— Ох, он просыпается, — взволнованно пролепетала Сиси.

— Ну, наконец-то! — облегченно выдохнула Лидия.

Эрон с усилием разлепил глаза. Первое, что он увидел было лицо мамы, на коленях которой он лежал. Ее волосы, обычно завязанные в пучок, были распущены и непослушными локонами падали ему на лицо. «Щекотно», — подумал Эрон и посмотрел направо, откуда доносилось копошение. Зеленая сочная трава мешала обзору, поэтому пришлось немного приподнять голову. Подушки были разбросаны повсюду, некоторые были разорваны, и из их распоротых швов вываливались перья. Неподалеку папа, все время оглядываясь на семью, приматывал к последнему колышку шатер. Эрон смутно помнил, что произошло, прежде чем он потерял сознание, но он был уверен, что все это его рук дело. Голова перестала гудеть, наоборот было чрезвычайно легко, как после хорошего сна. Взгляд стал ясным, дыхание ровным и спокойным. Рука матери опустилась ему на лоб, убирая челку в сторону.

— Как ты, птенчик? — тихо, словно боясь потревожить спросила Сиси. — Ничего не болит?

— Нет, ничего, — хрипло отозвался Эрон. — Только я как будто песок проглотил.

— Тебе надо попить, — сказала Лидия.

Эрон опустил взгляд. Мама сидела у его ног, обнимая Амати, которая с интересом смотрела то на брата, то на папу, который прекратил заниматься шатром и приближался к ним с кувшином воды и стаканом в руках. «И как он только услышал», — промелькнуло в голове у Эрона.

— Ох, любимый, я бы сама принесла.

— Лидия, тебе надо отдохнуть. Я сам все сделаю, — Айро мягко улыбнулся и налил в стакан воды. — Тебе точно не нужен знахарь, милый? Господин Эфир вряд ли успел далеко уйти.

Эрон сел и отрицательно покачал головой, а затем с жадностью начал пить, словно никогда не пил до этого, кажется, он выпил целых пять стаканов и хотел было опустошить шестой, но понял, что в него попросту не влезет.

— А где папа?

— Ушел с оленями к Елиз. Думаю, он уже должен скоро вернуться, — ответила Лидия, поглаживая Амати по голове.

«Точно… Они же должны уехать», — в голове пронесся недавний разговор родителей. — «Значит, уже утро. Что? Утро?» Эрон удивленно заморгал и резко вскочил на ноги. Вот, чем занимался папа: шатер не просто укрепляли, его устанавливали заново. Как он мог забыть?

— Мама! — Эрон обернулся и с ужасом увидел забинтованную руку матери, которую зажали между двумя палками, с выжженными на них защитными и лечебными рунами. — Мама, прости, я не хотел! Я… Я не знаю, что на меня нашло!

— Что? Ой, да все в порядке! Правда! Мне уже совсем не больно. Господин Эфир меня уже подлатал, — Сиси лучезарно улыбнулась и начала двигать рукой, доказывая свои слова, но ее лицо тут же искривилось.

— Дорогая!

— Мама!

Все трое обеспокоенно подорвались, но Сиси показала им большой палец, мол, все хорошо.

— Главное, что все обошлось, птенчик мой. Я сама виновата. Надо было догадаться, что если вокруг тебя начали летать предметы, то трогать тебя не стоит.

— Летать? — Эрон удивленно глянул на свои руки, но ничего необычного не заметил.

Он попрыгал на месте, потряс конечностями, затем начал очень быстро приседать. За исключением небывалой ранее легкости он не почувствовал ничего странного. Усталости не было совершенно, Эрону казалось, что он может пробежать километров десять и даже не вспотеть.

Родители молча наблюдали за его зарядкой, Амати же начала пародировать брата: ей явно было весело.

— Нет, все-таки что-то не то… — наконец остановился Эрон и почесал затылок.

— А, по-моему, с тобой все хорошо. Вон сколько энергии, — вздохнула Лидия.

Эрон подбежал к Сиси и крепко ее обнял со спины, чтобы не задеть ее руку. Он зарылся в ее затылок носом, ее волосы пахли травой, пылью и землей, что было неудивительно, учитывая какой ураган он тут устроил. Через мгновение он почувствовал, как остальные родители облепили его с двух сторон.

— Мам, ты точно в порядке?

Сиси мягко улыбнулась. Конечно, ей было больно, рука, не прекращая, ныла, и все время напоминала о себе, и, конечно же, она очень сильно испугалась, но не «сына», а «за сына». Главное, что не ему сейчас больно и страшно, а с остальным она разберется. На самом деле Сиси даже удивилась собственной силе духа, которой никогда не могла особо похвастаться. Ей всегда казалось, что эта черта больше присуща первой матери, но видимо это особая сила любого родителя.

Ладонь Сиси ласково погладила руки сына. Удивительно, как они смогли создать такую могущественную душу, что управляет ветром. Может, Эрон не просто герольд — проводник гормити в реальный мир? Может, он и есть гормити? Точнее следующее поколение храбрых воинов, управляющие магией, которой разучились пользоваться нынешние гормианы?

— Прости меня, пожалуйста, — отпрянул Эрон и смахнул слезы с лица.

— Птенчик, не плачь, ты ни в чем не виноват!

— Да, — Лидия поправила очки. — Не стоит забивать чувством вины свою голову и сердце.

— Вас тут только не хватало! — резко крикнул Айро.

Эрон обернулся посмотреть, на кого это папа орет, и не сдержал улыбки, когда увидел стадо оленей, приближающееся к ним. Олени с интересом разглядывали, нюхали и пробовали на вкус подушки, недовольно сплевывая перья, а затем медленно начали обступать своих хозяев, хотя скорее они считали себя хозяевами, а их питомцами, за которыми нужен глаз да глаз.

— Окружили паскуды! Тьфу! — сплюнул Айро.

Стадо немного расступилось, открывая проход, по которому медленно, но гордо шел Тайфун. Он остановился в метре от Эрона и внимательно уставился на него. Он не умел говорить, но это было и не нужно. Его взгляд прекрасно передавал все без слов.

— Я заставил тебя поволноваться? — Эрон приблизился и протянул руку к морде оленя. — Прости.

Тайфун — самый гордый, упрямый и храбрый олень в стаде. Таким он был с детства, еще когда сосал мамино молоко будучи совсем крохой. Он ничего не боялся ни ураганов, ни землетрясений, ни хищников, иногда забредавших на его территорию. Но, когда «его гормиан» упал без чувств, Тайфун испытал настоящий страх, поэтому ему было важно лично проверить состояние Эрона. Сначала «его гормианом» был Эхо, а теперь эта роль досталась Эрону. Тайфун наклонил голову, чтобы Эрону было удобнее и фыркнул. Рука аккуратно погладила нос и лоб оленя. Рука была теплой, а значит, Эрон, его гормиан, его любимый мальчик был в порядке.

Эрон взглядом прошелся по стаду. Среди всех оленей он заметил Счастливчика, Удальца и Веснушку, а ведь именно их папа хотел отвести к семье Уиндхэм. Неужели передумал? Почему? Хотя зачем гадать можно же спросить.

— А что они здесь делают?

— Кто? — Сиси удивленно начала озираться по сторонам.

— Ну, Счастливчик, Удалец и Веснушка.

— А, ты про это.

— В последний момент твой папа передумал и решил, что им подойдут другие олени, — пожала плечами Лидия.

Передумал? Эрон удивился, ведь папа очень долго выбирал этих троих, а тут резко передумал. Неужели случившееся заставило его передумать.

— И кого именно отдает папа?

— Если не ошибаюсь Рассвета, Желанье и Чудесную, — ответила Лидия.

— Чудесный, желанный рассвет… Красиво звучит. Отличные имена для новой жизни.

— Твой папа тоже так подумал, — улыбнулась Сиси.

— Поздоровались и хватит. А ну кыш! Кыш! Нам всем надо отдохнуть! Ну расступитесь уже! Из-за вас еще и мухи налетели!

Тайфун громко фыркнул и попытался укусить Айро за плечо, но тот ловко увернулся и пригрозил оленю кулаком, высунув язык словно ребенок.

Эрон не сдержался и заливисто рассмеялся. Умеют же его родные поднять настроение. Как же он их обожает. Как бы ему хотелось остаться с ними навсегда. Наслаждаться совместными играми, песнями и трапезами. Ну и что, что несолидно оставаться в родительском гнезде? Да, было бы замечательно, но насколько бы иногда наивным или легкомысленным мог быть Эрон, последние события четко дали понять, что оставаться попросту нельзя. Он «должен» уйти, но вот что значит «нужен»? «Софас, я почти нашел ответ», — подумал Эрон и крепко сжал кулаки.

Всегда внимательная первая мать сразу увидела перемены в сыне, она узнала этот взгляд, потому что он был ей до боли знаком.

***

Ураган стоял, подперев плечом холодную каменную колонну, и с интересом слушал разговор Ориона и Вулкана. Эта парочка редко о чем-то разговаривала, да еще и так оживленно, поэтому поудобнее устроившись Ураган, как говорится, развесил уши. Краем глаза он увидел Хавока и Торака, которые тоже замерли, внимательно слушая. Ни одного ледяного гормити поблизости не было, что не удивительно: они не любили тратить время на пустую болтовню. Лорды создали отряд «Гормити» совсем недавно, а каждый знает, как важно налаживать связь для работы в команде. Ледяные же, как всегда, задрали вверх подбородки. Высокомерный все-таки народ.

Хотя и сам Ураган не привык быть рядом с чужаками, которые совсем не понимали ни ветряных правил, ни мировоззрения. Все-таки они разные. Вот только лорды решили, что время как раз для объединения. Мека-рыцари уже пытались, а до них были другие. Вон, даже единый язык придумали, а толку? Все равно все разговаривали на своем. Лорды же решили, что лучший способ — суровое наказание за неиспользование единого языка. Если так дальше пойдет, то их настоящие языки попросту вымрут. Хотя не ему было об этом рассуждать. Его дело сражаться, а не размышлять о политике.

