Утро выдалось прохладным, и вылезать из тёплой постели никак не хотелось. Эдвард скривился от бьющего сквозь занавески белого света, потёр глаза и медленно приоткрыл их. Ярко. Даже немного слишком. Подросток неуклюже потянулся, разминая спину, и подполз к краю кровати, осторожно заглядывая на нижний ярус. Альфонс, судя по всему, уже тоже проснулся и сейчас выбирал между желанием поваляться ещё немного или встать, не тратя времени попусту.
— С добрым утром, брат. — Всё-таки, будучи человеком, не любящим бездельничать и более последовательным в своих действиях, нежели старший брат, Альфонс выбрал второй вариант и решительно принял сидячее положение. Потерев глаза и прикрыв ладонью зевок, юный Алхимик сунул босые ступни в тапочки и, подойдя к окну, распахнул занавески.
— Я не отрицаю, что наконец выспался, но можно было ещё чуть-чуть отдохнуть. Пока мы вынуждены торчать здесь, стоит пользоваться моментом: в общежитии кровати куда жёстче, да и отопление ещё не включили. А ведь уже достаточно холодно…
— Братик, смотри! — Восторженный вопль Ала оборвал Стального Алхимика на полуслове, вынуждая того выбраться из-под тёплого одеяла и, спустившись вниз, подойти к окну.
Любопытство было присуще ему с самого детства, за что он нередко потом расплачивался ссадинами, шишками и лёгкими порицаниями со стороны матери, перевязывающей его «боевые шрамы».
Увиденная за окном картина заставила старшего Элрика замолчать и в подобном брату восхищении «прилипнуть» к стеклу.
Снег!
Белоснежный покров, блестящий и переливающийся в невидимых солнечных лучах, укрыл всю улицу, ещё вчера стоявшие голыми деревья, из-за чего ветви их казались хрустальными. Не сговариваясь, мальчишки глянули на календарь — первое декабря. Очень необычное время для наступления зимы в Аместрисе: как правило, настоящие холода и, тем более, снег приходили ближе к середине января и продолжались вплоть до конца марта; такое совпадение календарной зимы с климатической случалось нечасто и приравнивалось аместрийцами к знаковым событиям. Кто-то был уверен, что это предвещает суровую и затяжную зиму, кто-то — наоборот — что холодный период продлится недолго. Эдвард эти домыслы слышал, но никогда не придавал им значения: на его памяти такого просто не случалось.
Подросток с интересом разглядывал преобразившийся двор, про себя замечая, что снега, несмотря на явную непродолжительность ночных осадков, выпало немало. Наверное, он всё-таки поверит в теорию первого типа людей, пророчивших суровую и затяжную зиму. Мальчишка непроизвольно вздрогнул: ещё два года назад такое осознание не вызвало бы ничего, кроме животного ужаса, но теперь, когда у него с братом появилась крыша над головой и стабильное питание, зимняя пора не казалась чем-то ужасным. Наоборот, было очень весело: предпраздничные ярмарки, фестивали, военный бал — всё это добавляло красок в жизнь юных Алхимиков, напоминая, что тяжёлые времена действительно позади.
Эдвард расплылся в улыбке, вспоминая первую зиму в военном общежитии, весь тот новогодний переполох, устроенный только поступившими на службу юнцами. Праздник тогда удался на славу (если не считать яростного взгляда начальства на следующий день) и сильно врезался в память. Шуршание позади вернуло Стального Алхимика в реальность, извещая, что младший брат уже успел заправить постель, собрать все свои разбросанные по комнате вещи и удрать с ними в ванную.
— Ал, гадина! — Эдвард беззлобно пнул кулаком стену, недовольный, что опять упустил возможность принять душ первым, и неохотно взобрался по лестнице на свой ярус. Хотел он того или нет, но оставлять постель неубранной было сродни подписанию себе приговора: младший брат не успокоится, пока не убедит сделать всё «как положено», а если он (Эдвард) всё же выстоит в схватке с единственным родственником, то в бою с хозяином дома точно падёт — полковник своими лекциями и жалобами умел доводить до нервного тика.
Разобравшись с дурацким покрывалом, что никак не хотело ложиться ровно, подросток протопал к письменному столу и схватил в охапку висящие на стуле рубашку и джинсы. Отряхнув одежду от невидимых пылинок, Эдвард подошёл к небольшому зеркалу, вмонтированному в шкаф-купе и критично осмотрел себя. В принципе, всё в порядке, если не считать совершенно новых протезов, к виду которых он ещё не совсем привык. Волосы он мыл день назад, поэтому потребность возиться с ними вновь пока что отпадала.
«…И тебе стоит подстричься — на девчонку похожим становишься». — Слова начальника зазвенели в голове тревожными раздражающими звоночками, вынудив мальчишку недовольно фыркнуть. Да кого волнует, что думает этот тип? Закрыв глаза, проведя рукой по отросшей и уже доходящей до ключиц шевелюре, Элрик едва ощутимо прикусил губу. Как ни тяжело было это признавать, но в словах Роя была толика смысла.
