1..

                                 

***


      

      

      

      

      

      Чонгук смотрит на Тэхёна.


      На нём растянутая бело-серая майка, свободного покроя брюки и какая-то ветровка накинута сверху, непонятного цвета волосы — не то пепельные, не то сиреневые — и идиотская улыбка. Чонгук оглядывает старшего и всматривается в знакомые черты: с их первого знакомства прошло лет десять, если Чонгук всё ещё силён в математике. Ему было шесть, когда Тэхён подбежал к нему и помешал одноклассникам Чона поиздеваться над мальчишкой; на тот момент самому Киму было уже целых одиннадцать с половиной, квадратная улыбка и полное отсутствие двух передних зубов. Тэхён выглядел забавным, простым и дружелюбным. Они вместе пошли домой, познакомились, рассказали о себе; в процессе общения выяснилось, что живут они в одном доме и даже в одном подъезде. Чонгук не верил в судьбу, в маленьком возрасте ещё тогда находился, когда встретил хёна, но теперь думает иначе — Тэхён точно предназначен ему подарком свыше.


      На улице прохладный ветерочек для конца апреля — Тэхён застёгивает замок ветровки, поднимает воротник и прячет часть лица, пока Чонгук всё ещё неотрывно за ним наблюдает — проверяет, пытается осознать, удостоверяется тому, что говорит собственное сердце. Взгляд Тэхёна на себе — большая неожиданность, как и тёплая ладонь на иссиня-чёрных волосах. Чонгук роняет голову в вороте мягкого свитера, старается скрыть искреннюю, по-юношески глупую улыбку, а после поднимает голову и с вызовом смотрит в чужие глаза, вопрошая:


      — Зайдёшь сегодня ко мне?


      — Прости, не могу, дела.


      Дела у Тэхёна всегда. Нет, оно понятно — Тэхёну двадцать один, он на четвёртом курсе медицинского университета, у него много друзей, знакомых, как случайных, так и не очень. Он очень дружелюбный, и иногда, правда, не может найти времени для Чонгука. Это немного обижает, заставляет младшего дуть в обиде губы и тяжело вздыхать — быть влюблённым в своего лучшего друга очень такая большая проблема, знаете ли.


      Чонгук точно не помнит, как всё это началось: ему сейчас шестнадцать, гормоны плещут через край, а хён, к которому, кажется, у него чувства или подобие симпатии, совершенно не обращает на младшего никакого внимания. Если глубинно копаться в себе, то есть один момент, который для брюнета становится роковым.


      Было это года два назад; у Тэхёна скоро день рождения, и Чонгук, как обычно, проводил время у него в квартире, пока миссис Ким была на работе, да и мама Чонгука — тоже. У него каникулы в школе, у Тэ — сессия через неделю. Дни прохладные, ленивые и скучные; они — два близких друг другу человека, кока-кола на столе и две пачки чипсов. На экране подростковая комедия, в которой слышны куча американского слэнга, их типичные тупые шуточки и пошлые фразы. Чонгук смотрит, как заворожённый, а потом отвлекается от экрана, когда хён привстаёт с удобного дивана и направляется в коридор.


      — Ты куда, хён? — спрашивает Чонгук и забывает про просмотр фильма, полностью сосредотачиваясь на фигуре Кима.


      Тэхён загадочно улыбается, поглядывая на младшего в ответ.


      — Нужно сходить в душ. Тебе бы тоже не помешало, — а после скрывается за дверью ванной комнаты, так и не услышав от Чонгука фразы «в смысле, мне не помешало?».


      Чонгук отводит взгляд, погружается в глубокие думы, пока глаза бегают по комнате. Где-то в коридоре слышится шум воды, Чонгук даже убавляет звук, чтобы ничего не мешало насладиться какой-то интимностью ситуации. А после, когда всё прекращается и слышится шум открывающейся двери, Чонгук прибавляет звук и тут же рукой черпает горсть чипсов, почти всю засовывая в рот. Младший приподнимается с дивана, вышагивает в сторону комнаты Тэхёна, потому что ему нужно попросить у Кима полотенце и какое-нибудь бельё — потому что, скорее всего, Гук останется у хёна на ночь. Он подкрадывается к комнате незаметно: дверь не прикрыта, на улице уже достаточно темно, а в комнате Тэхёна приглушённый свет настенной лампы. Возле кровати стоит Тэхён, а Чонгук боится сдвинуться с места: перед ним нечто будоражащее сознание, заставляющее гормоны и собственные фантазии вырваться наружу. Тэхён стоит обнажённый; махровое тёмно-синее полотенце валяется на полу, а сам старший плавно наклоняется вниз, чтобы найти вещи в своём шкафу на нижней полке. Чонгук наблюдает, впитывает чужой сексуальный образ, запоминает тэхёновы изгибы тела, его цвет кожи, которая, по всей видимости, несомненно, мягкая и гладкая. Взглядом провожает каждую скатывающуюся капельку воды — хочется почему-то подойти к хёну, положить ладони на талию, слегка сжать, а после провести кончиком носа по чужой шее вниз, ладонями оглаживая поясницу, и спуститься к упругим ягодицам. Хочется прикоснуться губами — зацеловать каждый миллиметр кожи, покусать, пометить…


      Фантазия разыгрывается не на шутку: Чонгук позорно сбегает в ванную комнату, хлопая дверью, но не закрывая её на замок. Тэхён почти подпрыгивает на месте от резкого звука прикрывшейся двери и хмыкает, не понимая, что это сейчас было. Он осторожно достаёт с полки ещё одно банное полотенце, какую-то свою старую свободную футболку, сменное бельё, а после осторожно приоткрывает дверь ванной и оставляет содержимое, так и не зная о том, чем именно Чонгук там занимался, и чьё имя секундой ранее выстанывал до прихода Тэхёна.


      Тэхён не знает до сих пор и даже не догадывается. И Чонгук обещает самому себе, что это останется его маленьким секретом.

      

      

      

      

      

***


      

      

      

      

      

      Чонгук ходит хмурее тучи, Намджун на него косится, стараясь прочитать состояние младшего из его друзей, а потом не выдерживает — затаскивает к себе домой, сразу же прямиком на кухню, сажает за стол и ставит бокал, в который тут же наливается холодное соджу прямиком из холодильника.


      — Залпом, до дна, — командует Джун, наблюдая за непонимающим взглядом Чонгука.


      — Но, хё…


      — Я кому сказал! — не даёт договорить старший, сам присаживается рядом и внимательно поглядывает за ним.


      Чонгук берёт в руку стакан, резко выдыхает воздух и залпом, как и настаивает Намджун, выпивает алкоголь. В глазах мутнеет, вместо закуски — хмурый и серьёзный взгляд старшего.


      — Пиздострадания заканчиваются: либо рассказываешь, либо спаиваю и ты просто палишься мне, как миленький, усёк?


      — Угу, — Чонгук кивает, подпирает подбородок левой ладонью, вздыхает так безнадёжно, а после начинает:


      — На самом деле, Намджун-хён, всё довольно сложно, — Чонгук решает, что следует начать разговор издалека. Он долго думает над тем, что именно сказать, а после, всё-таки собравшись с мыслями, продолжает: — мне кажется, что я немного того.


      — Того? — переспрашивает Ким и щурится недоверчиво, будто бы Чонгук пытается соскользнуть, увильнуть с разговора.


      — Ну… гей? Кажется… Точнее, не кажется. Я не знаю, хён. Меня не так давно начало тянуть к представителям своего пола, иногда засматриваюсь, мечтаю о каких-нибудь пошлостях, что самому становится стыдно. Проблема в том, что мне грёбаных шестнадцать лет и я ещё девственник, а уже строю планы, что-то проглядываю и не могу точно определиться — правда это или просто моя больная фантазия.


      Намджун слушает каждое слово внимательно, тяжело дышит и видно, что что-то обмозговывает параллельно рассказу младшего. Резко встаёт из-за стола, хватая пачку сигарет на подоконнике, а после закуривает и начинает отвечать Гуку.


      — На самом деле ничего зазорного нет в том, что тебе нравится человек своего же пола. Мы не вправе судить тех, кто ценит душу, а не половую принадлежность. Если тебе так комфортно, то я рад за тебя — это первое, что я хотел сказать. Второе — что тебе нужно наверняка это проверить, мой друг. У меня есть школьный товарищ, зовут Юнги, я могу вас познакомить. Он развеется, ты — тем более. Поймёшь, попробуешь, взвесишь всё, спать с ним прямо сходу я тебя не заставляю, — Намджун смеётся, когда оглядывает уж больно напряжённое лицо младшего.


      Чонгук поднимает уголки губ вверх, взвешивает все «за» и «против», а после соглашается и записывает номер телефона пока ещё загадочного парня по имени Юнги.

      

      

      

***

***

***


      

      

      

      Первое знакомство проходит в каком-то баре не далеко от намджунова дома; у Юнги голубые волосы, лисьи глаза и такое же выражение лица. Чонгуку он кажется немного замкнутым в себе, чуть-чуть крутым и ужасно взрослым. В процессе разговора выясняется, что Мину уже двадцать шесть и он не прочь покрутить шашни с молоденькими мальчиками, вот только Чонгук понимает, что ложиться под этого хрупкого, пусть и хёна, он точно не собирается. Либо он нагнёт его в процессе долгого общения, либо сейчас же встанет из-за стола и прощай-пока нормальная — ну, как нормальная — личная жизнь. После часа общения Мин немного раскрывается: пропадает скверный характер, и Чонгук даже думает, что Юнги симпатичный парень, улыбка у него красивая и даже нежная. Быть может, у их отношений есть будущее, и Чон даже согласен попробовать.


      Они договариваются о новой встрече через неделю.


      Зайдя домой, Чонгук тут же укладывается спать, но сон никак не хочет навещать бедного юношу. Брюнет много обдумывает, взвешивает все события, что случились за эти две недели, а потом переводит взгляд на загорающийся от сообщения мобильный.


      Тэ-хён, 0:24.

      ты спишь?


      Чонгук удивляется: у Тэхёна же последний месяц нет на него времени, довольно интересно, что старший вспоминает о нём. Хмыкает, но ответ всё-таки набирает.


Я, 0:25.

нет, что-то хотел?



      У Чонгука нет сейчас желания общаться с Тэхёном, нет того рвения, которое он ощущал до знакомства с Юнги. Раз с Тэхёном всё глухо, да и вообще — было ли что-то у Чонгука к Тэхёну? Или это простой недотрах, гормональный сбой, крыша поехала? Называть можно как угодно, но проблема от этого не решится. Младший блокирует телефон и поворачивается на другой бок, ожидая ответа от старшего.


      Тэ-хён, 0:31.

      Мы просто давно не виделись.

      Хотел встретиться с тобой, Гук-и.


Я, 0:35.

прости, хён, у меня дела.



      Немного подло со стороны Чонгука — дел у него никаких нет. Но именно так отвечал ему ранее Тэхён, именно так хочется ответить сейчас Чонгуку, что, собственно, он и сделал. Он получает в ответ «очень жаль, спокойной ночи», набирает сухое «и тебе», а после закрывает глаза.


      Нет, его не мучает совесть — он считает, что всё сделал правильно.


      Вот только этажом ниже, один грустный и довольно в разы опечаленный светловолосый парень тяжело вздыхает и надеется, что у них с Чонгуком всё-таки получится встретиться и хотя бы провести вместе пять минут.


      Этого будет достаточно, чтобы увидеть чужую кроличью улыбку и понять, что мир и его жители — прекрасны. Потому что Чонгук — прекрасен.

      

      

      

      

      

***


      

      

      

      

      

      Чонгук уже целый месяц проводит с Юнги: они много гуляют, как сам младший говорит — очередное свидание, глупые улыбки и какие-то сопливые подарки. Нет, Юнги приятный, притягательный человек, он даже Чонгуку нравится. Но то ли время нужно, чтобы младший привык, то ли это попросту не его человек. Чонгук искренне надеется, что эти отношения у него заладятся, потому что в голову всё чаще лезут мысли о Тэхёне и это не есть хорошо. Он мило улыбается Юнги, когда тот напрашивается к младшему в гости, и они оба без слов понимают, чем именно этот визит может закончиться — не простыми поцелуями явно.


      Чонгук нервничает, но виду не подаёт. До этого, буквально за неделю, Намджун показал Чону всевозможные ролики про гейский секс, дал статьи почитать и всё детально рассказал. Чисто теоретически Чонгук был готов, практически же — полный ноль.


