О юбках

— Нихуя, загадывай другое!

— Ты же сам жаловался на жару, вот тебе и спасение!

В квартире Макалистеров сегодня было особенно шумно. Группа друзей всегда собиралась развлекаться громко, но стоящая последние несколько дней жара заставляла компанию вести себя более лениво и спокойно. Ни сил, ни желания заниматься какой-то активной деятельностью не было, распитие спиртного также входило в список активной деятельности: Кирк имел опыт похмелья в плюс тридцать по Гисметео и ему не понравилось. Он бы и вовсе со своей интровертной натурой не вылезал из дома, но приличного кондиционера у него не было, а вот у Мердока был. Это круто меняло ситуацию, поэтому сразу после оставшихся экзаменов парень тащился домой к рыжему и оккупировал его диван, для большей трагичности махая у лица одним из подобранных со стола листков. Макалистер на это закатывал глаза и забирал бумажку, важно заявляя, что это "Ебучие справки в ебучий универ, у меня нет времени и желания их заново делать, если по твоей вине они потеряются". С прохладного местечка, тем не менее, не выгонял. А ближе к вечеру и спаду температуры Кирк даже не ворчал, когда Мердок теснил его на диване, складывал лодыжки парня у себя на коленях и ужасно горячей ладонью забирался под край штанины шорт. О'райли соврет, если скажет, что ему это не нравится.

Но сегодня вечер отличался от остальных. Брат Мердока, Лиам, свалил к своей девушке, и по этой причине рыжий решил собрать всю компанию на домашний дружеский покер. Марина с Финном согласились моментально, Кирк пофыркал исключительно ради приличия, но в итоге затею тоже одобрил. Словом, к вечеру все были в сборе.

Даже неспадающая жара не убавила воодушевления, с которым ребята играли, а все потому что ставки были крайне высоки. Деньги всегда были их целью жизни, но никогда не имели значения внутри узкого круга друзей. Именно поэтому игра шла на желания, а интерес возрастал при осознании, что выдача аттестатов всего через два дня. И желания непременно будут связаны с ней. Кирк отчего-то очень поздно вспомнил, насколько сильно Марина была недовольна его выбором прикида на данное мероприятие "Один раз в жизни". О себе она позаботилась в первую очередь, Финна заставила — О'райли не хочет знать каким именно образом, — достать хорошенький костюм, а Макалистер выглядел дорого даже в самой идиотской одежде.

Вспомнил поздно и не уловил, как все вокруг будто бы специально стали его валить. На обвинения только усмехались и продолжали утаскивать парня на самое дно, пока Марина не объявила о своей победе. Довольная, она озвучила свое желание и жадно впитывала самую разную реакцию. От смеха одних до шокированного потока нецензурной брани других.

— Я не буду надевать юбку на выпускной, блять, ты хочешь, чтобы меня отпиздили в курилке? — взвился парень, являя миру свою оскорбленную гордость.

— Да ты сам кого хочешь отпиздишь, так что ничего тебе не будет, — резонно ответил Мердок. На удивление именно он выглядел спокойнее всех, только улыбался с предвкушением, будто знал обо всем заранее.

— Вот именно, — обрадовалась поддержке со стороны Макалистера Марина, — Кирк, это же почти выпускной! Последний день в этой дыре, нужно оторваться как следует, чтобы нас все запомнили.

— Запомнили как ебанутых идиотов? — мученически выдохнул парень, осознавая, что отговориться и поменять желание ему не светит. "Боже, это будет полный позор."

— Если не будешь краснеть как школьница и теребить край юбочки — запомнят как панков, — Мердок на уничтожающий взгляд только усмехнулся и дополнил, — Да, ебанутых, но уже не идиотов.

Справедливости ради, Макалистеру не было дела ни до того, что скажут учителя, ни до реакции уже бывших одноклассников, ни до всех возможных последствий. Он пошел на эту сделку ради одной конкретной цели, успешно добился ее и теперь кормился фантазиями о своем парне в короткой школьной юбке. Кирк ни за что бы не согласился на такую выходку просто так, поэтому пришлось немного заморочиться и подключить Марину — уж ее уговаривать не нужно было. Пока O'райли еще отходит от первого шока, Мердок в своих мечтах уже прижимает парня к обшарпанной стене актового зала и нагло задирает край юбки, лапая со всем вниманием и жадностью, которые у него только есть.

