У Тодороки Энджи всегда были проблемы с юмором. Будь то безобидная шутка в свой адрес или забавная история, он никогда не мог точно определить, где смеяться. Он тот самый человек в вашей компании, который ничего не понимает, пока другие смеются до слёз и колик в животе. Эдакий муд типичного сварливого дядьки — что в десять, что в двадцать, что в сорок пять лет. У Энджи просто не было чувства юмора, с чем он давно смирился. Конечно, он никогда не сможет остроумно ответить на интервью, как Всемогущий, и не разрядит обстановку добрым словом, как Жирножвач, но это ничуть не расстраивало его. Он просто такой — хмурый и неразговорчивый. Даже облачать мысли в слова иногда удавалось с трудом, куда ему до вдохновляющих речей Всемогущего.
Это в принципе мало его беспокоило… До определённого момента.
— Давай переспим?
У Ястреба лукаво блестели глаза и улыбка до ушей — непонятная. Футболка, большая по размеру, съехала с плеча, и волосы растрёпаны. Он выглядел беззаботно и расслабленно, подперев подбородок рукой и будто любуясь им в своем пьяном веселье. То, что мальчишка веселился, почему-то не вызвало сомнений.
— Плохая шутка, — Энджи нахмурился. Он отодвинул рюмку от Ястреба раньше, чем тот успел снова схватиться за неё. — Хватит с тебя.
Ястреб на это удивлённо выдохнул и засмеялся.
— А что такого? Мы оба взрослые люди… — он облизал губы и потянулся к чужой рюмке, раз свою ему не отдавали. Но Старатель и её отодвинул подальше. — Брось, я не маленький мальчик.
Старатель хмыкнул, но ничего не сказал. Он предпочёл сделать вид, что не слышал прошлых слов и попросил счёт. «Не мальчик» тут же обиженно насупился и принялся возмущаться, что еще слишком рано и он вообще-то взрослый парень и сам может за себя заплатить — зарплата и положение позволяют, так сказать. Он так забавно реагировал на это. Энджи быстро забыл о том, что только что произошло. Он верил, что то была такая «глупая шутка», потому что сам ни черта в этом не смыслил.
Два чека оказались случайно сожжены в процессе спора, но «большой мальчик» таки заплатил по счёту сам, до смешного довольный собой.
Ястреб балансировал по краю тротуара и болтал без умолку, то и дело размахивая крыльями. У него была куча историй разной степени целесообразности, которые он генерировал без устали. У Энджи в какой-то момент закрались подозрения, что он придумывал их на ходу. Но это, наверное, неважно. Ястреба приятно слушать: он не тараторил, не сбивался и не заикался. Не говорил слишком громко или, напротив, тихо; вот уж у кого талант ораторского искусства. Иначе объяснить то, что он уговорил его купить еще две бутылки вина, Энджи не мог.
— «Старатель-сан, так… что насчёт…»
У Ястреба губы сухие и горькие на вкус, а тело на удивление худое. Его крылья путались в одежде, когда они пытались её снять. Его было страшно случайно сломать. Какая глупая шутка.
Энджи не сильно удивился, когда проснулся с ним в одной постели. Просто подумал, что сошёл с ума и снова закрыл глаза.
Но мягкие перья никуда не делись и продолжали лезть в нос, а чужое дыхание щекотало шею. Ястреб был лёгким, как пёрышко, и тёплым. Он жался к нему во сне и сопел с каким-то грудным звуком, совсем по-птичьи. Энджи поймал себя на дикой мысли, что не хочет вставать на работу, когда окончательно проснулся. Следом за ним — сам Ястреб. Зашевелился и начал тереть глаза со слипшимися ресницами, вытирать засохшие слюни с подбородка и расправлять затёкшие крылья.
— Ястреб.
Ястреб вздрогнул всем телом, заметив пристальный взгляд Старателя. Серьёзный и внимательный.
— Боже, как много времени, — выдохнул он. Его губы нервно дёрнулись в усмешке.