      Как только Чонгук оказывается в своей квартире, он чувствует чужие руки на своей талии, а после как чужие губы обхватывают его. Благо, младший хотя бы целоваться умеет, и на том спасибо. Юнги — страстный любовник, обнимает крепко, целует напористо и умело — прикусывает губы, языком шарит в чужом рту, проводит по ряду белоснежных и слегка неровных зубов, вылизывает. Поцелуи везде — на шее, под подбородком, чуть ниже шеи — около ярёмной впадинки. Чонгук не следит за собственными руками — шарит по чужому телу, подхватывает под ягодицы и шагает по направлению своей спальни. В этой комнате ранее, кроме Тэхёна, никто не появлялся, на этой кровати, на которой уже лежит Юнги спиной, никто ранее, кроме Тэхёна, ещё не лежал.


      Брюнет осторожничает: стягивает не спеша одежду с хёна, следит за каждой эмоцией, за каждым чужим движением, наблюдает и запоминает. Юнги уже почти голый, в то время как Чонгук всё ещё одет.


      — Ты будешь разглядывать или участвовать? — вопрошает Мин, а Чонгук усмехается и, встав с кровати, начинает раздеваться.


      Он стягивает толстовку, расстёгивает ширинку джинсов, а потом и вовсе остаётся в том, в чём мать родная родила. Юнги оценивающе разглядывает его и заставляет младшего слегка засмущаться — лёгкий румянец украшает молодое лицо, но после Чонгук резко оказывается напротив чужого лица и впивается мокрым поцелуем.


      В комнате становится жарче, Юнги под ним весь извивается, выстанывает на ухо всякие пошлости хрипловатым голосом, рвано дышит и обнимает младшего за крепкие плечи, стараясь как можно сильнее прижать к себе и прижаться самому.


      Чонгука ведёт от этой податливости; они больно не заморачиваются над подготовкой к сексу, потому что Юнги сказал, что всё сделает сам, а с Чонгука требует лишь взять старшего и хорошенько трахнуть его. Юн был уверен, что у юнца всё получится.


      Младшего же кроет от ощущений: он вбивается в податливое и отзывчивое на ласки тело, жмурит глаза от прекраснейших эмоций, а после растворяется в воспоминаниях. Перед глазами Тэхён… Его манящее тело, плавные изгибы, нежная кожа, глубокий голос… Перед ним его хён — дурашливый, нежный, тёплый, красивый, самый лучший; а в постели тот, с кем приятно провести время. Чонгук теряется в реальности — ощущает, как сейчас под ним Тэхён, как именно его Чонгук берёт всего без остатка, целует с таким напором и чувством, пока не ощущает, как всё плывёт перед глазами и как из губ вылетает сиплое «Тэхён-а».


      Чонгук понимает, что что-то не так; стонов рядом не слышно, отзывчивости нет. Он раскрывает глаза и сталкивается с обескураженным взглядом Юнги, который, кажется, заглядывает в самую душу. Он без слов поднимается с постели, хватает свои вещи и направляется в ванную комнату. Спустя пять минут выходит, так же молча, накидывает на себя куртку и покидает квартиру Чонгука, оставляя того совершенно разбитого и с единственной мыслью в голове.


      — Мне никто кроме Тэхёна не нужен, вот я дурак.

      

      

      

***

***

***


      

      

      

      — Тэхён, значит?


      С утра в квартире Чонгука уже находится Намджун. Юнги позвонил ему в тот же день, рассказал всё детально, а теперь Чонгуку немного стыдно перед старшим. Он как китайский болванчик кивает, соглашаясь, тяжело выдыхает воздух и сползает с кожаного дивана, присаживаясь на прохладный линолеум. Намджун почему-то улыбается, разглядывая младшего, а потом начинает свой допрос.


      — Это тот самый друг, которого ты знаешь больше десяти лет?


      — Да, Намджун-хён. Я не знаю, как вообще так вышло, почему я вспомнил своего хёна в такой самый… кхм…ответственный для обоих момент… Я уже ничего не знаю.


      Чонгук хмурит брови и пытается скрыть печаль в голосе от случившегося. Ким же продолжает его внимательно слушать.


      — А ты пробовал поговорить с Тэхёном?


      Чонгук поворачивает голову, вскинув в удивлении брови, в сторону старшего и ошарашено на него смотрит. Все так просто, что ли?


      — Хён, он не по мальчикам, я это точно знаю. И… он относится ко мне, как к младшему брату, излишняя опека, все дела. У него есть друзья, у него есть люди, которые дороги ему больше, чем я, понимаешь? Мне хочется, чтобы он уделял только мне всё своё свободное время, улыбался только мне, говорил только со мной, смотрел на меня. Чтобы был рядом, всегда и везде, понимаешь?


      — Понимаю, — Намджун действительно понимает.


      Он внимательно оглядывает младшего, не прекращая заворожённо улыбаться, показывая при этом свои очаровательные ямочки.


      — Мне неудобно перед Юнги-хёном, но я сейчас понял лишь одно: я безумно хочу быть с Тэхёном, хён…


      — За Юнги не переживай, — отвечает старший. Он присаживается совсем рядом с брюнетом, треплет его по тёмным волосам, а после укладывает ладонь на плечо и обнимает. — Но я тебе сейчас кое-что скажу, Чонгук, только отнесись к этому достаточно серьёзно.


      Чонгук кивает и ждёт, что же скажет его советчик в любовных делах.


      — Чонгук, ты не гей, — Чон сильно удивляется и хмурит брови, сводя их к переносице. На лице отражается глубокий мыслительный процесс, а Намджун указательным пальцем тычет между складочками на лбу, тем самым заставляя Чонгука расслабиться. — Тебе не нравятся мужчины, тебе нравится Тэхён.


      Чонгук хочет возразить, потому что Тэхён ведь парень, значит Чонгуку нравятся парни, но потом задумывается; Юнги ему просто симпатизировал как человек, как объект одного пола и вроде чисто ради эксперимента. А Тэхён…


      Тэхён нравится ему всем: душой, телом, привычками дурацкими, своими постоянными ошибками, своей идеальностью, детской непосредственностью, скрытой сексуальностью. Чонгук теряется в Тэхёне, утопает в чувствах к нему, желаниях, несказанных словах.


      Он благодарит Намджуна за помощь, открывает холодильник и достаёт мамин запас домашнего вина и отдаёт одну бутылочку Намджуну. Тот пожимает младшему руку и желает удачи, ведь чтобы, как выразился Чонгук ранее насчёт Тэ, заполучить натурала — требуется достаточно много сил.


      Нам быстро покидает чужой дом; на дворе почти двенадцать ночи, в руках телефон с открытым диалоговым окном, а Чонгук набирается смелости и пишет сообщение:


Я, 00:12

ТэТэ-хён, я безумно соскучился по тебе.

Давай увидимся?



      Чонгук нервничает. Думает, что старший вновь занят, откажет, пошлёт. Не важно, что именно, но страх остаться в стороне, в пролёте, буквально доводит младшего до истерики, пока не…


      Тэ-хён, 00:18

      Я не против, Чонгук-и.

      Мы давно с тобой не виделись.

      Я тоже соскучился, малыш.


      Тэхёново «малыш» было ой как не к стати, но Чонгук берёт себя в руки, натягивает беззаботную улыбку и договаривается с хёном о встрече.


      Уже завтра он увидит своего хёна, уже завтра он точно расставит все точки над i.

      

      

      

      

      

***


      

      

      

      

      

      За Юнги действительно не надо беспокоиться. У него не было ощущения, что Чонгук его использовал, просто так получилось, просто так сложились обстоятельства и захотели звёзды. Наверное. У него в голове совершенно пусто, немного обидно, но не до такой степени, чтобы захотеть зайти в магазин, взять бутылку бренди и прийти домой, позже напиться вдрабадан и познавать дзен. Зайдя ленивым шагом в квартиру, первое, что делает Юнги — открывает форточку на кухне, а затем проходит в свою комнату. В ней также пусто, как и в голове парня, дикое желание завопить во всю глотку или удариться той самой пустой головой об стену.


      Сердце глухо стучит и уходит в пятки, когда раздаётся звонок в дверь. Он никого не ждёт; Юнги никогда не зовёт в гости, никогда не назначает встреч дома, никогда не надеется на то, что именно он стоит за железной дверью. С некой опаской направляется в маленькую для двухкомнатной квартиры прихожую, отворяет вторую деревянную дверь и, поднявшись на носочки, внимательно вглядывается в глазок.


      Он.


      Стиснув зубы и стараясь успокоить себя, открывает и железную. На пороге стоит Хосок, улыбается вначале той самой солнечной улыбкой, которую подарил Юнги в личное пользование ещё в самые первые минуты знакомства, а после эмоция на лице сменяется.


      — Где он живёт?


      Юнги непонимающе смотрит на младшего. Они с Хосоком далеко не друзья, они, между прочим, даже не любовники. От этого лёгкий неприятный осадок где-то глубоко в душе, приправленный горечью во рту. Чон ранее интересовался жизнью старшего, опекал. Как казалось Юнги, дарил любовь и забирал чужую — минову — себе. Всё случилось внезапно: пропажа, недоступный телефонный номер, полное игнорирование мира. Хосок будто бы исчез, оставил Юнги одного — такого хрупкого, забитого, одинокого. Намджун пришёл на помощь вовремя: спас от доведения себя до больничной койки, если не хуже, спас от неминуемого шага, вновь подарил надежду.


      Но надеждой всегда был, есть и будет только Хосок.


      Хосок не дожидается приглашения зайти; врывается в чужую квартиру, врывается ураганом чувств в чужое сердце — обнимает хрупкого Юнги, крепко прижимает к себе и гладит по уже выцветающим голубым волосам. Юнги боится пошевелиться, разрешает прикасаться к себе, разрешает добраться до самого сердца, которое почему-то бешено стучит, заставляя нервно вдыхать воздух и сходить с ума от чужого естественного запаха.


      — Так где он живёт, хён?


      Голос Хосока звучит спокойно и плавно; он продолжает обнимать старшего, легко и непринуждённо губами касается чужой щеки и ведёт ими вниз, чтобы чмокнуть длинную шею, чтобы после вдохнуть аромат Юнги и лишь крепче прижать к себе. Мин сначала не понимает, о ком речь, но затем осознаёт, что Хо интересуется Чонгуком. Наверняка именно им. Не разрывая долгожданных объятий проговаривает прямо в чужую грудную клетку; голос теряется, ударяется глухим эхом в прихожей, но Хосок слышит всё и почему-то улыбается — так же нежно и мягко.


      — Скорее всего, он сейчас у Намджуна дома.


      Холодно становится как-то быстро; перед глазами никого нет, но тело помнит чужое тепло, чужие прикосновения, чужое ровное и спокойное дыхание рядом. Воспоминание подкидывает чужую фигуру-образ, и Юнги не может себя успокоить — падает на пол в прихожей, закрывает лицо ладонями и горько роняет слёзы — эмоции дают слабину, а он сейчас выглядит как мальчик-подросток: такой же надломленный, растоптанный и загнанный в угол ребёнок.


      Лишившись вновь тепла, окончательно падает в бездну. Вот только пока непонятно в какую.


      Юнги искренне ждёт, что дверь опять отворится, на пороге будет стоять Хосок, а чужая улыбка согреет и растопит в конце-концов все печали и тревоги старшего.

      

      

      

***

***

***


      

      

      

      Когда в дверь звонят, а Намджун посылает младшего открыть её, Чонгук никак не ожидает увидеть на пороге квартиры хёна незнакомого человека, а после удар от него в лицо. Всё происходит резко, быстро, спонтанно. Сам Намджун толком ничего не осознаёт, потому что место драки плавно перемещается на улицу, во двор, дверь захлопывается, и Джун честно пытается с ней совладать, но та ерундит каждый раз в самый нужный и важный момент. На улице прохладно; Чонгук морщится от резкой боли, от пощипывания ран на лице — у него разбита бровь и губа, костяшки пальцев сбиты в кровь, потому что он отвечал на удары — в живот, по рёбрам, в ответ по лицу. Противник старше, сильнее и ловче; Чонгук получает с ноги в живот, ещё раз по лицу, и теперь у него из носа бежит кровь. Он вытирает её рукавом светлой толстовки, рычит, приподнимается с земли и даёт сдачи — попадает кулаком в солнечное сплетение, а потом чувствует, как сильные руки его обнимают и начинают оттаскивать.


      Чонгук смотрит на противника с вызовом, пока держащий его в крепком захвате Намджун начинает свой диалог.


      — Это была очень плохая идея, Хосок. Вы могли просто поговорить.


      Чон-старший поджимает губы, как и Чонгук приподнимается с земли, продолжая сверлить младшего грозным взглядом.


      — Он ничего плохого ему не сделал, я же тебе объяснил. Так почему же ты кинулся на него с кулаками?


      На самом деле Намджун рассказывает Хосоку о Юнги и Чонгуке, но лишь по той причине, чтобы Хо смог разобраться в себе и понять, что ему Юнги дорог, что нужно прийти и поговорить с Мином. А на деле срабатывает чувство собственности, потому что Юнги — его. И никто другой не имеет право к нему касаться, пусть они с Хосоком даже не встречаются.


