Пора возвращаться домой

В квартирке на Лучистой сегодня было подозрительно тихо, но никто бы не посмел постучаться. Протянутый солнечный луч сквозь задёрнутые шторы разрезал гостиную словно медовик. И будь эта квартира тортом, сквозь разрез сочилась бы кровь. У Алексея сегодня сорван джек-пот. Прыгал бы от радости, если бы не разучился. Жертва на диалог пошла с первого пальца, потому сегодня обошлось малой кровью. Даже как-то печально. Зря что ли он носит с собой тяжеленную сумку с медицинскими приблудами. Алексей своей пыточной коллекцией гордится. Лелеет каждый ножичек и после гостеприимных приёмов ростовчан заботливо протирает металл. Это его дорогие детки, работающие с ним бок о бок на благо общества. В этой же сумке всегда находится место для водки за три шестьдесят две.

      — Най, на-на… Най, на-на. — широкоплечий мужчина в почти белом халате хозяйски разгуливал по квартире — Слушай, да ты хорош! Столько наворовать за год в захудалом магазине — это талант.

       — Я не много воровал! — Полный торгаш жалко прохрипел.

      — Еще и шутник что надо! Уважа-а-аемый — Протянул Алексей — Правда, врать не умеешь, я то всё-ё знаю…всё знаю. Меня лично на пару купюр засвинцовал, что скажешь?

      — Мне семью кормить надо! Дочке скоро поступать, в Москву хочет! У жены день рождения! Поймите…

      — Ладно, допустим — Перебил Алексей и не пожелав противиться инстинкту, взял в руку скальпель из сумки — План таков! Ты выдаёшь мне двух…нет! Трёх своих коллег и я тебя отпускаю на сегодня. Или будем оперировать.

      — Всё расскажу! Всё расскажу — Словно заведённый, «пациент» закивал.

      «Я б с тобой в разведку не пошёл» — Промелькнуло в голове Алексея. От внезапно нахлынувшей обиды за коллег болтуна, захотелось щедро ему врезать. Но ладно, настроение хорошее, чего его человеку портить? Всё равно жить ему осталось минут пять. А потом, с удовлетворяющим флёром выполненного долга, Донской будет возвращаться домой.

      Сегодня его клиентом стал человечек низенький и упитанный. Еще бы он не был упитанным. Если хавать «охотничью» в размерах Ильи Иваныча — кто угодно наберёт несколько слоёв подбородка на день голодный. Желание обработать Илюшу появилось в солнечный понедельник, когда за палку колбасы пришлось отдать в три раза больше должного. Донской, очаровательно улыбнувшись, двинул по своим делам. Но мысленно записал колбасника в персональный список смертников. Кто только в этом списке не бывал! И таксисты, и торгашки, рэкетиры.

      После очередной «чистки», Донской на пару деньков возвращался к умиротворению, и даже умудрялся порадоваться хорошей погоде. И вот сейчас, услышав парочку гнусных имён и адресов, ничего не останавливало Алексея поставить жирную кляксу в квартире на Лучистой.

      Справедливости ради, стоит отметить, что на путь истинный, если быть точным — в мир иной, Алексей отправлял не только марионеток системы, но и вышестоящих чертей. О! Как же много их было. Если бог есть, возможно, он ведёт список заблудших душ этого города, что оказались под ножом «мясника в халате». Со всей заботой он вырезал горожан, убеждённый в том, что так будет лучше. Было в этом что-то библейское и нечто противоестественное. Но затуманенный разум Алексея отчаянно пытался избавиться от гнилья, снедающего его тело. И не достигнуть ему блаженного покоя, пока голоса в голове не утихнут. Они прыжками блохи раздражали кожу, солью на ране, перцем в горле, песком в глазах. А Донской как псина царапал хвост, ранил шею и уши лапами, кусался, рычал на прохожих и обоссывал дорожные знаки, вымещая злость несформированными, уродскими сгустками. Иногда помогает.

      И не было тишины, как и возможности вдохнуть свежий воздух. Отныне днём он гуляет лишь по пути к очередной жертве, сложно смотреть в эти лица. А ведь когда-то он за этих людей проливал литрами кровь. Теперь он проливает «свою». Однажды, его ушлый товарищ, очередное травмированное царствием дитя, выдал гениальную для его ума фразу:

      «Убивать своих — это своего рода самоувечье». А ведь правда.

