

      Голова Осаму мотнулась, он картинно высунул язык изо рта — и тут же пожалел об этом, потому что в морду ему Чуя дал так, что клацнули зубы. Язык он, конечно же, прикусил после такого.

      Девушка испарилась, словно ее и не было, с ощущением абсолютного облегчения, вырвав свою кисть из хватки Дазая с феноменальной силой.

      Завтрак, который скорее обед, они оплачивали с огромными чаевыми.

— Что на тебя нашло! — орал Чуя на напарника уже за порогом кафе, сердито нажимая на кнопки телефона, чтобы вызвать им обоим такси.

— Что нужно было, то и нашло, — хладнокровно и со скрытым самодовольством в голосе заявил Осаму, вальяжным жестом опуская перед лицом Накахары руку со своим мобильником, на экране которого светилось в мельчайших деталях сделанное в упор фото профиля девушки-официантки.

      На шее которой ядовитым зеленым клеймом уродливо выглядывали из-за форменного воротничка отлично знакомые им обоим кадуцей и змея, обвивающая его своим телом, капающая ядом в чашу на вершине жезла.

— Наши друзья неплохо устроились, не так ли? — почти нежно протянул Осаму побледневшему Чуе. Из рук рыжего выпал телефон с открытым на экране приложением службы такси. — Прослушивать и просматривать целую кучу различных сведений, которые обсуждают между собой забегающие работники — не надо даже рисковать и оставлять жучки в офисе.

      Босс был извещен уже через минуту.

      Через пять к маленькому кафе, где делался такой прекрасный кофе за такую демократичную цену, подъехало неприметное авто.

      В течение двух следующих дней кафе стабильно делало свою кассу за счет целой вереницы заезжающих на кофе ребят из низов личных отрядов главарей.

      На третий в казематах Портовой мафии оказалась девушка — если не вглядываться и встать поодаль — двойняшка той, которую Чуя видел мертвой на фотографиях. Та же комплекция, те же худые руки, тот же профиль, чем-то отдаленно напоминающий дазаев, и волосы, чуть вьющиеся и не поддающиеся заколке до конца.

      К концу недели по всей сети одноименных кофеен был подтвержден факт работы личностей с характерной татуировкой на шеях.

      Чуя, стиснув зубы от ярости, собирал разбросанные по чужой квартире вещи. К зачистке, которую планировали на завтра, он был готов, как никто другой, пока Дазай за столиком на кухне медитативно разбирал, смазывал и собирал обратно свои пистолеты. Отсчет до зачистки мигал цифрами где-то у них на подкорке.

      Следующий день обещал быть крайне тяжелым.

(30 мая 2020)