      Хосок молчит, лишь криво улыбается или ухмыляется. Просто разворачивается и уходит. Чонгук непонимающе глядит ему в след и слышит намджуново «прости, это всё из-за меня», а после закидывает чонгукову руку к себе на плечо и ведёт младшего до его дома.


      Благо Чонгук живёт в двух кварталах от Кима; они идут почти молча, лишь изредка обменивались парочками фраз, пока Намджун не огорошивает младшего одним своим вопросом.


      — А Тэхён где живёт?


      Чонгук пытается вспомнить суть разговора и то, как, собственно, они выходят на Тэхёна, но ничего вспомнить не может. Он тяжело вздыхает, рукой шарит по карманам, в надежде найти ключи от домофона, а после, когда Намджун помогает ему открыть дверь, говорит:


      — Этажом ниже меня, а что?


      — Прекрасно, — это всё, что отвечает Намджун и загадочно улыбается.


      Чонгук не может понять, к чему всё идёт, почему, когда они заходят в лифт, Намджун нажимает не девятый, а восьмой; почему, когда они оказываются на лестничной площадке, Намджун звонит в чужую дверь и сбегает, оставляя ничего непонимающего Чонгука одного.


      Младший не сразу замечает на себе обеспокоенный взгляд и глухой оклик своего имени.


      Он поворачивает голову и сталкивается с тэхёновым взглядом; Тэхён выглядит неважно, но это не значит, что плохо, потому что Тэхён в любом виде потрясный. Улыбка на лице младшего появляется сама, а Тэхён что-то шепчет, ругает его и тянет за окровавленный рукав толстовки на себя, затаскивая к себе в квартиру. Чонгук почти не дышит и не двигается, когда чужие ладони стягивают с него толстовку, пытаются снять обувь; он улыбается, как идиот, когда слышит от Тэ «идиота кусок, совсем что ли страх потерял?» и проводит ладонью по светлым волосам, пока Тэхён перед ним сидит на корточках и пытается совладать с чужим ботинком. Наконец, когда Чонгук был свободен от верхних вещей, ведёт за собой в комнату и усаживает на кровать.


      Чонгук смотрит: на Тэхёне лёгкая просвечивающая футболка, размера на три больше его и открывающая вид на соблазнительные ключицы, короткие коралловые шортики, которые и шортами язык не поворачивается назвать. Чонгук сглатывает, не отводит взгляда от старшего, пока тот мечется по комнате в поисках аптечки. А когда находит, присаживается перед Чонгуком на колени и осторожно ваткой, которую обмакнул в обеззараживающие средство, ведёт по чужой скуле. Не спеша, легко касается кровавых ран, ведёт по нижней побитой губе и слегка дёргается, когда чонгукова ладонь ложится поверх собственной. Чонгук смотрит прямо в чужие глаза, любуется миленькой родинкой на кончике носа, сходит с ума от этих пухлых губ и того, как хён, когда нервничает, проводит влажным кончиком языка по ним. Чон подаётся вперёд, разделяя теперь один кислород на двоих, чувствует чужое дыхание на своих губах: Тэхён настолько близко сейчас, что вот — немного рвения, и губы коснутся чужих. Чонгук сглатывает, сердце гулко стучит в грудной клетке и рвётся наружу, в чужие цепкие лапки, которые отпускать свой трофей не хотят уже достаточно давно. Тэхён боится пошевелиться: у него паника в глазах, ватка до сих пор в руке и он жмурится, когда понимает, что именно сейчас произойдёт.


      До чужого лица буквально сантиметр. Чонгук набирается смелости и сокращает это расстояние, желая быть ближе, чем есть сейчас, желая наконец сделать то, о чём мечтает пару тройку лет.


      Губы резко пощипывает, и Чонгук отскакивает, тяжело дыша и ошарашенно смотря на старшего. Ватка в руках со средством точно оказывается на ране, а удивлённый Чонгук пальцами ведёт по губе и не может понять — это издевательство? Это проделки судьбы или богов сверху?


      Он не говорит и слова; откидывается на спину на чужой кровати, Тэхён поднимается с пола и кидает лишь то, что поспит сегодня в гостиной на диване.


      Чонгук глотает собственную обиду, но ему сейчас достаточно и того, что в соседней комнате его хён, а чонгуково тело ещё помнит чужое прикосновение и взволнованное дыхание.


      «Этот хён, как всегда, просто бесподобен», — думает Чонгук и прикрывает глаза, тут же засыпая.


      А Тэхён не может уснуть, потому что причина его бессонницы — Чонгук; Чонгук, который совершенно не умеет думать, прежде чем совершать какие-либо действия.


      Ну что за наказания.

      

      

      

      

      

***


      

      

      

      

      

      Чонгук просыпается ранним утром. Сначала сложно понять, кто он, где находится, почему вокруг пахнет так приятно, а потом вспоминает, лицом утыкается в подушку и ощущает чужой аромат. Такое ощущение, что комната вся пропахла Тэхёном, и Чонгук наслаждается — сильнее утыкается лицом в мягкую ткань и вдыхает-вдыхает-вдыхает. Фантазия подкидывает картинки, как на этой самой кровати Чонгук целует Тэхёна, как кончиками пальцев ведёт по солнцем поцелованной коже, как касается хёна в тех местах, которые значатся интимными…


      Чонгук сходит потихоньку с ума; ему не хочется открывать глаз, он сильнее сжимает в объятиях тэхёнову подушку, жмурится сильно-сильно, а после всё-таки приподнимается и шлёпает босыми ногами по линолеуму. В гостиной достаточно тихо: Тэхён всё ещё спит, накрывшись каким-то покрывалом. Чонгук возвращается обратно в комнату, где спал ранее, берёт оттуда тёплое одеяло, а после снова возникает в гостиной. Осторожно присаживается на край дивана, накрывает хёна и наклоняется вперёд, разглядывая. Тэхён такой нежный, когда спит. У него, оказывается, длинные ресницы, прям как у девчонок, и Чонгук наклоняется непозволительно близко — чувствует, как дыхание Тэхёна щекочет губы Чонгука, и тот невольно их облизывает. Младший приподнимает свою руку, эфемерно касается тэхёнова лица — на самом деле ладонью проводит в воздухе и очерчивает каждую линию — и застывает около кончика носа. Эту милую родинку хочется поцеловать, просто коснуться губами и отстраниться, но Чонгук не позволяет себе и этого — на деле кончиком пальца касается и тяжело вздыхает.


      У Тэхёна вибрирует телефон; на экране восемь ровно, и срабатывает будильник. Чонгук тянется к телефону и выключает его. На рабочем столе он видит фотографию, на которой два счастливых человека — улыбаются, находясь в объятиях друг друга. Чонгук узнает на ней Тэхёна и косится на девушку. Она милая, симпатичная, но Тэхёну — не пара, потому что единственный человек, который ему подходит, это — как эгоистично, Чон— Чон Чонгук.


      Он переводит взгляд с телефона на стену и замирает — на полке, рядом с телевизором стоит фоторамка; Чонгук приподнимается с дивана, подходит почти к окну и тяжело вздыхает — на фото вновь Тэхён и эта же девушка. Чонгук начинает думать о том, что те, наверняка, встречаются, что хён специально утаивает эту информацию, только пока не ясно зачем.


      — Я не хотел тебе рассказывать, что мои дела — моя Суиль, — раздаётся грубоватый голос ото сна хёна, а Чонгук слегка ведёт плечом влево.


      У него мурашки от голоса старшего, а Тэхён сейчас стоит за его спиной и прижимается своей грудной клеткой к брюнету. Чонгук сглатывает нервно, натягивает беззаботную улыбку и поворачивается, оказываясь лицом к лицу с хёном. Тэхён долго смотрит в его глаза, поднимает свою руку и треплет по тёмным волосам.


      — Я как-нибудь вас познакомлю. А сейчас пошли завтракать, малыш.


      Чонгук морщится от этого слащавого прозвища.


      — Не нужно называть меня так ласково, хён, — получается проговорить как-то грубовато, но по-другому у Чонгука не выходит.


      Тэхён оборачивается и насмешливо глядит на младшего.


      — Когда ты был меньше, тебе нравилось. А я всё никак не могу привыкнуть, что ты так вырос, Чон-и.


      «Чёрт, — ругается в мыслях Чонгук, — зачем он делает только хуже? Будто издевается, дьявол».

      

      

      

***

***

***


      

      

      

      Они сидят на кухне; Тэхён испёк блинчики, на столе персиковый джем, и Чонгук уплетает вкусный завтрак за обе щеки, иногда поглядывает на довольного хёна и улыбается ему.


      Спокойствие.


      Хочется всегда вот так вот просыпаться с утра, вместе проводить время, завтракать, беседовать на всякие отстранённые от основных дел темы, улыбаться друг другу и чувствовать уют. Но приятные нотки кадансируются прерванным оборотом — Тэхён поднимается с места, когда слышит мелодию входящего звонка. По диалогу понятно, что Ким разговаривает с этой самой Суиль — много смеётся, говорит нежно и плавно — голос растворяется в воздухе и разливается эхом по всей квартире, словно тягучая патока. Чонгуку хочется повеситься, хочется выкинуть телефон из руки хёна и требовательно поцеловать, хочется показать, какой ураган эмоций творится внутри, хочется, чтобы хён знал, чтобы чувствовал подобное. Он чувствует, на самом деле, но не по отношению к Чонгуку.


      Разговор быстро заканчивается; Тэ возвращается быстро, вновь ладонью проводит по взъерошенным тёмным волосам, получая в ответ недовольное чонгуково «ну, хё-ё-о-он». Улыбается квадратной улыбкой и присаживается на место.


      — Завтра не желаешь отлично провести время?


      Чонгук кивает на автомате, даже не зная, что именно имеет в виду старший, почему он так довольно улыбается и предлагает вообще всё это.


      — Желаю, — всё-таки говорит он.


      Теперь у младшего срабатывает функция «ожидание».

      

      

      

      

      

***


      

      

      

      

      

      Оказывается, разговор идёт о вечеринке в загородном доме какого-то Ким Сокджина. По рассказам Намджуна — это его лучший институтский друг, плюс ко всему являющийся ещё и двоюродным братом Тэхёна. Чонгук не верит в судьбу, помните? Но эти совпадения как-то странно переплетаются между собой. Намджун у Чонгука дома с утра — выбирает зачем-то младшему наряд, аргументируя это тем, что «там же будет Тэхён, ты должен выглядеть секси». Чонгук не понимает зачем, Тэхён там будет с девушкой и взгляда на него не кинет; Чонгук готов поставить на спор все отложенные им на светлое будущее деньги, что у него имеются. Старший улыбается как-то слишком пошло, когда из шкафа прямиком в Гука летят кожаные штаны.


      — Хён, нет.


      — Хён, да.


      — Послушайся старших, спасибо скажешь, — вслед за штанами летит тёмная джинсовая куртка и чёрная майка.


      Чонгук кривит лицо, смотря то на вещи, то на Намджуна, который решает, что именно в этом Чонгук будет выглядит просто бомбезно. Чон цокает языком, но одежду всё-таки примеряет. Немного развязно, но довольно отлично для почти семнадцати лет. Ким одобрительно улыбается, а затем говорит, что им пора выдвигаться.


      До загородного дома они добираются где-то за час; в доме полно народу, везде море алкоголя, приятная и расслабляющая музыка, кругом молодёжь и развязные поцелуи. Чонгук чисто случайно цепляется взглядом за знакомую фигуру и светлые волосы. Тэхён сидит на диване, разговаривает с какой-то девушкой — по всей видимости, это и есть Суиль — а Чонгук присаживается на второй диван, который располагается напротив, и тут же наливает себе виски. Намджун присаживается рядом, что-то рассказывает, пока сам Чонгук опустошает залпом бокал и взгляда не отводит от Тэхёна. Тот не замечает, продолжает беседовать с Су, уложив ладонь к ней на коленку, слегка её сжимает и продолжает рассказывать. Чонгук выпивает один бокал за другим, Намджун пытается его контролировать, но всё, что получается, это выслушивать уже пьяные бредни Чонгука, видеть его печальные взгляды в сторону Тэхёна и сочувствовать другу.


      Нелегко. А кто говорит, что жизнь будет, как в сказке?


      Чонгук откидывает голову на спинку дивана; перед глазами всё плывет, где-то вдалеке сквозь музыку слышится голос хёна, и Чонгуку хочется подойти, поговорить, полностью переманить всё внимание старшего на себя и, быть может, украдкой прикоснуться к нему и безоговорочно потонуть в своих чувствах.