— Решено, значит завтра зайдешь ко мне и мы подберем что-нибудь на твою худую задницу, — делает заключение девушка, хлопая в ладони и подмигивая.

— Прибереги слюни, — хмуро комментирует многозначительный взгляд рыжего Кирк, подпирает ладонью щеку и тяжело вздыхает, — И нормальная у меня задница.

Как и было обещано, на следующий день О'райли пришел к Марине с самым прискорбным выражением лица, которое только мог изобразить. Дверь ожидаемо открыл Финн, с порога окатил друга ведром сомнительных шуток, пропустил внутрь и "оставил девочек шушукаться о своем". Кирк бы с удовольствием высказал повторно все, что думает и об идее, и о Финне, и о его шутках, но не успел — Марина вышла очень быстро, своего шутника прогнала и потащила блондина к гардеробной с невероятно серьезным настроем. Парень уже хотел было озвучить, что ко всем насмешкам готов и ей не обязательно жалостно сдерживаться, но рыжая, как оказалось, и правда ответственно отнеслась к заданию.

Худоба Кирка пришлась очень кстати: на него налезла самая обычная красная юбка в клетку, а к ней Марина предложила обычную белую рубашку парня и тяжелые высокие берцы. Прилично для мероприятия, в меру бунтарно, пятнадцать сантиметров выше колена. От чулков и бритья парень категорично отказался.

— Выгляжу как девятиклассница, — сомнительно прокомментировал Кирк, вертясь перед зеркалом и пытаясь натянуть юбку пониже.

— Значит выглядишь идеально. Не трогай, кокетка! — Марина легонько шлепает парня по руке, сама поправляет предмет одежды, довольно оглядывает результат, а потом вдруг смотрит на него серьезно, — Надеюсь я не нанесла тебе какую-нибудь моральную травму?

— Я, конечно, ахуел, но не настолько. Не парься.

— Я серьезно, если тебе совсем неприятно, то мы можем замять эту идею, — девушка кладет ладонь на плечо О'райли, подтверждая, что не осудит его при отказе.

Внутри разливается щемящее сердце тепло. Все-таки, шутки шутками, но знать, что над тобой правда не издеваются — важно. Кирк чувствует себя невероятно уязвимым и неловким в таком прикиде, но через стыд вынужден признать, что выглядит это вполне неплохо. Ему даже нравится в некоторой степени. Еще больше ему нравится мысль, что Мердок будет в восторге от этого. Парень не уверен, но очень хочет надеяться.

— Чего только не сделаешь ради этих мужиков, — с неловкой улыбкой шутит Кирк, от чего Марина облегченно выдыхает и обнимает его за талию, уверяя, что он затмит всех. "Только для меня оставь местечко во всеобщем внимании!". О'райли не говорит, что она в своем шикарном брючном костюме и с достойным кавалером все равно будет лучшей, потому что Гордана и так это знает. Даже учитывая, что шутки у кавалера все еще дерьмовые.

С самого утра Кирк был на взводе. Метался по комнате, то и дело заглядывал в зеркало, придирчиво осматривал себя и тяжело вздыхал. Будь рядом Мердок, непременно бы высказал пару ласковых по поводу нервозности парня. Как бы Кирк ни делал вид, что совершенно его не колышет мнение окружающих — это было не так. Он накручивал себя насчет всего, начиная от косых взглядов и заканчивая реакцией рыжего. Вдруг он вообще другого ожидал и О'райли со своей угловатостью, худобой и мальчишеской фигурой выглядит во всем этом глупо по его мнению. Вечно отстраненный, парень вдруг будто ощутил всю тяжесть общественного мнения за много лет равнодушия. Совершенно непривычно и некомфортно.

"Хватит вертеться у зеркала, выходи давай." — гласило пришедшее сообщение. Мердок предупредил, что заедет за ним, дабы никто Кирка с его "нормальной" задницей не украл. Не то, чтобы это было возможно, но неприятных конфликтов с самого начала дня избежать хотелось обоим. Марина не будет в восторге, если ее подопытный явится на мероприятие в подранной одежде, предварительно кого-то избив по дороге. Хотя объективно ему бы и рвань пошла. Кажется, такое взаимное мнение о партнере Макалистер подцепил у самого Кирка.

