— Я правда могу остаться?
Эри неловко сжала руки вместе, не зная, куда их девать. Тёплый ковролин грел босые ноги. В комнате светло, но чуждо. Правда ли всё в порядке?
— А ты хочешь? — спросил Айзава, стоя в дверном проёме.
Эри растерянно уставилась на него, но не найдя никакой поддержки в его спокойном лице, всё-таки робко кивнула.
— Д-да… Мне бы… Я бы очень хотела остаться!
Она приобняла его за ногу и, решившись, смело сделала шаг вперёд. В комнате просторно и много света. Стены выкрашены в пастельные, мягкие тона, не броские и не слишком тёмные. Они чистые. Напротив большой, для одной Эри, кровати стоял белый шкаф, рядом — зеркало, а у другой стены рабочий стол и широкое окно. Обычная детская комната. По крайней мере, Айзава надеялся на это.
Айзава нервничал. Да, он спокойно опирался на дверной косяк, но зайти в комнату боялся.
Пару недель назад эта комната представляла собой пустую кладовую в его квартире, с парой швабр, тряпок и пылесосом, которым он толком не пользовался. В ней было грязно и холодно, как и во всей его холостяцкой берлоге. Сейчас во всей квартире блестели полы, застелены ковры, пропала пыль с полок, появилась посуда на кухне и продукты — в холодильнике. Всё изменилось, стоило маленькой девочке найти в себе храбрость задать один вопрос.
— Вы ведь не всегда будете со мной? — Эри поджала губы и крепче стиснула его руку. Немного прохладную, но надёжней любой другой на свете.
— Скорее всего, — честно признался Айзава. — Пока не найдётся кто-то лучше меня.
— Уже кто-то есть? — немного подумав, снова спросила Эри.
— Нет, пока нет.
Эри почувствовала, как ей стало легче после его ответа. Если придёт кто-то еще, Айзава-сан уйдёт, — так сказал он сам. Тогда… Что будет с ней? Вдруг этот человек окажется плохим… как Кай? Вдруг он не сможет сдержать её причуду? Вдруг без Айзавы-сана она снова навредит кому-то? Вдруг… Эри шумно выдохнула, прежде чем собраться с духом и спросить еще:
— А можно… Можно не искать никого?
Она пыталась не выглядеть взволнованной и продолжать улыбаться, чтобы запомнить это ощущение на лице, когда губы складываются в улыбку. Они только возвращались с зимнего фестиваля, а она уже боялась забыть это чувство.
— Почему? Тебя никто не обидит, тебе не нужно бояться, — заверил её Айзава, крепче сжимая её маленькую ладошку на пешеходном переходе.
Эри отрицательно помотала головой, рассматривая свои светлые сапожки во время ходьбы. И затормозила лишь перед дверями реабилитационного центра.
— Ну что такое? — Айзава присел перед ней на корточки и оглядел с головы до пят. Но не выявив ничего странного, он спросил: — Устала?
— Мне… Нельзя ли мне остаться с вами? — она подняла голову и открыто посмотрела ему в глаза.
Она не знала: можно ли. Не знала, как это бывает или может быть. Но не могла не спросить. Айзава-сан ведь наверняка знал ответ, он же взрослый?
В тот вечер Айзава так и не ответил ей: подошла нянечка и увела ее в центр. На следующий день Эри уже постеснялась переспрашивать. Но однажды Айзава-сан пришёл с женщиной. Она улыбалась и задавала Эри много-много вопросов. О том, как она себя чувствует; как с ней обращаются в центре; не обижает ли её Айзава-сан; что она думает об Айзаве-сан… и в самом конце поинтересовалась, хочет ли она остаться жить с ним, и самое главное — почему.
Тогда она не знала, что каждое её слово определяло её будущее. Она просто отвечала честно: о поправившемся самочувствии, о хорошем настроении, о том, какой Айзава-сан замечательный, каких красивых зайчиков он вырезает ей из яблок, как заботится и беспокоится о ней.
Вначале её отпустили всего на день провести с Айзава-саном. Потом разрешили остаться с ним неделю. Сегодня у неё, кажется, появилась своя комната в его доме.
— Айзава-сан, мне правда можно остаться с вами? — она крепко обняла его за шею, когда он взял её на руки вместе с немногочисленными вещами. Ей не хотелось другую няню или сильного героя рядом. Ей хотелось, чтобы рядом остался именно Айзава-сан, с которым она могла ничего не бояться и кушать яблоки. Но она не могла решать такое в одиночку, она слишком маленькая для этого.
— Да, — просто ответил Шота, прижимая её к себе. Такую маленькую и худую, вцепившуюся в него как муравей в ветку. И привёл домой.
Эри сняла свой рюкзачок и аккуратно положила на пуфик перед зеркалом. Потом подняла и положила на пол. Но и это положение ей не понравилось, она снова надела его на плечи.
— Ч-что мне можно здесь трогать? — робко спросила Эри. Шота почувствовал, что это по-настоящему невыносимо.
— Всё, — он подошёл и взял её за руку. — Всё в этой комнате — твоё, — он открыл дверцу шкафа и показал её весящие там глаженные новые наряды, ящик с чистым бельем, другой — с носками и колготками; то, как отдельная полка отводилась обувке, расчёску на туалетном столике, которая тоже теперь её личная, и что в пуфик можно прятать всякие сокровища.
— Так много всего! — только и вымолвила она, восторженная до глубины души.
Её сердце учащенно забилось, глаза заблестели. Она подбежала к подоконнику и, немного подумав, сняла и положила рюкзак туда.
— Тогда я оставлю его здесь, можно?
— Как хочешь.
Айзава вздохнул. Вроде как, ей нравилось. Это успокаивало.
Хотелось удавиться от одной лишь мысли о том, сколько времени и сил ушло на обустройство такой маленькой комнаты. Еще никогда ему не приходилось заниматься чем-то подобным: подбирать цвет штор под мебель или их длину. Он понятия не имел, как должна выглядеть комната семилетней девочки и что ей может понадобиться кроме кровати и матраца на ней. Он взглянул на часы.
— Что хочешь на обед?
Эри остановилась от лапанья восхитительно шуршащего постельного белья и задумалась.
— А можно как в прошлый раз? В центре…
— Жареные яблоки? — добродушно усмехнувшись, Айзава пошёл на кухню. Эри поплелась следом. — Ты что-то кроме яблок вообще ешь?
— Правда сделаете? — Эри с восторгом наблюдала, как он отбирает самые твёрдые яблоки из блюда с фруктами, как включает плиту и кладёт кусочек сливочного масла на сковороду. — Это же сладкое… Няня говорила, что вначале суп, а потом десерт…
— Я не няня, — коротко сказал Айзава, нарезая яблоко на не очень ровные дольки. Он протянул одну ей, счастливой до умопомрачения, а остальные выложил жариться. — Но и это только сегодня.
Эри жевала кусочек яблока и думала, что это точно не в последний раз. Будет еще много-много раз.