      Младший открывает глаза достаточно резко и немного пугается, потому что прямо перед ним стоит тот самый Хосок, некогда ранее подправивший его смазливое личико. Он смотрит будто сквозь него, Чонгук пытается сфокусировать свой взгляд, и лишь потом замечает, как Хосок за руку держит Юнги. Тот перекрасился в брюнета, выглядит поживее, чем это было ранее, улыбается настолько искренне, что Чонгук не сдерживает свою собственную улыбку. Намджун хлопает его по плечу, как бы приводя в сознание, а Чонгук дёргается на месте и вновь натыкается взглядом на фигуру хёна.


      Становится не по себе: Ким целуется со своей девушкой, а у Чонгука на душе кошки скребутся — чем дольше он смотрит, тем больше и глубже становятся раны. Видеть то, как хён счастлив, да не с ним, с Чонгуком, сильно ранит юношу. Он больно не думает, когда приподнимается с насиженного места и вышагивает в сторону Тэ. Намджун не успевает сообразить — слишком поздно, потому что у него перед глазами картинка, как Чонгук спотыкается о ножку стола и падает прямо на Тэхёна, который в свою очередь находится наедине со своей девушкой.


      Суиль быстро подрывается с места — она на дух не переносит пьяных людей, а Тэхёну приходится немного подвинуться и потесниться на диване. Чонгук присаживается рядом, взгляда с хёна не сводит и выше чужих пухлых губ не поднимает.


      — Ох, Чон-и, ты весь горишь, — Тэхён ладонью касается чужого лица и плавно ведёт ею по щеке младшего.


      Чонгука всего передёргивает; он приподнимает взгляд на хёна и пропадает. Тёмно-карие глаза Тэхёна с каким-то кофейным отливом намного красивее именно сейчас. Они — будто целая вселенная, они — чонгукова погибель.


      Младший укладывает свою ладонь поверх чужой, большим пальцем ведёт по нежной коже и чувствует, как сердце гулко стучит и просится на свободу. Тэхён мягко улыбается, что-то шепчет, но Чонгук не может разобрать слов — он продолжает смотреть на чужие губы, а после и вовсе себя не контролирует. Ощущает губами тэхёнову руку и касается её, чмокает нежно, осторожно, не спеша…


      Тэхён застывает на месте, не в силах пошевелиться. Смотрит немного запуганно, но когда встречается с таким же нежным, как и прикосновения, взглядом, расслабляется.


      «Хорошо, — думает Тэхён, — я не помешаю ему сейчас, чтобы ситуация не сделалась ещё хуже».


      Чонгук тем временем прекращает целовать ладонь хёна. У него эмоций через край, он прикрывает веки и пытается перевести дыхание. Пульс ощущается довольно сильно, а голова сама склоняется вправо, и вот Чонгук чувствует нечто опорное рядом, приоткрывает глаза и понимает, что умостил голову на плече Тэхёна. Младший прикрывает глаза, располагается удобнее и укладывает ладонь на чужую ногу. Тэхён не против, он приобнимает младшего, тяжело вздыхает и пальцами перебирает тёмные волосы, слушая рядом размеренное дыхание Чона.


      Намджун смотрит на них каким-то восхищённо-родительским взглядом; не может поверить, что Тэхён не наругал младшего, наоборот — разрешил пристроиться рядом и положить голову. Ким-старший хочет было отвернуть голову, как вдруг замечает, как Тэхён осторожно пальцами касается чужой ладони, которая покоится на хёновом колене, лёгенько ведёт по ней, а после пытается вложить свою руку в чонгукову. Намджун делает вид, что не замечает; он должен рассказать об этом младшему, когда тот проснётся, он должен сделать всё, чтобы эти двое были вместе. Потому что ему кажется, что Тэхён не тот, за кого себя выдает; не тот, кем хочет казаться перед Чонгуком.


      А пока, они могут наслаждаться обществом друг друга: Чонгук полностью расслабляется и засыпает под плавные движения чужих пальцев по своей ладони, а Тэхён прикрывает глаза и наслаждается чужим дыханием рядом.


      Всё бы ничего, но никто не замечает слишком обиженного и серьёзного взгляда одной забытой девушки Суиль.

      

      

      

      

      

***


      

      

      

      

      

      Проходит около двух месяцев после того случая. То, что Суиль в итоге уходит домой одна, а сам Тэхён остаётся с Чонгуком, потому что тому могло стать в любой момент плохо, немного забывается. Девушка сначала обижается на него, но после они мирятся и живут счастливо. Тэхён часто видится с Чонгуком — они либо гуляют в парке, либо перекусывают в кафе, либо просто Чонгук провожает Тэхёна до его института, в котором вечерами консультации по практике по анатомии человека.


      Ему экзамены сдавать скоро, а на деле выясняется, что он совершенно ничего не знает и паникует. На самом деле знает, но страха перед сдачей никто не отменяет.


      Тэхён сидит на очередной встрече друзей; Намджун часто общается с Сокджином, а Чонгук сегодня опаздывает. Суиль не соглашается идти вместе с Тэхёном, потому что к ней приезжает подруга из Тэгу, и те отправятся отдыхать за город. Тэхёну немного скучно, грустно. Он топит свой печальный взгляд в бокале мультифруктового сока, потому что к алкоголю относится резко отрицательно, а после вздыхает. Намджун обращает на него внимание и спрашивает, отлипая от разговора с Джином.


      — Что-то случилось, Тэхён?


      Тэхён думает: а случилось ли что? Правда, это разве повод, чтобы так угнетать себя?


      — Да ничего такого, кроме как, что мне нужен человек для внесения записей наблюдения по практике анатомии человека.


      — Вон Чонгук согласен. Да, Чонгук?


      Младший машинально кивает головой; он только что подошёл к ребятам, не улавливая всей сути разговора, поэтому на автомате соглашается, даже не зная толком на что именно.


      — Так ты, правда, согласен? — Тэхён оборачивается и с такой надеждой в глазах смотрит на младшего, что тот выдыхает твёрдое и уверенное «да, хён».


      А днём позже он поймёт, на что подписал себя и свои чёртовы чувства, которые контролирует уже достаточно давно.

      

      

      

***

***

***


      

      

      

      Они с Тэхёном договариваются встретиться в девять вечера у Чонгука дома. Младший до сих пор точно не знает, для чего Тэхён придёт к нему домой, но это не так важно, потому что он просто отлично проведёт время со старшим. И этого, правда, предостаточно. В девять ровно в дверь стучатся, и Чонгук срывается, на всех парах несясь к двери, и тут же отворяет её. На пороге немного растрёпанный Тэхён — он проснулся минут семь назад — у него в руках тетрадка формата А4 и набор цветных ручек. Чонгук пропускает его внутрь, и парни сразу идут в комнату.


      — Ты этот… — начинает Тэхён и слегка смущается своих же слов, — раздевайся. Через одежду это сложно будет сделать.


      У Чонгука земля, кажется, уходит из-под ног и сердце медленно скатывается вниз к пяткам. Он глуповато поглядывает на хёна, почему-то улыбается хитро и тянет вверх футболку, обнажая своё подтянутое и рельефное тело.


      — Что там у тебя в тетради? — кивает в сторону кровати Гук, сам же стягивая с себя трико и оставаясь в чёрных боксерах.


      — Там таблица по практике и журнал наблюдения по анатомии человека, — отвечает Тэ, а потом добавляет. — Чонгук, полностью раздевайся.


      Сердце делает кульбит, но потом вновь возвращается на исходное место. Всё складывается в единую картинку: Тэхён к нему по делу учебному пришёл, а не переспать. Чёрт, Чонгук немного идиот. Но с другой стороны… Чон натягивает обворожительную улыбку, стягивает с себя боксеры и предстает перед Тэхёном во всей красе. Старший пока роется в своих записях, взглядом пытается найти то, что именно ему нужно будет записывать. А в это время Чонгук оказывается непозволительно близко. Тэхён поднимает свой взгляд, всё ещё находясь на кровати в сидящем положении, и давится воздухом, потому что прямо перед глазами… Чонгук-младший. И это капец, как смущает.


      Тэхён пытается так откровенно не пялиться, но получается, честно говоря, не очень.


      Чонгук красуется, видит алеющие щёки своего хёна и усмехается — это то, чего он даже не ожидал. Это то, что так будоражит сознание.


      Старший всё-таки опускает взгляд в свою тетрадь, ищет задания, а после приподнимается с кровати и немного отходит от Чонгука.


      Первым пунктом значится внешнее строение человека, и Тэхён отмечает, что голова, верхние и нижние конечности, грудная клетка и туловище находятся в пропорциональной норме. Чонгук же продолжает улыбаться, наслаждаясь тем, каким внимательным взглядом изучает его хён.


      — Так, теперь надо проверить твою опорно-двигательную систему. Просто походи по комнате туда-сюда.


      Чонгук выполняет, выписывая как модель по невидимому подиуму. Тэхён нервно хихикает, но записывает показатели во вторую графу таблицы.


      — Так, «Пищеварительная система», — прочитывает старший, а затем смотрит на брюнета. — Сколько раз в день ты питаешься и какое твоё любимое блюдо?


      Чонгук замешкивается на пару секунд; стоит посередине комнаты, указательным пальцем чешет подбородок, а после отвечает.


      — Хм, люблю мясо. Питаюсь, в принципе, нормально — три раза в день средними порциями.


      Тэхён внимательно слушает, а затем записывает.


      — Идём далее, «Дыхательная система». Насколько помню, ты не куришь? — Чонгук кивает, поэтому Тэхён в графе записывает чисто для себя, что там всё в порядке, и взглядом спускается ниже.


      — «Сердечно-сосудистая система». Здесь рекомендуется сделать ряд физических упражнений и проверить пульс за минуту.


      Чонгук в голове прокручивает, что он может сделать, а после как-то быстро срывается к хёну и заставляет того лечь на пол.


      Зачем? Не очень-то понятно, но, видимо, Чонгуку лучше знать. Время выпендриваться.


      Он нависает над Тэхёном, удерживаясь на ладонях по обе стороны от плеч Тэ, а после начинает отжиматься. Довольно волнительно: лицо светловолосого слишком рядом и так до безумия хочется чмокнуть эти пухленькие губы, хочется зацеловать такого обескураженного этим положением хёна.


      Когда минута физических упражнений заканчивается, Чонгук, приложив три пальца правой руки на левое запястье, начинает считать пульс, при этом находясь рядом с Тэхёном, который всё ещё продолжает лежать на полу и познаёт все положения дзена.


      — Сто шестнадцать, — говорит младший и вновь встаёт на ноги.


      Тэхен натянуто улыбается, вновь взглядом натыкается на Чонгуки-младшего и неосознанно сглатывает, что, конечно же, не скрывается от взгляда от младшего. Но Чонгук молчит, не решает озвучить собственные мысли, которые так и норовят выскользнуть изо рта и вякнуть что-то вроде «что, хён, так хочется попробовать?» Чонгук — сильный парень, поэтому контролирует себя до последнего.


      Тэ всё-таки приподнимается, вновь присаживается на кровать и боится поднять взгляд — ему сегодня предостаточно хватило тактильных ощущений, когда этот самый Чонгук отжимался, а его — ох, боже, Тэхён вспоминает и ему ужасно становится стыдно — член временами касался оголённой ноги старшего.


      Он взглядом спускается на одну графу ниже и безнадёжно вздыхает — ну вот теперь точно полный конец. И на что Тэхён сам подписался?


      — Чонгук-и, а можно его…эм…?


      Тэхён не может нормально построить предложение, потому что осознавать, что у тебя графа «Половая и мочевыделительная система», а напротив ещё две — нормальное и возбуждённое состояние, просто нереально. Это не задания по практике, а какое-то издевательство! Чонгук сам удивлённо таращится на светловолосого и хмурит брови, ничего не понимая.


      — Кого его? Что его, хён?


      Тэхён тяжело вздыхает — придётся переступить через своё смущение и сказать уже это в конце-концов.


      — Ну… ох, боже, почему я смущаюсь… Мне нужно его эрекционное положение… — а потом поднимает невинный взгляд и надеется, что в этот раз Чонгук точно его поймёт.


      Брюнет в миг меняется в лице; у него какой-то дикий взгляд, утяжелённое дыхание и ухмылка на лице.


      — Ох, боже, хён, что же ты творишь?!


      Чонгук демонстративно ладонью обхватывает свой орган, пару раз проводит ею по всей длине, а после большим пальцем надавливает на головку, отодвигая до этого крайнюю плоть. Тэхён взгляда своего внимательного не сводит — наблюдает, слегка раскрыв рот, дышит через раз и так громко сглатывает, что, несомненно, тешит самолюбие Чонгука. Он сильнее проводит ладонью по члену, надрачивая с неким вкусом, представляя, что сейчас рука хёна касается его и доставляет удовольствие, а после, запрокинув голову, мечтает о том, чтобы его член оказался в горячем ротике Тэхёна.


      — Хён, может, ты тоже попробуешь? — вопрос, заданный так, между прочим.