— А теперь можно пускать слюни? — присвистывает Мердок и тем самым вгоняет в краску парня, только усевшегося на переднее сидение автомобиля. Шлепнуть его сейчас не получается, поэтому рыжий по-хозяйски укладывает ладонь на оголенное бедро, но задирать юбку не спешит. Оставит самое интересное на попозже. Тогда, когда Кирк меньше всего будет ожидать.

— Ты будешь долго и мучительно расплачиваться за это! — игнорируя собственное смущение, отвечает парень. Реакция Макалистера очевидно дает понять, что стебать или стыдить его не собираются, если только в хорошем смысле. Внутренне О'райли наконец немного успокаивается, от того и руку с бедра не скидывает.

— Долго и сладко, детка, — с усмешкой поправляет его Мердок и заводит автомобиль, выезжая в сторону школы.

Марина оказывается чертовски права. Кирк даже приблизительно на девчонку в сопровождении парня не тянет, поэтому взгляды прилипают к нему моментально. Он не успевает стушеваться, как чувствует теплую руку у себя на талии, слегка прижимающую его к Макалистеру рядом. Мердок предельно спокоен и безразличен к шепоту вокруг них и косым взглядам, но этот жест отчетливо дает понять, что он не будет церемониться с кем-то, кто решит высказать непрошенное мнение. Это придает некоторой уверенности. В конце концов, они и правда последний раз здесь.

"Ну, хуже уже не сделаешь," — думает Кирк, приосаниваясь, возвращая себе презрительный к окружающим взгляд и видя одобрительную улыбку рыжего. Именно сейчас он ощущает себя той самой одноклассницей, под фотографией которой в школьном альбоме напишут "Стерва". И ему совершенно не жаль.

— Просто красавцы! — довольно восклицает Марина, как только они вчетвером сталкиваются в коридоре, — Я же говорила, что это будет грандиозно.

— Да никто и не сомневался, — Мердок благодарно жмет руку девушке, пока Кирк рядом демонстративно фыркает. Заговорщики хреновы.

— Ладно-ладно, идем уже. Скоро начнется вся эта канитель.

О'райли уже совсем входит в роль, планируя устроиться на самом удобном и видном месте, рядом с Мариной и Финном, но Мердок, не принимая никаких возражений, тащит его на задние ряды. Сейчас будет куча скучнейших сценок, нудных речей и брехливых восклицаний о том, как все будут скучать друг по другу. Макалистер будет скучать только по расписанной нецензурщиной курилке и привычке Кирка делать журавликов из листочков с контрольными работами, поэтому слушать все это не планирует. Есть занятия и поинтереснее.

Он теснит парня к самой стене, удобно закрывая своей массивной фигурой. Кирк, кажется, слишком занят своими проблемами с социализацией, поэтому на действия рыжего непонимающе хмурится. Ровно до момента, когда все устремляют внимание на сцену, а Мердок своей наглой лапищей лезет ему под короткую юбку.

— Ты охренел что ли?! — шипит парень, вцепляется в кисть Макалистера, но сдержать тихого вздоха не может, — Не здесь же!

— А в чем дело? Боишься, что тебя увидят в таком состоянии? — ладонь скользит дальше, на внутреннюю сторону бедра и мягко мнет, вызывая еще один вздох и краснеющие больше прежнего щеки, — Что они все подумают, когда увидят, как тебе это нравится? У тебя встает от одних только моих поглаживаний, как у совсем юного мальчишки. Уверен, что юбка скроет стояк?

— Ну так прекрати! — Кирк взволнованно оглядывается, убеждается в том, что никто не смотрит на них, и мученически сводит брови. Совершенная пытка, ужасно не вовремя и опасно, но он не может действительно остановить рыжего. Тело реагирует на каждое слово, на каждое движение. Парень впервые задумывается о плюсах юбки. Например, таких, как возможность трахаться, не снимая ее. Мысль неожиданно заводит и растекается чем-то горячим внизу живота.

— Ну уж нет, — тихо смеется Мердок, продолжая мучать парня и одновременно делать вид, что очень заинтересован происходящим на сцене, — Ты такой милый, когда стесняешься или стыдишься чего-то. Я не могу упускать такую возможность. Как бы ты краснел, если бы я трахнул тебя прямо здесь, наплевав на остальных? Тебе ведь понравилось, когда на тебя смотрят, понравилось их внимание. Если бы они смотрели, как ты скулишь от возбуждения, тебе бы тоже нравилось?