— Не пойми меня неправильно, но ты все же очень необычный ветряный, — усмехнулся Вулкан.

— И почему ты пришел к такому выводу?

— Ну сам посуди. Возьми того же Урагана — типичный ветряный гормиан с кучей жен и мужей.

— Эй, побольше уважения к моим любимым, — на всякий случай сказал Ураган, при этом мысленно соглашаясь с Вулканом.

В отличии от остальных Орион имел только одну жену и больше никого. Он даже и не думал приглашать в семью остальных членов семьи. Серьезный, спокойный, неспешный, еще и однолюб. «Он точно ветряный?» — промелькнуло в голове Урагана. Ладно Зефир. Он просто холостяк. Хотя в его возрасте это уже не солидно, но это одно дело, тем более ходили слухи, что в северных землях у него есть семья, полноценная, как положено, а вот быть только с одним супругом — совершенно другой разговор. Жадины. Так называл таких ветряных Ураган. Глупое детское слово, но вполне подходило. Нежелание делиться — совсем не по-ветряному.

— Прости-прости, друг, без обид, — пожал плечами Вулкан.

— Так получилось, да и моей любви хватит лишь на одну душу, — спокойно ответил Орион.

«Если жадничать — плохо, то вот это — очень странно», — Ураган не сдержался и поднял бровь от изумления. Что это за сердце такое, что хватает лишь на одного? Хотя… Кажется, Ураган знал еще кое-какого однолюба, правда, там совсем другая ситуация. А тут нет никаких обетов, принципов или еще чего подобного, а просто «любовь лишь для одной души». Это больше похоже на каменных.

— Это правильно, — одобрительно кивнул Хавок. — Любовь для одной. Что может быть романтичней?

— Эй-эй, теперь это я выгляжу не очень по сравнению с ним, — Ураган подошел ближе к собеседникам и указал пальцем на Ориона. — Вообще-то у нас это совсем не романтично.

— Странный ваш народ, конечно, — Хавок зевнул. — Наши семьи другие. Муж и жена в одном экземпляре и сразу понятно, кто главный. А у вас еще разобраться надо кто старший муж, а кто младший.

— По мне так это вы собственники. И разве не у вас есть места, где «любовь за деньги»?

— Вообще-то мы это не совсем одобряем, да и у всех это есть, даже у ледяных.

Ветряные гормити поморщились. Вся эта «любовь за деньги», которую гормианы других королевств называли «проституцией», а гормианок, работающих в таких домах называли «проститутками», хотя чаще всего их не стеснялись называть «шлюхами», для ветряных было не просто неприемлемо, а чрезвычайно отвратительно. Зачем покупать, если можно пригласить в семью? Ну или же просто дождаться богатого урожая и отпраздновать с соседями? Платить рови за любовь — неправильно.

— Вот поэтому мы огненные выигрываем у вас всех. У нас муж и жена, но при желании можно завести наложниц. А муж один, что тут думать, кто главный. У нас нет ни одного минуса.

Все посмотрели на Вулкана, но ничего говорить не стали. Их разговор не назвать соревнованием. Хотя что спорить? Все равно огненные будут мнить из себя величайшей расой, а остальные либо извращенцы, либо ханжи. Наложницы? Ерунда. Для каменных, потому что их никто не скрывает, а для ветряных, потому что на них никто не женится. Хотя бывали случаи, когда наложница становилась официальной женой, но это было исключением из правил.

— Ну, не знаю… Неправильно это как-то… — покачал головой Хавок.

— Вы тоже не Верховный Аер, — хмыкнул Орион. — У вас голые гормианки режут старого барана. А вы все стоите, да любуетесь обнаженными фигурами, обмазанные кровью. Я не осуждаю, но как-то это жестоко как по мне.

— Это важный ритуал! Кто бы говорил. Вы вообще при каждом удобном случае будь то праздник или похороны… ну это…

— Ты чего это засмущался? — улыбнулся Ураган и погладил Хавока по голове, тот раздраженно убрал ее. — Произнесем вместе, давай. Мы. За-ни-ма-ем-ся лю-бо-вью. Занимаемся любовью!

— А я бы поучаствовал в таком, — начал посмеиваться Вулкан.

— Вспомнил минус, — вдруг выдал Торак.

Все на него обернулись. Тот, задумчиво запыхтел, чтобы не потерять только что найденную мысль.

— Чей — решил зачем-то уточнить Орион.

— Огненных. У вас же гормианки ходят с голыми грудями! Всегда!

— Ха! Друг мой, разве это минус?

***

«И что это было?» — подумал Эрон, разлепляя глаза после сна. Ему теперь все время такое сниться будет? Он пытался сложить все в одну цельную картину, но отдельные кусочки разговора исчезали и терялись где-то в задворках памяти. Он никак не мог вспомнить странное слово, на котором во сне сделал особенно сильный акцент. Жаль у него не было во сне куда записать все странные словечки.

«Какой ужас! Все проспал!» — ужаснулся Эрон, когда наконец обратил внимание на темноту шатра, сквозь ткань которого просачивался лунный свет. Внутренние часы подсказали, что до наступления утра оставалось пару часов — отлично, он все еще успеет сбежать. За последние дни столько всего случилось: неудивительно, что он заснул. Еще и сон снился такой странный. Он уже помнился не так четко и ясно, но ощущения, что это было странно оставалось. Кажется, там были гормити, и они о чем-то разговаривали. «Жадина», — пронеслось у Эрона в голове, и он ненароком вспомнил ту самую свадьбу. А ведь он не хотел… Делиться. Нет, надо поскорее забыть это. Он же обещал себе, что больше не будет вспоминать об этом. Они друзья. Точка.

Больше медлить было нельзя. Эрон провел рукой возле себя, пытаясь на ощупь найти свою обувь, которую он предусмотрительно оставил возле своей головы, но ее на месте не оказалось, видимо, кто-то нечаянно пнул ее, проходя в туалет. «Вот, Зотобба! Когда только успели? Как же темно», — раздосадовано подумал Эрон и посмотрел в сторону выхода. Он был плотно занавешен, не было даже крохотной щелочки, через которую бы проникал лунный свет.

— О, нашел! — обрадовался Эрон, когда его рука наконец ухватилась за цель, и тут же осекся.

Он внимательно прислушался. Все то же глубокое дыхание, мирное посапывание и негромкий храп. «Фух, пронесло», — облегченно вздохнул Эрон, а затем выудил из-под подушки небольшой сверток, в котором был его браслет. Ну как браслет… Скорее груда металла. Его браслет пострадал больше всех, возможно, потому что Тинара убила Гелиоса? Да, скорее всего. Если у остальных еще можно было подумать, что браслет починится сам собой, то глядя на свой сверток, Эрон ощущал несправедливость и бессилие. Прижав обувь и сверток к груди, он медленно прошагал к выходу. Было так темно, что приходилось подключать всю свою ловкость и память, чтобы ненароком не задеть что-то шуршащее или дребезжащее.  Наконец достигнув цели, Эрон аккуратно поддел пальцем ткань шатра и выглянул.

Ясная звездная ночь — красота. В лунном свете хорошо было видно каждую травинку, что служило хорошим знаком. Идеальная погода для побега. Эрон обернулся, и сердце больно кольнуло: чем больше он тут стоит, тем больше не хочет уходить. В голове всплыл образ Риффа. «Интересно он ощущал тоже самое?» — подумал Эрон, чувствуя, как на него надвигается огромная волна тоски. Он еще даже не вышел из шатра, а уже тоскует по дому. Такого он не чувствовал, даже когда ушел на поиски Единой башни. Не глупо ли он поступает? Может, это опрометчиво? По крайней мере так охарактеризовал поступок Риффа Айкор. А точнее Айкор назвал это «глупым и опрометчивым шагом на горячую голову». Кажется, Эрон даже согласился с несколькими пунктами. И что теперь? Тоже уходит… Нет, у него другой случай. Он же уходит не просто так. У него были видения, ему являлись и Софас, и Ураган, и загадочная Туули. Хотя, Рифф тоже упоминал какие-то странные сны… «Я делаю это ради них», — уже не раз убеждал сам себя Эрон, и пока сомнение и страх не заставили его передумать, он выскочил наружу и поспешил подальше от шатра. Главное не оборачиваться, не останавливаться, а иначе он передумает и снова что-то случится.

«Ты должен спешить: ветер уже почувствовал в тебе перемены», — вот, что сказал Софас. Перемены. Только этот старик не упомянул, что эти так называемые перемены — разрушительный ветер и странные видения. Эрон глянул на свои руки. Может, теперь он научился колдовать? Он взмахнул рукой — ничего. Взмахнул другой — тоже. Нет, видимо не маг.

— Ты бы хоть обулся.

Голос, раздавшийся в ночной тишине, заставил Эрона подскочить на месте. Фигура, стоявшая за спиной, отбрасывала большую длинную тень. Не узнать эту фигуру было бы странно, но намного проще. Можно было не обратить внимание и убежать, а так остается лишь вступить в диалог. «Только не это», — Эрон зажмурился, вздохнул, быстро обулся, отряхнулся, а затем обернулся, не забыв натянуть самую невинную улыбку на свете.

— Тебе разве не пора спать?

— То же самое я хотел сказать и тебе, — Эхо скрестил руки на груди и нахмурил брови, словно собирался поругать нерадивого сына, но затем его взгляд смягчился, плечи расслабились, и рука устало погладила бороду.

— А я уже иду. Вот, воздухом надышался и теперь возвращаюсь.

Эхо ничего не ответил, лишь вздохнул и покачал головой. И только спустя минуты две-три похлопал сына по плечу и еле слышно прошептал:

— Идем.