Он пытался отшутиться. Сполз с широкой груди и бегом-бегом искать штаны среди раскиданной одежды. Спотыкался. У него дрожали колени, синяки на бёдрах, боках и рёбрах, надутое, красное лицо. Он нервничал и болтал без умолку, отчаянно стараясь заполнить тишину.
-…Так нелепо. Думаю, я заслуживаю награду: какую-нибудь Тэфи или Оскара за…
— Ястреб, — твёрже повторил Старатель.
Он замолк. Замер с футболкой в руках, которую вот-вот собирался надеть.
— Да? — его голос ровный, но немного хриплый.
— Этого не повторится, — заявил Энджи.
Ястреб медленно натянул футболку, застегнул пряжку ремня. Улыбнулся.
— Конечно, Старатель-сан, — он расправил крылья и неровной походкой подошёл к балкону, открыл движущиеся двери, впуская в комнату утренний воздух. — Дальше как-нибудь сам, окей?
Взмах крыльев и Ястреб растворился, оставив свой красный пух по всему номеру отеля.
***
На этом должна была поставиться точка. Твёрдая и чёткая, ясная для всех.
— А потом я такой влетаю, а они свой порошок по пакетикам фасуют и чай пьют. Мне даже неловко как-то стало…
Для всех, кроме Ястреба.
Старатель глубоко вздохнул, призывая те крохи своего терпения, что теплились в нём всю жизнь, справиться с бушующим в душе негодованием. Шаг за шагом, он продолжал патрулировать улицы и убеждал себя, что никакой надоедливой птахи рядом нет. Но Ястреб как ни в чём не бывало кружил вокруг, беспечно размахивая крыльями над его огнём, и улыбался. Словно не боялся ненароком опалить свои перья. Мягкие и легко воспламеняемые. Глупая птаха.
Энджи злился. Чего мальчишка добивался? Снова шутки свои шутил? Извести его пытался? Что?!
Ястреб продолжил приходить к нему в офис, покупать кофе на двоих, который сам отродясь не пил и трещать без умолку. Энджи недоумевал, но спрашивать не стал: ему вопрос задай, он три часа будет ходить вокруг да около, намёками кидаться. А Энджи не понимал так. Ему нужно просто: вопрос — ответ, и ни слова более. Но так, видимо, не умел сам Ястреб.
На это ушло довольно много времени, но Энджи пришёл к некоторым выводам для себя. В первую очередь он считал обязательным взять ситуацию под контроль. Больше никаких «случайностей» и «допущений» — ничего неправильного. В следующую требовалось доходчиво объяснить Ястребу свою позицию и постараться избежать недопониманий. Где-то между первым и вторым возникли трудности.
В очередной раз услышав от Жжения, что Ястреб ждал его в офисе после вечернего патруля, он твёрдо решил расставить все точки над «i». Так больше не могло продолжаться. Стоило высказать мальчику всё, что касается этой ситуации. Перебирая в голове подходящие аргументы, Старатель с каждым шагом на пути к цели становился всё страшнее в глазах мимопроходящих сайдкиков, а перед дверью так и вовсе выглядел так, будто идёт на неизбежный бой. Но стоило открыть дверь, как весь пыл куда-то схлынул. Пламя заметно поугасло в тишине кабинета, нарушаемой тихим сопением.
Ястреб спал на диване. Обнял одну из подушек и зарылся в свои крылья, словно в гнездо.
Возмущение. Растерянность. Звук треска разрушающихся декораций, на которых Старатель продумывал дальнейший разговор в мыслях по пути сюда. Свои аргументы, реакцию Ястреба. Всё это. А этот мальчишка! Просто! Спал!
Старатель открыл было рот, как Жжение резко дёрнула его за рукав костюма:
— Старатель-сан, вы же не собираетесь его будить?! — её грозный шёпот выбил его из колеи. Не собирался… будить? Что?
— Выйди, — сказал он.
— Я… — сайдкик хотела что-то добавить, но лишь зашипела, не привыкшая спорить с боссом. — Хорошо. Только не будите его, договорились?