      Тэхён сначала не понимает сути, но когда Чонгук подходит слишком близко и хватает Тэхёна за руку, тут же укладывая её на свой орган, Тэхён сначала бледнеет, а затем краснеет.


      — Думаю, эффект будет лучше, не так ли? — продолжает Чонгук.


      Тэ такой милый, когда жутко смущается, а ещё очень часто проводит кончиком языка по обветренным губам. Чонгуку хочется, чтобы он провёл им по нечто более внушительному в размерах. Но на деле получает кайф от нерешительных движений старшего — Тэхён на пробу смыкает пальцы сильнее на чужом стволе, проводит ладонью от основания и до головки, проделывая эту операцию несколько раз, а потом настолько увлекается, что не замечает, как темп ускоряется, а Чонгук запрокидывает голову и прикусывает губы, чтобы позорно не застонать имя старшего. Тэхён старается не думать сейчас о том, что у него в руке чужой член и что — охбожемамаэтовсерадинауки — он надрачивает ему. Ким прикусывает собственную губу, потому что процесс, и правда, какой-то увлекательно-завораживающий.


      Туда-сюда, туда-сюда.


      С каждым разом быстрее, резче.


      Чонгук сам не ожидает, что когда достигнет своего пика, сильно прикусит губу, простонав имя Тэхёна. Старший переводит дыхание, взглядом бегает по комнате и не знает, каким ощущениям доверять; у него рука вся липкая от семени Чонгука, и это, вроде как мерзко, а вроде и нормально. Ким никак не ожидает того, что Чонгук после присядет рядом, потянется за чужой рукой и, смотря прямо в тэхёновы глаза, примется вылизывать чужие пальцы. Тэ совсем дурнеет, он смотрит за тем, как его собственные пальцы пропадают в чонгуковом рту, как юркий язык проходится по каждой фаланге, а после Чонгук отстраняется и ухмыляется, явно завидев нечто интересное.


      Младший сбегает в душ и не может поверить в то, что сейчас произошло; но, пожалуй, осознать, что сам Тэхён возбуждается, судя по его выпирающей ширинке домашних брюк, очень и очень приятно. Быть может, Чонгук на верном пути, и ключ к сердечку Тэхёна лежит через его смущение.


      Ну, как говорится, посмотрим.

      

      

      

      

      

***


      

      

      

      

      

      Чонгуку скоро восемнадцать. Все вокруг суетятся, ходят кругами, подарки ищут, место, где всё состоится. Тэхён совершенно не знает, что можно подарить младшему, поэтому спрашивает совета Намджуна. Тот сидит в студенческой столовой — она располагается недалеко от технического университета Нама и медицинского корпуса Тэ — лениво ложкой помешивает чай и тяжело вздыхает. Не будет же Намджун прямо говорить Тэхёну: «малой сохнет по тебе, подари ему себя в коробочке, желательно обмажься сливками как приятное дополнение».


      Намджуну до глубины души жалко Чонгука: уже больше года Тэхён носится за своей Суиль, не замечая того, каким нежным, влюблённым взглядом ласкает его Чонгук. Как всё у младшего уходит на второй план, и как он любуется им, восхищается и тонет от сильнейших чувств. Намджун догадывается, что Ким сам что-то скрывает, что отношения с девушкой — некое прикрытие, но осознанных доказательств нет, кроме лишь того инцидента в доме у Сокджина, когда пьяный Чонгук засыпает у хёна на плече, а Тэхён поглаживает его ладонь своей.


      Тэхён слишком задумчивый сейчас. Он реально в полной панике, и пусть знает Чонгука двенадцатый год, и пусть ему раскрыты все тайны личных предпочтений младшего, но он, правда, совершенно обескуражен подарком именно на совершеннолетие.


      Намджун похлопывает его по плечу, улыбается так, что аккуратные ямочки появляются на щеках, а после проговаривает тихо, как-то с долей тайны в голосе, на что у Тэхена от услышанного коленки подрагивают.


      — Подари ему своё внимание, Тэ. Ему в последнее время тебя очень не хватает.

      

      

      

***

***

***


      

      

      

      Грандиозная вечеринка в этот раз в полном разгаре в доме Намджуна. Народу тьма тьмущая, басы танцевальной музыки бьют по ушам, и хочется выйти на улицу прежде, чем отлично вольёшь в себя все виды алкоголя.


      Тэхён приходит один, без Суиль, потому что вначале так советует Намджун, а после он взвешивает все «за» и «против» и решает, что, действительно, так будет в разы лучше. Он находится на первом этаже, взглядом пытается зацепиться хоть за одну знакомую фигуру, но чувствует, как чужие ладони лапают его за зад. Тэхён сначала не понимает, что происходит, а потом ощущает, как наглые поглаживая его зада становятся настойчивей, а после — чужие ладони норовят пробраться под ткань джинсов. Ким пытается увернуться от прикосновений, резко поворачивается и отталкивает незнакомого мужчину.


      — Хэй, будь паинькой, — слышит Тэхён от этого мужчины, а затем тот вновь пытается приблизиться.


      От него разит алкоголем, потому что вечеринка идёт уже как два часа, и всем явно уже хорошо. Противник сильнее и выше, Тэхён даже теряется, когда его хватают за руку и удерживают пальцами тонкое и изящное запястье.


      — Не рыпайся, говорю, — почти с рыком произносит незнакомец. Он всё-таки прижимает Тэхёна к себе, а тот пытается оттолкнуть его, но на них всем глубоко наплевать — кто и что творит в округе никогда и никого не волнует. — Ты сейчас пойдёшь со мной.


      Мужчина пытается губами коснуться тэхёновой нежной кожи, а сам Тэ уже прикрывает глаза и сильно жмурится, чтобы не видеть этого мерзкого зрелища — вырваться у него всё равно не получается.


      —Свалил, — кто-то произносит рядом и дёргает Тэхёна на себя.


      Светловолосый боится открыть глаза, его сердце ухает в пятки, когда он оказывается свободным, но его руку всё равно кто-то держит.


      — Слушай, парниша, — говорит тот мужчина как-то с нотками пафоса в голосе, — если хочется с кем-то поебаться, найди другого мальчика, я уже занял этого на ночь, — и ухмыляется.


      — Это — мой парень, так что сваливай давай отсюда, — судя по голосу, если Тэхён всё ещё способен слышать из-за этой чёртовой громкой музыки, пытается его спасти молодой человек. Не мужчина.


      Тэхён ощущает, как кто-то проводит ладонью по лицу, а после шепчет прямо на ухо:


      — Хён-а, открой глаза, это твой Чонгук-а.


      У Тэхёна, кажется, земля под ногами растворяется, потому что, открыв глаза, лицо Чона оказывается ужасно близко, а ещё этот взгляд младшего такой обеспокоенный, нежный… эм… влюблённый? Тэхён не знает, что думать, он просто будто загипнотизированный смотрит в антрацитовые глаза, улыбается украдкой, а после теряется…


      Чонгук чмокает его в кончик носа — в то самое место, где у Тэхёна родинка; сердце у обоих парней ходит ходуном и пробивает грудную клетку. Тэхён нервно сжимает край своей чёрной рубашки, натянуто улыбается и хватает Чонгука за руку. Младший удивлённо поглядывает на него, а хён лишь загадочно улыбается и почему-то идёт в сторону выхода, при этом всё ещё держа Чонгука за руку.


      Мимо проскальзывает Намджун; у него такое ошарашенное лицо, будто бы рядом атомная бомба падает — он таращится на младших, почему-то ехидно поглядывает на Чонгука, а тот просто светится от счастья, рассматривая то, как же круто смотрится вложенная в свою ладонь тэхёнова.


      Они выходят во двор: на улице уже достаточно темно и можно наблюдать за мелко блистающими звёздами. Тэхён слегка поднимает голову вверх и начинает свой рассказ:


      — Я долго думал, что тебе подарить на день рождения, Чонгук-а. Тебе восемнадцать, у тебя есть верные и самые лучшие друзья, любящие родители, оконченная с золотой медалью школа, у тебя есть куча всякой бесполезной фигни, что обычно дарят каждый год. Я не знал, что ты именно хотел, и решил, что подарить тебе возможность созерцать — не такая уж и тупая идея, — Тэхён смеётся и головы не опускает, продолжая наблюдать.


      Чонгук тоже наблюдает — смотрит на Тэхёна ласкающим взглядом, буквально растворяется в нём и погибает. Тэхён нереален, Тэхён — вселенная.


      — Мы вечно заняты своими проблемами, вкалывая как муравьи на прокормление своей королевы. Мы забыли, что значит наслаждаться, наблюдать, замечать. Мне хочется, чтобы ты поднял голову вверх, почувствовал себя новым человеком — взрослым, разумным, серьёзным и искренним. И хочу, чтобы ты знал, что ты, Чон-а — самый лучший.


      Чонгук ещё немного и не выдержит — накинется на Тэхёна и зацелует его до потери сознания не только у последнего, но и у себя. Тэхён опускает голову и поворачивает её в сторону младшего, смотря с какой-то нежностью в глазах.


      — Чон-и, с Днём Рождения тебя, — и расставляет руки в стороны для объятий.


Чонгук тут же преодолевает между ними расстояние, сгребает хёна в свою охапку и крепко обнимает, сходя с ума от тэхёнова «люблю тебя».


      Тэхён улыбается уголками губ, когда Чонгук шепчет старшему куда-то в макушку:


      — Большое спасибо, хён. Это был необычный и оригинальный подарок, — а потом ощущает, как Чонгук целует его в эту самую макушку.


      Старший поднимает голову, оказываясь непозволительно близко к чужому лицу. От Чонгука слегка пахнет не то бренди, не то виски, он загадочно улыбается и наклоняется вперёд — носы касаются друг друга, а Тэхён перестаёт дышать. Прикрывает глаза и разрешает, потому что это, правда, невыносимо. Чонгуку сегодня восемнадцать, Чонгуку сегодня можно поцеловать хёна, если тот так сильно этого хочет.


      Секунды медленно тянутся; Чонгук не прекращает улыбаться и вытягивает собственные губы, чтобы через мгновение накрыть чужие пухлые — те, которые в тысячный раз целует во сне, те, что так хочется покусать и поласкать.


      Бам!


      Они отскакивают от друг друга резко и непонимающе смотрят на небо: меж сияющих звёзд раздаются залпы фейерверка, который приготовил Намджун. Миллионы огней вспыхивают в небе, а Чонгук не может себе простить то, что упускает такой шанс таким идиотским способом.


      Тэхён ведь разрешал, Тэхён ведь…


      «Влюбляюсь в него с каждой секундой всё больше и больше… Пожалуйста, спаси меня…»

      

      

      

      

      

***


      

      

      

      

      

      Намджун сидит посередине кожаного дивана как хозяин положения. Нет, оно и понятно: он зачинщик, инициатор и именно в его доме сейчас полный кавардак. Рядом с ним по правую сторону сидит Сокджин: улыбается обольстительно, а Намджун теряет голову, когда чужая рука ласкает коленку сквозь грубую ткань тёмных джинсов. Младший пьяно улыбается — нет, он выпил совсем немного — выставляет напоказ свои очаровательные ямочки и подаётся вперёд. Губы у Сокджина мягкие, можно сказать даже, что нежные и сладкие. И целуется Джин просто восхитительно. Младший совсем расслабляется: запускает ладонь в чужие русые волосы, слегка оттягивает их, второй рукой же ведёт по чужому телу, позволяя себе вольности — провести по бёдрам и сжать аппетитную задницу. Сокджин постанывает в поцелуй, целует сильнее, глубже, языком вылизывает чужой рот, а у Намджуна едет крыша: алкоголь давит на мозги, возбуждение — тоже на мозги, конечно же. Он с трудом отлипает от старшего, чтобы сделать вдох, а потом замирает, тыкая в Сока пальцем и головой мотая в сторону бара.


      — Мне кажется, или там Тэхён? — спрашивает Джин и внимательно поглядывает на Нама.


      Тот всматривается внимательно, кивает, подтверждая слова старшего, а после взглядом натыкается на фигуру Чонгука, который опустошает бокал бренди и оглядывается по сторонам. Намджун подзывает его к себе пальцем, и младший сквозь шпротную толпу людей проплывает подобно акуле: скалится на всех, расталкивает, а затем оказывается рядом со старшими.


      — Если ты сейчас же не подойдешь к бару, останешься без своего любимого, — коротко и ясно проговаривает Намджун.


      Чонгук тут же оборачивается, сквозь толпу людей цепляется за сопротивляющегося хёна взглядом, к которому, кажется, кто-то пристаёт.


      Включается режим собственника, и Чонгук выходит на охоту.


      У него в глазах плещутся адские котлы: он мысленно расчленил этого мужика, подвесил за причинное место, и сейчас сам танцует дьявольское танго. Чонгук оказывается рядом слишком быстро, выхватывает тэхёнову руку и сжимает её легонько, пока словесно посылает мужчину восвояси. Тэхён — его… ну, вообще-то как бы друг! Точнее, не важно, кем Тэхён ему приходится, важно, что он его, Чонгука.