«Не хочется, конечно, становиться похожим на него, но косичка на парне действительно смотрится глупо». — Прикусив язык, чтобы удержаться от ругани, подросток схватил расчёску и, наскоро проведя ею по спутавшейся за ночь шевелюре, вырвав несколько колтунов, собрал волосы в небольшой хвостик. Всё равно, если у того человека такая же причёска: кроме крови их ничто не связывает!
— Брат, я всё! Можешь заходить!
— На удивление быстро ты, — Стальной Алхимик поспешил очистить голову от ненужных мыслей и, прихватив вещи, закрылся в ванной. Нужно было подготовить себя к началу нового дня.
Полковник ушёл чуть ли не с рассветом, поэтому завтракали Алхимики в компании друг друга. Бутерброды с тунцом, вареные яйца, салат и горячее какао. Эдвард даже нашёл на верхней полке печенье и, умело игнорируя призывы брата не наглеть и соблюдать хоть какие-то нормы поведения, разорвал пакетик, высыпав всё содержимое в миску.
— Отстань, Ал, — старший Элрик запустил зубы в бисквит, про себя отмечая его великолепный вкус: — Рой не обеднеет, если недосчитается пачки сладостей. Кроме того, он так и не ответил мне за то унижение! А ещё, если он хотел спрятать это от нас, стоило потрудиться лучше.
— Брат… — Альфонс сделал неловкое лицо и, поколебавшись, тоже сунул в рот печенюшку. — А вкусно! Даже очень!
— Что я говорил? Ешь, давай. — Эдвард скорчил чересчур довольную рожицу и сжевал ещё четыре штучки.
— Братец, нам стоит оставить полковнику хоть немного. Всё-таки это его сладости. — Альфонс с видимым сожалением отодвинул блюдо в сторону, накрывая салфеткой, чтобы содержимое не засохло. Старшего Алхимика такая забота об опекуне слегка покоробила. Он всё ещё немного дулся на начальника, хоть и понимал, что сам виноват в случившемся. И всё-таки младший брат дело говорил: слишком наглеть не стоило. Они ведь, как оказалось, совсем не знали настоящего Роя Мустанга.
— Ладно, один бисквит оставить можно. Думаю, это будет справедливо — он взрослый, в конце-то концов. — Эдвард откинул салфетку и стащил ещё пару штучек печенья, скалясь и заталкивая их себе в рот. Убрав с лица прилипшие крошки, подросток хлопнул в ладоши, опуская руки на стол. Синяя вспышка алхимии очистила беспорядок, оставив нетронутыми только тарелки.
— Вот почему их приходится мыть? Мне сейчас лень — потом, как-нибудь. — Эдвард беспечно махнул запястьем, покидая кухню и призывая брата следовать его примеру. Альфонс цыкнул, выражая тем самым своё недовольство, но решил-таки оставить рутину на потом.
Совершенно не сговариваясь, подростки-Алхимики подумали об одном и так же синхронно принялись одеваться для выхода на улицу. Когда с застёжками курток было покончено, а сапоги и шапки заняли свои места на телах братьев, Элрики разбили алхимический замок, препятствовавший открытию двери, и выскочили во двор.
Порыв ветра обдал лица лёгким морозом, охлаждая внутренности и заставляя поёжиться. Зима действительно обещала быть суровой. Громкое чириканье привлекло внимание, и мальчишки перевели взгляд на стайку воробьёв, шныряющих меж ветвей рябины и перебранивающихся о чём-то на своём, птичьем языке. Ветки, потревоженные пернатыми нарушителями спокойствия, ходили ходуном, сбрасывая снежную шубу и создавая иллюзию ожившего дерева. Снежный покров блестел, сверкал невидимыми звёздами и разве что не гипнотизировал. Безмолвие и гармония природы… Глядя на эту неподдающуюся описанию красоту великого в малом Эдвард невольно залюбовался. На губах Алхимика появилась маленькая, но тёплая, искренняя улыбка. На душе почему-то стало легко-легко, захотелось попрыгать на руках и выкинуть какую-нибудь проказу. Без злого умысла, просто забавы ради.
— Получи, братец! — снежок врезался в затылок, заставив Эдварда подскочить от неожиданности, что вызвало истеричный смех Альфонса. Младший Алхимик поднял с земли уже готовый новый «снаряд» и вновь запустил им в сторону брата, но в этот раз тот был готов. Уклонившись, Стальной расплылся в зловещей ухмылке:
— Неужели ты думал, что одолеешь меня? — Скатав снег в ком, мальчишка метнул его в занявшего защитную позицию брата, лишь слегка задев его шапку.
— Мазила!
— Чего-о-о?! Ну, всё, Ал, готовься! — Хлопнув в ладоши, подросток трансмутировал снег вокруг себя в семь равных шариков и воздвиг нечто наподобие стены. Своеобразный щит от атак противника. — Как тебе это?
Не оставляя Альфонсу времени на передышку или хотя бы оценку ситуации, Эдвард начал забрасывать того снежками, не забывая в краткосрочных перерывах лепить новые. Принцип был прост как облачившаяся в белое платье земля — раз уж не получалось одолеть братца в спарринге, ему во что бы то ни стало нужно было победить хоть в этом бою.