Эрон удивленно склонил голову, когда понял, что отец направлялся далеко не в шатер, а к небольшой постройке рядом, где семья Эивиндр хранила инвентарь и корм. Бросив недоуменный взгляд на шатер, где спали остальные члены семьи, Эрон поспешил за отцом.

Эхо шел, не проронив ни слова, лишь изредка из него вырывался грустный вздох. Подойдя к месту, где весели седла и узды, он остановился возле самой неприметной уздечки. Она была сделана из обычной коричневой кожи без каких-либо украшений, судя по толстому слою пыли, ее не трогали много лет. Эхо снял ее с крючка, отряхнул, вытер рукой и начал растягивать ее руками, словно проверяя на прочность.

— Отлично, все такая же, — одобрительно кивнул он. — Вот, что значит отменная кожа. Годы ее не берут!

— А что ты делаешь?

Эхо проигнорировал вопрос и начал тихонько цокать языком. Он всегда делал так, когда хотел тихо призвать вожака, у которого был необычайно чуткий слух. Спустя пару минут Тайфун все же соизволил подойти. Он то и дело потряхивал головой в попытках отогнать от себя назойливых мух. Эхо сухо кивнул оленю, и тот подошел ближе и смирно встал, дав надеть на себя узду.

— Так что ты делаешь? — еще раз спросил Эрон, наблюдая как отец надел на Тайфуна седло, затем к седлу пристегнулись довольно увесистые сумки.

— Лидия редко ошибается. Как бы я хотел, чтобы это был как раз тот редкий случай, — грустно улыбнулся Эхо, пристегнув последнюю сумку. — Но когда я увидел твой взгляд, то все сомнения тут же покинули меня.

— Взгляд? А что не так с моими глазами? — удивился Эрон и на всякий случай потрогал веки.

Эхо покачал головой и положил руку на плечо сына.

— Я уже видел однажды этот взгляд. Именно так горели глаза одной гормианки, когда в ней появилась сила и, что самое главное, в ней появилось желание.

— Какое?

— Желание уйти. Покинуть материнский дом, искать свой и создать свою семью.

Эрон закусил губу, словно его поймали за чем-то постыдным. Никчемный из него беглец.

— Хотя знаешь… Я тут пригляделся. Другой у тебя взгляд. Ты готов покинуть, готов искать, но не создать.

«Теперь и папа решил говорить загадками», — мысленно развел руками Эрон. В последнее время его окружают гормианы, любящие ходить вокруг да около. А ведь именно в последнее время у него и совершенно нет настроения что-то разгадывать.

— Ты про что? Какую еще семью?

— В том то и дело, сынок, что никакую. Ты еще не готов… Пока что.

«Я не хочу никакую семью», — подумалось Эрону, но он промолчал. Эрон подошел к Тайфуну, погладил его за ухом. Он станет Тайфуном. Одинокой свободной душой. Ему не нужна никакая жена, никакой… Муж. Рука потрогала сумку. Тяжелая. Эрон с любопытством заглянул в нее: съестные припасы минимум на неделю, чистые вещи, всякие мелочи в виде шерстяных носков, платков и обереги от всевозможных напастей. Так они знали все с самого начала. Даже вещи успели собрать, а он даже и не заметил этого. Немного подумав, Эрон положил свой браслет рядом с припасами.

— Ты… Вы меня отпускаете? — Эрон почувствовал, как поднялся ком к горлу.

—А разве у нас есть выбор? — Эхо погадил сына по голове. — Ветер зовет тебя, и ты как преданный ветряной мальчик следуешь его зову. Когда я увидел вчерашнее, то наконец понял: в моем сыне бушует настоящий ураган. В тебе есть та сила, что способна разрушить все, если не уметь ей пользоваться. И, судя по твоему взгляду, ты знаешь, куда идти и что делать.

— На самом деле я не совсем понимаю, что мне делать после того, когда дойду до этого «знаю, куда идти». А что если я поступаю совсем необдуманно?

Эхо совсем расчувствовался, чуть ли не прослезился, но нашел в себе силу сдержаться. Не время ему раскисать: ему нужно подбодрить сына. «Ох, Лидия, почему именно я», — с досадой он вспомнил лицо жены, что незадолго до сна прошептала ему все, что он должен был сделать. Всегда ему доставалась такая сложная работа, как разговор с сыном. Почему-то все дружно решили, что с этим лучше всего справится именно он.

— Сынок, с каких пор ты стал бояться глупостей? Мы же ветряный гормианы. Глупость, но знания, легкомысленность, но внимательность — наша суть. Мы не боимся глупостей. Мы и есть глупость.

Неожиданно Эрон крепко обнял отца и поцеловал в щеку:

— Спасибо.

Родитель молча кивнул. В глубине души он не хотел отпускать, но умом понимал, что иначе поступить нельзя. Эрон рано или поздно сбежит, а так они хотя бы будут уверены, что у него будет все необходимое для долгого пути.

— Подожди, — отпрянул Эхо, побежал к столику неподалеку, взял оттуда нужную вещь и всучил сыну. — Вот, возьми еще это.

В руках у Эрона оказался его лук, с которым он не раз охотился на желтоклювок, правда еще ни одну не удалось пристрелить. Никудышный из него стрелок, да и беглец, как оказалось тоже. Ну что ж… Весьма полезная вещь. Как говорят огненные: никогда не знаешь, на кого и когда придется охотиться.

Эрон благодарно улыбнулся, еще раз обнял отца и забрался на Тайфуна. Пальцы крепко сжимали поводья, ноги обхватывали круп оленя, а взгляд стал уверенным и совсем взрослым. «Наш мальчик вырос», — с грустью заметил Эхо.

— Передай мамам и папе, что я буду скучать и что мне очень жаль.

— Передам.

— Спасибо, пап. Я люблю вас.

— И мы тебя.

Тайфун медленно развернулся и неспешным шагом начал уходить, постепенно ускоряя шаг, а затем и вовсе перешел в резвую рысь. Эрон и Тайфун не оборачивались. Один, боялся увидеть плачущее лицо отца, другой же никогда не смотрел назад, лишь вперед и только вперед. Откуда ни возьмись появились семена одуванчика, мерцающие зеленым светом, кружились вокруг, а затем направились на север.

— За ними, Тайфун.

Сердце подсказывало, что семена дело рук Софаса. Они будут спутниками бывшего ветряного герольда, пока он не дойдет до места назначения — Ветряной башни. Внутри ее больших комнат его ждет гормиан, любящий говорить загадками. «Софас, я иду. Ветер ведет меня», — мысленно обратился к старому другу Эрон. Поток воздуха взлохматил ему волосы, и Эрон услышал запах цветущего луга, летней ночи и оленей шерсти. И неожиданно для себя он почувствовал разливающееся в груди тепло: он все делает правильно. Он сделал правильный выбор, а родители его поддержали, что ж… Должно быть он счастливец.

Они удалялись все дальше на север, пока их силуэты не стали похожи на маленькие точки. Куда именно Эрон держал путь, Эхо не знал, да и не хотел знать. Иначе бы помчался вслед и больше не отпускал. Чутье говорило ему, что путь, который выбрал его сын, будет труден и очень опасным, но в то же время оставаться с ними ему тоже было бы опасно. Что-то грядет, может нескоро, но грядет, что именно Эхо естественно тоже не знал.

Эхо вышел из пристройки и подозвал Листка, оленя, который занял место вожака вместо Тайфуна. «Никого не впускай и не выпускай, пока я тебе не скажу», — прошептал приказ Эхо. Листок фыркнул и послушно пошел к шатру, кивком головы, указывая остальным оленям приблизиться к шатру. Эхо одобрительно улыбнулся. Все-таки Листок обладал необычайно спокойным характером, хоть иногда у него возникали пререкания со своей хозяйкой, Лидией. Охрана выставлена, значит, пора сделать ритуал прощания.

Сбоку он услышал звук шагов, он знал кому они принадлежали. Эту походку нельзя было назвать ни грациозной, ни легкой, ни летящей, скорее это была тяжелая походка солдата огненной армии, в котором была необычайная твердость и уверенность. Хотя Эхо, как никто другой, знал, что вся эта уверенность появилась сравнительно недавно. Следом он услышал поспешные легкие шаги и слишком медленные аккуратные шаги.

— Это было тяжелее, чем я думал.

— Ты молодец, — похвалила Лидия, приблизившись.

— Мы только попрощались, а я уже скучаю. Совсем не так, как было в прошлый раз. Намного сильнее. Еще и это чувство тревоги…

— Потому что эта разлука будет намного дольше. Время пришло. Больше он точно не вернется в наш дом, лишь погостить не более. В этом я уверена. Поэтому важно сделать все, как надо, — Лидия мягко улыбнулась, погладила мужа по щеке и отошла в сторону.

Она чувствовала, что ее муж прав и его чувство тревоги вполне оправдано. Это не простое волнение за свое чадо. Что-то грядет, но опять-таки что именно должно произойти, никто не знал. «Что-то нехорошее, но выбор Эрона — правильный выбор. Он же все-таки мой сын», — Лидия прижала ладонь к груди, пытаясь унять сердце, бьющееся в тревожном ритме.

Сиси смотрела вдаль, пытаясь увидеть Эрона или Тайфуна, но они уже были слишком далеко, поняв это, она заплакала. От всех нахлынувших эмоций слова не собирались в кучу, поэтому Сиси молча смахнула слезы, передала Эхо флягу, которую держала все это время, затем кинулась обнимать мужа, пытаясь не задеть больную руку. Они стали целовать друг друга в мокрые дорожки слез. Каждый новый поцелуй становился все порывистее и порывистее.

- Не спешите, — твердый тон Лидии заставил их отпрянуть друг от друга.