      Пока одинокий влюблённый разбирается со своей жертвой, Намджун ненадолго покидает Сокджина и выходит во двор. На улице немного прохладно, ветерок касается голых щиколоток и пробирается под толстовку, лёгонько играясь по рёбрам. Намджун слегка ёжится, улыбка не покидает его лица. Он проверяет всё ли на месте; коробка с фейерверком стоит подле железного забора, площадка около бассейна расчищена. Взглянув на небо и улыбнувшись северной полярной звезде, Намджун обратно заходит в дом и по пути встречает Тэхёна, который за руку за собой тащит Чонгука. Тот искрится от неподдельной улыбки, весь сияет и такой довольный, что Нам почти улюлюкает, но берёт себя в руки и возвращается обратно.


      Когда же на улице резко начинают раздаваться залпы фейерверка, половина толпы, которая ещё может держаться на ногах, выбегает во двор и задирает голову кверху. Вспышки разноцветные, то яркие, то тускловатые. Чонгук же продолжает смотреть на Тэхёна, а потом чувствует, как его слегка сносит в сторону бассейна — вся эта шумная компания старается успеть прыгнуть в воду, и Чонгук невольно попадает в волну людей. Он хватается за руку Тэхёна, и тот действительно тянет его на себя. Но это не спасает их от того, что какой-то мужчина толкает их в воду со всей дури, а Тэ загадочным образом оказывается в крепких объятиях младшего, когда они всё-таки оказываются в бассейне.


      Вода приятно холодит рассудок. Весь основной поток людей сосредоточен посередине — они плещутся водой в друг друга, играются, как маленькие дети, а Чонгук, который продолжает прижимать к своей грудной клетке Тэ и чувствовать руки старшего на своей талии, находится у бортика. Тэхён жмётся к нему, и Чонгук готов поклясться, что чувствует его искреннюю улыбку.


      — ТэТэ?


      Чонгук шепчет его имя, а Тэхён приподнимает голову и сталкивается не только взглядом с младшим, но и носом.


      Их влечёт друг к другу, и от осознания этого Чонгука ведёт — он будто порывом сильного ветра настигает чужие пухлые губы и как бы на пробу касается. Сминает нежно, кончиком языка ведёт осторожно по нижней, а Тэхён раскрывает рот шире, позволяя Чонгуку углубить поцелуй и сходить с ума от этой близости.


      Ладони по всему телу — они забираются под мокрую чёрную рубашку Тэхёна, поглаживают спину, иногда протискиваются между телами и ведут по впалому животу. Тэхён отзывчивый, раскрытый, настоящий. Целует в ответ, пальцами перебирает чужие влажные волосы, иногда касается кончиками мочки уха, а иногда проводит по ключице. Чонгук на грани — сердце болезненно сжимается, кажется, даже забывает совершать удары. Стучит временами, как заведённое, а дыхание будто порванная сетка: вдох — дыра, выдох — пропасть.


      Намджун веселится в бассейне со всеми; за руку держит Джина и украдкой целует в щёку, где-то вдалеке слышится громкий голос Хосока с криками «я люблю Мин Юнги, отсоси мне, пожалуйста», но не обращает на это никакого внимания, потому что, во-первых: у него Сокджин под боком, а во-вторых, Хосок просто в лупиздень пьян. Джин подплывает к бортику, утягивая за собой младшего, и теперь они стоят и о чём-то разговаривают, пока Намджун резко не поворачивает голову и не матерится.


      Прямо перед ними наипрекраснейшая картина: Чонгук, который целует Тэхёна, и Тэхён, который так крепко прижимается к Чонгуку и отвечает на все действия младшего. Намджун расплывается в слишком широкой улыбке, у него столько эмоций сейчас, столько мыслей… Сокджин рядом смеётся и поглядывает на младшего.


      — Я сейчас чувствую себя гордым и самым счастливым отцом на земле, — Сокджин прыскает со смеху, прикрываясь ладонью, чтобы не нарушить идиллию младших.


      — Это ещё почему?


      Намджун не поворачивает голову обратно, продолжая наблюдать.


      — Потому что он столько страдал, столько терпел и надеялся. А теперь… Поверить не могу, что Тэхён разрешил себя поцеловать!


      — Теперь у них всё будет хорошо?


      Джин спрашивает и сам разглядывает мелких, которые совсем теряют счёт времени и продолжают страстно переплетать собственные чувства, сливая их в одно целое в долгожданном — для обоих, как ни крути — поцелуе.


      — Тэхён не так прост, как кажется, — отвечает Намджун и усмехается, поворачивая голову к Сокджину.


      Старший смотрит на него и укладывает голову на плечо светловолосого.


      — Понаблюдаем?


      — Понаблюдаем, хён.

      

      

      

      

      

***


      

      

      

      

      

      На утро было стыдно. Скорее всего, даже очень, если судить по порозовевшим щекам Тэхёна и по слишком нервной улыбке Чонгука. Окей, ладно, Тэхён, в отличие от младшего, даже выпившим не был, для него это всё осознанно, так сказать, даже серьёзно что ли. Ким не думает о том поцелуе вообще — единственное, что приходит в голову «Чонгук, наверняка, слишком перебрал». Чонгук может и перебрал, но вот целоваться почему-то полез именно к Тэхёну. Тэхён не славится обдумыванием ситуаций, у него это через пару тройку лет возникнет в голове. Сам же Чонгук сидит на диване в гостиной, рядом похрапывает Намджун, находясь в объятиях Джина, а младший сверлит внимательным взглядом фигуру Тэхёна, который то и дело бегает из кухни на второй этаж — только для чего? До сих пор не понятно.


      Намджун просыпается от грохота упавшей крышки на кухне и весь дёргается со словами «мелкий, иди заткни свою хозяюшку» и раскрывает глаза. Перед ним Чонгук; не тот, что вчера — весь насупившийся, слегка нервный и озабоченный какой-то явно тяжелой думой.


      — Мама написала, что вечером ждёт меня с друзьями у нас дома. Говорит, что ужин семейный. Я, честно говоря, совершенно не знаю, как на это реагировать.


      К тому времени в комнате вновь появляется Тэхён и внимательно прислушивается к разговору, теперь полностью замечая, что Чонгук слишком печальный для вчерашнего именинника. Он хмыкает себе под нос, хватая со стола грязные тарелки и чашки, а после застывает на пороге, когда в него почти врезается Юнги. Ещё бы чуть-чуть, и обоим хорошенько так попало. Юнги матерится себе под нос, входит в гостиную и тут же приземляется на пол — сесть к Хосоку сейчас не решается, потому что сказанные ночью слова, несомненно, волнуют Мина, но он — ледяная королева, ему повыкобениваться надо. Юнги почему-то один чувствует нагнетающую обстановку в комнате, ухмыляется и проговаривает шепелявым голосом.


      — Нам обязательно всем присутствовать, мелкий?


      — Присутствовать где? — в дверях опять возникает Тэхён и смотрит удивлённо: он, конечно, хоть и пытался подслушать разговор ранее, но в суть его в конечном итоге так и не вник. А сейчас хмурит брови и сводит их к переносице, пытаясь найти самостоятельно ответ на собственно заданный вопрос.


      Юнги начинает смеяться в открытую.


—       Чонгук, объясни своему возлюбленному, а то он во вселенной, кажется, потерялся.


      Тэхён шикает еле слышное «я ему не возлюбленный» и даже не улавливает сути сказанного Юнги. В о з л ю б л е н н ы й. Но напомню: Тэхён и мыслительный процесс не дружат, особенно после бурно проведенной ночи. Сам по себе Тэхён — умный малый, сессию всегда на отлично закрывает; но сейчас о другом — он дальше собственного носа не видит, не замечает нежного чонгукова взгляда на себе, постоянного восхищения и ласки в глазах. Тэхён для него плеяда из ярчайших звёзд, неизведанная галактика, свой собственный мир.


      Ким же только усаживается на второй диван в комнате, где с подогнутыми под себя ногами сидит Хосок, и его вводят в курс дела. И только после этого он начинает догадываться, что этим вечером случится что-то не то, чтобы необычно-прекрасное, а нечто странное и судьбоносное.

      

      

      

***

***

***


      

      

      

      Дома у Чонгука уютно; квартирка трёхкомнатная, и каждый хотя бы раз да в ней бывал: кто-то по делу, кто-то, как когда-то Юнги да и Хосок, залётом, а кто-то в ней почти прописывается. Тэхён — частый гость, поэтому миссис Чон смело обнимает его при встрече, треплет по светлым волосам и широко улыбается. Она приглашает всех за стол и объясняет это тем, что хотела бы отпраздновать день рождения её сына не только с ним в тесном семейном кругу, но и с его друзьями.


      Когда в квартире Чонгука появляется Суиль, никто из парней, кроме, конечно же, Тэ, не знает. Она приходит по его звонку, а Чонгук уверен, что Тэхён таким способом пытается избежать контакта с младшим, потому что Тэхён до сих пор смущается того поцелуя. И гад молчит же, что ему понравилось.


      Суиль сидит рядом со светловолосым, Тэхён держит её за руку, и Чонгуку даже слишком немного обидно — именинник он, а Тэхён возится со своей девицей. Но младший натягивает на себя дежурную улыбочку, благодарит родителей за организованный праздник и надеется, что эти мучения закончатся и он сможет запереться у себя в комнате и поразмышлять о будущем.


      Ему восемнадцать, он безответно и безвозвратно влюблён в своего лучшего друга. Нет, временами Чонгуку даже кажется, что Тэхён понимает его чувства к себе, разделяет их и пытается ответить взаимностью — но это всё глупые мыслишки. Хочется и правда запереться, закрыться за семью замками и заставить себя страдать ещё больше. Тэхён улыбается — его улыбка озаряет эту комнату, всё на фоне меркнет, и время тянется в разы медленней. Тэхён улыбается, и Чонгук расцветает: он запоминает образ, он запоминает такого Тэхёна, впитывает каждый раз настолько глубоко в себя, что во снах видит разноцветные сны и мечтает, что Тэхён засияет не просто находясь рядом с ним, а от подаренных младшим ему чувств. Тэхён улыбается, а Чонгук растворяется: зарывается в океане собственных чувств и тонет, без возможности выплыть на поверхность и вдохнуть кислород. Чонгук погибает, потому что Тэхён улыбается не ему, а Суиль.


      Это становится последней каплей.


      Как только Чонгук поднимается из-за стола, чтобы Тэхён заметил демонстративно уйти, его останавливает матушка.


      — Чонгук-и, сынок, мы с папой хотим тебе сделать подарок, — начинает женщина, а Чонгук останавливается на середине пути. Все, кто находится в гостиной тут же переводят взгляд на миссис Чон. Та заметно волнуется, но искренне улыбается. Приподнимается с места и направляется к Чонгуку.


      У того в руках белый конверт, вложенный матерью. Он сначала оглядывается по сторонам и ищет поддержки во взгляде хоть кого-то, но находит взволновенный тэхёнов и почему-то жует нижнюю губу. Осторожно открывает конверт и пальцами вытаскивает билет на самолёт.


      — Я помню, как ты в четырнадцать мечтал посетить Америку и начать именно там своё обучение, — продолжает женщина, всё ещё улыбаясь. — Мы с отцом купили тебе билет, прости, что без твоего ведома подали документы в один из престижных университетов. Чонгук, ты поступил, — миссис Чон всё-таки не сдерживает свои эмоции, и поэтому через пару секунд оказывается в объятиях мужа. — Сейчас вторая волна поступлений, и мы будем счастливы, если ты примешь наш подарок и не разозлишься, что мы решили за тебя твою судьбу.


      Чонгук в замешательстве; он на автомате кланяется родителям почти на девяносто градусов, на лице — полное отсутствие эмоций.


      Хотя именно они присутствуют на тэхёновом лице: у того шок, он удивлённо поглядывает то на Чонгука, то на Намджуна, а после вообще сбегает.


      Никто не замечает, точнее, не замечает лишь Чонгук того, что самого главного человека в его жизни попросту нет.


      Тэхён до ужаса не может терпеть расстояния между близкими людьми.


      Тэхён так ненавидит Чонгука.

      

      

      

      

      

***


      

      

      

      

      

      Кругом шумная музыка, пьяная молодёжь и довольно-таки интимная атмосфера. За круглым столом много людей, на столе — выпивки. Намджун отпивает из своего бокала, пока Сокджин укладывает свою голову ему на плечо и пьяно улыбается: перед ними проигравший Юнги и ужасно довольный таким положением Хосок.