      Давно ты, Алёшенька, себя так ненавидишь? Во что превратился? А главное — ради чего? Достойны ли смертные той ласки, на которую ты никогда и ни за что не скупился? Пьянящий бред в защитном жесте шептал: «Люди были другими, они этого стоили». Но нет. Враньё. Бред. Наивная, слепая молодость. Ни гроша не стоили, лишь поживали на костях его, пили кровь его и строили заводы на израненных мозолями, доверчиво протянутых ладонях. Люди воруют, женщины врут, мужчины насилуют, убивают, хотя век людской так короток. А его век так и тянется, но лучше бы его похоронили лет сто назад, чтобы добродушный, очаровательной улыбки мальчик не узнал, каково это — гнить заживо.

       Однажды вкусив чистейшей боли, через время, он получил от неё заботливо завёрнутый подарок на крылечке. Боли больше нет, буквально. Хоть ножом режься, хоть сигарету об глаз туши. Насмехающаяся щекотка — только и всего.

      Это вообще его любимая история! Пуп земли его города пронюхал о «враче-палаче» и негласно объявил охоту. Они и не подозревали, что охотятся на само воплощение их порочных деяний. И шансов поймать эту гильотину на ногах — была равна шансам мышки словить кошку.

      Однажды петляя в богом забытом закоулке, возвращаясь от очередной жертвы, Ростов заметил хвост.

      «Даже не стараются» — Вздохнул Донской.

      Лишь повернувшись к группе лицом, словил пулю ровно в лоб. Тело потянуло к асфальту, но Алексей человек бывалый, на ногах устоял, и поймал себя на мысли — что боли нет. Как интересно получилось.

      Наёмники оказались ребятами потешными, Ростов оценил их попытки. Еще парочку шальных он получил для подтверждения теории и сделал неутешительный вывод — теперь он, видимо, окончательно мёртв внутри. Оставлять свидетелей было неразумно, потому он тихонько, с пафосной фразой «Я тут папа, и я научу вас правильно убивать» их лихо обработал. Жить стало чуток приятнее. С сим момента, Алексей часто получал подобные подарки от главной гниды на теле Ростова, что даже радовало.

      Гнида, а точнее Константин, стал его главной целью. Но этот человек не заслуживал быстрой смерти, как и не заслуживал, чтобы Ростов помнил его фамилию. Потому нужно для начала подготовить плодородную почву для могилки. Заставить бояться, вынюхать компромата посолиднее, а в последствии — лишить всего, и только потом убить. Лечить людей от учений этого человека будет очень сложно, долго и муторно. Но Ростов подождёт, у него времени хоть жопой жуй.

      Проходя по очередному переулку, Алексей подметил, что сегодня у наёмников Кости выходной. Краем уха уловил детский плач и инстинктивно обернулся посмотреть. Рыжая девочка лет семи хныкала на скамейке.

      — Чего скулишь? — Донской двинул в сторону немноголюдного парка.

      — Маму потеряла — Девочка с косичками залилась еще большими рыданиями — Она сказала, что скоро придёт, но её уже долго не-е-ет.

      — Так. Спокойно — Ростов тяжело вздохнув, потёр переносицу. И чего ему мирно не шлось домой? — Куда она ушла?

      — В табачную, вот ту — она указала на противоположную сторону дороги — Я сама боюсь туда идти, там люди нехорошие обычно.

      — Принял — Донской заковылял в «табачку». Так это место называли горожане, хотя по документам там продают хозяйственные товары. А если продуктивно поговорить с продавцом, можно купить что поинтереснее пачки «Явы», но это только по секрету.

      Неладное Алексей почуял с самого входа в помещение. Мужской голос перекрывал женский и было в этой обстановке что-то гнетущее. Среди полок с продукцией стояла женщина, что загнанным зверем съежилась под натиском пропитого спиртягой мужчины.

      — Нет, больше ничего нет — Совсем тихо шептала молодая девушка с рыжими волосами.

      — А там что? Дай — Мужчина нагло потянул руки к карману на легкой ветровке. Сумка женщины уже помятой тряпкой валялась на полу.

