Самообман

Дорогой дневник,

С каждым днём я чувствую, что не хочу вылезать из палатки, и эта крепкая связь между мной и Дримом блекнет на глазах. Это выглядит неправильно. Он не смотрит на меня, как на своего друга, нет, он смотрит совершенно по другому, настолько, что мне начинает казаться, будто это невозможно описать. Это не друг, не любовник, не враг, но кто же тогда? Моя история будто бесследно исчезает, оставляя лишь полное одиночество и немую тишину, так резко выбивающую из меня последнюю надежду на возвращение во времена глупых шуток, слов поддержки и тихих переговоров с теми, кто заботился обо мне.

«Но им наплевать на тебя» — сказал человек в маске, но действительно ли это так?

Можешь ли ты дать мне ответ, дневник? Как распознать истинного лжеца, когда вас только двое? Как прийти к осознанию того, что я подвергаюсь самообману, скидывая всю ответственность за свои ошибки на Дрима? Хватит ли у меня духа признаться себе в том, что он действительно прав? Нужно ли мне окончательно сойти с ума, чтобы наконец-то забыть того самого «дорогого мистера президента»?

«Они не заботились о тебе, он - не заботился» 

Действительно ли эти слова являются правдой, человек в маске?

Он изменился, дневник. Я тоже. Кажется, я изменился даже больше. Но как я могу это объяснить? Все дни проведенные в изгнании довольно схожи, но отличались поведением Дрима; буквально в течении первых дней, может быть, недели, оно менялось с раздражительного на пугающее, а позже я и вовсе заметил, как отдаюсь ему под полный контроль. Я не привык находится под контролем, дневник, но любое мое рвение, проявление злости или гнева, резко подавлялось, оставляя за собой лишь мрачную тишину. 

И с осознанием этого я больше не чувствовал себя разбитым, как прежде. О нет, ты прекрасно знаешь, как я себя чувствовал. В конце концов, все записи в этом дневнике шли к этому моменту, верно?

Я почувствовал ярость, дневник. Я был в таком бешенстве, что казалось, едва мог дышать или разглядеть хоть что-то. Мне резко захотелось проявить тупое насилие, буквально истерзать, словно я дикое животное, и это - мой инстинкт. В какой-то момент, я даже захотел вырвать все записи отсюда, словно это могло избавить меня от воспоминаний, но я понимал, что мне нужно больше. 

Я понял, что хочу избавиться от Дрима.

Мне хочется думать, что я ощущаю наплыв благостных мыслей, рождаемых в тишине, и мне хочется верить, что это вовсе не похоже на приступ или бред сумасшедшего. Но это совсем не я, дорогой дневник, ведь тот Томми, которого все знают — никогда бы не подумал о таком. Кто этот ребенок, что размышляет за спиной у своего единственного друга о смерти? Где те праздные мысли о веселье, о свободе, о друзьях и справедливости? Как мне найти ту границу между ложью самому себе и правдой? Как я мог позволить себе так думать? Как я мог допустить проникновение лжи в мое сознание?

«Ты всегда так сильно драматизировал, или я просто не замечал этого?»

Возможно, Дрим прав.

Я актер сгоревшего театра. Я такой же призрак, как и Гостбур — забытый мальчишка, потерянный предмет, который никто не пытается найти. Я уже давно перестал чувствовать страх перед скелетами или гигантскими пауками, меня не пугают зомби и даже дракон, но я боюсь Дрима. Я боюсь того, что он найдет меня, или даже хуже, - тебя. 

Ты — остатки моей истории, которая может завершиться в любой момент. История, которую я больше не могу контролировать, которую я не могу изменить, но могу записать на потёртых страницах блокнота.

Я до безумия жалок, верно?

Я слабак, я ничтожество. 

В этих записях можно найти каждую попытку, когда я шёл против Дрима. И теперь, когда я иду за ним, я действительно понимаю всю иронию конца. Мне даже почти жаль, что он приказал изгнать меня, а не казнить, представляешь? Даже что-то такое, как меч в моей груди, будет ощущаться лучше, чем эта жизнь без права на выбор. Я ощущаю себя человеком, который построил дом из соломы, пытаясь защититься от волка; хотя теперь мне кажется, что если бы я лично пригласил волка в гости, ничего не изменилось бы. 

Это все звучит как безумие, дневник, но я не сошёл с ума, верно? Я просто соскучился по тёплому смеху, улыбкам, я соскучился по Туббо.. Лишь одно воспоминание о нем тянет меня в глубокую яму прошлого, дно которой невозможно увидеть. Я падаю и прохожу сквозь то время, когда все казалось возможным, когда свобода казалось реальной.

Возможно, именно это и был первый шаг к погружению в самообман. 

Чувство свободы не может быть настоящим в этом месте, не так ли?

— Что ты делаешь? — голос разрезал тишину, заставляя Томми вздрогнуть и потупить взгляд. — Что у тебя в руках, Томми?

— Неужели ты не видишь? — Томми грустно улыбнулся, встав с постели и шагнув навстречу обеспокоенному Дриму. — Это всего лишь самообман.