Простая и на первый взгляд действенная стратегия дала трещину примерно через три-четыре минуты после начала снежной войны. Младший Алхимик нашёл себе укрытие за стеной веранды и, выглядывая из-за неё как из окопа, делал меткие броски по позиции брата. Когда снег вокруг мальчишек поубавился и слепить нормальный снаряд оказалось не из чего, Элрики были вынуждены покинуть свои убежища и пойти друг на друга в лобовую.
Сначала это были простые опрокидывания оппонента в белоснежную массу, тягания за куртки, пыхтение и смех чуть ли не до колик. Затем сражение каким-то образом переросло в салки и в погоне друг за другом братья умудрились не только сорвать друг с друга шарфы и шапки, но и набрать снегу в сапоги.
Дыхание сбилось, тёплый выдыхаемый воздух превращался в пар, напоминая о заморозках, в лёгких всё горело от холода, но двое Алхимиков даже не замечали этого. На душе было радостно и спокойно, а тот сгусток адреналина, который остался после несанкционированного проникновения в пятую лабораторию наконец полностью выплеснулся наружу, освобождая эмоции от невидимых оков и позволяя вздохнуть полной грудью.
Глупо улыбаясь от уха до уха, подростки устало растянулись прямо на снегу, смотря вдаль бесконечного неба, хватая ртом воздух и изредка переглядываясь между собой. Сдвинувшееся на горизонте солнце подсказало, что на свежем воздухе они провели несколько часов и день близился к обеду, но почему-то есть совершенно не хотелось. А вот пить — напротив. Эдвард не мог отвечать за брата, но лично он был готов многое отдать за стакан прохладной воды. Вот только подниматься не было ни сил, ни желания. Прикрыв глаза, Алхимик попытался отвлечься от жажды, уносясь мыслями в далёкое детство, в Ризенбург, где, когда наступала зима, он с братом и остальными детьми могли так же дурачиться и наслаждаться жизнью.
— Стальной! Альфонс! Это ещё что такое?! — Суровая реальность подкралась незаметно в лице очень недовольного Роя Мустанга. Полковник быстро миновал калитку и быстрым шагом направился к подскочившим подопечным: — Вам надоело быть здоровыми и решили заболеть? А ну, живо в дом.
— Отстань, полковник, у нас иммунитет, — Эдвард демонстративно вновь плюхнулся на снежный покров, шевеля руками и ногами, «рисуя» тем самым снежного ангела, — если ты боишься понижения температуры не значит, что остальные такие же слабаки. Точно, снег же как вода — ты бесполезен не только в дождь, но и зимой, хах… Эй!
— Закрой рот и топай в дом, без протезов ты тоже можешь не многое. Дай подумать… точно! Ты ничего не можешь без своей автоброни. Совсем. Разве что огрызаться со старшими. — Мустанг поднял нерадивого подчинённого за шиворот и, делая вид, что не заметил, как вспыхнуло от злости лицо подростка, потащил его к крыльцу. Благо, Альфонс, как и ожидалось от него, послушно ушёл в тепло сам.
— Даже с одной рукой и ногой я могу использовать алхимию, а вот ты — нет, при мокрых перчатках. И кто из нас круче? Да пусти уже! — Стальной Алхимик вывернулся из хватки начальника, ловко взбежал по ступенькам, повернулся и показал язык. — Какая нелёгкая тебя вообще сейчас принесла? Разве рабочий день не до семи?
— Слышь, ты живёшь в моём доме и у тебя хватает наглости предъявлять мне претензии, ты в край обнаглел, в курсе? — Офицер попытался придать лицу максимально строгое выражение, но смешок в голосе свёл все попытки к нулю. — Сейчас обед, я решил поесть дома. Кроме того, не было уверенности, что вы двое не разнесёте дом за время моего отсутствия — я должен был убедиться.
— Хм… Вы сейчас мне такую идею подкинули, полковник… — Эдвард остановился, подперев пальцами подбородок и стараясь не ёжиться от начавшего пробирать спину холода. Наверное, не следовало так долго валяться на земле.
Проведя рукой по перилам, собрав снег, мальчишка утрамбовал его в хлипкий ком и запустил в голову Мустанга. От промокших волос последнего спасла фуражка. Начальник резко обернулся, подозрительно сощурив глаза и уперев кулаки в бока.
— Стальной, ты, кажется, нарываешься?
— Вам кажется. — Совершенно невинный вид и сияющие непониманием золотистые глаза могли одурачить кого угодно, но именно с Роем этот трюк проходил очень и очень редко. В исключительных случаях.
— Знаешь, я понял, чего мне так хотелось отведать с самого утра: жареных креветок. С хрустящей корочкой. — Губы Огненного Алхимика расплылись в нехорошей улыбке, а большой и средний пальцы на совершенно сухой перчатке левой руки опасно сблизились.
Самодовольство Эдварда сменилось беспокойством, которое после переросло в возмущение.
— Не загораживай проход — холодно!