Первая мать Эивиндр устало покачала головой и обернулась. Айро стоял и смотрел на них, держа в руках чашу с белой краской, а между пальцев у него была зажата кисть — важные атрибуты для успешного ритуала. Само прощание было очень старой традицией, она была древнее общего единого языка, на котором они все говорят. Из всех древних обычаев, традиций и ритуалов прощание было одним из немногих сохранившихся до сегодняшних дней. Ее задача защитить свое дитя от трудностей дальнейшей жизни, защитить от невзгод и уберечь от разбитого сердца, а также воспеть новую семью своего ребенка. Белая краска в чаше тоже была не просто так, она означала луну, на которой по преданиям жила сама Селия, поэтому выводя текст древних песнопений на теле младшего мужа, гормианы просили свою богиню позаботиться об их семье и сыне.

Лидия относилась к этой традиции особенно серьезно, может потому что ее родители не стали выполнять этот ритуал, так как расстались они не на хорошей ноте, а может просто потому что чересчур беспокоилась за сына, но скорее всего и то, и другое. Хотя сказать по правде в молодости она вообще не представляла, что когда-нибудь решится выполнить все как положено. Ей казалось это слишком непристойно особенно по современным меркам, но сейчас все изменилось. Само действо давало Лидии иллюзию контроля, что вот она выполнит его, и с ее сыном точно ничего плохого не произойдет. А что насчет стеснения? Ну что ж… С возрастом перестают волновать такие вещи.

— Ты молчаливей чем обычно, — заметила первая мать, забирая чашу и кисть у мужа.

— Чувствую себя… Неловко.

Лидия понимающе кивнула, а вот Эхо и Сиси выглянули из-за ее плеча и удивленно уставились на мужа.  Тот стыдливо опустил взгляд, сосредоточив свой взгляд на пальцах ног первой матери.

— Понимаете… Мне одновременно очень грустно, потому что я представлял, что Эрон уйдет иначе. Он, как и положено, получит приглашение от своей любви, а не уйдет не понятно куда и непонятно зачем. Он точно больше не вернется в наш дом?

— Только как гость. Я видел его взгляд. У него свободный и неудержимый дух. Совсем как ветер, — ответил Эхо и одним движением расплел свои длинные волосы, позволяя им лечь на плечи и грудь.

Айро кивнул, отвел взгляд и затих, прислушиваясь к собственным мыслям и чувствам. Ему было примерно столько же сколько и Эрону, когда он решил покинуть материнский дом. Ну как покинул… Он сбежал, не прихватив с собой даже еды, надеясь, что его не найдут. И у него это вполне получалось, но стоило ему остепениться, как родители тут же дали знать, что они в курсе его нынешнего местообитания, но, слава лордам, они решили не беспокоить его, лишь изредка присылая подарки внуку и деньги, которые всегда выбрасывались или сжигались. В отличии от старой семьи нынешняя совсем другая. Тут все друг друга искренне любят, нет никаких крупных ссор и драк, но даже у них ребенок решил сбежать.

— Милый, дело не в тебе, — Лидия коснулась щеки мужа. — И ни в ком из нас. Тут нет ничей вины. Так уж вышло.

— Наш сын герольд, — Сиси улыбнулась и поцеловала каждый пальчик на руке мужа. — Он необычный ребенок.

— Он выбрал свой путь и решил следовать ему, — Эхо взял другую руку и погладил большим пальцем ладонь любимого.

— Этот ритуал… Вдруг у меня ничего не получится? Он… Ну знаете… У меня впервые…

Как, впрочем, и у всех, но перебивать Айро никто не стал. Все итак поняли, что он имел в виду. Для самого младшего члена семьи, который по старым правилам считался самым близким к ребенку родителем, прощание уделяло особую роль. В древние времена первая мать не имела такой роли в семье, поэтому чем старше традиция, тем больше внимание в ней уделялось старшему мужу, редко когда вспоминая о младшем муже, а о женах не вспоминал никто. Только когда лорд Гелиос покинул этот мир и стал не больше как обычным правителем, о котором слагали очень неправдоподобные истории, только когда Ветряное королевство раз за разом стало проигрывать в войнах, на первый план вышли гормианки.

Именно поэтому Айро беспокоился, ведь он будет в самом центре значимого события. Он привык, что ему всегда уделялось много внимания, но весь этот флер важности и загадочности заставлял не на шутку нервничать. А что если он сделает что-то не так, и Эрон будет обречен на плохую жизнь? Особенно учитывая, что он вообще мало знал о древних обычаях и правилах. «Нет, я точно накосячу», — тревожно подумал Айро.

— Любимый, ничего не бойся, — нежно и бархатисто прошептала Лидия.

— Все будет хорошо, — кивнул Эхо и ловким движением снял с себя тунику.

Сколько бы лет не прошло, но вид обнаженной высокой фигуры супруга всегда заставлял Айро ненароком затаить дыхание. Правда с годами из-за работы с оленями, а в особенности с их сеном, у Эхо появилась на руках крепкая мускулатура, что, конечно, отличалось от стандартных канонов красоты ветряных гормианов, но глаз все равно радовало. В отличии от мужа когда-то мускулистый словно огненный гормиан Айро стал худым, но в то же время совсем мягоньким. «Сдулся», — сказал он как-то про себя.

— Все, как обычно. Ну, за исключением пары моментов, — Сиси игриво ухмыльнулась, прижалась к мужу грудью и начала аккуратно укладывать его на землю.

«Как всегда успела раздеться», — усмехнулся про себя Айро, удобнее устраиваясь на земле. Он принял полулежащую-полусидящую позу, облокотившись на Сиси. Эхо расположился справа от него и в отличии от жены пока не стал снимать с себя всю одежду.

Лидия окунула кисть в краску, затем начала вырисовывать руны, а точнее буквы древнего ветряного языка, которым уже никто не пользовался, на лице младшего мужа, начав с лба. «Такая начитанная и умная. Неудивительно, что помнит все наизусть. Невероятная, превосходная. Люблю», — в голове проносилось куча комплиментов, пока кисть изящно выводила узоры. Когда все было написано, гормианка отложила кисть и чашу в сторону, поцеловала младшего мужа в губы и сняла с себя ночную сорочку, а Эхо аккуратно стянул с нее панталоны. Ее обнаженная фигура, залитая лунным светом, казалась такой хрупкой, словно изделия из голубого хрусталя, но уверенный блеск в глазах приковывал, уничтожая весь наивный образ. Стоило только в них взглянуть, как терял власть над собой. Бразды правления переданы в ее руки.

Айро в нетерпении заерзал: как же он хотел прикоснуться, погладить, поцеловать, но ему нельзя двигаться. Всех тонкостей прощания он не знал, поэтому надеялся, что вскоре ему дадут свободу действий. Мурашки пробежали по коже, когда за спиной Сиси запела на древнем языке. Произношение у нее было гораздо хуже, чем у Лидии, и иногда она запиналась, так как не знала текст наизусть и читала по бумажке, но это не помешало Айро испытать немой восторг. «Люблю», — только и пришло на ум.

— Ах, — случайно вырвался вздох, когда бедра старшей жены, их первой матери, коснулись его бедер.

Они вместе тихо застонали, когда Лидия начала двигаться, постепенно наращивая темп. Сиси перестала петь и повернулась к Эхо, открывая рот, тот открыл флягу и вылил содержимое ей в рот. Затем гормианка взяла за подбородок младшего мужа и через рот начала делиться с ним напитком. «Вино. Такой бархатный вкус. Подождите… Это же мое любимое», — промелькнуло у Айро в голове.

Ему хотелось, чтобы ночь не заканчивалась, душа и тело наслаждались всем происходящим. «Люблю их», — подумал младший муж. Он немного вздрогнул, когда Лидия наклонилась и поцеловала его кадык. Когда почти весь алкоголь из фляги был выпит, Айро чувствовал такую сильную эйфорию, что забылся и положил руку на бедро мужа. Сначала он просто сжимал и поглаживал, но совсем скоро начал подниматься все выше к заветному месту. Он знал, что Эхо наверняка не терпится присоединиться.

Вдруг его руку остановили. От неожиданности Айро отпрянул от поцелуя, не успев забрать у жены очередную порцию вина, и удивленно, нет, скорее с большим возмущением, уставился на мужа. За столько лет брака такого не было никогда. Чтобы Эхо и остановил его? Ха! Чепуха! Ему дай волю, и он всю неделю будет заниматься любовью, а тут остановил. Айро раздосадовано сжал губы и повернулся. Старший муж лишь ласково и виновато улыбнулся и сказал:

— Мужьям нельзя касаться друг друга.

— Что?

— Согласно правилам тех лет, — добавила Лидия и недовольно свела брови к переносице. Пауза явно произошла совсем не вовремя.

— Ужас!

— Ммфмфффф! — Сиси попыталась что-то сказать, но с набитым ртом это сделать было несколько затруднительно.

— Древние такие скучные! — не сдержал разочарованного вздоха Айро.

Весь восторг от прощания быстро сошел на нет, оставляя на языке неприятный привкус разочарования. «И что даже целовать нельзя?!» — пронеслось в голове с надеждой вперемешку с возмущением.

***

Светлые стены коридора помимо картин, написанных руками знаменитых ледяных художников, были украшены занавесями из плотной ткани черных и белых цветов с элегантной голубой вышивкой, а вдоль стен стояли статуи из кости шерстистого слона и мрамора, расписные фарфоровые вазы и стража в парадных мундирах. Белый цвет редко использовался в таком количестве, так как он считался траурным у ледяных гормианов, поэтому такое обилие служило Айкору лишним напоминанием о важности сегодняшнего дня, а сияющие кристаллы просто орали о торжественности события. Они были везде: свисали с потолка, приклеены на стены, были частью вышивки занавеси, даже ветки в вазах были украшены ими же. «Похороны моего детства», — подумал молодой король, жмурясь от сияния коридора. И это еще не все было готово. Он уже боялся представить, как сильно будут болеть его глаза от яркости вечером.