      Руки Хосока на талии старшего; они целуются развязно, мокро, потому что такой вид Мин Юнги ужасно заводит. Намджун знает толк в спорах, а теперь Хосок удостоверяется, настолько Юнги легко обдурить. Поэтому теперь на нем девчачьи вещи: узкая обтягивающая кожаная юбка, в крупную сетку чёрные чулки, парик-каре и какая-то блузочка. Хосок в восторге? Ещё бы!


      Чон пробирается ладонями под лёгкую ткань блузки, оглаживает ладонями спинку старшего, пока сам Юнги, не отрываясь, целует страстно, вылизывает чужой рот и бёдрами елозит по возбуждённому члену младшего. Хосоку, несомненно, хорошо; Юнги — подавно. Их отношения, наконец-то, находят новую стезю — всё настолько пошло, что теперь образ некой шлюховатой девочки для Хосока — наилюбимейший. Он продолжает целовать, ласкает пальцами нежную бледную кожу и лишь изредка замечает на себе игривый взгляд Намджуна, который сам сейчас ладонью ведёт по бёдрам Сокджина.


      //извращение? — не думаю; пошлость? — скорее всего//


      Алкоголь расслабляет максимально; и вот уже Хосок не осознает, как бёдрами имитирует фрикции и чувствует, как чужие действия становятся быстрее и резче — Юнги ужасно возбуждён. Его заводит игра в переодевание, и поэтому, резко оторвавшись, он приподнимается с хосоковых колен, тянет его за руку и отмазывается перед всеми одной фразой:


      — Я переоденусь, он поможет.


      — Скорее, Хосок раздеться поможет, — шепчет Намджун Сокджину, а после наклоняется вперёд и целует старшего нежно и мягко, без единого пошлого намёка.


      Он растворяется в чужой ласке, иногда взглядом замечая, как завистливо оглядывает их Тэхён. Ким сидит на диване один — его Суиль работает официанткой в этом клубе, поэтому изредка покидает своего молодого человека.


      Всё идёт размеренно и обыденно, пока рядом с Намджуном не приземляется совершенно незнакомый человек: с тату на всю левую руку, пирсингом в брови и такой аурой дикого секса, что Нам не сразу узнаёт в незнакомце своего давнего друга.


      — Вот уж не думал, что четыре года в Америке превратят тебя в такого самца, Чонгук, — Намджун тут же обнимает младшего и треплет по иссине-чёрным волосам.


      Чонгук усмехается хамоватой улыбкой и отвечает.


      — Свободные нравы и политика развращения молодёжи сделали свое дело, хён, — а затем взгляд устремляет прямо на красноволосого парня, еле слышно проговаривая: — Воу, какой интересный экземплярчик.


      Тэхён о чём-то треплется с Суиль, пока та оказывается рядом с их столиком, а после улыбается и заливисто смеется, резко переводя свой взгляд на Намджуна, а после теряется. Улыбка медленно пропадает с его лица, и он выглядит настолько удивлённо-шокированно, что Намджун, смотря на этих двоих, усмехается. Чонгук нервно сглатывает, когда осознаёт, что красноволосый парень — Тэхён. Этот новый цвет делает старшего настолько сексуальным, что Чонгук не вольно становится хозяином своих же слов, когда выдыхает пошло-извращённое:


      — Иди ко мне, детка, я так соскучился по тебе.


      У Тэхёна до сих пор непонятная эмоция на лице: он всматривается в лицо напротив, пытается осознать, кто же перед ним сидит, и не верит, что это — Чон Чонгук. Потому что парень напротив слишком горяч, слишком пошло скользит взглядом по тэхёнову телу и слишком самоуверенным выглядит. Пока Тэхён пытается найти связь с космосом, чтобы там подтвердили, что это тот самый малыш Чонгук, сам Чонгук быстро испаряется. Тэхён оглядывается по сторонам, совершенно не слыша смешки со стороны Намджуна — тот не то над Тэхёном посмеивается, не то над Юнги с Хосоком, которые слишком долго «переодеваются». Знает он их «переодевания» — наверняка в туалете траходром устраивают.


      Перед глазами что-то непонятное: на коленях Чонгука восседает одна из танцовщиц, трётся об него, пошло выгибаясь, а Тэхён не замечает, как пуляет взгляды ревности и ненависти — кулаки сжимает, дышит через раз и взгляд наполняется чувством «тут же всех разнести». Чонгук прекрасно это видит: ему нравится реакция, ему нравится злой Тэхён, потому что это — вершина его сексуальности. Ненавидящий всё на своём пути КимТэ до безумия возбуждает младшего. Чонгук специально целует девушку на глазах у Тэхёна, при этом смотря в его тёмно-карие, отстраняется от неё и идёт прямо на красноволосого. Намджун наблюдает со стороны и ликует — Тэхён раскрывается, Тэхён, наконец, готов заявить о том, что было скрыто многие годы.


      (ну или не готов)


      Чонгук оказывается рядом быстро; через мгновение прижимает хёна к себе и ладонью поглаживает по спине.


      — Детка, у тебя на лице написано, что ты хотел быть на месте той девицы. Что, так хочется оказаться на моих бёдрах, м, милый? — он произносит прямо на ухо и даже не замечает, как от этих действ Тэхён весь покрывается мурашками.


      Добивает его смачный шлепок по своей заднице от Чонгука. Тэ виду не подаёт, но начинает атаковать.


      — Если ты так рад меня видеть, что, за четыре года лень было хёну хоть одну весточку написать? — тональность голоса понижается, а лицо Тэхёна становится серьёзнее. Чонгука это сильно удивляет.


      Нет, правда, за этот большой промежуток времени от Чонгука ни сообщения не было, ни весточки в социальных сетях, ни звонка. Они ведь дружили, общались, дорожили друг другом, тогда почему младший даже не соизволил обозначить своё местоположение и то, как он?


      — Вообще-то, от тебя не было ответа, детка.


      Нет, Тэхёна не раздражает это чонгуково «детка», просто непривычно. Он кривит лицо, а после резко оборачивается, когда слышит стук каблуков рядом.


      — Суиль! А ну-ка стоять! — кричит Тэхён, чтобы девушка могла его услышать.


      Стоит вообще рассказать, что за это время, пока Чонгук был на учёбе, они с Суиль заметно сблизились. Даже начали встречаться (до этого у них не было отношений, ибо всё это оказывается игрой для Чонгука; но об этом тоже позже). Су — хорошая, понимающая девушка, в своё время помогала Тэхёну не сорваться и не признаться Чонгуку в своих чувствах, потому что именно она говорила Киму, что Чонгук — мальчик, подросток, он ничего не смыслит в чувствах и отношениях. Для него всё это — игра.


      На деле Суиль просто не хочет делить Тэхёна с Чонгуком.


      — Суиль, дорогая моя, ты мне ничего не хочешь рассказать? — Тэхён произносит плавно и спокойно, в то время как эмоции на его лице говорят об обратном.


      Девушка усмехается, но останавливается и смотрит прямо в глаза Тэ.


      — Ах, оппа, ты такой, оказывается, наивный. Да, я не хочу делить тебя с Чонгуком, да, я заблокировала его номер на твоём мобильном, да, я засунула его в чёрный список во всех твоих соц сетях. Да, я прекрасно знаю, что ты его люб…


      — Заткнись! — останавливает её Тэхен на полуслове и одними губами шевелит: — скажешь больше — я тебя разорву.


      Суиль заливисто смеётся, а затем покидает ребят, оставляя после себя шлейф недопонимания. Тэхён оборачивается на парней и замечает уж слишком довольный взгляд Чонгука, который присаживается на свободный диван и хлопает по своим коленям ладонью.


      — Детка, иди ко мне, — произносит немного пафосно, а Тэхён думает о том, как же быстро чужая страна и её менталитет меняет людей.


Чонгук такой развязный, дерзкий, но такой привлекательный. Пожалуй, Тэхён согласен присесть, но только пока рядом, а не на него.


      — Ах, да, совсем забыл, Тэ. Назови меня хёном, — и смотрит так вызывающе-угрожающе, что Тэхён весь сжимается от этого взгляда. Это не пугает, нет. Просто мурашки по позвоночнику пробегают.


      Чонгук повторяет просьбу, произнося в приказном тоне, а Тэхён ловит себя на мысли, что ему безумно нравится такой Чонгук, и что это… до чёртиков возбуждает.


      — Тэхён, назови меня хёном, пожалуйста, — не успокаивается Чонгук, а Намджун, сидя на диване в объятиях Сокджина, чуть ли не помирает от картины перед его глазами.


      Смущённый до ужаса Тэхён, которому, несомненно нравится, и довольным таким положением Чонгук.


      — Хён, — кротко и тихо произносит старший, а Чонгук расплывается в улыбке. Вновь хлопает ладонью по коленям, не разрывая зрительного контакта с красноволосым.


      — Иди ко мне, Тэ.


      Через секунду Тэхён оказывается сидящим на чонгуковых бёдрах; руки младшего на тэхёновой талии, ведут сначала вверх по спине, а после спускаются вниз и сжимают аппетитные ягодицы. Тэхён облизывает пересохшие губы, держится за чонгукову шею руками и выдыхает на ушко соблазнительное «Чони-хён».


      Ну вот и всё, приехали.


      Вот вам и почти разоблачение.

      

      

      

      

      

***


      

      

      

      

      

      Суиль задумывается о том, что Ким Тэхён только её после тирады слов сожалений Тэ о том, что Чонгук свалил в Америку, а главных слов от Кима так и не услышал. Девушка всегда была ему другом, принимала его таким, каков он есть, и была безответно влюблена в него, что уж греха таить. Она была вхожа в круг тэхёновых друзей, он ей доверял, именно с ней они разыграли драму, что Суиль — девушка Тэхёна, хотя… Тэхён только о Чонгуке и говорил тогда. А когда младший уехал, то разговоров стало больше, как и слёз.


      Она понимала, что, возможно, Чонгук останется в Америке и найдёт себе кого-то там, она даже об этом как-то сказала Тэхёну, а тот… Тэхён, правда, слишком наивен, лопух, его можно обвести вокруг пальца запросто, и поэтому он уже на полном серьёзе соглашается построить отношения с Суиль.


      В первый раз даже целовать её было как-то не очень; Тэхён с девушками вообще никакого опыта не имел, хотя с парнями в плане секса — тоже, но Суиль всегда была ему другом, а тут… К этим переменам Тэхён долго привыкал на самом деле. Он ещё взял себе за привычку каждый день писать Чонгуку хоть какую-либо весточку, но на деле сообщения до него не доходили, в социальных сетях он то не в сети, то попросту игнорирует. Сначала Тэхён думал, что дело в учёбе и в загруженности младшего, потом, что в самом Тэхёне — вдруг Чонгук попросту не хочет с ним общаться? Такое ведь тоже возможно, наверняка. Но то, что вчера случилось в клубе окончательно переворачивает его мир с ног на голову.


      Окей, спасибо Суиль, что она быстро призналась в своих грехах, и то потому, что свидетелей куча и Чонгук её ненавистным взглядом пилил. А что было после?


      Чонгук теперь далеко не ребёнок, и Тэхён не может убить в себе желание отдаться ему, потому что эта долголетняя влюблённость никуда не девается, потому что ощутить чужие губы не только на своих губах хочется сильнее, чем что-либо. Тэхён опьянён новым имиджем Чонгука, Тэхен опьянён тем, что ему пришлось назвать Чонгука хёном. Ситуация, слава богу, не вышла тогда из-под контроля; Тэхён готов был поспорить на всё, что у него имеется, что если бы не друзья рядом, они бы с Чонгуком знатно покувыркались на том диване.


      Хотя…


      И только сейчас до Тэхёна доходит, что Чонгук только на него так пошло смотрел, только его своим прожигающим взглядом раздевал. Быть может, Америка и её свободный нрав только на руку сыграли для Чонгука?


      — Ну что же, хён, проверим, чего ты там понабрался у этих американцев, — Тэхён разговаривает сам с собой и уже придумывает план, чтобы такое сотворить, чтобы Чонгук с ума сошел.

      

      

      

***

***

***


      

      

      

      Первое, что он предполагает сделать, это втянуть в свою игру Намджуна; тот должен, как ни в чём не бывало, уговорить Чонгука пойти с ним на прогулку, а сам Тэхён в это время должен быть в этом же самом месте, не один, естественно, и выглядеть при этом сногсшибательно.


      Далее, остаётся это «сногсшибательное» сделать на себе; аккуратно укладывает красные волосы, слегка подводит чёрным карандашом веки, натягивает на себя ужасно узкие джинсы, подчеркивающие округлости форм и худые ноги, сверху же дополняет образ лёгкой рубашкой с цветочным принтом. Вроде мальчик-одуванчик, а на деле выдвигается соблазнять Чон Чонгука.