— Иди уже.
Дверь тихонько закрылась за девушкой. Старатель еще несколько секунд неподвижно наблюдал за Ястребом, не веря, что тот не притворяется. Он сделал уверенный шаг к дивану, но стоило мальчику шевельнуться — отскочил, как от огня. А как осознал это, вспыхнул аки спичка. Нет, так не пойдет. Он шёл сюда с определённой целью и он её добьется! Всё, что нужно, растормошить мальчишку. Это не так сложно. Он справится. Собравшись с мыслями, он обошёл диван раз, второй, третий, но так и не сделал этого. Да твою ж мать!
Чего он так боялся?! Он герой №1 или как? Почему он не мог разбудить одного единственного ребёнка?! Пнуть его и дело с концом!
Старатель глубоко вздохнул, вспоминая советы Фуюми по дыхательной гимнастике и вышел из кабинета. Подышал немного и только потом вернулся, минуя треклятый диван, собираясь отложить это всё и сесть за рабочий стол. Но колесики стула, как оказалось, очень громко скрипели, когда его выдвигаешь. И компьютер включался слишком громко, и клавиши стучали…
Ястреб беспокойно заворочался, сворачиваясь калачиком.
Это не поражение, твердил он себе, сгребая нужные папки подмышку и накрывая птаху пледом. Это всего лишь отсрочка важного разговора. А пока он поработает дома, решил Энджи.
***
Чем больше времени проходило, тем сильнее Энджи злился. В первую очередь на себя.
Он так ничего и не сказал ему. «Всему своё время», повторял он про себя. «Просто еще не подвернулся тот-самый-момент», «Еще появится идеальная возможность». Не время, не место, всё не то. Не тогда, когда Ястреб восторженно делился новостями прошедшего дня; не тогда, когда он с аппетитом жевал сладкую булку, купленную в ларьке возле офиса Старателя; не тогда, когда он смеялся заразительно — так, что у самого скулы сводило в желании улыбнуться в ответ. У него, самого хмурого из героев.
Сложно признавать вещи, которые тебе не нравятся. Правду, например. А она была такова, что Ястреб совсем ему не мешал: ни его болтовня, ни его присутствие, ни его глупые шутки. Ни его полные непосредственной влюбленности глаза.
Энджи не помнил, чтобы на него когда-либо смотрели вот так. А стоило поймать на себе подобный взгляд, Ястреб так открыто улыбался ему, что буквально причинял физическую боль. Энджи начинал себя ненавидеть, если эту мешанину чувств и сомнений можно так назвать. Мальчика не хотелось обижать, прогонять — тем более. Но от понимания этого отделяло упрямство и простая истина: не бывает так.
Не мог молодой парень в самом деле испытывать что-то к взрослому мужчине, чушь собачья. А ему, Энджи, пора уже сходить к окулисту, да и голову проверить не помешает, — так он думал, пока мальчишка одним вечером не клюнул его вместо прощания. Ткнулся в его губы как цыплёнок и ждал чего-то. Ответа, наверное.
— Ястреб, — выдохнул он, схватив его за руку. — Я ведь уже говорил тебе.
Ястреб весь сжался от этих слов, а плохо почему-то стало Энджи. Нужно было его отпустить. Дать уйти разочарованным и разбитым, да забыть об этой истории. Но подходящие слова и реплики, которые он по сотне раз на дню проигрывал в голове, словно испарились.
— Да, я помню, — кивнул Ястреб, глядя на руку Старателя на своём запястье.
— Тогда в чём дело?
Ястреб заулыбался. Хитро и как-то знакомо, что ли. Он вздохнул глубоко и привстал на цыпочки, чтобы видеть его лицо, сцепил руки за его шеей. Смело и беспрепятственно.
— Старатель-сан, а давай встречаться? — он говорил тихо и заглядывал в глаза откровенно — так, что самому взгляд не отвести. Энджи не мог отделаться от сильного чувства дежавю.
— Снова твои шутки?