Ему уже шестнадцать. За четыре года до своих двадцати он должен успеть создать новую жизнь. Его матери было девятнадцать, когда на свет появился он, а Зотоббе уже восемнадцать. У нее есть два года, чтобы родить здорового сына. Получится ли у них? Отец был старше матери на пять лет, и Айкор слышал краем уха от других, что до женитьбы у короля были другие гормианки. У Айкора же такой роскоши нет. Он совсем неопытный. У него не было ничего серьезнее поцелуя… Поцелуя! Воспоминания о том самом дне пронеслись перед глазами. Он все никак не мог забыть, а ведь пытался. Интересно думает ли о нем Эрон? Конечно, думает, но так ли думает? Айкор в этом очень сильно сомневался.

Айкор незаметно ущипнул себя за руку, чтобы прийти в себя. Глупые мысли должны покинуть его голову. Он теперь должен думать только о жене. Айкор почувствовал, как совесть начала грызть сердце: Зотобба достойна мужа гораздо лучше. «Я сделаю все возможное. Я не должен ее опозорить», — пообещал себе он и пошел дальше по коридору. Его уже, наверно, заждались.

При виде своего короля стража поклонилась отдала честь и открыла большую резную двухстворчатую дверь, которая вела в круглый зал, где вот уже сотни лет заседал Совет. Посреди зала стоял огромный стол из темного дерева похожий на круг с дыркой посередине, в которой находился голубой осколок магического кристалла. Никто не помнит, когда именно он обломился, но когда семейство Инверно стало править этими землями, то нашли этот осколок и поставили в этот зал, а древний заброшенный замок, в котором жили древние цивилизации и на вершине которого находился гигантский магический кристалл, обустроили под себя и сделали своим домом. И по преданию именно кусок этого осколка подарил лорд Тритион ледяному волшебнику Акилосу.

За столом сидели герцоги всех восьми герцогств, а рядом с пустующим местом сидела Невоза. Они встали со своих мест, поклонились королю, а затем спокойно опустились обратно. Айкор оглядел присутствующих, подошел к столу, поцеловал руку матери и сел на свое законное место. Его стул был с самой большой спинкой и как вишенка на торте были подлокотники, обитые оранжевым бархатом. «Должен признать: это придает уверенности», — усмехнулся про себя Айкор. Повисла тишина, хотя скорее всего она была тут и до него, но Айкор знал, что его слова вызовут не просто оживление среди герцогов, а чрезмерную бурную реакцию.

— Мы поможем Огненному королевству в изучении так называемого проклятия детского огня, — спокойно сказал молодой король.

Как и ожидалось сразу началось яростное обсуждение. Дунстан Арлинд, герцог славящегося своими ювелирами и деятелями искусств герцогства Кристалзиц, даже перестал рассматривать свои перстни на ухоженных пальцах с изысканным маникюром, а герцог Холодума Бертольдо Мотиво задумчиво почесал свой длинный крючковатый нос, но пока не стал ничего говорить.

— Ваше Величество, при всем моем уважении, я как не только член Совета, но и еще ваш дядя смею сказать, что это полная глупость, — Зард Орсо недовольно скрестил руки на груди, но потом вытащил правую кисть и начал ею жестикулировать. — Их болезнь — наша удача. Мы не можем лишить себя такого преимущества.

— Не могу не согласиться с господином Орсо, Ваше Величество. Благодаря этой болезни их численность уменьшилась, а, следовательно, уменьшилась их военная мощь, — грубый голос Кланкея Бьянко пронесся по залу раскатом грома.

Кланкей всегда славился своей особой ненавистью к огненным гормианам, поэтому Айкор совершенно не удивился. Краем глаза молодой король заметил, как Андреа Эдер кивает: он полностью поддерживал слова своего коллеги. Впрочем, и это было неудивительно. Герцоги Зимгорода и Снегства вели себя ровно так, как от них и ждешь, да и дядя Зард вел себя как обычно.

— Ваше Величество, я понимаю ваше стремление помочь вашим друзьям, но мы должны думать о народе, о благополучии нашего королевства. Проклятие детского огня — единственное, что сдерживает огненных гормианов, — Мариан Наве, герцог Североморья, тоже не остался в стороне.

— Ну-ну, коллеги, сегодня особый день. Мы должны быть более снисходительны к Его Величеству, — хохотнул Лолий Песка. — Сегодня же праздник.

Неудивительно, что герцог Леднеозерья просто пыхтел от радости. Ведь сегодня его дочь наконец-то начнет действовать, чтобы выполнить свою главную задачу в качестве королевы. Церемония совершеннолетия еще больше укрепит положение герцога при дворе. Из всех дочерей членов Совета была выбрана именно его дочь, благодаря чему его семья стала второй по важности после королевской. Даже Зард Орсо теперь ему не указ.

— Как вы можете быть так легкомысленны! — Зард возмущенно взмахнул руками, но потом вспомнил, что он ледяной аристократ и быстро взял себя в руки. Его голос тут же стал твердым и не выражал ничего кроме холодности и серьезности. — Мы все полностью осознаем, что сегодня любое предложение Его Величества должно не только быть услышано, но и выполнено, но то, о чем вы, Ваше Величество, просите...

— Должно быть выполнено.

Айкор еле подавил улыбку, когда Фабио ди Неве наконец заговорил. Что бы не думал или не чувствовал Айкор по отношению к фавориту матери, он всегда был рад Фабио, когда дело касалось Совета. Из всех только он был готов на перемены. А ведь Невоза была за традиции, удивительно, что настолько разные политические взгляды не мешают их любви. Если, конечно, это была она. В последнее время Айкор сомневался о существовании такого высокого и нежного чувства среди аристократии Ледяного королевства.

Молодой король поудобнее устроился на стуле. Ему предстоит выслушивать очень долгую дискуссию герцогов Леднегорья и Зимнедолья, которое всегда начинается на каждом собрании Совета. Каждый пытается доказать совершенно противоположные вещи друг другу и, если никто не вмешивается, как обычно и бывает, собрание заканчивается без какого-либо решения. В любом случае сегодня Айкор имел право дать всем герцогам любое распоряжение. Праздник все-таки. Или похороны. В зависимости с какой стороны посмотреть.

— Мы называем себя самой развитой и умной нацией, но при этом и думать не хотим об оказании помощи другим королевствам.

— Хоть вы так и говорите, Герцог ди Неве, но Огненное королевство — не просто «другое» королевство. Это наш враг. Это заложено самой историей. Самой природой.

— Я думал вы уверены в наших силах, герцог Орсо.

— Я уверен в нашей военной мощи не меньше вашего, но я отдаю себе отчет, что при нападении огненных дикарей пострадает не мало гормианов.

— Вы упустили одну деталь, коллега.

— И какую же?

— Нынешних огненных едва ли можно назвать дикарями. Опыт Каменного королевства показывает, что эти гормианы вполне способны на взаимовыгодное сотрудничество, на полноценный союз. Неужели мы глупее каменных?

— Это пока. Кто знает, что будет, когда согласно глупым правилам огненных на трон сядет сильный, но совершенно недальновидный и глупый король, что не решит захватить другие королевства. А их детское проклятие служит настоящим щитом для нас.

— Так ли это важно, если наши нации умирают?

Все замолчали. Никто не ожидал это услышать, но когда до них дошло, кто это сказал и что именно, то удивление герцогов сменилось сильным раздражением. Из всех присутствующих лишь Айкор не разозлился на слова Бертольдо. Герцог Холодума был самым старшим членом Совета. Глядя на его сгорбившуюся фигуру, не подумаешь, что когда-то он пользовался большим уважением. Когда Айкор был маленьким, герцог неустанно путешествовал по королевству, пытаясь найти следы древней цивилизации. Именно он доказал, что когда-то здесь жили развитые гормианы, не принадлежащие ни к одной известной расе. Но все изменилось шесть лет назад, когда у старшего сына Бертольдо, его любимца, родился ребенок, страдающий так называемой духовной болезнью. Выродок — так называли внука Бертольдо Мотиво. Невестке было ровно двадцать, когда она наконец смогла забеременеть, поэтому все ожидали чудо в виде наследника, но больше верили строгим расчетам и готовились к рождению девочки, но на свет появился сильно недоношенный слабый мальчик. Сначала все надеялись на свершившее чудо, но, когда ребенок начал сильно мерзнуть, а потом и вовсе отставать в развитии, все поняли. В их семье появился настоящий выродок. Такого уже давно не случалось ни с одним членом Совета. Конечно, ходили слухи о незаконнорождённых выродках, но, чтобы у законных супругов, у наследников рода — никогда. После этого все смотрели на Бертольдо либо с жалостью, либо с ужасом. Неудивительно, что герцог Холодума потерял весь свой боевой настрой и стал тенью самого себя.

— Умирают? Наша нация крепка как никогда! — возмущенно вздернул нос Лолий Песка.

— Вы заблуждаетесь. Данные показывают, что здоровые сыновья становятся настоящим дефицитом. А также появились случаи рождения больных дочек.

— Слышал? Теперь это «больные» у него, а не выродки, — посмеиваясь, прошептал Кланкей Андреа, но чуткий слух Айкора уловил едкие комментарии.

«Кажется, у меня начинает болеть голова», — подумал Айкор и сдержал порыв потереть переносицу. Никто не хотел признавать печальное положение дел. Даже Фабио предпочитал закрывать глаза на проклятие, что уж говорить про других. Раньше и Айкор не поверил бы таким громким заявлениям, но за все время, что он был герольдом, удалось накопить немалый опыт. Благодаря своим друзьям, являющихся представителями других королевств, Айкор осознал нечто важное — они не так уж и отличались друг от друга. Несмотря на разное происхождение, стихии, они похожи. Даже загадочные болезни, которые все предпочитали называть проклятиями, доставляли всем они и те же проблемы.

— Поэтому мы должны хоть на минуту оставить свою гордость и подумать о нации. Одни мы не справимся с проклятием силы женского начала, но, если мы объединимся, то у нас появятся все шансы победить. Или же вы забыли опыт наших предков? Вы забыли, как каменные ученые объединились с нашими и создали вполне действенное обезболивающее? — Айкор оглядел присутствующих уверенным взглядом. Немного подумав, она решил добавить весьма действенный аргумент, который он считал несколько детским, но это почти всегда срабатывало. — Или мы глупее каменных? Они-то смогли наступить на свою гордость ради выгоды.