Макалистер совершенно не желает делить своего мальчика с кем-то еще, но он знает какой эффект его слова производят на Кирка, поэтому замолкать не планирует. Пальцами медленно оглаживает его член сквозь боксеры, косит взгляд на мученически сведенные брови и закушенную губу. Парень тяжело дышит, руку на запястье рыжего сжимает неосознанно и выглядит совсем распаленным. Мердок остается этим доволен, но мучить Кирка в его планах не было, поэтому он убирает руку и кивает в сторону выхода. Подрываются оба быстро, но тихо, только и успевают виновато отговориться перед учительницей на выходе из зала, мол, плохо пареньку стало. Главная угроза для школьного спокойствия впервые с таким рвением стремится помочь несчастному однокласснику. Женщина бы остановила их, да была слишком увлечена разглядыванием очаровательной юбки в клетку и переживанием немого шока.

— Но сейчас будет очень хорошо, — с тихим рычанием Мердок затаскивает О'райли в ближайший свободный туалет, запирает дверь и вжимает парня в нее. Коленом он раздвигает ноги Кирка, давит на пах, вырывая тихий всхлип и сразу же ловя его губами. Целуется Мердок всегда горячо, жадно, почти болезненно в вечном сопротивлении и желании укусить. Только и остается ладони подрагивающие уложить на широкие плечи и тихо стонать в поцелуй. Парню и жарко, и голодно, и стыдно, и хочется большего до безумия и нетерпеливых дерганых действий.

— Ты просто решил языком меня трахнуть? — шумно выдыхает Кирк, отрываясь наконец, и моментально жалеет о сказанном, переосмысливая фразу.

— О-о-о, это я еще не начал, — самодовольную улыбку Мердока хочется стереть, но тот не медлит, пользуясь дезориентированностью парня. Подхватывает под бедра и усаживает на подоконник, юбку совсем уж задирает и поцелуями-укусами облюбовывает нежную кожу бедер, пока О'райли рот себе рукой затыкает и легонько прикладывается затылком об окно. Макалистер знает все его чувствительные места и пользуется этим знанием без какого-либо стеснения. От боксеров он избавляет парня крайне быстро и принимается бесстыже вылизывать. Слушать старательно скрываемые стоны невероятно приятно и подстегивает стараться сильнее, поэтому рыжий буквально трахает его языком, а колени разводит ладонями.

Кирк не замечает, как к горячему, юркому языку добавляются пальцы с узловатыми костяшками и мозолистыми подушечками. Парень никогда не разрешал растягивать себя "на отъебись", потому что с размерами Макалистера это могло обернуться слишком болезненным и неприятным сексом. Это было, скажем так, издержками на фоне остального множества плюсов. Вот и сейчас, продираясь сквозь туманное удовольствие, он открывает глаза и сквозь опущенные ресницы фокусирует взгляд на Мердоке. Ругаться не приходится, потому что рыжий уже достает квадратный пакетик разовой смазки из кармана и до ужаса клишировано пошло рвет зубами.

— Вкусно? — закатывая глаза, иронично спрашивает Кирк, когда замечает, как прозрачный гель вытекает из краешка и остается поблескивающими каплями на губах рыжего.

— Будешь ёрничать — вообще растягивать не буду, — грозится Мердок, облизываясь и особенно резко толкаясь пальцем внутрь парня. О'райли шипит, зажмурившись, и едва не лягается, но ничего не отвечает, поэтому он все-таки выливает всю смазку на ладонь и хорошенько размазывает по пальцам. Они оба знают, что исполнять угрозу Макалистер бы не стал ни в каком случае, но поддерживать эту игру отчего-то все равно продолжают. Вечное сопротивление, непокорность и грубость неплохо заводят, особенно тогда, когда вы уверены друг в друге и в том, что все не выйдет за рамки игры.

Мердок начинает растягивать сразу двумя, с удовольствием слушая чужое тяжелое дыхание и зацеловывая острые коленки, благо еще не сбитые об жесткий кафельный пол. Обоим запоздало думается, что потом у парня между бедер будет все мокрое, а тут и вытереться-то нечем. Мердок — с очевидным нескрываемым возбуждением и самодовольством, Кирк — с таким же нескрываемым стыдом.