      Списавшись в Намджуном и удостоверившись, что Чонгук на аферу клюнул, Тэхён пишет однокурснику, что хотел бы с ним прогуляться немного. Однокурсник, к слову, очередной лучший друг Тэхёна, любитель подраматизировать, так как посещает театральный кружок — для него нет проблем сыграть сегодняшнего возлюбленного для Тэхёна.


      Тэхёну бы просто словами всё решить, а он опять какие-то фокусы с псевдоотношениями устраивает.


      Ладно, может это и к лучшему будет.


      Когда всё было готово и место встречи обговорено, Тэхён выпархивает из дома, почти светясь от счастья. Сейчас два исхода событий: либо они прогорят все вместе, либо в Чонгуке разгорится огонь ревности, и всё точно будет кабздец. Особенно Тэхёну. Особенно, если Чонгук узнает, что всё это было подстроено.


      Встречается Тэхён со своим другом на площади, они мило начинают беседовать и в обязанности друга, Минхёна, входит изредка приобнимать Кима, один раз чмокнуть в щёчку и единожды шлёпнуть по попке — это самое главное и напоследок. Они натягивают на лица приветственные улыбки и начинают своё маленькое представление.


      Намджун с Чонгуком появляются чуть позднее; на улице приятная погода, они беззаботно общаются, а Намджун иногда поглядывает по сторонам, продолжая вести диалог с младшим. Тот рассказывает, как отлично провёл время в Америке, как многое обдумал, понял для себя кое-что, а Намджун решает внести свою лепту.


      — Обдумал насчёт того, что тебе всегда Тэхён нравился? Что это вообще никак не проходит?


      Чонгук горько усмехается; Намджун читает его и знает, пожалуй, один из всех многое. Они присаживаются на скамейку, а разговор продолжается. Чонгук говорит много, лишь изредка обращая внимания на прохожих людей: будь то одиноко проходящие, либо сладкие парочки. Цепляется краем взгляда за слишком знакомую фигуру, но не придаёт этому значения. Намджун пока рассказывает о себе, а Чонгук начинает отвлекаться, потому что вот эта вот красная макушка, заразительный смех сейчас очень не кстати. А ещё какой-то, блять, подозрительный тип, ему бы пенис отрезать и пришить куда-нибудь в другое место. Намджун почему-то удивлённо поглядывает на младшего, а Чонгук резко переводит взгляд на Нама.


      — Я это в слух сказал, да? — Намджун кивает и улыбается; вот теперь Чонгук меняется на глазах.


      Дыхание становится тяжёлым, а взгляд приковывается только к той самой парочке; нет, блять, там Тэхён и какой-то мудозвон, а Чонгуку непременно хочется отвесить ему люлей за всё хорошее. Этот паренёк позволяет себе чмокнуть Тэхёна в щёку, за руку взять, а Чонгук приподнимается с насиженного места, потому что терпеть всё это — просто нереально. Он вышагивает уверенно, и окончательно его добивает резкий и смачный шлепок по тэхёновой заднице.


      — Ну всё, козлина, держись.


      То, что Чонгук не будет разбираться и сразу даст звездюлей, не ожидает, кажется, никто. Особенно Тэхён, который таким поведением младшего был просто шокирован. Он оттаскивает Чонгука от своего вымышленного бойфренда, пытается успокоить младшего, и вот тут на помощь поспевает Намджун, который удерживает разбуянившегося друга и даёт спокойно уйти Минхёну. Тэхён переживает за него, но однокурсник говорит, что всё окей и он этого ожидал. Тэхёну неловко, но по-настоящему становится не по себе, когда Намджун отпускает успокоившегося Чонгука, а тот притягивает к себе Тэхёна, смотрит убивающим взглядом и произносит то, отчего сердце Тэ делает кульбит и бьётся в истерике.


      — Не позволю какому-то мудаку прикасаться к тебе, Тэхён. Ещё раз увижу с кем-то — пеняйте на себя.


      И Тэхёну лишь остаётся выдавить из себя жалкое: «хорошо, хён, больше такое не повторится».

      

      

      

      

      

***


      

      

      

      

      

      На удивление, Чонгук с парка утаскивает с собой Тэхёна, пока Намджун плетётся за ними хвостиком. Его немного настораживает поведение младшего, но он уверен, что какой-либо вред Тэхёну он уж точно не причинит. Они доходят до первого перекрёстка, потому что Намджуну в другую сторону, а у Тэхёна взгляд такой, когда они со старшим прощаются, будто бы Чонгук сейчас из него всю кровь высосет. Хотя, кто знает, что с этим человеком в Америке сделали.


      Когда они поднимаются по лестнице в подъезде, Чонгук взгляда с этих чёртовых джинсов на Тэхёне не спускает; он поднимается впереди него, а ткань настолько обтягивает попу, что хочется смачно шлёпнуть, как некогда тот паренёк, и словить кайф. Но Чонгук терпит, хотя бы не в подъезде, вот как только окажутся дома…


      — Ким Тэхён, берегись, — интонация голоса младшего дурманящая, как и его (не)ожиданные прикосновения.


      Они стоят прямо около двери в тэхёнову квартиру, а Чонгук ласково гладит старшего по спине и прижимает к себе, не забывая, конечно же, вжать того в стену после. Отрезвляющий поцелуй на шее приводит Тэхёна в сознание, и он с трудом (скорее с нежеланием) отпихивает от себя младшего и дрожащими руками пытается открыть дверь. Чонгук помогает ему, уложив свои ладони поверх его; и как только они оказываются в коридоре, Чонгук вновь присасывается к тэхёновой шее. Мажет языком, не стыдится своих желаний — поглаживает КимТэ по худым ногам, пока языком вылизывает шею, а Тэхён не в силах что-либо сделать. Он сам затеял игру с проверкой насколько сильно изменила Чонгука чужая страна. Вот теперь получай себе дикого альфу с ужасно дурманящим естественным запахом, Тэхён.


      Впопыхах, почти не отрываясь друг от друга, они доходят до тэхёновой спальни. Слава Богу, что миссис Ким находится на работе в ночную смену и дома будет только после обеда. Поцелуи поднимаются выше, и вот Тэхён ощущает их на своих губах, чувствует, как Чонгук проталкивает к нему в рот свой язык, исследует всё там и жадно причмокивает; создаётся такое ощущение, что Чонгук дико скучал по Тэхёну, и не просто по Тэхёну, а по его телу, такому красивому, изящному, идеальному. Тэхёна кидают на кровать и нависают сверху. Пуговицы от рубашки летят в разные стороны, потому что терпение не в компетенции для Чонгука, он и так довольно долго в своё время ждал, пока Тэхён откроет глаза и увидит в Чонгуке мужчину и своего любовника. А вот получай, сполна, Ким Тэхён, получай. Чонгук целует, не отрываясь, наслаждается прерывистым дыханием, полустонами и длинными пальцами в своих волосах. Чонгук целует ярёмную впадинку, вылизывает ключицы и спускается ниже. Удобно разводит ноги Тэхёна в стороны, чтобы умаститься между ними и продолжать дарить седьмое удовольствие. Кончик языка ласкает нежную, бархатную кожу: Чонгук целует ореол сосочка, лёгонько прихватывает бусинку губами, зубами слегка прикусывает, а Тэхёна всего выгибает, потому что такой Чонгук — тэхёнова погибель. Хочется, безумно хочется раствориться, утонуть и исчезнуть, патокой растечься от этих удовольствий. А Чонгук позволяет; поцелуями ниже опускается, теребит пальцами свободной руки второй сосок, пока правой ладонью накрывает пах Тэ. Тот совсем теряется, пытается найти хоть одну ниточку, которой можно зацепиться за реальное время, но получается не очень.


      Чонгук тянется расстёгивать чужие джинсы; осторожно стягивает их вместе с бельём, задыхается от предвкушения, потому что только в своих самых потаённых мечтах видел именно такого Ким Тэхёна — распалённого желанием и возбуждённого. Чёрт, какой же он невероятный!


      Губы горячие касаются тазовых косточек, пока пальцы поглаживают внутренние стороны бёдер; Тэхён жмурит глаза, тяжело вдыхает воздух и, будь всё проклято, поскуливает. У Чонгука ураган внутри из эмоций, своя собственная проблема упирается в ширинку брюк, а Тэхен усугубляет ситуацию — ноги шире раздвигает, мол, чтобы было младшему удобней. А Чонгуку очень удобно. Он языком ниже спускается, чмокает нежную кожу почти около паха и прикрывает глаза, потому что нравится, потому что сейчас перед ним его Тэхён: настоящий, возбуждённый и такой открытый. А еще постанывает низко и просит отчаянно:


      — Х-хён… пожал-луйста, не медли…


      Ну разве Чонгук в силах отказать своему любовнику? Не думаю.


      Он скучал по нему все эти четыре года, прикасаться к нему не мог, даже тайком посмотреть, а теперь… А теперь он может провести языком по промежности, кончиком обвести сжатое колечко мышц и неспешно толкнуться в него, чтобы после подарить Тэ незабываемое удовольствие. Нет, вроде кажется ничего такого, но для Тэхёна — это предел мечтаний. Чонгук вылизывает его, имитирует языком толчки и кончиками пальцев ласкает нежную кожу, лишь изредка играется с тэхёновым возбужденным членом. Чонгук до сих пор одет, но собственное возбуждение не так важно, когда перед тобой тот, кого хочется любить каждую микросекунду, когда перед тобой тот, кто считается твоей вселенной. Чонгук плавно переворачивает Тэхёна на живот, заставляя оттопырить попку; у старшего локти в разные стороны разъезжаются, а Чонгук целует его поясницу, гладит ладонями по бокам, спускается по бёдрам вниз и сходит с ума, потому что любит.


      Ох, он так любит Тэхёна, это ни словами описать, ни картиной масленой показать.


      Язык проникает всё дальше и глубже, Тэхён почти захлёбывается от собственных стонов, потому что сознание плывёт вместе с собственным здравым разумом. Хочется не то спрятаться, не то наоборот — раскрыться так, отдаться и отдать своё сердце на сохранение в крепкие ладони Чонгука. Хотя, кого Тэхён обманывает — его сердце давно уже в лапах этого дикого и разъярённого зверя.


      Одного взгляда чёрных глубоких, как дно морское, глаз достаточно, чтобы Тэхён упал в эту самую пропасть и больше не смог выбраться из неё.


      Да и нет смысла выбираться, когда ты всецело принадлежишь единственному человеку, когда ты только о нём и думаешь.


      Чонгук осторожничает во всём: в том, как тщательно он подготавливает старшего для себя, то как бережно толкается в нём пальцами, то, как целует и успокаивает. Тэхён хнычит, когда чувствует, как три хорошо смазанных пальца Чонгука сменяются членом, чувствует, как входит головка, а после всё замирает. Чонгук даёт ему время привыкнуть, гладит по спине, а после притягивает к своей накаченной грудной клетке и начинает толчки. Всё не спешно и плавно, потому что Чонгук точно уверен, что он у него первый; хочется немного понежничать, чтобы после сорваться с тормозов и любить, любить Тэхёна до безумия страстными ночами.


      Проникать с каждым разом всё глубже и глубже, наслаждаться низкими стонами Тэхёна двадцать четыре на семь и сходить с ума от его податливости. Тэхён — золото, Тэхён — счастье; Чонгук не может выразить все те чувства, что испытывает к своему мальчику, он ласкает его, целует в оголённое плечико и лишь сильнее совершает фрикции. Эта ночь — откровение. Она позволит расставить все точки над i. Она — самая необыкновенная, но Тэхён — необыкновенней.


      Дышать становится всё тяжелее, Чонгук меняет их положение, и теперь Тэхён восседает на бёдрах младшего, крепко цепляется за массивную шею и сладко стонет на ушко. Чонгук придерживает его за бока, прижимает к себе, целует во все клеточки нежной кожи, куда только сможет потянуться, и сходит с ума.


      Прекрасный, невообразимый, любимый…


      Достигнув своего пика не составляет особого труда; Тэхён весь выгибается, когда познает все нотки прекрасной неги, Чонгук же ещё толкается в расслабленное тело, и лишь потом получает свою долю удовольствия. Они лежат в объятиях друг друга, взмокшие, усталые, но такие счастливые. Чонгук заботливо убирает красную чёлку с влажного лба старшего, целует в висок и крепко прижимает к себе. Тэхён прикрывает глаза, причмокивает губами, а Чонгук улыбается, разглядывая его.


      — Должен признаться тебе, хён, — видимо, это прозвище ужасно полюбилось Тэхёну, — что я всегда любил тебя.


      Чонгук чмокает в красную макушку и произносит тихо-тихо, но Тэхён его слышит.


      — Я знаю, детка. Я тебя тоже.


      Пожалуй, прекрасное завершение длинной истории, ведь столько всего пройти, сохранить тепло первой влюблённости и, наконец, признаться в своих чувствах — просто достойно уважения и, как минимум, как раз тянет на прекрасное окончание. Не так ли?

      

      

      

      

      

***