Все члены Совета начали перешептываться с друг другом, из-за чего казалось, что в зал залетел огромный рой назойливых мух. Они в любом случае выполнят приказ, но вот в каком именно виде — вот, что для них было важно. Они хотят устроить что-то вроде «как бы есть и как бы нет». Айкор раздраженно дернул ухом, а затем заметил, как мать удивленно смотрела на него, но не успел он ничего подумать, как она тут же отвела взгляд.

— Кхем-кхем, — откашлялся Зард. — Мы понимаем всю серьезность ситуации, Ваше Величество. Мы думаем, что надлежит учредить орган, который будет следить за работой ученых.

— Я понимаю, — молодой король кивнул. — Я поговорю с правителями других королевств, и мы вместе составим план действий. Они предоставят своих ученых, а мы своих. Бертольдо Мотиво, я приказываю вам позаботиться о кандидатах.

Герцог Холодума вздрогнул, удивленно моргнул, словно хотел спросить точно ли его король уверен в выборе, но передумал и лишь сказал:

— Слушаюсь, Ваше Величество.

— Так же надо проверить действия наших ученых на землях Ветряного королевства, возможно, им следует найти другое занятие. А то я как смотрю их исследования не пришли ни к каким результатам.

Герцоги хотели возразить, но строгий взгляд Невозы заставил их закрыть свои рты.

Спустя еще час Айкор наконец-то смог выдохнуть и немного расслабиться, когда дверь зала закрылась за ним. Ему предстояло сегодня выполнить еще кучу дел, но самое выматывающее было уже позади. Первый шаг для сотрудничества между Огненным королевством сделан, но, наверняка, герцоги специально начнут тянуть время, то и дело придумывая всевозможные оправдания, но они хотя бы согласились хоть что-то сделать. Это уже многого стоило. Ему повезло, что по традиции в день церемонии совершеннолетия Совет обязан выполнить любой приказ короля. Все-таки традиции иногда приносят пользу.

— Ты неплохо справился, — сказала Невоза, идя немного позади.

Эти слова заставили Айкора поднять брови в изумлении, он даже остановился и посмотрел на мать. Она очень редко хвалила его, да еще и так. Сначала он даже обрадовался, но это чувство быстро сошла на нет, когда он не увидел ни намека на улыбку. Совершенно холодное лицо, словно слова, сказанные ей, были лишь для галочки. «Это что так называемый метод «кнута и пряника»?» — хмыкнул про себя Айкор.

— Король Кори тоже хотел поговорить об этом с Советом, — решила уточнить королева-мать.

— Отец никогда не любил огненных. Едва ли он задумывался об их проклятии.

— Я не совсем это имела в виду. С огненными ты и правда переборщил, но должна признать твое желание улучшить наш союз с Каменным королевством и продолжить исследование проклятия Ветряного королевства весьма похвальное рвение. Ты неплохо справляешься. Твой отец гордился бы тобой.

— Говорите так, словно он умер.

— Он скорее всего уже не проснется. Ты должен это понимать.

— Вы не можете этого знать. Никто не может, — твердо сказал Айкор, чувствуя, как злость начинает пульсировать в висках.

Да, его отец был в не лучшем состоянии, но не мертв. Король Кори еще жив, но все считали обратное. Все кроме него и Авилы. Бедная Авила. За эти месяцы она совсем исхудала, правда остальные считали, что фаворитка короля весьма похорошела, что еще больше злило молодого короля. Что может быть красивого, когда ты так сильно беспокоишься, что забываешь поесть?

— Как пожелаете, Ваше Величество. Кстати, сегодня герцоги освободили тебя от дел. Можешь отдыхать.

— Они разве имеют на это право?

— Это все ради Вашего Величества.

— Это все из-за церемонии?

— Да.

Айкор не сдержал разочарованного вздоха. Он пока неопытный король, поэтому мать делает за его спиной все, что хочет. Умный гормиан пошел бы и начал усиливать свое влияние в дворе, постепенно бы расставлял своих людей на важные посты, избавляясь тем самым от неугодных, и Айкор считал себя именно таким. Но он так устал. Ему все так надоело. Он король всего ничего, а ему уже это все по горло. Наверно, ничего страшного не случится, если он немного расслабится.

Ничего не сказав, лишь сделав намек на кивок, он направился в свое любимое место, где всегда чувствовал себя в безопасности, где его душа и разум наслаждались каждой минутой. Он направлялся прямо туда. В библиотеку.

***

Путь в Ветряный замок был неблизкий, поэтому Эрон несколько раз успел подумать, что зря вообще затеял все это. Прошло уже больше недели, за это время горькая реальность ударила по самому сердцу. Путешествовать одному — самая настоящая скука. Разговор с Тайфуном не помогал, а лишь больше заставлял впадать в уныние. Эрон громко простонал и уткнулся лицом в колючую гриву. Все песни, что он знал, уже давно были спеты, все анекдоты, пословицы и сказки рассказаны, он даже научился мастерски пародировать сверчка. Еще чуть-чуть и он завопит или начнет кататься по земле, чтобы хоть как-то себя развлечь. Но он сам виноват.

В первый раз семечки вели его в совершенно другую от поселений сторону, а, когда они по неизвестным причинам — словно им все надоело — исчезли, Эрон уже сам уводил Тайфуна подальше от всего, что хоть как-то походило на поселение. Он не хотел сталкиваться ни с одним гормианом, все это время оправдываясь, что семечки намекали на определенный маршрут, а он просто следовал ему. Хотя в глубине души понимал, что так было лишь отчасти, но в подробности вдаваться совершенно не хотелось, поэтому он просто следовал зову ветра и сердца.

— Так, что тут у нас, — протянул Эрон, облизывая засохшие губы.

Судя по карте, которую он нашел в сумке, через день он дойдет до ближайшего крупного поселения. Это хорошо. Чем больше ветряных гормианов тем лучше. Ему как раз нужно пополнить припасы. Он убрал карту обратно в сумку и остановил Тайфуна, задумчиво смотря на край протоптанной дороги. Если свернуть с нее, путь будет намного быстрее, но и намного скучнее, еще и охотиться придется, чтобы прокормиться.  Возможно, ко всем пунктам прибавиться и опасность, что уже несколько сбавляло скуку. Хотя Эрон не слышал, чтобы набеги разбойников или нападение диких зверей были таким уж частым явлением. Да и за все время путешествия с ним ничего не произошло.

Любой бы на его месте долго не раздумывал, а просто пошел по дороге, хорошенько отдохнул, набрал припасов и пошел дальше, но Эрон сомневался. Веских причин для этого у него, конечно же, не было до сих пор. Решил видимо податься в отшельничество или поиграть в монаха, или же стать Риффом. А что? Охота и путешествие в одиночку без представления, что делать дальше — очень даже похоже. «С кем поведешься, от того и наберешься», — посмеялся про себя Эрон.

— Как ты думаешь, куда нам идти? — спросил он оленя, словно надеялся услышать ответ.

Для своей породы Тайфун был очень выносливый, к тому же очень быстрый, поэтому, если бы он мог говорить, то скорее всего ответил, что ему все равно. Решать все равно не ему, а хозяину, но последнему совершенно не нравилась эта привилегия. «Так… Чики-брики…» — Эрон решил долго не рассуждать и выбрал самый ветряной метод из всех. Считалочка — верный способ облегчить любой сложный выбор. Судьба выбрала идти по короткому маршруту. Эрон дернул плечами — кто он такой, чтобы спорить — и велел Тайфуну сойти с дороги.

Высокая густая трава мало того, что щекотала лодыжки, так в ней еще кишели разные мелкие насекомые, которые больно кусались, заставляя покрываться кожу волдырями. «И зачем я так пошел?» — разочарованно подумал Эрон, почесывая рукой укусы. Но Тайфуну было вполне комфортно, он даже не замедлил шаг, лишь иногда недовольно фыркал, когда очередная муха села ему на нос, и Эрон решил, что раз оленю нормально, то все хорошо. Ведь папа учил его, что животные никогда не пойдут по плохому пути, да и насекомые отступили. Видимо и правда все хорошо.

Но совсем скоро настроение ухудшилось до состояния «я хочу все бросить и пойти домой». Чем больше он шел в тишине, слушая лишь шорох травы, жужжание мух и оленье фырканье, тем больше в его голову лезли его собственные мысли. Он этого не любил. Особенно в последнее время. Куда приятнее ни о чем не думать, чем углубляться в внутренние терзания. И он успешно справлялся с этим до сегодняшнего дня. Одни мысли сменялись другими, не давая сосредоточиться. Сначала его преследовали воспоминания, потом чувство вины, а под конец он начал размышлять о таинственных снах. Правда их было пока только два, но это все равно смущало. Ведь раньше ему снились сладости, или как он выступает на сцене, а один раз ему приснился сон, где он был приклеен к паутине, на которой сидел паук и смотрел безумными, голодными глазами, что весьма напугало, но вот таких… Такого ему еще не снилось. Какое же там было все-таки слово. Необычное, он раньше такого не слышал.

«Жадина», — Эрон невольно дернул поводья, заставляя Тайфуна остановится, когда в его голову пробралось    это слово. Дурацкое слово. Совсем не то, которое он вспоминал. Да и не жадина он. Никогда себя таким не считал. Его хорошо воспитывали родители, поэтому он, как никто другой, знал, что это неприемлемо. Одно дело не делиться едой или игрушкой — это просто плохо. А вот это… Это было ужасно плохо. «Нет-нет», — Эрон покачал головой, пытаясь выбросить эту чепуху из головы. Он же уже решил, что ему и одному хорошо. Ему не нужен ни муж, ни жена. Друзей достаточно. Хм, может его действительно можно причислить к монахам?