Приходится вытерпеть все четыре пальца, хотя желание становится болезненным, а парень уже самостоятельно насаживается и кусает губы в попытке сдержать стоны. Мердок любит его всего и целиком, но вот такой блондин — открытый, мучительно нетерпеливый, желающий и желаемый — отпечатывается на подкорке мозга истинным произведением искусства, на которое он будет дрочить еще долго. В совсем неподходящем месте, в непривычно откровенных шмотках, сквозь гордость позволяющий брать себя как и когда будет угодно, Кирк возводит пошлость в абсолют и одновременно выглядит в этом органично, даже не прилагая никаких усилий.

Макалистер всю сентиментальность проглатывает и убирает подальше — не принято у них как-то особо нежничать словестно, да и не к месту сейчас будет. Куда лучше наконец перестать парня мучить, перевернуть на живот и одарить парой легких шлепков по оголенным ягодицам, прежде чем медленно и аккуратно войти. Кирку, не дотягивающемуся даже до пола, приходится упереться ладонью в стекло, чтобы при глубоких толчках не врезаться головой в окно, но следы от рук — не худшее, что видел школьный туалет, и это последняя мысль, посещающая его голову, потому что все остальные Мердок вытрахивает с постепенно нарастающей скоростью. Поначалу это всегда тяжело и кажется, что слишком глубоко, за столько месяцев их отношений Кирк так и не привык. Но со временем, благодаря стараниям рыжего — он даже не шутит насчет этого, только рубашку задирает и целует выступающие позвонки, а ладонями гладит напряженные бедра, — боль наконец отступает, позволяет расслабиться и получать удовольствие, стремительно заполняющее от горла до пальцев ног. От сбитого дыхания и приглушенных стонов до легкой дрожи. Все колкости и вылетают из головы, заменяясь на мысли "еще", "глубже" и "сильнее", которые парень без стеснения озвучивает. Руку он заводит назад и пальцами вцепляется в рыжие, некогда аккуратно уложенные, пряди, чтобы притянуть к загривку и слегка сжимать, пока Макалистер с тихим рычанием не заменит засосы на острые укусы. Они отдаются вспышкой легкой боли и быстро сменяются горячим растекающимся по шее теплом. Движения уже куда быстрее и резче, Мердоку не хватает всего этого, ему нужно довести Кирка до блаженного скуления, нездорово красных щек и подкашивающихся коленей, что он и делает.

Кончает первым О'райли, с высоким стоном и закатанным глазами, сжимает рыжего так сильно, что тот низко стонет и изливается внутрь. Кирку слишком хорошо и лениво, чтобы осознать это сразу же, поэтому он восстанавливает дыхание и слабо улыбается, пока Мердок целует узкие плечи и трется о них щекой, как довольный сытый кот.

— Ну и блядство, — коротко комментирует Кирк хриплым голосом, когда Макалистер помогает ему слезть с подоконника и попытаться привести себя в порядок. Смятую рубашку еще можно просто заправить в одернутую юбку, но парень ощущает, как капли спермы стекают по внутренней стороне бедра и отчаянно громко вздыхает, уже не в силах ругаться. Да и не признать, что ему понравилось, нельзя.

— Поехали ко мне. Душ и кровать в твоем распоряжении, но юбку я бы далеко не убирал, — усмехается Мердок, целуя блондина, пока тот с возмущением не отстраняется.

— А аттестаты?

— Марина заберет. Да, наверное, уже забрала.

Кирк зависает на несколько секунд.

— То есть ты вообще все продумал заранее? — не то, чтобы он совсем не догадывался, но хочется уточнить.

— Естественно, — в ответном удивлении отвечает Макалистер, — Думаешь, я реально стал бы все это устраивать, чтобы удивить людей, на которых мне глубоко поебать?

О'райли вдруг смущенно хмурится и осознает, что Мердок действительно делал все исключительно для удовлетворения их двоих. Хвастать личным напоказ — это не для него, он лишь позволил Кирку ощутить весь спектр эмоций от гордости до стыда, и если бы не скрытая любовь парня к таким экстремальным экспериментам, рыжий бы не стал ставить его в настолько неловкое положение.

Сентиментальность действительно не в их привычках, но именно в данный момент Кирк заставляет себя перебороть стеснение и обнять Макалистера, слыша удовлетворительный смешок сверху и чувствуя ответные объятия.

— Но ты все равно это отработаешь, — наглеет парень, когда снова приходится настойчивую ладонь Мердока от юбки отталкивать. Ему пока что хватит, а уж возможности отыграться он не упустит. Особенно, если никто из них не против.

— Несомненно, детка.