— Помнишь, ты вырезал на дереве в отцовском особняке сердце и мое имя в нем?

Дилюк поворачивает голову, изгибает бровь в удивление. Он какое-то время продолжает вытирать тарелку, а потом кончики его ушей резко краснеют.

— Почему ты думаешь, что это я?

Кэйа улыбается, смотрит на него, будто правда верит и кладет голову на руку.

— Даже не знаю, столько возможных вариантов. Почему же я подумал на тебя?

Дилюк откашливается, ставит тарелку на место.

— Сегодня разве не твоя очередь мыть посуду?

Кэйа пропускает нервный смешок.

— Давай разведемся?

— Мы еще не замужем, любовь моя.

***

— Особенное? — Дилюк наклонил голову, пальцами перебирал заботливо сорванное Кэйей яблоко.

— Ну да. — Кэйа еще раз пролистал книгу, указал на строчки, написанные слишком мелким шрифтом, что Дилюку пришлось прищуриться. — Тут написано, что тот, кто любит, делает всякие особенные штуки.

Дилюк совсем растерялся. Он был слишком мал, чтобы понять это. В его голове все было гораздо проще; если любишь, то воруешь ягоды с соседней фермы, вылезаешь с ним темной ночью, только потому, что ему хочется посмотреть на светящиеся туманные цветы, держишь за руку, когда ему снится кошмар, и рисуешь его корявый портрет, вместо того, чтобы практиковаться в письме. Разве это все было не теми «особенными штуками»?

— Глупости. — Дилюк пожал плечами.

— Наверное. Я никогда не любил кого-то, чтобы понять, что там имеется ввиду.

Дилюк вздрогнул, отвел взгляд. Как это не любил? На языке тяжестью осело «а меня»?

— Я тоже. — только сказал он, откусив яблоко.

Ночью жара не спала. Дилюк полночи не мог уснуть, в отличии от Кэйи, который крепко спал на соседней кровати. Почему-то слышать от Кэйи, что он никогда не любил, было больно, неприятно, в груди поднималось что-то странное, напоминало чувство обиды, когда не получал то, что очень сильно хотелось. Потому что Дилюк Кэйю любил. Просто любил. Он не знал, так ли, как написано в той книге, но все равно ведь любил, а как, не важно.

Дилюк тихо встал, аккуратно ступал по половицам, не касаясь тех, что точно бы заскрипели. Окно было открыто и это все намного облегчало. Он с Кэйей не раз выбирался подобным образом из дома, главное было не спешить и аккуратно слезать с толстого ствола огромной яблони.

Оказавшись внизу, Дилюк оглянулся, нашел оставленные рабочими инструменты, один из которых был острый нож, который как раз и нужен был Дилюку.

Он вернулся к яблоне. Она многое значила для них, чаще всего они собирались под ней, шутили, делились тайнами и яблоками, а еще прятались от солнца в самые жаркие дни. Да, это место определенно было особенным. Взяв нож, Дилюк осторожно начал вырезать самую красивую «К», на которую был способен, а затем неумелое сердце, в середине которого расположилась «К».

Уже к утру из головы Дилюка напрочь вылетела ночная проделка. Все ярким пятном вспыхнуло, когда днем Кэйа захотел полезть за яблоками. Они остановились прямо перед «К» в сердце, и Кэйа тут же засмеялся. Щеки Дилюка приобрели красный оттенок, он отвернулся, пнул ногой землю.

— Кто же это был? — спросил Кэйа, широко улыбаясь.

Дилюк пожал плечами.

— Та соседская девчонка?

Кэйа еще раз хихикнул.

— Может быть, я соврал тебе вчера.

Дилюк взглянул на него с интересом. Соврал насчет чего? Они ведь поклялись никогда друг другу не лгать.

— Я кое-кого люблю.

***

Стражник рядом с ним бубнил что-то недовольное. Кэйа не знал, смеяться ему или плакать.

— Распоясалась нынешняя детвора! Портят стены города!

На стене перед фонтаном, бледно-белым цветом нарисовано «К» и обведено в нечто похожее на сердце. Автором шедевра точно был не его почти-муж, сам Дилюк Рагнвиндр никогда бы не сделал что-то настолько детское. Кэйа не смог удержаться и тихо засмеялся.