Перед глазами ненароком появился образ родителей, рассуждающих о важности создании семьи. Эрон нервно поерзал. Может, поэтому он не хотел проходить мимо поселения? Боялся, что захочет остаться и создать свою семью или получит приглашение и вступит в уже существующую. Юг, север, запад и восток — все, как положено. А ведь ему часто говорили, какой он симпатичный, что его точно завалят приглашениями. Но точно ли он боялся именно этого?

Эрон мотнул головой, отгоняя крылатых насекомых, а затем принялся считать их. Один. Два. Три. Он начал забивать себе голову чем угодно, лишь бы не признавать очевидного. Он ветряный гормиан, дитя Селии, дитя ветра. Он свободный, необузданный, так почему в последнее время он чувствовал себя птицей, пойманной в клетку. «Хочу домой», — пронеслось у него в голове. В груди все сжалось. На самом деле мысли покинуть родительский дом навещали его голову намного чаще, чем ему хотелось, но, если бы не последние события, он бы так и не решился. Интересно, нормально ли чувствовать ноющую тоску, когда смотришь на счастливых родителей. Завидовал ли он? Пожалуй. Хотел ли он того же? Может да, а может и нет. Он не знал точного ответа.

В последнее время он стал таким противоречивым. То он хочет, то не хочет. Когда же все прекратится? Раньше все было намного проще. Все делилось на «скучно» и «весело». И было прекрасно, просто замечательно, а главное, как просто! «Стареет, наверно», — спародировал мамину интонацию внутренний голос.

— Мы просто друзья! Мы! Друзья! — он сам испугался этого внезапного порыва.

Шум реки заставил Эрона вздрогнуть. «И когда только успело стемнеть», — удивился он и спешился. Он достал карту, посмотрел на нее, понял, что ничего не понял, посмотрел еще раз и только тогда кивнул самому себе. Они уже немало прошли. Чудо, что они не заблудились. Интуиция видимо подсказала Тайфуну, что нужно идти к реке. Долго ли они вот так стояли, пока Эрон думал о своем? Ему казалось, что очень, но скорее всего это длилось всего несколько минут, раз Тайфун не начал капризничать, а спокойно стоял, смотря на водную гладь.

— Думаю, мы здесь заночуем. Да, Тайфун?

***

Айкор послушно стоял посреди комнаты, размышляя, когда же это наконец кончится. Одни слуги суетились возле него и пудрили его тело, отчего хотелось от души чихнуть, другие ожидали рядом, держа в руках роскошные одежды, остальные спешно вошли с большими шкатулками. «Это будет долгий вечер», — вырвался усталый вздох, когда взгляд прошелся по всем присутствующим. Не выдержав, Айкор чихнул, из-за чего пришлось еще раз напудрить нос. Когда вся его кожа стала совершенно белой, первая часть слуг захлопнула пудреницы, поклонилась и вышла за дверь. Теперь осталось лишь одеться.

Лишь. Громкое слово, учитывая всю эту толпу, в руках у каждого был минимум один предмет, который обязательно должен быть надет. Айкор прикрыл глаза и кивнул, позволяя слугам сделать свою работу. Им предстояла нелегкая работа, как можно аккуратнее, чтобы не стереть всю пудру, надеть традиционный свадебный костюм, состоящий из множества, конечно же, чрезвычайно важных элементов. Сначала на короля надели нижнее белье в виде коротких шорт, затем натянули облегающие длинные штаны, похожие больше на колготки, при этом то и дело поправляя шорты, чтобы те красиво легли, а не скомкались, потом надели короткую рубаху из тонкой, но грубой, ткани.

Теперь настала очередь остальной одежды: рубахи из ткани поплотнее, длинная рубаха похожая на платье с боковыми разрезами, вязанная жилетка, штаны прямого кроя черного цвета, штаны покороче, но расширенные к низу, халат из голубого шелка, потом такой же халат, но из темно-синей бархатной ткани, все это подпоясали кушаком, на концах которого свисали большие янтарные бусины, затем надели накидку похожую на рыбацкую сеть, но сделана она была из настоящего жемчуга, на голову тоже надели похожую сетку, но поменьше.

После слуги приступили к украшениям: браслеты на запястья и лодыжки, броши, наконечники для ушей и широкий обруч, с которого свисали длинные до груди височные украшения. Все было выполнено из серебра и украшено камнями и бусинами из кораллов. И наконец на голову, накрывая обруч, водрузили самое главное — головной убор из дерева, обшитый тканью с вышивкой, выполненной из серебряных нитей — Дарзим. Он украшал не только голову, но и закрывал шею, к нему же крепились малахитовые височные украшения, которые были намного короче предыдущих.

«Жарко», — подумал Айкор, уже представляя, как будет снимать это все с себя. Ледяные гормианы редко мерзнут, но их традиционный костюм до абсурдного теплый. Сплошная нелепица. Айкор боялся, что шея просто на просто сломается, поэтому медленно не без труда повернулся всем телом, чтобы посмотреть, как другие слуги зажигают благовония. В нос ударил сильный запах хвои. Айкор закрыл глаза и попытался представить себя в сосновом боре или в окружении елей, но из-за дискомфорта в голову лезли не очень приятные ассоциации. «Прекрасно. Меня придавило деревом. Хвойным деревом», — вздохнул он, сильнее чувствуя усталость. Наверно, любой бы на его месте чувствовал трепетное волнение, а может даже и радость. Ведь сегодня он проведет ночь с самой прекрасной гормианкой во всем королевстве, нет, скорее на всем острове Горм не найдется никого краше. Но он совершенно не волновался. Они знают друг друга достаточно долго, чтобы чувствовать себя комфортно наедине. «Все должно получится», — заверил внутренний голос, и Айкор кивнул. Он и правда в это верил.

— Да снизойдет до Вас милосердная зима, Ваше Величество, — все слуги поклонились и вышли.

Теперь он остался совершенно один. Он будет сидеть здесь и ждать пока часы пробьют полночь, и только тогда он сможет прийти к ней. Это произойдет совсем скоро. Осталось совсем немного. Медленное тиканье часов заставляло уши подергивать в такт. Тик-так. Зотобба скорее всего тоже проклинает этот костюм. Тик-так. Интересно, что сейчас делают его друзья. Спят ли они? Надо им написать. Давно они не списывались. Тик-так. А ведь Эрон так и не подарил ничего. Хотя у него наверняка есть на это важные причины. Тик-так. Он же не мог проигнорировать этот день специально? Даже открытки не прислал. Тик-так. Хотя… Наверно, это жестоко расстраиваться из-за таких вещей. Тик-так. В голове всплыл тот самый разговор в Ледяном замке. Их последний разговор наедине, когда все остальные ушли, а они так и остались стоять на балконе и смотреть друг на друга.

— Эрон, я… - Айкор хотел извиниться, но слова застряли где-то в горле.

Он не был уверен стоить ли вообще что-то говорить, но сердце так больно ныло, что он не сдержался. Его извинения никак бы не исправили всю ситуацию, в которую они загнали себя. Нет, это он загнал их в такую ловушку.

Эрон подошел почти вплотную, взял его правую руку, посмотрел прямо в глаза и прошептал:

— Вы не обязаны извиняться. Это Ваш выбор и Ваше право.

Затем он поклонился, поднес руку к губам и невесомо поцеловал костяшки пальцев. Айкор оцепенел то ли от удивления, то ли от страха.

— Прощайте, Ваше Величество.

Айкор почувствовал нарастающую боль в груди. Тик-так. Кажется, он тогда долго стоял неподвижно, пока Зотобба не пришла за ним. Тик-так. Но в недавнем письме Эрон обращался к нему не так официально, а скорее как обычно. Значит ли это, что все нормально? Они по-прежнему… Друзья?

ДИНЬ-ДОН

Пора. Айкор решительно пошел к двери. Лорды, как же неудобно двигаться в этой одежде. Ее придумал деспод не иначе. Хорошо, что он имел прекрасную осанку и равновесие, иначе Дарзим бы точно свалился. «Хорошо», — кивнул сам себе Айкор и дернул ручку двери.

Первым, кого он увидел, был дядя. Тот мягко, что было весьма редким событием, улыбнулся и поклонился, а затем безмолвно поднял правую руку, указывая путь. Айкор и без этого прекрасно знал, где комната Зотоббы, но того требовала традиция.

На всем пути от его спальни до спальни его королевы стояли через одинаковое, четко вымеренное расстояние стояли герцоги всех восьми герцогств. Больше не было ни души. Единственное, что выдавало посторонних это музыка органа, разносившаяся с нижних этажей, и звон колокольчиков. Почему-то от этих звуков Айкору стало не по себе, и он, насколько мог, ускорил шаг. В конце у самой двери стояла Невоза. Ее силуэт издали казался мраморной статуей, настолько она была неподвижна.

— Готов?

Айкор утвердительно кивнул, тогда Невоза тоже кивнула, поправила его Дарзим и открыла ему дверь, впуская его. «Вот и поговорили», — прокомментировал про себя он и вошел в комнату.

— Здравствуй, мой король, — Зотобба улыбнулась, когда увидела своего мужа.

— Здравствуй, — Айкор мягко улыбнулся.

В традиционном наряде Зотобба была похожа на куклу, на которую ребенок наспех натянул что было под рукой. К тому же у этого ребенка была особая тяга к драгоценностям, потому что гормианка вся сверкала и блестела, отчего немного слепило глаза. И только тогда Айкор понял, что волнуется. Сильно волнуется. Ему хотелось сбежать, пойти туда, где сейчас начнут пировать и праздновать остальные аристократы, а еще лучше спрятаться в библиотеку, сесть на его любимый диван, взять книгу по анатомии и читать, читать и еще раз читать. Как бы он не пытался оправдать себя, у него не выходило. Он не знал, почему резко захотелось остановить все, развернуться и уйти.