      — Шалим средь бела дня? — Ростов не хотел этот казус затягивать, потому схватив за волосы пьянчугу, потянул к выходу, лишь обронив девушке «За мной». Та мышкой засеменила.

      Выйдя на солнце, Алексей на секунду призадумался, что с этим человеком делать. И решил, что на сегодня он был достаточно продуктивен и желания снова марать руки, не возникло.

      — Короче, ты идешь по своим делам, а ты со мной туда — Ростов указал в сторону парка — Возражения не принимаются, до встречи.

      Решив конфликт, Алексей собой чутка загордился. Сегодня он поистине хороший гражданин! Узнал, что девушку зовут Наташа и она должна была купить мужу сигарет. По запуганному виду и синяках на запястьях Алексей сделал неутешительный вывод:

      «Бьёт»

      В голове с новой силой загудело, а на груди заскребло. А ведь он мог продержаться с этого дня еще неделю. Надо было идти домой. Должно быть, вечером придется расчехлять список с адресами.

      — Спасибо, добрый дядя! — Девочка Саша крепко обнимает маму.

      «Ты не знаешь, что в моей сумке» — Ростов лишь помахал рукой и попросил быть осторожнее.

      Но почему то тело не решалось двигаться в сторону дома. Нельзя это так оставлять. Бравые правоохранители же ничем не помогут. Негоже сор из избы выносить. А девочки такие молодые, а уже тише травы. Неправильно это, совсем неправильно.

      — Ручка, бумага есть?

      Небрежно чиркнув свой домашний номер, Алексей всучил листок Наташе.

      — Муженёк будет колотить — звонить мне — Ростов с чувством выполненного долга, наконец сдвинулся с места — Бывайте.

      Дома пыльно и темно. Дверь захлопнуть и не забыть покрутить защелку. С каждой эпохой появляются новые привычки. Заварить бы кофейку.

      Злит, что драгоценные жизни юной Наташи и ее дочки Саши в постоянной опасности лишь потому, что им не повезло родиться в его городе. С недавних времён приходилось часто об этом думать и думы эти были не из лёгких. Нащупывать на себе червоточины больно, а принимать ошибки прошлого и осознавать, что не исправить уже ничего: нанизанных на шашку не воскресить, нажитое в набегах не вернуть — до трясучки тяжко. Потому он данную мысль глубоко копать не в состоянии. Но к вопросу обязательно вернётся. Обязательно всё решит. Расставит по полочкам и чтобы больше никто не посмел перепутать. Обязательно защитит тех счастливчиков, что дождутся его и выживут.

      Алексей стал совсем взрослым. Он сам может сесть на коня и не упасть на скаку, сам готовит себе еду и зарабатывает, пусть совсем не честно. От последнего факта становится особенно противно, но время такое, что сопротивляться этому инстинкту не представляется возможным. Донской не особо понимает, почему его так скребёт способ заработка, ведь раньше он тоже так делал? Где его неприхотливость? С набегов и крови началась его юность. Вместо «Вула» — влитая в ладонь шашка, вместо шестёрки — гнедая, а вместо пачки «Примы» — трубка, с любовно собранным табачком, но в целом, если упустить детали — всё ровно то же самое. Это его природа, так почему сейчас это кажется таким неправильным? Почему капли крови на пиджаке отпечатываются на коже? Раньше он не чувствовал себя грязным, он был чист и свободен, словно сокол парящий от облака к облаку.

      Глядя в потухающие глаза очередной жертвы он загадывал наивное, даже детское, желание. Раз за разом одно и то же:

      «Пусть это закончится. Пусть это закончится на нём»

      И каждый раз мимо.

      У Алексея Донского большие надежды на Константина Гнидовича. Лишь один человек развернул столь масштабную кампанию по лишению города всякой морали, что любое ОПГ разведёт траурный костёр по своей самооценке и покурит в сторонке. Хотя стоит отдать должное — эти улицы и людей похуже видывали и даже их смерти не стали концом череды чёрных полос в жизни Алексея. Но он упорно продолжит стрелять и однажды, Донской уверен, шальная не подведёт.

      Его дома ждут те, которые обязательно выживут.