Шинадзугава Санэми, наверное, окончательно головой поехал. Шинадзугава Санэми, похоже, наглухо отбитый.

Только отбитому человеку придёт в голову перед самой сессией ловить краш на самого стрёмного парня с юрфака. Парень ещё, чёрт бы его взял, ни в какие ворота, ни в красную армию. Тощий, угловатый, нескладный, как подросток, и с косметикой на выглядящем детским лице.

Санэми честно хотелось бы откреститься от этого и проблеваться. Вместо этого Санэми кусает костяшки пальцев и жмурится до жёлтых пятен перед глазами.

В столовой Санэми прикрывает глаза, лениво ковыряя еду палочками, и напрягает слух. За соседним столиком ведётся оживлённая беседа, один участник которой уже успел стать персональным проклятием.

У Энму голос такой же, как у его старших сестёр - тонкий, тянущий гласные, а глаза пустые, мутные, но, чёрт возьми, ничего более завораживающего Санэми в жизни не видел.

И от этого Санэми сильнее хочется ударить себя. Он сам себе напоминает девчонку из старшей школы. Блять.

Энму стрёмный, объективно говоря. Ничего такого, что могло бы быть в его идеальном партнёре, Санэми в этом парне разглядеть не может даже при всём старании.

(Модели идеального партнёра у Санэми нет, но об этом он предпочитает не думать, чтобы не влюбляться сильнее).

Так вот.

Энму стрёмный. Энму странный. Энму просто не вписывается в привычные рамки нормального, и Санэми думает, что от этого станет легче.

Легче не становится ни через неделю, ни через месяц.

Легче не становится даже тогда, когда Санэми вылавливает в коридорах университета одного из чокнутых дружков Энму и обещает не бить по лицу в обмен на информацию.

Санэми съехал с катушек. Санэми чокнулся. Санэми неделю днями и ночами ходил по всем магазинам и рынкам города в поисках веера, потому что Энму любит такие штуки, и исколол себе все пальцы в попытке научиться шить, ведь Энму повёрнут на традиционной одежде.

Энму скоро приходит в университет в новеньком хаори поверх рубашки с жилеткой.

- Выглядит уёбищно, - специально громко говорит Санэми в разговоре с кем-то из своих друзей, когда Энму проходит мимо.

Энму тихо хихикает, натягивает рукава хаори до самых пальцев. Санэми трёт свои - полностью исколотые и перемотанные пластырями.

Санэми пытается не палиться, пытается успокоить себя тем, что рано или поздно это пройдёт. Любовь чаще всего длится три года, а потом гормоны успокаиваются, и всё, финита ля комедия.

"Пожалуйста. Пусть это будут гормоны."

Гормоны это или нет, Санэми так и не узнает. Зато после сессии он запирается дома и шлёт к чёрту всех, кто приходит, будь то однокурсники или друзья, которые его чудом терпят.

Язык не поворачивается послать всего одного человека, которого в квартиру впускает Генья.

Санэми смотрит на брата, на стоящего рядом демонёнка, поправляющего хаори, снова на брата. Хочет выставить обоих, но заставляет себя успокоиться и спросить лаконичное:

- Это что?

- У тебя очень славный брат, Шинадзугава-сан, - выдыхает Энму до того, как Генья успевает что-либо сказать. - Как насчёт чашки чая? Генья-кун, поставишь чайник?

Генья тут же ретируется на кухню, а Санэми остаётся прожигать в Энму дыру взглядом.

Чёрт.

- Зачем припёрся?

- Поблагодарить хотел, - хмыкает Энму, - хаори красивое.

В мыслях у Санэми проносится ругательство. И ещё одно.

- У тебя из головы последнее после сессии выдуло? Я и шить толком не умею.

- Поэтому у тебя пальцы исколоты, а Томиока-сан видел, как ты подкидываешь свёрток с хаори под дверь моей комнаты?

Санэми цыкает языком, понимая, что Томиоку, всё-таки, надо было треснуть хорошенько, чтобы болтал поменьше.

- Ты сейчас с лестницы полетишь.

Энму прячет усмешку за рукавом.

- А сил, чтобы меня столкнуть, хватит?

Энму прав - сил не хватит. Энму прав - рука у Санэми не поднимется. И, всё-таки, терять остатки гордости Санэми не хочет.

Глубокий вдох, медленный выдох.

- Чего ты хочешь?

- Ничего такого, Шинадзугава-сан, - Энму снимает ботинки, проходит к Санэми. - Всего лишь хочу сказать, что я не укушу тебя.

Санэми, всё-таки, отшатывается, когда Энму подходит слишком близко. Энму вновь усмехается и подходит ещё ближе, встаёт на носочки.

- Боишься меня?

- Мечтай, - почти рычит Санэми сквозь зубы, не понимая, куда катится весь этот фарс.

Энму смотрит на него долгие несколько секунд, всё ещё улыбается этой своей сучьей улыбочкой, которую Санэми должен ненавидеть, но от которой Санэми сносит крышу, и пожимает плечами.

- Повторюсь, Шинадзугава-сан: я не кусаюсь. Если захочешь подойти ко мне и, допустим, поговорить, то я всегда к твоим услугам.

Санэми смотрит на него до тех самых пор, пока Генья не зовёт их с кухни, говоря, что чай готов. Санэми смотрит в эти пустые глаза, пытается заставить Энму отвернуться, чтобы тот хотя бы несколько секунд не давил своим превосходством.

У Санэми в голове вновь проносится много ругательств.

И одно короткое:

"Всё-таки, я сошёл с ума."

В себя Санэми приходит только когда за Энму с тихим хлопком и щелчком замка закрывается дверь.