Дальше все происходило как в трансе. Они отпили с специальных чашек какой-то невкусный горький чай, съели рыбий жир с потрохами и произнесли очень длинные клятвы о верности и любви. Учитывая сколько у ледяных аристократов фавориток, слова о верности казались такими нелепыми. Но Зотоббе хотелось в это верить. Она надеялась, что Айкор и она проживут в любви долго и счастливо. У них будет большая дружная семья. Она собиралась родить как минимум четверых, можно и больше, конечно, но она пока не заглядывала настолько далеко. Было бы идеально, если бы она смогла забеременеть прям сегодня. Да, было бы отлично. От нее этого все и ждут. А кто она такая, чтобы спорить со всеми? Никто. Она была рождена для этого дня. Она должна королевству наследника. Это ее долг.

Когда весь предварительный этап был сделан, наступила пора главной части. Зотобба и Айкор потянулись к друг другу. Они медленно начали снимать одежду и украшения. Их слуги неустанно трудились, столько всего сделали ради того, чтобы в конце концов виновники торжества разделись, да еще и сами. Они, конечно, старались сделать это как можно аккуратнее, но выходило все равно слишком неуклюже. Неудивительно, что после каждой такой церемонией все украшения и вся одежда требуют тщательного обследования и восстановления. Глупые традиции.

Когда на них осталось только нижнее белье, они замерли. Их щеки запылали от смущения. Зотобба быстро вдохнула и выдохнула, пытаясь взять себя в руки и подошла к кровати. Ее фигура виднелась сквозь тонкую ткань сорочки. Гормианка поежилась, не зная куда деть руки, она просто опустила их по швам, пальцами вцепилась за манжеты и стала ждать.

Айкор моргнул раз другой, судорожно соображая, что ему делать. Ему, конечно, рассказывали, что и как, но делать это вживую — не то же самое, что просто послушать лекцию. Зотобба неловко улыбнулась и исподлобья посмотрела на своего мужа, а он сидел на коленях, не в силах подняться. В ее взгляде считалась счастливое ожидание. Айкор начал чувствовать, как его волнение постепенно превращается в страх. Его резко бросило в жар и стало трудно дышать, пытаясь облегчить свое состояние он стянул с себя ночную рубаху, отчего гормианка невольно отвернулась. Айкор глубоко задышал, пытаясь выровнять дыхание и сжал кулаки так, чтобы ногтями больно надавливать на ладонь, так он хотел заставить себя собраться с силами. Кое-как на окоченелых ногах поднялся и подошел к Зотоббе. Он хотел обнять ее, подбодрить, ведь она волнуется, но вместо этого не удержал равновесие и упал вперед, толкнув при этом Зотоббу, отчего та удивленно ахнула и повалилась на кровать.

— Прости, Зоти, — хрипло извинился Айкор. Он навис над ней, ее голова была между его руками. Лучше и не придумаешь.

— Ничего страшного, — пискнула она, еще больше смущаясь.

«Так, что теперь дальше?» — Айкор лихорадочно перебирал в голове весь дальнейший алгоритм действий, отчего только больше начинал нервничать. Зотобба погладила его по щеке и закрыла глаза. Она явно чего-то ждала. «Поцеловаться. Она хочет поцеловаться. Мы уже делали это, и ничего страшного в этом не было. Я должен сделать это», — сердце быстро заколотилось, больно отдаваясь в груди. Айкор сделал медленный вдох. Ему надо было успокоиться. Выдох. Он легонько коснулся губ своей жены. Жены. Ему до сих пор было непривычно так ее называть.

У Зотоббы перехватило дыхание. Все ее тело напряглось в ожидании. Что ей там рассказывали? Она решила действовать подобно любому ледяному гормиану: действовать по инструкции. Она приоткрыла рот, углубляя поцелуй, вытащила свои ноги из-под Айкора и, согнув в коленях, расставила их пошире, отчего ее сорочка задралась, полностью обнажая бедра. Губы Айкора были неподатливыми и слишком сухими, но Зотоббу это не смутило. Ей говорили, что такое может быть от волнения. Она пыталась распалить мужа, но в силу своей неопытности получалось у нее весьма неуклюже. Игнорируя свое орущее смущение, решила действовать дальше. Ее правая рука погладила плечо мужа, а затем скользнуло к груди, а затем она начала опускаться все ниже.

Сердце Айкора застучало в висках. Грудь будто сжимали тиски и выдавливали весь кислород. Страх, что охватил его совсем недавно, превращался во что-то ужасающее. Это было совсем не то чувство нетерпеливости и желания, которое описывали писатели бульварных романов. Айкору стало не по себе. Он не должен все испортить, от этого зависела не только его репутация, с этим бы он как-то справился, но испортить репутацию Зотоббы. Он не допустит этого. Он консумирует их брак, чего бы это не стоило. Его к этому готовили. Они росли вместе, она была для него почти сестрой. Да, он сделает это.

Когда рука Зотоббы коснулась его паха и начала нежно поглаживать, Айкор грубо схватил ее запястье. Она испуганно дернулась, а затем подняла недоуменный взгляд. Айкор и сам не знал, зачем сделал это. Ведь он только собрался с мыслями, чтобы сделать все возможное. Он пробормотал невнятные извинения и подскочил с кровати. Он начал расхаживать от одной стены в другую. Из его рта вырывались невнятные, словно он проглатывал половину букв, фразы: «я все исправлю», «мне нужно немного времени», «я все испортил», «прости», «что делать», «это все я», «это конец».

Дыхание никак не выравнивалось, и Айкору начало казаться, что он задыхается. Чувство вины охватило его. Он все-таки все испортил. А затем наступила настоящая паника. Что он наделал?! Бедная Зотобба. Она теперь опозорена. Ей уже восемнадцать. Как он собирался сделать наследника, если даже консумировать брак не может. Перед глазами всплыл разочарованный взгляд матери, а затем отец. Он бессознательно лежал на своей постели. У короля Кори и королевы Невозы больше не было законных детей. Только Айкор. Если у него не появится наследник, то линия Кори прервется. Айкор почувствовал, как сердце ушло в пятки. Он не должен этого допустить. Почему-то вспомнилось грустное лицо Эрона. Айкор почувствовал, как его уши дрогнули. Он такой никчемный. Даже сейчас он вспоминал этого ветряного гормиана. Он такой нечестный. Противный. Отвратительный. Глупый. Изменник. Да, он изменник. Мерзко. Ему стало мерзко от самого себя. Воздух. Не хватает воздуха. И боль эта в груди. Плохо. Очень плохо.

Зотобба ошарашенно смотрела на мужа. Она сделала что-то не то? Он же отвечал на поцелуй и даже углублял его в ответ, значит, что случилось что-то после? Она рано опустила руку? Ей рассказывали, что когда у гормиана есть желание, то его орган становится твердым и увеличивается в размере, но у Айкора такого не было. Так было всегда или… Или он просто не желал ее? Зотобба опустила взгляд на свои оголенные ноги. С возрастом ее тело начало меняться и из идеального прямоугольника, оно превратилось в… О, ужас! В песочные часы. Ее бедра стали довольно большими, а эти жировые округлые выступы с внешней стороны стали очень заметными. Да и грудь не была идеальной. Зотобба задумчиво погладила свои мягкие бедра. Все так. Она дурнела с возрастом. Все дело в этом? Нет, вряд ли.

От раздумий ее оторвали хрипы. Айкор весь дрожал и… Плакал? Нет, пока нет. Он просто всхлипывал и хаотично то закрывал рот, то открывал. Зотобба испугалась: она совсем не узнавала его. Ее муж выглядел так, словно увидел что-то страшное и теперь борется с безумием. Он грубо схватил себя за волосы, а его зрачки бегали туда-сюда. Зотобба попыталась позвать его, но он не обращал на него совершенно никакого внимания. Тогда она сделала единственное, что пришло ей на ум. Она подошла и обняла его, аккуратно, нежно, чтобы не напугать его.

— Айкор, все хорошо, — тихо сказала она.

— Нет, не хорошо. Прости. Прости. Прости.

— Тебе не за что извиняться.

— Я все испортил.

— Мы попробуем в следующий раз.

— Ты уверена, что он будет?

Эти слова заставили ее замолчать. «Что это значит?» — она задумалась. Эти неаккуратно оброненные слова посеяли в ней семена сомнения и страха. Зотобба почувствовала, как ее сердце начало медленно разбиваться. От него мучительно откалывались маленькие осколки, она чувствовала каждый из них.

— Все хорошо. Сейчас мы одни. Никто тебя не осудит. Поплачь.

Они медленно опустились на колени. Холодный пол немного успокаивал их разгоряченный разум. Айкор вцепился в руки Зотоббы, словно за ветку дерева, с которого не хотел свалиться. Он уткнулся ей в плечо и тихо, чтобы никто за пределами комнаты не услышал, заплакал. Ее сорочка вся промокла от слез. Тревога, что наполнила все его тело, постепенно отступала, уступая место знакомому чувству вины и сожаления. Он уже и забыл, когда их не чувствовал.

— Зоти, прости.

— Угу.

Зотобба ласково погладила его по голове, а затем посмотрела на кровать. В голове она составляла план. У нее в столе был нож для писем, им она могла бы воспользоваться, сделать небольшой надрез и запачкать простынь. Это должно быть незаметное место. Между пальцами? Подмышка? Пятка? Да, наверно, лучше пятку. Она правда не знала сколько крови должны вытечь, но, наверно, немного. Как-то раз она слышала, как служанки с завистью обсуждали брачную ночь одной из них. У той якобы вообще не было крови. Зотобба считала это утрированной историей о прекрасной ночи, но на всякий случай запомнила и не зря. Пусть хотя бы в воображении у них будет все чудесно. Она сделает всего лишь пару капель крови. Это же будет реалистично? Или нужно больше? А как быть с осмотром лекаря? Ладно, об этом она подумает чуть позже. Сначала ей нужно успокоить мужа.